И никакого нет смысла в жизни, кроме любви...

- И в этот раз, Пётр Александрович верен себе, - радостно подумалось Якову, уже заприметившему в подъезжавшем поезде знакомую стать. - Что это? Карманника поймали? - и вдруг, - подпустил... - удар в шею слева, онемение и слабость, - профи... - сознание поглотила темнота. - Мне надо в комнату, - спокойно озвучила своё передвижение Анна, не получив ответа на свой вопрос.       Рванувшаяся в сторону дочери Мария Тимофеевна была остановлена Виктором Ивановичем: это было единственным движением в гостиной, все замерли, осознавая ошеломительное известие. - Надо организовать поиски, - Варфоломеев первым нарушил тишину. - Я к Трегубову. Виктор Иванович? - Да! Я с Вами, - и хозяин дома перевёл вопросительный взгляд на брата и на гостя. - Остаюсь здесь, на всякий случай, - Чехов подтвердил ожидание Миронова старшего. - А мне, позвольте, до Коробейникова... И за доктором... Тоже на всякий случай, - Пётр Иванович пожал обеими руками локоть гостя. - Сыночек... - будущая мать впервые осознанно обратилась к их, её и Якова, плоду любви, - сыночек... - она поглаживала живот, пытаясь обрести в этих действиях нечто... - Метель! - перед глазами встала картина, валящая с ног, и ей показалось, будто лица коснулись холодными иголками множество снежинок, - метель... - и неожиданно, лёгкий толчок вернул Анну в комнату. - Что это было? - и не давая ей усомниться в своих ощущениях, последовал ещё один.       К вечеру в доме организовался полноценный штаб: здесь обрабатывалась вся информация, поступавшая от бесконечных посыльных, но зацепиться было не за что - Штольман исчез.       Доктор Милц был удовлетворён результатом осмотра своей подопечной по приезду, и зная характер Анны, не стал её ограничивать нахождением в изоляции. Она же, как только появилась в гостиной, озадачила всех своим высказыванием о метели. - Барышня, сегодня и намёка на метель то нет, - накинув ей на плечи пуховый платок, молвила Глаша, подготовив в очередной раз самовар.       Какого же было удивление всех, когда с наступлением темноты вдруг Миронов младший выкрикнул: - Метель! - и воззрился на племянницу. - Пётр! - старший брат с укоризной, и почти с негодованием смотрел на родственника. - Действительно, метель... - Чехов неотрывно смотрел в окно. - Пётр Иванович! Помогите, будьте любезны, - Глафира Тихоновна бесшумно нарушила мужское бдение в кабинете, слегка потянув его за локоть. - Я? - достаточно удивлённо он уставился на прислугу, но повиновался.       Покинув кабинет, они, сохраняя молчание добрались до бокового выхода. - Аннет?! - Дядюшка, мне надо... Мне надо выйти!       Пришедшие переглянулись, и не сговариваясь, набросили поверх себя тёплую одежду. - Идём! - Миронов понимал, что услышит от брата, но он был не в состоянии игнорировать призыв близкого дорогого человека.       Ветер на улице валил с ног, лицо обдавало мириадами колючих снежинок, не видно было ни зги... - Аннет! Возвращаемся! - и он решительно повернул в обратную сторону. - Дядя! Смотри... - она указала на небольшой сугроб в отдалении. - Это - последний! - они приблизились к цели, вокруг всё было девственно.       Направившись в сторону дома, Анна взяла фонарь из рук служанки, и ещё раз оглядела снежное пространство... - Там человек... Под сугробом... Без движения... Глаша... - и вот она уже раскидывает снег - белоснежный, лёгкий, воздушный, - что-то темнеет... ткань... Дядя... - он уже мчался за помощью. - Свят-свят, - раздавалось в завывании ночи Глашино причитание.       Анна ловко справлялась со снегом... - Это ты... ты... Ты... - она вытащила пуховый платок и подсунула ему под голову, склонясь над ним и нашёптывая важные слова... - Быстро! Аккуратно! - раздался сильный голос Варфоломеева.       У всех подоспевших в памяти навсегда сохранилась картина, наполненная ужасом и красотой.