И никакого нет смысла в жизни, кроме любви...

      Она спала. Он не решился её переодеть. Сам, также оставшись в дневной одежде, лёг подле неё. - Спишь ли ты? Или это нечто... Может тебе плохо? Когда ты вернёшься?... - мысли заполонили голову, в который раз Яков, чуть наклонившись, ловил её дыхание, и словно в сказке, не удержавшись, касался нежных губ. - Аня... Анечка... Родная моя, возвращайся... - он по наитию положил левую руку на живот, в котором развивалась важная для них обоих жизнь, - как тогда не получилось! - подумалось с сожалением. - Возвращайтесь! - Пальчики... Её пальчики! - он, удивлённо распахнув ресницы, осознал, - Уснул! - взгляд метнулся вниз: по тыльной стороне левой ладони скользили пальчики, её пальчики! - Аня! - на вырвавшийся призыв, он ощутил движение по своей правой руке, где покоилась её голова. - Мы что уснули в одежде? - хихикнула она звонко. - Подожди, - он решил добавить света, чтобы лучше видеть её. - Лежи, не вставай, - скомандовал он, как увидел, что она намеревается встать за ним. - Ты как себя чувствуешь? - он уже стоял на коленях перед кроватью с пристрастием, осматривая её с ног до головы. - Что-то случилось? Да? - вмиг, ставший обеспокоенным взгляд, всматривался в дорогие черты. - Я... я... - её глаза заблестели, словно драгоценные камни, в них, наполнившихся слезами, свет играл миллионами бликов. - Чшшш, - он скользнул к ней, его большие пальцы убрали выкатившиеся горошины слёз. - Как ты себя чувствуешь? - Замечательно! - промелькнула улыбка. - И это прекрасно! - носик получил свою долю ласки.       Штольман, прижав к себе жену, поведал ей события вечера с момента своего возвращения в дом. - Не получилось! ... Может и к лучшему! ... Я не хочу причинить вреда ей! ... Это он... Он должен получить... за всех! ... За них всех... - мысли, наполненные злобой, одолевали голову, горевшую местью. - Да... Мне вдруг понадобилось выйти... Непреодолимое желание... - она в ужасе смотрела на мужа. - Тише, тише... - он привлёк её к себе, тут же, поглаживая по голове. - Яков! - она резко высвободилась и села в кровати. - Мне не было никакой угрозы, - с уверенностью заявила она. - Или... я просто не помню, - вдруг опять резкая смена настроения, - я что-то упускаю важное... очень важное... - дрожь пробежала по ней. - Вода... нам нужна вода! - она не мигая смотрела ему в глаза. - Аня, вода? - Штольман пристально наблюдал за женой. - В душ, - засмеявшись, уточнила она, заметив растерянность на его лице. - Идём в душ! Надо смыть это что-то непонятное, а может и враждебное...       Они уже были готовы встать под очищающие струи, как неожиданно Анна сгребла брошенную одежду и выскочила с ней. - Я помогу! - он отстранил её от кровати, сам завязал покрывало с их одеждой и оставил у двери. - Мне холодно... - её кожа покрылась мурашками.       Пригодился, часто остающийся без дела его халат. Он закутал Анну с ног до головы и отправил в комнату со словами: - Ложись! Я скоро!       Оставшись наедине, Яков позволил прислушаться к себе: его изнутри сотрясала дрожь. Он был счастлив, что для них этот вечер закончился без каких-либо непоправимых последствий. Но осознание угрозы висело, словно дамоклов меч. - Горячий душ! - верное средство, возвращавшее ему баланс между физическим и духовным. - Согреешь меня! - она сидела на краю кровати, слегка откинувшись назад на прямые руки, и вытянув вперёд, перекрещенные ноги. - Я задержался... и думал, ты уже спишь, - несколько растерянно прозвучал ответ, он не ожидал столкнуться с соблазнением в чистом виде.       Словно прочитав его мысли, она сменила позу: сев прямо на краю кровати, и разведя ноги согнутые в коленях: - Иди ко мне... - халат скрывал всю её, но его воображение уже включилось в этот увлекательный процесс: она голая... там, внутри... широко расставленные ноги приоткрывают... - Аня... - на последней картинке, явно представшей перед глазами, он ощутил движение под полотенцем накинутым на бёдра, которое через пару мгновений лежало у его ног, а он был поглощён созерцанием, как нежные губы укрощают возбуждённую плоть.       Яков подхватил рассыпавшиеся по плечам волосы. Представшее его глазам зрелище вырвало из его груди стон и возглас: - Аня...       Она чувствовала по напряжённым ягодицам, по поднявшимся яичкам, по налитым венам, что он извергнется через пару её движений, и остановилась, наслаждаясь очередным стоном. Он закинул её ноги вверх, и придерживая их вдоль своего тела, распахнул халат: приоткрывшиеся большие губы позволяли утолить голодный взгляд блеском малых губ. Он качнулся членом по ним... Туда-сюда... - Яков... - рука взметнулась вверх, и она прикусила край рукава. - Что? - передразнил он её. - Я люблю тебя... - И... - Хочу тебя...       С каждым проникновением он восполнял истраченный в эту ночь неприкосновенный запас переживаний, ощущений, воспоминаний, позволяющий им чувствовать друг друга. Его жезл творил волшебство. Их близость была не только физической, к ней добавлялась духовная, рождалась всеобъемлющая, творящая чудеса. Он уловил сначала нерешительный ответ любимой, а затем настойчивые руки заходили по его телу, бёдра задвигались ему навстречу, усиливая, обостряя чувства, она призывно звала его: - Яков... - Я здесь... - он вторил ей.       Она скромно прикусила руку, сдержав возглас и задрожала в его руках. Он замер в ней, войдя под корень, наполняя и наполняясь силой, охваченный её пульсацией. Освободив руку, наслаждался своим именем в её устах. Возобновив ритмичные движения, он настиг её...       В эту ночь торжествовала любовь!