Горячий лед

В обеденные часы в слесарке по обыкновению было тихо. Один за другим слесари стекались в столовую, и мрачное помещение с темными каменными стенами постепенно пустело. Никита не то дремлет, не то думает, какую татуировку ему набить следующей. Павел, тихо матерясь себе под нос, собирает последние блоки и складывает из них башенку. Пизанскую или Башню Федерации — предстояло решить первому прошедшему под корпусом поезду. Едва стоило последним рабочим покинуть помещение, мужчина хватает Никиту за запястье и толкает к стене: —Долго собираешься делать вид, что меня нет?! Парень глядит на коллегу с вызовом — не отводит взгляд, как привык это делать всегда. Павел тоже смотрит партнеру прямо в глаза, а потом резко впивается в пухлые губы. —М-м-м!.. Никита упирается в широкую грудь ладонями, дергается, шипит и получает пощечину. Мужчина подхватывает его под колени и, не разрывая поцелуй, широко разводит стройные ноги. Парень чуть успокаивается и, опуская руки, тихо стонет в чужие губы. Как и ожидалось: грубость и жесткость — именно то, что ему было нужно. Павел держит его уже на весу, и все, что Никите остается — подаваться навстречу грубым движениям и сильным рукам. —Нравится? — выдыхает мужчина в губы партнеру. — Только посмотри на себя — течешь как шлюха!.. Парень чувствует, как в бедро ему упирается крепкий член. Чувствует, как участилось дыхание Павла. Никита победно ухмыляется, разрывая поцелуй: —На себя бы посмотрел. Ск… Договорить партнеру мужчина не дает. Он вновь затыкает рот Никиты своим; целует с таким напором, что у парня начинает кружиться голова. Все органы чувств притупляются: в глазах будто пелена, в ушах — шум. Увлеченные друг другом, ни Павел, ни Никита не слышат настойчивого стука в дверь. —Не помешал?.. Андрей криво улыбается, закрывая за собой дверь. Никита пугается, краснеет и пытается вырваться, но Павел крепко держит его за бедра. Слишком крепко. Кажется, даже крепче чем до этого. Парень снова дергается, а Павел вдруг неожиданно даже для самого себя выдает: —Присоединишься? У Никиты в панике забегали зрачки. Если с Павлом все понятно, то у Андрея должно было хватить ума не вестись на абсурдные предложения. Однако вопреки всему мужчина сбрасывает с себя куртку, демонстрируя мощные руки и крепко сложенное тело. От вида выступающих вен и перекатывающихся под кожей мышц Никита приходит в ужас. Он вновь предпринимает отчаянную попытку освободиться, но вот уже эти самые мощные руки подхватывают его под бедра: Андрей держит парня словно пушинку, и внушительных размеров член теперь упирается в чужое бедро. —Отпустите!.. — бурчит Никита, отчаянно дергаясь и краснея. — Эй, ты!.. Чего ты смотришь?! Помоги!.. —Кому помочь? — победно ухмыляется Павел, стаскивая с себя рабочую форму. — Ему что ли? Ну так сейчас, потерпи! Слесарь замахивается на мужчину рукой, но в ответ получает пощечину и грубый шепот в область шеи: —Что, не терпится, когда тебя вставят? — Андрей подхватывает парня под бедра и твердым членом касается чужого бедра. — Любишь пожестче? Никита снова пытается вырваться — ему страшно. Он кричит на Павла и клянет его на чем свет стоит до тех пор, пока в очередной раз не получает пощечину и первый, но крайне болезненный толчок. —Прикрой ротик. — строго говорит Андрей, пытаясь протиснуться дальше. — Лучше расслабься и глубоко вдохни. Как я тебя учил. Никита вспоминает и Никита действительно делает вдох — чтобы хоть немного облегчить себе участь. Мужчина входит лишь наполовину, а слесарь уже орет, срывая голос: до хрипоты. До раздраженного горла и порванных связок. —Прикрой ему рот и иди сюда. — командует Андрей, замечая, что его член двигается почти свободно. — Давай, чего ты ждешь? Павел наконец понимает, что все это время обращались к нему. Никита плачет, Никита уже сорвал голос, а в его бедра по-прежнему впивались сильные пальцы. Где-то в голове проносится мысль: а не перебор ли это — сунуть ему еще, когда даже с членом Андрея слесарь еле справлялся? Не перебор — курсивом думает Павел и подходит ближе, головкой члена касаясь судорожно сокращающихся вокруг огромного ствола мышц. —Нет!.. — в панике кричит Никита, чувствуя, как по щекам начинают течь слезы. — Не надо! Перестаньте!.. Он боится — отмечает Павел. Он плачет, дрожит и боится — не язвит и не размахивает кулаками. Андрей определено весьма положительно влиял на слесаря — тот сразу становился робким и послушным и боялся лишний раз поднять взгляд. —Хватит… -умоляет Никита, заливаясь слезами. — Хватит!..Я…Я не… Почувствовав внутри головку второго члена, рот парня раскрылся в немом крике, а слова так и остались внутри. Опасаясь, что кратковременное молчание может обернуться весьма и весьма громким криком, Андрей зажимает слесарю рот и делает пару грубых толчков. —Терпи. — мужчина останавливается, входя до упора, и Никита чувствует огромный ствол в низу его живота. — Привыкнешь, ничего с тобой не случится. Каждое движение отдается тянущей болью в пояснице. Зажатый между двумя мужчинами слесарь не знает, куда ему податься: назад — и Андрей точно достанет ему до желудка; вперед — тогда и Павел войдет до конца. Тем временем мужчина был близок к своей цели, постепенно проникая все глубже. Андрей зажимает Никите рот, но его надрывные вскрики слышно уже даже сквозь широкую ладонь: парень орал, заливаясь слезами, но останавливаться никто не был намерен. —Все, блядь! — Павел вошел до упора и потянул слесаря на себя. — Пусть привыкает! Толчки прекратились, но особой радости это не принесло, наоборот: Никита хныкал, пока внутри него пульсировали два крепких члена, становясь больше и истекая смазкой, которой уже не хватало места, и которая была вынуждена стекать по исполосованным бедрам. От болезненного чувства заполненности слесарь едва ли не терял сознание. —Держится. — словно сквозь пелену слышится голос Андрея. — Давай, начинай! Пока достаточно медленно, но оба члена начинают синхронно двигаться внутри. Никите кажется, что он не выдержит — что его разорвет на части. Теоретически выскользнуть из крепкой хватки возможно — его руки никто не держит. На деле же все оказывается гораздо сложнее. При малейшем движении, при каждом вдохе-выдохе тело парня пронзала настолько сильная волна боли, что на мгновение он переставал дышать. После чего вновь хватал воздух посиневшими губами и до крови раздирал Павлу спину. —Не царапайся. — шипит мужчина, меняя угол проникновения и крепче хватая слесаря за бедра. — Еще немного. Член Андрея входит настолько глубоко, что Никита невольно сжимает его изнутри. Упругие мышцы плотно сжимают оба ствола, и мужчины быстро кончают, до краев заполняя измученное тело. Павел отстраняется практически сразу, а Андрей еще какое-то время держит Никиту на своем члене, не позволяя ему отстраниться и наблюдая, как течет по усыпанным синяками бедрам его сперма. —Умничка. — мужчина опускает слесаря на землю и несильно бьет по щеке. — Хорошо постарался, молодец. Практически сразу Никита сползает на пол. Колени дрожат, ноги не держат, все тело болит — парень и рад бы быстрее покинуть это место, рад бы как следует, от души, вмазать Павлу по роже. За то, что не выполняет обещания, и за то, что много трепет языком. А еще — за Андрея. Потому что Никита слабый, и бить крепкого мужчину, в два раза его выше, слесарь не стал бы. А Павел — он обещал защищать, а по факту оказался первым, кто при удобной возможности подсунул его под Андрея. Обидно, просто обидно — до слез. И Никите бы заплакать, да только все слезы давно высохли — еще тогда, когда по фатальной случайности мужчина выловил его в коридоре и как следует наказал за так и не совершенный звонок в Москву. —Хорош слезы лить. Сам добивался! Андрея уже нет, а Никита от злости поджимает губы. Не от обиды, как прежде: потому что Павел оказывается редким мудаком, а сам Никита — слепым идиотом, который любил, любит и будет любить. Но быть жертвой не в его стиле. —Слышь!.. — мужчина дергает облокотившегося о стену слесаря за футболку. — Вставай давай! А то я… …По роже Павел сегодня все-таки получает.