вино и сигареты

      Фара помнила первый день, когда увидела Розалинду. Молодую, яркую. От нее исходила настолько мощная магия, что девушке казалось: протяни руки — и ощутишь под пальцами. Если бы Даулинг было не 15 лет, если бы ей с детства не твердили о силе собственной магии, если бы она не пережила смерть сразу обоих родителей от лап Сожженных, то ее никогда не потянуло бы к этой женщине. Но голубые глаза Розалинды заворожили, заставили безоговорочно верить во все, что говорила ее директриса.       — Здравствуй, Фара, — девушка кивнула, ощущая, как потеют ладошки, но взгляд не отвела, на краю сознания отмечая, что у ее матери тоже были яркие голубые глаза. — Ты здесь самая младшая, не волнуешься?       — Нет, Ваша Светлость, — все в Солярии знали, что Розалинда была сестрой короля Солярии и сохранила свой титул даже после его смерти. — Я уверена, что справлюсь.       — Ты ведь фея разума? — Даулинг кивнула, думая только о том, как ей нравится женщина, с которой она сейчас разговаривает. Девушка не пыталась разобраться в эмоциях, хотя подозревала, что Розалинда их прекрасно чувствует. — Я слышала, что оба твоих родителя были феями и у тебя есть склонности к другим стихиям. Это так?       — Я могу зажечь дерево и поднять каплю воды в воздух, — женщина улыбнулась, ощущая энтузиазм, идущий от новой студентки. — Ваша Светлость, а когда начнутся занятия?       — Завтра утром. Скажи мне, Фара Даулинг, на что ты хотела бы потратить свою магию? Ради чего готова умереть?       — Ради того, чтобы уничтожить Сожженных, — тогда Фара не знала, что ее слова станут пророческими, что она сама своей жаждой мести подпишет себе смертный приговор.

***

      Блум злилась, кричала, пыталась требовать и доказывать свою правоту, но все было безуспешно. Когда-то она считала, что у мисс Даулинг полно секретов, но только теперь поняла, что самым опасным человеком была Розалинда. И она, в отличии от Даулинг, могла полностью игнорировать требования Блум.       — Почему ты решила, что имеешь право требовать каких-то объяснений? — они стояли посреди директорского кабинета, и девушка видела, что женщина явно чувствует себя хозяйкой. Хотя, это не мудрено, та долгое время была директрисой Алфеи в прошлом.       — Я освободила вас! Думала, вы поможете…       — Твои ожидания, Блум, это только твои проблемы, — холод и правильность слов едва не заставили съежиться, но фея помнила, зачем она здесь в действительности. — Но не волнуйся, Фара жива. Я наказала ее, однако, думаю, скоро она снова здесь появится.       — Наказали? — Блум ощутила, как внутри привычно закипает гнев и испытала жгучее желание спалить весь этот кабинет к чертовой матери. — Да как вы посмели?!       — Не лезь в это!       Фее показалось, что содрогнулись даже стены. Какие бы отношения между женщинами не были — Розалинда явно не хотела запускать в них кого-то постороннего. И сейчас, глядя в ярко-голубые глаза, ощущая магию кожей, чувствуя всю ее мощь, Блум думала только о том, как бы ее не расплющило. Но боль в груди, как появилась в одно мгновение, так и исчезла. И вот перед девушкой стоит уже не монстр, а новая директриса.       — Я дала обещание, что буду заботиться о тебе, и я сдержу его. Но никогда не лезь в мои отношения с Фарой, они никак к тебе не относятся. Ты поняла меня?       На это Блум не ответила — лишь выскочила из кабинета, чувствуя, как горят легкие от льда, которым обдала ее Розалинда. Девушка не знала, куда бежит, даже не думала об этом — лишь бы убраться от директрисы как можно дальше.       В комнате была только Муза и, как только Блум влетела в двери, тут же настороженно уставилась прямо в широко распахнутые глаза подруги. Та тяжело дышала, но чувство сковывающего легкие ужаса прошло, позволяя Блум снова мыслить и осознавать все свои действия.       — Что случилось?       — Меня чуть не убила Розалинда, когда я пыталась понять, куда исчезла Даулинг, — брюнетка выгнула бровь, давая понять, что думает по этому поводу, и Блум пояснила. Муза закрыла глаза, явно обдумывая рассказ подруги, а потом осторожно повела плечом. — Что тебя смущает?       — Такая яркая реакция. Я тут поговорила с Сэмом и он, оказывается, знает кое-что о Розалинде. Она — фея разума, как и Даулинг.       — И что?       — Ты бы ради приличия уроки Даулинг послушала. Феи разума безупречно умеют контролировать собственные эмоции, это позволяет нам выживать. Ты говорила, что директриса назвала Розалинду своим наставником. Тот факт, что такая сильная фея потеряла над собой контроль — большая редкость.       — Хочешь сказать, Даулинг — слабая точка Розалинды? — Муза пожала плечами, а Блум продолжила размышления вслух. — Ну, тогда нам нужно узнать о них как можно больше. Об их прошлом. Вот только вряд ли мистер Харви нам поможет, он четко выразился, что мы должны сидеть тихо.       — Можно подумать, ты так и делаешь, — рыжеволосая усмехнулась, но тут же осеклась, замечая, как загорелись на несколько секунд глаза подруги. — Все нормально, это Терра с Аишей. Сейчас и узнаем последние новости.       Всю последнюю неделю девочки ощущали себя, как на осадном положении, но мистер Харви буквально требовал от них полного соблюдения правил, обещая, что все наладится. Сэм и Скай рассказали им о том, что произошло в школе в отсутствие девушек, и первым желанием девушек было вытащить Сильву, однако неусыпный надзор королевы Луны быстро охладил их пыл. Вот и сейчас Стелла была на занятиях у матери, а все остальные должны были быть на уроке мистера Харви. Хотя, отдувались за всех сегодня Терра и Аиша.       — О, Блум, ты уже вернулась, — девушки сели на диван, скидывая сумки на пол. — Папа все также делает вид, что все нормально. Аж бесит. Неужели так сложно сказать, знаешь ты что-то или нет? А у тебя как? Розалинда что-то рассказала?       Блум кратко пересказала все, что произошло в директорском кабинете и комната на несколько минут погрузилась в тишину. Каждая пыталась понять, в какой ситуации они все оказались и что теперь делать. Вот только ни у кого не было никаких идей.       — А что мы вообще знаем о том периоде? Почему никто о нем не рассказывает? — Аиша подобрала под себя ноги, оглядела всех вокруг. — Мои родители ни разу ничего о Сожженных не упомянули до самого отъезда сюда.       — Даулинг как-то раз сказала, что это время считается самым темным в истории Алфеи, и они не гордятся им. Но ничего не конкретизировала, по понятным причинам, — Блум перевела взгляд на Терру, остальные девушки сделали тоже самое.       — Что? Я тоже ничего не знаю. Если кто-то и интересовался историей в нашей семье, то это Сэм. У него, кстати, скоро закончится пара?       — Минут через десять, — отозвалась Муза, закусила губу и неожиданно продолжила. — Моя мама говорила, что есть какая-то легенда о возникновении Сожженных. Она сама училась в Алфее в то время, когда директрисой была Розалинда. Но я этим не интересовалась. Блин, нам очень нужна Даулинг или Сильва. Как там Скай, кстати?       — Никак. Он не верит в то, что говорит ему отец, считает его убийцей. Они даже поругались с Ривеном из-за этого. Скай говорит, что он в порядке, но мне кажется, это не так. Но я даю ему время, когда будет готов — сам придет и все расскажет. Честно говоря, я больше сейчас о Стелле волнуюсь. Она сама не своя.       — Ей сложно, ходит уставшая и какая-то разбитая. Не знаю, что с ней делает Луна, но если скоро мисс Даулинг не вернется, Стелла может не выдержать.       — Выдержу, Терра, не парься, — принцесса стояла в дверях, глядя на подруг. — Но ты права, Даулинг нам очень нужна. Мама совсем слетела с катушек.

***

      Сол никогда ей особо не нравился, однако, специалистом он очень сильным, а его связь с Фарой не подвергалась сомнению. Отчасти, именно это и склонило Розалинду включить его в свой состав, о чем сейчас женщина очень жалела.       Блум удалось ее разозлить и теперь женщине хотелось лишь одного — сорвать злость на ком-нибудь. За годы, проведенные под замком, Розалинда поняла неожиданную истину: окажись она на месте Фары, поступила бы точно также.       Мужчина был скован, но от этого не казался менее опасным. Сильва показал ей, что значит для него мораль, и что она всегда будет выше приказа. Именно в этом крылась его главная сила. Фара была такой же, но любовь сделала ее безопасной для наставницы. Даулинг была на ее стороне, но Сол всегда был на стороне Фары. Она и была его стороной.       — Чего ты хочешь от меня? — он смотрел на женщину с такой ненавистью, что Розалинда даже на мгновение захотела уйти. Но тогда она не была бы собой.       — Я хочу, чтобы ты не стоял у меня на пути, — Сильва усмехнулся, но в этой усмешке было столько злобы, сколько она никогда раньше ни у кого не видела. — Ты примешь мою сторону?       — После того, что ты сделала с нами? С Фарой? Да ты хоть знаешь, что она несколько месяцев спать не могла, пока Бен ей настойки давать не стал? Она орала во сне, Розалинда! Орала! Ты была там, с ней? Нет, не ты держала ее за руку, не ты слушала, как она рыдает от боли. Тебя с ней не было, но во всем этом была виновата ты.       Розалинда всего этого не знала, но контроль не подвел — на лице не дрогнул ни один мускул. Фея сразу поняла причину всего этого: Фара не закрылась от эмоций и, спустившись вниз, ощутила весь спектр боли. Потому что Розалинда ее не предупредила. Даже не задумалась об этом. Но вину она почувствует потом, когда Сол будет сломлен.       — Ну, теперь она уже ничего не ощутит, — она заметила, как застыло лицо Сильвы. — Я убила ее.       Это была ошибка. Розалинда поняла все в ту же секунду, как с губ сорвался последний звук. Она ошиблась. Вместо убитого горем Сола она получила разъяренного зверя, который видел перед собой только одну цель: уничтожить того, кто причинил ему боль. И этим кем-то стала стоящая напротив фея.       — Мразь! — он рванул вперед, цепи впились в кожу на запястьях. Если бы Сильва был феей, его боль убила бы ее, но ей повезло: он был всего лишь специалистом. — Она любила тебя! Верила те…       Он рухнул, как подкошенный, и женщина выдохнула. Она отдавала себе отчет в том, что совершила ошибку и теперь понятия не имела, как ее исправить. Как вообще исправить все.

***

      Беатрикс ожидала совсем иного. Она помогла Розалинде, вернула отца в школу, перетащила на свою сторону всех сомневающихся студентов и все равно ничего не получила. Девушка не знала, что Даулинг рассказала Блум, но вместо того, чтобы оказаться по одну сторону, они стали чуть ли не врагами. И Беатрикс должна была признаться — ее это все очень бесило. Она жаждала правды, но совершенно запуталась.       — Би, ты меня раздражаешь, — Ривен поднялся с кровати, нависая над сидящей за столом девушкой. — Ты ведь даже не слышала, что я сказал, верно?       — Давай честно, ты вряд ли сказал что-то важное, — парень явно не остался в восторге от этой ремарки, и девушка накрыла его руку своей ладонью. — Ладно, извини. Просто не могу перестать думать о Блум.       — Серьезно? О Блум? — Ривен фыркнул, отмечая, что ему все это совсем не нравится. Желание знать о рыжеволосой фее становилось едва ли не одержимостью. — Слушай, Би, это все уже переходит все границы. Чего тебя так на ней заклинило?       — Даулинг, Сильва и Харви убили ее родителей также, как и моих. Почему она так рьяно пытается найти Даулинг, убийцу своей семьи?       — Возможно, она знает больше, чем ты.       Беатрикс кивнула и снова уставилась в окно невидящим взглядом, обдумывая слова Ривена. Тот верил ей, но ссора со Скаем явно давила на парня тяжелым грузом. Скай стал встречаться с Блум, но это скорее отдалило девушек еще больше. И, как ни странно, девушка хотела наладить контакт. У них была общая история и одна боль на двоих с разницей лишь в том, что Блум явно любили, а Андреас относился к ней, как к обязанности, а не дочери. Она и отцом то его называла редко.       — Почему бы вам со Скаем не помириться? — парень хмыкнул, но Беатрикс не шутила. — Я серьезно. Вы друзья и вам нечего делить.       — Не лезь сюда, Беатрикс, окей? Хочешь поучить кого-нибудь жить — есть Дэйн, а ко мне не лезь. Хватит и того, что ты постоянно врала.       — Так, ну все, — она поднялась и, не оглядываясь, вышла из комнаты. Сегодня ей хватит Ривена и его проблем, со своими бы разобраться.

***

      Стелла была проблемой. Да, безусловно, королева любила свою дочь, но престиж короны на этих весах явно перевешивал. И сейчас, сидя в кабинете, в окружении этой огромной кипы бумаг, Луна банально не могла сосредоточиться. Ее собственная дочь ненавидит. Как они вообще до этого дошли?       Когда Стелла только родилась, женщина окрестила этот день самым счастливым. Ее маленькая прекрасная принцесса, наследница трона, долгожданный ребенок. И сначала все было прекрасно. Первые 10 лет. А потом…       Луна отдавала себе отчет в том, что взвалила на дочь слишком много и тем не менее сейчас, спустя 7 лет, делала тоже самое. Поначалу Стелла развивалась в магии стабильно и спокойно, но королева видела, какой сокрыт магический потенциал в наследнице и начала давить.       — Ричард, мне тебя так не хватает.       Король погиб от лап Сожженного за месяц до рождения дочери и с тех пор Луна поклялась: она сделает все, чтобы муж гордился дочерью. Вот только, кажется, перегнула палку.       Крик дочери все еще стоял у нее в ушах. Стелла рухнула на колени, выставив вперед руки, пока иллюзорная тьма поглощала ее при помощи кошмаров. Луна видела ее боль, каждую слезинку, катящуюся по щеке, ощущала все это каждой клеткой тела и, тем не менее, не остановилась. А потом ослепительный свет разорвал ее тьму, и королева уже хотела похвалить дочку, но слова с языка так и не сорвались с губ. На нее смотрела пустота, в глазах Стеллы словно не было больше жизни.       — Я могу идти? — это точно был голос дочери, но в интонации не было привычной веселости и легкости.       — Да. Иди, — королева переплела пальцы в замок, так сильно, что побелели костяшки. Она только что по собственной вине потеряла дочь. И, черт бы подобрал эту Фару Даулинг, но ее сейчас катастрофически не хватало.

***

      Фара ненавидела ложь, особенно после того, как осознала, какое ее количество вылилось на женщину Розалиндой. Но сейчас она понимала, что сама становилась похожа на бывшую наставницу. На ту, которую когда-то любила.       Цветы. Это ж надо было додуматься: мало того, что Фаре свернули шею, так еще и похоронили под клумбой. А ведь Розалинда знала, что Даулинг — не та женщина, которая любит цветы. Хотя, любовница как-то говорила, что Фара и понятия не имеет, насколько сентиментальна. Женщина всегда на это лишь усмехалась.       Но сейчас все изменилось — Блум все изменила. Девочка-подкидыш, так похожая на нее саму в молодости. Маленькая и одинокая, запутавшаяся ни только в своей жизни, но и в собственных чувствах. Фара сама не поняла, как забота об этой девушке стала полностью ее заботой.       — Привет, — Бен сел рядом с ней на край кровати, напряженно вглядываясь в лицо подруги. — Как ты себя чувствуешь?       — Нормально. Правда, я в порядке. Шея все еще болит, но твоя мазь творит чудеса, — друг нахмурился, Фара выгнула бровь. — В чем дело?       — Как давно к тебе вернулись кошмары? — женщина усмехнулась, но Бен явано не разделял ее настроение. Он всегда о ней заботился. — Фара, в чем дело? Это из-за Сожженных?       — Ранение Сильвы. Тогда они впервые вернулись.       — Полгода? Черт, Фара, почему раньше не сказала? — женщина обернулась, вызывая у Бена обреченный вздох. — Алкоголь вызывает не меньшую зависимость. Ты же понимаешь это, не так ли?       — Понимаю. Но лучше алкоголь через день, чем твое зелье каждый день. Прости, Бен, но это правда. Оно вызывает жуткую зависимость, сам знаешь. Хватит обо мне, лучше расскажи, как там дети.       — Скучаешь по Блум? — Даулинг передернула плечом, Харви на это лишь усмехнулся. — Я просил ее сидеть тихо, но меня нагло проигнорировали. Блум бойкотирует все требования Розалинды.       — Я хочу увидеть ее.       — Ни минуты не сомневался. Но ты еще не восстановилась. Тем более сегодня уже поздно, — она хотела было ответить, но мужчина не не позволил ей. — Слушай, я знаю тебя. Ты бы ринулась в школу прямо сейчас. Дождись завтрашнего дня, я приведу Блум. Обещаю.