И никакого нет смысла в жизни, кроме любви...

- Дядя, со мной, всё таки, что-то не в порядке! - эмоционально заявила племянница, как только они стали недосягаемы взглядам оставшихся на веранде. - Позволь узнать, что же тебя навело на подобное умозаключение? - осторожно поинтересовался дядюшка. - Ну, во-первых, мои видения... - после непродолжительной паузы Анна продолжила, - правда, они закончились.       Пётр Иванович умудрённый жизненным опытом, поддержал наступившее молчание, дабы не нарушить ход мыслей спутницы. - Хоть ты мне и племянница, но первым делом, ты - женщина! А женщина - это стихия! - внутренний монолог позволил ему лишь взять родственницу за руку.       И началось... - Да, видения исчезли, но появилось что-то другое! А ожидание невозможного! Годами! А странные личности вокруг, что тогда, что сейчас! А... А... Ты понимаешь, моя зависимость от него! А ещё... Это не я сообщила, что у нас будет ребёнок! - и она остановилась. - Дядя!!! - слёзы заструились по щекам. - Аннет, девочка моя! - он достал платок. - Разреши, я начну с середины, - и он заглянул в бездонные глаза. - Зависимость наблюдается не только у тебя! Штольман заворожён тобой! А видела бы ты его в Париже... - он почувствовал леденящий взгляд, и тут же добавил, - хотя, мы сейчас не об этом. Это же прекрасно, когда двоих людей так тянет друг к другу! - дядюшка отметил, что дорожки слёз подсохли. - У вас обоих, правда, есть особенность притягивать к себе странные личности, но дуэтом вы успешно с ними справляетесь. Возможно, так и было задумано, - и Миронов младший витиевато покрутил ладошкой в пространстве. - А ожидание... Неужели оно не стоило того? - и дядя исподлобья с прищуром кинул взгляд на племянницу. - Я люблю его... - и Анна медленно возобновила движение. - А я о чём! - дядюшка сам был в восторге от себя. - А вот о вести о ребёнке, ты мне, пожалуйста, поясни. - Яков разбудил меня ночью, и сказал, что у нас будет малыш... - её руки непроизвольно легли на живот, который ещё никоим образом не выдавал важного грядущего события. - Ну, возможно, ты просто что-то упустила из виду, вследствие своей неопытности, а он, как мужчина опытный... - его витиеватую мысль прервал раздражённый возглас: - Дядя! Не стоит мне напоминать о женщинах Штольмана! - Уверяю тебя, это в прошлом! Я его знал в Париже! - Дядя! - Прости, меня, прости! - Дядя, понимаешь, он видел сон! - Штольман верит в сны?       Спустились сумерки. - Аннет! Я знаю, что с тобой всё в порядке. Об этом я говорил ещё в твоём детстве, когда у тебя обнаружился дар. А сейчас... Ты просто по особому воспринимаешь окружающее тебя... Есть вопросы, неудовольствие, напряжённость: поговори... - Так я и говорю! Я почему к тебе обратилась? - Анна опять остановилась. - Так не со мной надо говорить! - глаза в глаза произнёс дядя. - Дядя! Это сложно! - Такова жизнь, детка! А ты не почувствовала, что жизнь, вообще, штука сложная, но зато какая вкусная... - и он незаметно подхватил племянницу под локоток, взяв курс к дому.              Мария Павловна удалилась к себе достаточно рано. После отъезда брата она находилась в расстроенных чувствах. Евгения Яковлевна и Павел Егорович ещё некоторое время составили компанию Штольману на веранде, но с воцарившейся темнотой, предоставили ему возможность побыть наедине со своими мыслями.        - Что-то надо сделать! Сделать?! Что! - Яков остался в одиночестве в темноте, без промедления погружаясь во внутренний монолог. - Этот сон... Зачем я сказал Ане о малыше?! Ребёнок! У нас будет ребёнок! Аня забеременела! В одну из ночей или не ночей... - дрожь пробежала по стальному телу. - Я счастлив! И... я боюсь... Да! Да! Я боюсь совершенно нового грядущего, где многое будет зависеть не от меня! И сон тому подтверждение... Надо будет проконсультироваться с женой, как справляться со снами, - улыбка легла на крепко сомкнутые губы. - Жена... Аня... Любимая... Моя... - он понял, как изголодался по ней, как нуждается в ней. - А ведь она рядом! А я? Я рядом? Я словно избегаю её... Я боюсь... Да что же это такое?! Откуда взялось это состояние? - он словно ударился о землю, упав с большой высоты. - Появились моменты за которые я не могу отвечать... и... оказывается, я не умею доверять, даже ей... - Яков покрылся испариной, откровение далось нелегко. - Вот что надо сделать: надо научиться доверять, доверять ей! - он закрыл глаза, ощущая усталость охватившую его. - Мы должны поговорить! НАМ надо решить, что МЫ будем делать. Варфоломеев ждёт возвращения. Нужен врач! Антон Павлович порекомендовал к кому обратиться, но ... Стоп! Аня! Где Аня?        - Я не могу без тебя! - она облекла его мысли в слова. - Я с тобой! - всё, что он смог сказать, задохнувшись от эмоций. - Но мы словно не вместе... Я хочу ощущать тебя... Я так соскучилась по тебе! А ты ведь рядом! И это ещё больше пугает! - Я молчал, опасаясь навредить... Боясь своих мыслей, желаний... и... не доверяя тебе... Я безудержно нуждаюсь в тебе!       Сказанное мужем наполнило Анну смелостью, и она сделала решающий шаг: приблизившись вплотную к Якову, положила ладони ему на талию, и устремила взгляд вверх... Их глаза встретились... Они обменивались признаниями, нежностью, любовью, страстью, желанием... А вокруг царила тишина...       Он держал в своих ладонях её лицо, как в видениях, ставшее маяком на протяжении томительных лет ожидания. Им овладело чувство, что именно сейчас наступил момент икс, некий круг замкнулся: произошло единение, не только физическое, не только духовное, а какое-то всеобъемлющее. Его губы целомудренно коснулись любимого лица...       Они не торопясь освободились от пут одежды, их горячие обнажённые тела соприкоснулись, овеваемые ночной прохладой... Энергия и успокоение заполнили всё пространство! И желание...       Яков навис над Анной, найдя точку опоры меж её разведённых ног. Его ладонь легла на нежное чрево, в котором зародилась жизнь, сотворённая ими. От осознания этого, его каждый раз охватывала дрожь, пронзившая крепкое тело и сейчас. - Дай знать, если что-то потревожит тебя... вас... - и он вошёл в плотное, напитанное соками, пространство, наполняясь и наполняя силой, чувствами, негой...