И никакого нет смысла в жизни, кроме любви...

- Будут! Скоро будут! - эмоциональное возбуждение захватило Миронова младшего, и он под его влиянием расхаживал по гостиной. - Снова вылезли вперёд! - уколола Мария Тимофеевна, с улыбкой следя за родственником. - Я их поторопил! Доктор же сказал, что они здоровы! Нечего... нечего спать до полудня! - завершил оправдательные слова Пётр Иванович. - Они?! А при чём тут они! - возмутилась обеспокоенная мать. - А до дочери мне теперь не добраться... - её глаза увлажнились. - Маша! Маша... Ну будет, - подключился Виктор Иванович, успевший спрятать улыбку, возникшую при упоминании «они». - Что будет?! - сиюминутно придя в себя, она продолжила, - Антона Павловича сбили с пути истинного, - безапелляционное заявление, вызвавшее тишину, продолжилось, - теперь очередь за Яковом Платоновичем? - её глаза метали молнии. - Мария Тимофеевна! Мы с Антоном Павловичем - свободные мужчины, и... - возобновив движение, парировал зять. - Вот уж увольте от подробностей! - успела прервать его невестка. - Маша! - встав, возмутился хозяин дома. - Пётр, слушай, хватит маячить, сядь уже наконец!...       Появившаяся семейная пара, светившаяся счастьем, спасла ситуацию. - Аня! Анечка! Аннет! - на разный мотив прозвучало любимое имя. - Тааак?! - раздался сольный возглас Штольмана. - Яков Платонович! - тут же разнеслось в три голоса по комнате.       Гостиная наполнилась смехом, постепенно переместившимся в столовую за накрытый стол к позднему завтраку. - Аня, ... - как только мужчины оставили дам в гостиной, Мария Тимофеевна обратилась к дочери с назидательной интонацией в голосе. - Мама, я всё знаю, что Вы мне сейчас скажете! - как отрезав, парировала Анна. - Я, ничего, не помню, - после каждого слова делая паузу, завершила она. - Знаешь, дорогая, мне кажется, подошло время подумать о помощнице тебе после родов, - как ни в чём не бывало, непринуждённо произошла смена темы разговора. - Да... - немного опешив, согласилась будущая мама, сама подумывавшая об этом на досуге. - Думаю, искать не придётся, если только она согласится.       Возмутительная вспышка не позволила вымолвить опытной матери ни единого слова. - Мы на днях сходим до Прасковьи, - воспользовавшись тишиной, продолжила Анна. - Мы?... Прасковья?... - Мария Тимофеевна сидела поражённая, но чем больше, даже сама себе не смогла бы ответить. - А я? - после повисшей паузы, прозвучал вопрос с уловимыми нотками обиды. - А ты - станешь бабушкой, восхитительной и восхищающейся! - с улыбкой ответила дочь.       Последовавшая смена настроения у хозяйки дома и воцарившееся успокоение родили у мадам Штольман самодовольные мысли: - Яков сейчас мог бы мой гордиться! - улыбка осветила её лицо. - Яков... - ею завладели сегодняшние пережитые минуты близости, - я вообще - способная ученица! - она наслаждалась его звуками и признаниями, вызванными её пальчиками, губами, телом...       Что было предметом беседы уединившихся мужчин до её появления, можно было только догадываться, после же речь пошла о предстоящем визите писателя. - Она... светится желанием! - Яков искоса бросал взгляды на жену. - У нас всё хорошо, спокойно? - шёпотом прозвучал вопрос. - Хорошо, я воспользовалась твоими советами в общении с мамой, - Анна смотрела мужу в глаза, - но не спокойно... меня не отпускают приятные мгновения сегодняшнего утра... - Аня... - подойдя вплотную, он коснулся её виска. - Телеграмма. Для Вас, Яков Платонович, - Глафира Тихоновна уверенно проплыла по кабинету.       Штольман, не отрывая глаз от листка, озвучил: - В субботу, седьмого, пропал Жан. Сегодня, десятого, найден мёртвым. Пятнадцатого приедет Варфоломеев.