И никакого нет смысла в жизни, кроме любви...

      Наступило воскресенье, до Рождества оставалась неделя.       За прошедшие дни с момента приезда, Чехов солидное количество времени провёл уединённо, неизменно вечером присоединяясь к хозяевам в столовой, и затем со всеми вместе перемещаясь в гостиную.       Воскресная послеобеденная прогулка стала исключением: писатель составил компанию Штольманам и неизменному их спутнику, дядюшке. - Дорогие мои... - почти сразу обратился к ним новый попутчик, - я очень благодарен вам за проведённое время здесь. С превеликим удовольствием бы задержался с вашего позволения! Но обязательства вынуждают не изменять намеченному, - писатель глубоко вздохнул, и тут же опустив взгляд, не останавливаясь, чуть опередил троицу, справившись с приступом кашля обернулся, и преисполненный радости, спросил, - могу ли я сегодня вечером сделать вам подарок? - Безусловно! - на правах компаньона по поздним отлучкам, заверил Антона Павловича Миронов младший.       Чехов благодарный Петру Ивановичу за эмоциональную поддержку на протяжении всего пребывания в Затонске, всё таки ожидал принятия предложения полюбившейся ему четой.       Яков неожиданно закашлялся, вздохнув поглубже, и Анна, улыбнувшись, ответила: - Я могу ответить и за родителей, нам будет очень приятно. - Яков Платонович, Вы дразнитесь? - шутливо продолжил Чехов.       Штольман на удивление промолчал, и Анна пришла на помощь мужу: - Да, уж, куда там! - поддержала она заданный тон, - издержки работы! - Кашель - дело не шуточное, главное - не запускать! - по-докторски закрыл тему писатель. - Я благодарю вас, Виктор Иванович, Мария Тимофеевна, за гостеприимство, за теплоту, за атмосферу моего пребывания в вашем доме, - хозяйка купалась в приятных словах, непроизвольно думая о том, что их автор - известный человек. - Хочу представить вашему вниманию рассказ, который увидит свет в Рождество, а вы станете его первыми читателями, - Антон Павлович улыбнулся и заключил, - вернее слушателями. - Рассказ старшего садовника...       Чтение сопровождала полная тишина, но стоило автору по окончании оторвать взгляд от рукописи, и окинуть взглядом присутствовавших, как он заметил бушевавшие эмоции на их лицах. - Позвольте отметить, мне радостно видеть, что рассказ не оставил вас равнодушными, - улыбнувшись, Антон Павлович отложил текст, взял бокал и пригубил его. - Что могу сказать, - взял слово самый говорливый, - жизнеутверждающий рассказ! - Знаешь, Пётр, здесь возвышается вера в человека... - не договорив Миронов старший замолчал, подбирая слова. - И сама вера отрицает возможность убийства, - продолжил Яков, встретившись взглядом с тестем. - Смею сказать, что это идеализация, - подытожил Виктор Иванович. - Вот уж если адвокат об этом говорит... - задумавшись, проговорил Чехов. - Антон Павлович, честно, я за то, что каждый должен получить по заслугам! Но разве мы все, - Штольман остановился на мгновение, - или честнее будет сказать - большинство, не стремимся к идеалу? - А тем более время то сейчас какое... Скоро Рождество! Время волшебства... - Анна невзначай взглянула на мужа, и встретилась с ним глаза в глаза.       В этот момент в гостиной появилась Глафира Тихоновна и тут же прозвучало приглашение из уст Марии Тимофеевны: - Прошу всех к столу!       Четверг, 22 декабря, наступил, подкрался незаметно. Анна настояла на том, чтобы проводить гостя до поезда. Чехов воспользовался тем, что Яков Платонович с Петром Ивановичем были заняты погрузкой багажа. - Анна Викторовна, в это волшебное время, как Вы выразились сами, - он открыто улыбнулся, заглянув в ясные чистые глаза, - желаю Вам, чтобы всё задуманное, ожидаемое сбылось! - и махнув рукой добавил, - да чего уж там, из года в год пускай всё доброе сбывается! - и только она хотела что-то спросить, как он продолжил, - я уверен, что другого Вы и не желаете.       Штольман выйдя из вагона, услышал звонкий смех и с благодарностью взглянул на гостя.       Накануне вечером Яков получил консультацию у Чехова, как у врача. - Антон Павлович! - улыбнувшись, он в напряжении коснулся левой манжеты. - Анна в последние дни переживает, что не чувствует шевеления... Мне с Александром Францевичем говорить запрещает... Я сам переживаю! - Яков Платонович, поверьте, всё хорошо! - писатель по дружески взял его за плечи, - Анна в надёжных руках, а ребёночек скоро зашевелится! Скоро! Я постараюсь её поддержать!