И никакого нет смысла в жизни, кроме любви...

      Можно сказать, на крыльцо он взлетел, и схватившись за ручку двери, испугался, искренне испугался, что сердце закрутится в своём ритме. Яков опустил руку и сделал пару шагов назад. - Восстановить дыхание, восстановить... - скрип открываемой двери, заставил его обернуться. - Слава богу! Яков Платонович! Приветствую! - радушно обнялись тесть и зять. - Дома всё в порядке, - улыбаясь в усы, заверил Виктор Иванович, заметив обеспокоенный взгляд Штольмана, - Анна просто Очень ждала твоего возвращения.       Лёгкий разговор на крыльце, да и сама встреча, впустили спокойствие в душу вернувшегося. В комнате, утолив первый зрительный голод, и убедившись, что она спокойно спит, он отправился в ванную.       Анна спала на своём любимом боку, словно не давая усомниться, как она соскучилась! Штольман с удовольствием повторил все изгибы тела любимой, и теперь наслаждался её ощущением, её теплотой, её ароматом...       Он с трепетом положил руку на округлившийся живот, и только в этот момент она проснулась: сначала накрыла его ладонь своей, а затем тихонько, будто не веря, произнесла, то ли спрашивая, то ли утверждая: - Яков... - Да, моя родная...       Они упоительно растягивали наслаждение, поглаживая друг друга всюду, докуда можно было дотянуться. - Я хочу тебя увидеть... - как-то нерешительно произнесла Анна. - Так поворачивайся... - приглашающе прошептал Яков. - Я боюсь, что это сон, и стоит мне шевельнуться, ты исчезнешь... - она не верила в реальность происходящего. - Я здесь, иди сюда! - он немного отодвинулся, уступая место. - Яков... - большего он не дал ей сказать, завладев губами.       Анна потянула его ночную рубаху, и Яков оказался с обнажённым торсом, принимая невесомые ласки её пальчиков, язычка. Штольман последовал примеру и освободил жену от тканевых оков, замерев от увиденного: живот чётко выступал, маня затемнением внизу, бёдра ослепляли своей белизной, налитые груди дразнили увеличенными темнеющими ореолами сосков. Он залюбовался ею, и задохнулся в тот момент, когда она выпустила на свободу его рвущуюся, горячую плоть.       Яков возвышался над ней, давая возможность беспрепятственно ласкать себя: окутанные нежностью яички, ладонь скользящая по члену, и головка, пленённая ртом... Она готова была без конца слушать его стоны. Но тут его ладонь опустилась на шёлковый треугольник, и пальцы погрузились в наполненные влагой губы, последовавшие ритмичные движения, приглашали к более смелым ласкам. - Поцелуй меня...       Яков прилёг рядом, и они завели увлекательный разговор. Вырвавшись для вдоха, она на ушко ему прошептала: - И там...       В дразнящем спуске муж миновал лишь соски, памятуя об их безумной эрогенной силе, и о рекомендациях доктора.       Раскинутые колени, стопы на его плечах, поддерживаемые надёжными руками бёдра... Ни одна клеточка не осталась без ласки. Уловив зарождающуюся дрожь, Яков завладел лишь набухшим клитором, перекатывая его, словно бусинку, языком. Уверенно держа её, он наполнялся соками.       Словно направляясь в другое измерение и не желая оставаться там одной, Анна позвала его: - Яков...       А он и не намеревался её куда либо отпускать. Яков возвысился над ней и вошёл: медленно раз за разом погружаясь в неё, доводя себя до исступления. Достигнув наивысшей точки, волны извержения захватили обоих.       Прекрасная ночь укачала их в своей колыбели, погрузив в здоровый сон.