И никакого нет смысла в жизни, кроме любви...

- Антон Павлович, хочу выразить Вам своё восхищение! - Миронов младший пристально воззрился на Штольмана, - О госпоже Нежинской... Вы первый догадались! - и уже двое бросили взгляд на ушедшего в себя Якова. - Это - профессионализм, - неожиданно поддержал Штольман разговор. - Писателям свойственно держать в голове множество линий, героев, выстраивать сюжеты. А к тому же наш друг обладает развитой наблюдательностью: и жизненной, и литературной.       Мужчины подошли к бару, где хозяин кабинета наполнил бокалы. - Позвольте, - взял слово Виктор Иванович. - Последние события безусловно трагичны... И... отсутствие Анны - тому подтверждение: она в своё время глубоко прониклась судьбой Элис... Позже.... дочь возвращалась к событиям, предшествовавшим исчезновению девушки, но, надо признать, больше её волновала другая потеря, - тесть взял бокалы: себе, а второй протянул зятю, - прошу, - приглашающе показал он взглядом на оставшиеся два, - за точку, тяжёлую, но важную точку, как Вы, Яков Платонович, выразились, в одной из линий! - Проведаю Анну, - спустя некоторое время, Штольман собрался покинуть мужское общество, беспокойство неприятно колыхалось внутри. - Анюта уснула, - в дверях он столкнулся с Марией Тимофеевной. - Я всё-таки схожу, - пропустил он её и вышел.       Вид разметавшихся по подушке волос вернул ему спокойствие, но породил множественные желания: коснуться их, спуститься поцелуями к исчезающей под платьем ложбинке меж округлостей груди, прилечь рядом и вдыхать, вдыхать... почувствовать её облокачивание, всем телом... Он позволил себе мимолётно коснуться губами её кудрей и вдохнуть... глубоко-глубоко...       Пока Яков отсутствовал, вернулся Варфоломеев в компании с Трегубовым и Коробейниковым. - Ты ж подумай, что творится! - Николай Васильевич несколько комично покачивал головой из стороны в сторону, широко округлив глаза, внимая речам Петра Ивановича. - Как... - достаточно резко рванулся Антон Андреевич с места с появлением Штольмана, и уже справившись с эмоциями, продолжил, - как себя чувствует Анна Викторовна? - Она спит, - ответил Яков, и следом одобрительно кивнул на немой вопрос Виктора Ивановича, направившегося к бару. - Сон лучшее лекарство, - заключил подошедший вплотную Чехов, и похлопал Штольмана по спине. - Анне Викторовне, необходимо пополнить силы. Всё будет хорошо! - А есть лекарство для души? - искренне невинно вдруг спросил Яков. - Есть! Положительные эмоции... яркие или тихие - не важно, главное - положительные! - и Антон Павлович подмигнул вдогонку своим рекомендациям. - Господа! - хозяин дома глянул на часы. - Скоро обед, предлагаю в качестве аперитива, - и после его приглашающего жеста в руках присутствовавших появились бокалы. - Виктор Иванович, разрешите мне взять слово, - раскатисто спросил Варфоломеев, и после одобряющего жеста, продолжил. - Я благодарю вас, Виктор Иванович, Мария Тимофеевна, за радушный приём, в очередной раз оказанный мне. Да, я вынужден буду сегодня уехать вечерним поездом, - Пётр Александрович, по взметнувшейся было руке хозяйки, предугадал её вопрос. - Но прежде чем, чем мы перейдём в столовую, хотел бы навести порядок в трагических событиях последних суток. Тело будет захоронено завтра. Эта девушка не раскрыла своего истинного имени, поэтому её похоронят, как Элис Лоуренс, об этом попросил доктор Милц. Она была агентом и явилась в Затонск в 1888 году для выполнения задания. Ей удалось завладеть интересовавшими её руководство документами. Но что-то пошло не так, и она по личной инициативе стала перебежчицей, найдя в лице госпожи Нежинской своего покровителя, и вслед за ней покинула Россию в тот непростой год для многих из нас. Этой осенью, после провала операции вверенной господину Клюеву, они вместе въехали в Россию, - пауза, рассказчик прошёлся. - Убийство Жана - её рук дело, она не простила ему очередного предательства, как она сама оценила его поступок. Её пособника забираю с собой. Конвой Николай Васильевич согласовал, - Варфоломеев многозначительно взглянул на Трегубова. - Да, да, безусловно, - активно выразил своё согласие начальник полиции. - Как и ряд других вопросов, - увесисто добавил Пётр Александрович. - Да, конечно, я помню, - Трегубов и Коробейников переглянулись. - И ... с вашего разрешения, я хотел бы удалиться для непродолжительной беседы с Яковом Платоновичем, - закончил свою речь Варфоломеев и ответил отказом на предложенную возможность остаться в кабинете, в то время как присутствующие перешли бы в гостиную. - Мы прогуляемся. - Яков Платонович, Вы прекрасно понимаете, что в этой истории возникших вопросов больше, чем полученных ответов. Мы с Вами работаем в том же режиме, хоть Вы мне и нужны постоянно, но я обещал, - на его лице промелькнула улыбка. - До рождения ребёнка Вы неприкосновенны.       Они уже повернули в сторону дома, когда увидели легко преодолевшую пару ступенек женскую фигуру, и направившуюся им навстречу. - Где Яков? - с вопросом Анна вошла в кабинет. - Да, только вышел, с Петром Александровичем... - не договорил отец, как дочь уже исчезла. - Аня! Аня, ты куда? - подхватилась мать. - Мне надо, - пальто уже было в её руках. - Стой, там холодно, - не оставляла попытки Мария Тимофеевна. - Мне надо, - и она исчезла за входной дверью. - Феноменальная... Феноменальная связь! - прокомментировал дядюшка Чехову появление племянницы. - Я впечатлён! Причём уже давно... - в духе собеседника поддержал писатель.       Втроём они прогулялись немного по парку. - А вы знали, что Александр Францевич - военный врач, удостоенный учёной степени доктора? - поинтересовался Варфоломеев у семейной пары, составившей ему компанию, и отметив удивлённые взгляды, продолжил. - Я заезжал к нему, мы сформировали ряд договорённостей, о которых я поставил в известность Трегубова. Мне было важно знать, что это за пистолет, из которого был произведён выстрел. Это - деринджер, преподнесённый доктору на память о его заслугах в военный период. - Наш доктор кладезь талантов... а оказывается, и секретов! - подытожил Штольман. - Наш замечательный доктор! - восхищённо заключила Анна. - Вот новость! - удивилась Анна, увидев дядю с гостем в верхней одежде. - Уж, ночь на дворе! - Аннушка, это вам спать пора, а мы можем и прогуляться, - сгримасничал Пётр Иванович. - Знаю я Вас, - наигранно погрозила пальцем племянница. - Чтобы не пришлось потом лечить тело! - Тело, тело... Главное... - ответствовал дядюшка, - это душа!       Чехов со Штольманом стоя немного поодаль, откровенно любовались дуэтом родственников. - Так что, вы лечите душу, а мы... - Пётр Иванович, почувствовав опасность каламбура, кинул взгляд, просившей о помощи в сторону писателя. - А мы восполним жизненные ресурсы, - нашёлся Антон Павлович.