И никакого нет смысла в жизни, кроме любви...

- Я видел тебя сегодня... спящей, - Яков поглаживал её не торопясь... - Я любовался тобой... - Ммм... - откликнулась Анна, - ты заходил... - умиротворённо произнесла она, словно прогоняя свои какие-то сомнения... - Ты такая красивая... - он почувствовал, как её голова на его плече слегка откинулась назад. - Аня? - на его тихий призыв последовал глубокий вздох. Повернув голову, муж лишь коснулся губами открытого лба и прошептал, - ты... моя... - Ну и соня! - возмущался Штольман, собираясь по военному быстро. - Это последствия... не иначе, последствия этих дней... - и он покинул комнату, на ходу доводя внешний вид до ума. - Доброе утро, Яков Платонович! Что, Аннушка ещё спит? - Мария Тимофеевна по всему была рада, что у неё появилась компания за завтраком.       Но последовавший вопрос вызвал беспокойство: - А Вы её не видели? - левая бровь тут же взлетела вверх.       Мгновение, продлившееся следом, показалось обоим вечностью, и разорвавшейся бомбой, как только они услышали: - О! Я, кажется, вовремя! - раскрасневшиеся щёки без слов сообщали, что их хозяйка только что вернулась с улицы. - Я ещё не завтракала! - Ой... вовремя! - прищурив правый глаз, и пряча улыбку за серьёзностью тона, Штольман обогнул стол и приглашающе отодвинул стул. - Отшлёпаю! - как вердикт прозвучало над ухом.       Мигом на мужа взлетел удивлённо-возмущённый взгляд. - Позволь узнать, дорогая, и где же ты была, что ни... - секундная пауза тёщи вызвала у него очередную улыбку, успешно замаскированную: он тут же с благодарностью кивнул на правильную очерёдность слов, - ни мужу, ни родителям не известно где ты есть? - Яков жестом переадресовал взгляд жены с себя на мать. - Я тоже хотел бы знать, - в нём боролся вихрь эмоций, порождённый мгновением ужаса и безумным облегчением и безграничной радостью от созерцания любимой. - Накинулись... накинулись, - отец, как впрочем и всегда, пришёл на выручку, даже не очень понимая почему его дочь оказалась под таким давлением. - Папа! - детские нотки в голосе молодой женщины, готовящейся стать матерью, прозвучали комично, и ситуация была спасена раздавшимся смехом.       Во время завтрака Виктор Иванович всё-таки вернулся к началу разговора: - Так что же произошло уже? С утра! - Я... - Анна поняла, что следует воспользоваться миротворческой миссией отца, - я проведала Александра Францевича, - и она физически ощутила взгляды трёх пар глаз. - Представьте, он - один. Сегодня - достаточно тяжёлый день. Я решила отнести ему завтрак и пригласить к нам на обед.       На некоторое время в столовой воцарилась тишина. - А что Пётр Иванович... Антон Павлович ещё не вставали? - нашлась Мария Тимофеевна. - Смею предположить, что и встанут не скоро, - неожиданно ответила Анна. - И с чего бы это? - мать изучающе посмотрела на дочь. - Ну, я же уже говорила, что была у Александра Францевича... - после этих слов мужчины, сидевшие за столом, переглянулись, - так вот дядя с Антоном Павловичем вчера заглянули к доктору... и пробыли у него довольно долго. А потом... они не собирались сразу домой... - Аня! Виктор! Яков Платонович! - Мария Тимофеевна так выкрикивала их имена, словно ей воздуха не хватало, и завершила протяжно, - Глафира! - Виктор Иванович, - начал было Штольман, покинув стол. - Я думаю к Вам присоединиться, - закончил Миронов старший. - Мы будем вас ждать. Александр Францевич обещал быть, - уловив суть, приобняв мужа, заключила Анна.       Обед прошёл без глав семейств и гостей: Коробейников позаботился о том, чтобы на Царицынской не переживали. Общество дамам составили проснувшиеся только к обеду ночные гулёны, как их с юмором нарекла хозяйка дома. До вечера время в такой колоритной компании прошло незаметно.       С появлением мужчин, настроение среди присутствовавших в гостиной трансформировалось, но не стало от этого менее тёплым. Настрой вечера очень ёмко подметил дядюшка: - Жизнь и смерть вечные попутчицы... - И немного жаль, что... жизнь - это миг. Её нельзя прожить сначала на черновике, а потом переписать на беловик, - философски подметил писатель.