И никакого нет смысла в жизни, кроме любви...

- Яков Платонович, в том количестве корреспонденции, которое приходит на Ваше имя, можно погрязнуть! - провозгласил полицмейстер, без стука входя в кабинет Штольмана. - Очередная депеша! - Трегубов положил её на стол.       Пробежав текст глазами, хозяин кабинета даже приободрился, полученные уточнения подтверждали возникшие у него подозрения, до этого момента ничем не подкреплённые.       Вереница зимних событий запустила масштабный механизм расследования, можно было утонуть в возникшем ворохе бумаг, если бы не системный подход и аналитический ум хозяина кабинета: - Варфоломеев ждёт... ждёт до середины лета, поскольку, человек слова. А ведь потом предстоит отъезд... А если Анна не согласится оставить Затонск? Тогда выбор должен буду делать я... - в тот же миг голову заполнили мысли личного характера. - Вы меня совершенно не слушаете, господин Штольман! - уязвлённо возмутился гость. - Николай Васильевич, Вы не представляете, какую важную новость доставили! Позволю предложить... - Яков достал бутылочку с янтарной жидкостью и две рюмки, одним махом уняв задетое самолюбие бывшего начальника.       Трегубов шумно опустился на стул, чем выразил своё согласие. И в этот момент, как немногим ранее дверь распахнулась без стука: - Яков Платонович... - слова замерли у вошедшего на языке, - о... Николай Васильевич... - Антон Андреевич, присоединяйтесь! Есть повод! Да и вечер почти уже... - Яков был рад появлению коллеги, имевшему непосредственное участие в зимних событиях, на рабочем столе появилась третья рюмка. - Достойную смену вырастили, Яков Платонович! - приглашающим жестом, выразил своё отношение полицмейстер к озвученному приглашению Штольмана, после чего Коробейников с нескрываемым удовольствием придвинул стул, и улыбаясь в усы, проговорил: - Рад! Очень рад! - Мммм... Яков Платоныч, Яков Платоныч... - Миронов младший воспользовался мгновением, на которое племянница оставила мужа, чтобы помочь матери в подготовке ужина. - По-видимому, в полицейском участке не только рутина и преступники? - Вы увлеклись новым... ясновидением, дорогой Пётр Иванович! - в тон родственника ответил Штольман. - Да, позвольте честно признаться, я увлёкся! Но не ясновидением, а дедукцией! - посерьёзнев, и перейдя на шёпот, признался друг. - Оооо, хотел бы узнать... - начал было Яков, заинтересовавшись ходом мыслей Петра Ивановича, но почувствовал как на талию опустилась рука, его в ответ тут же взметнулась, и он обняв за плечи вернувшуюся жену, прижал её к себе, шепча на ушко, - какая ты вкусная... - Стол уже накрыт, - с улыбкой пригласила Анна двух дорогих для неё мужчин, млея от мимолётной ласки.       Войдя в комнату, он рухнул в кресло, прикрыв глаза. Аня приглушив свет, любовалась мужем. - Ты сегодня много писал? - вдруг последовал неожиданный вопрос. - Да. А как ты догадалась? - заинтересовался Штольман. - У тебя на верхней фаланге среднего пальца характерный след, - ответила Анна. - Вы сговорились? - улыбаясь, он внимательно посмотрел на жену. - С кем? - удивилась она. - С дядей, конечно! - его глаза прищурились. - Мы просто читаем одну книгу... - по комнате разлился нежный смех. - Ты, представляешь, - последовало увлечённое продолжение, - главный герой может рассказать о человеке такое! - её глаза округлились, выдавая степень увлечённости. - Где он работал, откуда вернулся, чем занимается сейчас, лишь по внешнему виду. - Интересно... А вы, значит, теперь практикуетесь? - Яков не спускал с неё глаз. - Да... И... - Аня медленно приблизилась к мужу, - я вижу, как ты устал... в таком варианте ты всегда выбираешь кресло для отдыха, но что-то произошло хорошее... несмотря на напряжённость, ты улыбаешься, шутишь... - строя умозаключения, она успела опуститься на свои колени перед его, поставив на них локоток и подперев подбородок. - Ух ты! - всё что он смог сказать. - А ещё я знаю верное средство от усталости, - медленно выговаривая каждое слово, Аня развела колени мужа и немного продвинулась вперёд. - Ты о нём тоже в той книге прочитала? - с долей беспокойства поинтересовался Яков. - Нет, - хихикнув, ответила жена, - это из другой... - её пальчики не спеша расстёгивали одну пуговичку за другой на его жилете.       Он молчал, боясь разрушить зародившуюся атмосферу. Она же закончив с жилетом, приступила к рубашке...       Её жадному взору открылся рельефный торс с мерно вздымавшейся грудью. Она не удержалась от поцелуя в районе пупка, откуда мгновением ранее вытащила рубаху из брюк. - Аня... - призыв вызвал лёгкую улыбку на её устах. - Да, мой господин... - нежные ладони заскользили по обнажённому торсу, дразня возбуждённые соски. - Что ты творишь?! - покорённый ею, он выдал скорее не вопрос, а признание...       Женившись в 43 года, Штольман имел богатый многоликий опыт общения с женщинами разного круга. - Откуда ты такая? - мысленно задавался он вопросом, наслаждаясь ощущениями и картинкой, будоражащей мужскую фантазию.       Она поймав его горящий взгляд, приступила к застёжкам на брюках.       В открывшемся створе его от желанных ласк отделяла лишь тонкая белоснежная ткань нательного белья... Он замер, опасаясь спугнуть инициативу молодой жены.       Аня накрыла ладонью его промежность, вызвав стон и первое движение бёдрами, в следствие которого, он освободил налитое достоинство. - Какой он большой... и горячий! - глубоко дыша, она накрыла ладонью выросший холм под белеющей тканью. - Помоги мне, - она взялась за пояс брюк.       Яков купался в её восхищённом взгляде: требовательные ладони скользили по обнажённым ногам, медленно, но верно подбираясь к заветной цели, не отпускаемой пожирающим взглядом. Нежные поцелуи начали своё восхождение от широко разведённых коленей, и его уже не раз пронзила дрожь... Чтобы удержаться и не пустить в ход руки, Яков положил их на подлокотники кресла, и вовремя... - Аааа... - звук страсти заполнил пространство, как только лёгкое дуновение коснулось бархатного нежнейшего мешочка с двумя чувствительными сосудами, и следом возникли окутывающие жаром прикосновения её влажного языка.       Костяшки пальцев, впившихся в края подлокотников побелели, а бёдра совершили пару движений, рассекающих воздух, восставшей плотью. - Я люблю тебя... - прошептал он сверху, упиваясь созерцанием ласк, органично сочетающих в себе нерешительность, изысканность и искушённость.       Её ладони легли поверх его, а губы начали восхождение...       Испитый любимой, Яков усадил её себе на колени, и перемежая признания с поцелуями, наполнялся и делился животворящими силами.