Пять раз, когда Кроули лучше Азирафаэля справлялся с ангельской работой, и один, когда Азирафаэль мог бы его понять. Но нет

Гавриил появляется без предупреждения, в полном своем ангельском обличии, сверкая нимбом и крыльями. Люди, находящиеся с Азирафаэлем в библиотеке, одновременно теряют к происходящему интерес и дружно покидают помещение с одинаково пустыми лицами. — Ну нельзя же так… — начинает было Азирафаэль укоряюще, но его тут же перебивают. — У нас проблемы, — сообщает Гавриил угрюмо и недовольно, Азирафаэль по пальцам может пересчитать, когда видел такое выражение на его лице, — большие проблемы. Гавриил оглядывается по сторонам, будто сомневаясь, что все окружающие поддались его чарам и оставили помещение. Манит Азирафаэля ближе к себе, заговорщицки шепчет. — Проблемы с Плотником. Азирафаэль искренне не понимает, каким образом это прозвище, придуманное Кроули могло дойти до архангела. Не может же он общаться с кем-то с той стороны? — Опять собирается на землю? — максимально участливо спрашивает Азирафаэль. На его памяти за прошедший век после своей смерти Плотник минимум семь раз уже выбирался на землю, чтобы осуществить очередное несанкционированное небесами вмешательство. Гавриил бушевал, но повлиять на него так и не смог. Азирафаэля это вообще не удивляло, Плотник был упрям еще будучи совсем юным, вряд ли прошедшие годы как-то сгладили эту его черту характера, скорее наоборот. — Да пусть катится навсегда на эту свою землю! — в сердцах восклицает Гавриил, — он собрался взять штурмом ад! — Нападение на ад? — искренне ужасается Азирафаэль, — но как же он..? — Собирает ангелов под свои знамена, вот как. Дескать в аду так много невинных людей… Некрещеные дети, те, кто утратил веру из-за тяжелой жизни, да и просто те, кто все уже искупил, — Гавриил кривится, выражая свое отвращение к людям в целом и идее их спасения в частности. Азирафаэль не находится с ответом, только потому, что все это звучит логично. И даже довольно разумно. — Это не по плану, Азирафаэль! Вы что, вообще не помните Великий и Непостижимый план? Начнется Апокалипсис, и Плотник спустится в ад и спасет тех, кого должно спасти, и архангел Гавриил протрубит в свой рог… Что, ну что тут вообще может быть непонятного? — Гавриил несколько демонстративно вскидывает руки к небу. — Но почему мы просто не можем сказать ему нет? — спрашивает его Азирафаэль удивленно, — он же не отправится в ад один… — Дело в том, что… мы не можем, — отвечает Гавриил нехотя, — мы… должны подчиняться… — То есть… сейчас на небесах он главный? — Ну… можно сказать и так. Скажем, насчет него есть четкие рекомендации. Даже слишком четкие. Может менять небеса, как хочет. Кое-кто считает, что нам необходима свежая кровь… чушь какая! — снова взрывается Гавриил, впервые на памяти Азирафаэля открыто оспаривая волю небес. — Но ведь это… мы не можем сражаться с адом! Не сейчас! Это же… это не по плану и вообще… — Азирафаэль совершенно не собирается отказываться от земли непонятно на сколько веков, он еще столько всего не успел тут увидеть. Он уверен, что ад грязный, страшный и там его быстро убьют, а значит придется веками потом выбивать себе новое тело, если конечно его вообще отпустят на землю. Если земля вообще продолжит существовать после такого. — Рад, что ты все понял. А теперь давай-ка иди и поговори с ним, — Гавриил буквально подталкивает его к дверям, — в прошлый раз он тебя послушал. — Да… конечно… хорошо… я попробую… но можно мне… Гавриил не слушает его, перемещая к маленькой хижине в глубине какого-то леса. — Если согласится, — говорит он довольно, — пусть хоть постоянно живет на своей обожаемой земле. Никаких лимитов на чудеса, новое тело без очереди. О, да и скажи, что на его мать это тоже распространяется, хватит уже сеять на небесах беспорядки. Сказать, что это было бесполезно, значит не сказать ничего. И ничего удивительного тут не было, ведь и в самый первый раз Иешуа послушал вовсе не его. — Ты же ангел, — говорит ему Плотник, — разве ты не хочешь прекратить страдания невинных душ? Неужели ты не испытываешь к ним жалости? Азирафаэль на данный момент испытывает только ужасающую духоту (где вообще этот дурацкий лес? В тропиках?), жажду и зуд от укусов насекомых. И еще злость на Гавриила, который опять прикрылся им, вместо того, чтобы решать проблемы небес самостоятельно. — Мы же все равно их спасем, — спорит он вяло, не слишком-то рассчитывая на успех, — перед апокалипсисом ты спустишься в ад… — А до этого момента пусть страдают? — уточняет Плотник и его голубые глаза сияют золотом. — Твой друг хотя бы всегда был честен, — вздохнув, замечает Плотник немного погодя, так и не дождавшись ответа. — Он мне никакой не друг! — излишне громко говорит Азирафаэль. — Я про архангела Гавриила, — уточняет Плотник, но Азирафаэлю чудится лукавинка в его взгляде. — Да, я… я тоже о нем. Он — мой руководитель. У ангелов не бывает никаких друзей, им это не свойственно, — отвечает Азирафаэль слишком поспешно и как-то суетливо, что вообще-то ему не свойственно. Плотник кивает, поджимая губы. — Потому-то я и предпочитаю до сих пор называться человеком, — констатирует он. — Но ведь ты уже давно не человек, — зачем-то снова спорит с ним Азирафаэль. — Отнюдь не форма определят то, кем мы являемся, — отвечает ему Плотник уверенно, — можешь спросить у еще одного своего… не-друга. Он хорошо разбирается в таких вещах. — Знаешь, я… я обдумаю твои аргументы и вернусь, ладно? — позорно ретируется Азирафаэль. Он замечает, что Плотник выглядит искренне опечаленным его уходом. Азирафаэлю же просто ничего не остается, кроме как позвать на помощь того самого не-друга. К счастью, он в курсе, где тот проживает в этом веке. Удивительно, но это реально действует. **** — Как ты это сделал? — недоумевает он после, отчитавшись Гавриилу и получив порцию дружеских объятий и комплиментов, — как ты его убедил? — Может быть я просто попросил? — спрашивает Кроули, уверенно глядя прямо в глаза. — Попросил? Серьезно? Просто попросил? — Ну да, а что такого? Сказал ему: пожалуйста, не надо этого делать. Ты никому не поможешь и станет только хуже. — Не глупи, — Азирафаэль фыркает, — скажи честно, что ты сделал. Мне нужно знать для отчета. Кроули пожимает плечами: — Как знаешь, ангел. Ну допустим, я сказал ему, сказал… ад и рай не слишком-то отличаются? Те люди, кто считает, что все искупил — не будут страдать? Там некого спасать? Этого достаточно для отчета? Нет? Тогда я сказал, что вы ангелы и созданы такими, какими созданы, без права выбора. Что все те, кто понял, что такое свобода воли, давным-давно внизу. А те, кто отправятся за Плотником в ад, рискуют оказаться с нами. Кроули поднимает кубок с чем-то пряным, делает приличный глоток. Он выглядит печальным и задумчивым, но в последнее время для него это практически обычный вид. Что-то случилось с ним после казни Иешуа, что-то, что заставило его срезать длинные волосы и десятилетиями избегать ангельского общества. Азирафаэлю искренне жаль, но он ничем не может помочь. — Почему он вообще слушал тебя? — продолжает недоумевать Азирафаэль. — Я же демон, — Кроули пожимает плечами, — мне положено быть… максимально убедительным. Кроме того, я был с ним честным. Демоны не лгут, знаешь ли. Ангелы вообще-то тоже не лгут. Умалчивают, недоговаривают, но не лгут. Все чаще Азирафаэль ловит себя на неправильной, кощунственной мысли: Кроули прав — обе стороны не слишком-то отличаются друг от друга. Он поднимает глаза, чтобы убедится в очередной раз: Кроули — демон и нет между ними ничего общего. Нет и не может быть. Поднимает глаза и не может перестать смотреть. От Кроули непривычно пахнет, будоражаще сладко: терпкой апельсиновой цедрой, свежими бутонами роз, какими-то ароматическими маслами, теплом. Азирафаэль отодвигается, осознавая, что только что неприлично близко склонил к нему голову, практически коснулся. — Ты ведь не соблазнил его, часом? — неожиданно для себя спрашивает Азирафаэль. Кроули в ответ смеётся, искренне, запрокидывая голову. Обнажая смуглую изящную шею. Азирафаэль молча смотрит на него, сглатывая ставшую внезапно слишком вязкой слюну. Думает о том, каково это: запустить пальцы в тяжелые гладкие волосы, коснуться беззащитной шеи, провести кончиком пальца по узким сухим губам. Мучительно реалистично представляет себе, как целует его, зарывшись рукой в волосы, придерживая затылок. Второй рукой он мог бы его обнять, крепко, со всей своей истинной силой. Целовать и вдыхать его запах, пьянящий аромат знойного южного лета, цитрусов, морской свежей воды, аромат самой жизни, аромат страсти. Кроули пробуждает в нем низменные плотские желания, свойственные скорее людям, чем ангелам. Азирафаэль знает все о плотской стороне наслаждения, но вряд это допустимо проделать с демоном. Он уверен, что даже с людьми это возможно лишь пока Гавриил ни о чем не знает. — С ним же все будет в порядке? — вдруг спрашивает Кроули, цепко глядя прямо в глаза. Азирафаэль застывает, потеряв нить разговора, некоторое время молчит, не понимая, неужели его только что спросили будет ли в порядке архангел Гавриил. — Плотник, ангел, — язвительно вставляет Кроули, — мы говорили о Плотнике до того момента, как ты отключился и, очевидно, в красках начал представлять, как я соблазняю невинных людей. Азирафаэль практически краснеет и только пожимает плечами в ответ. А Кроули неожиданно отказывается от предложения выпить вина у Азирафаэля и уходит, ссылаясь на усталость и неотложные дела. И пропадает еще на один век.