И никакого нет смысла в жизни, кроме любви...

      Стояла золотая осень. Природа словно оделась в парчовые ткани, прошитые золотой нитью.       Анна прослыла засоней: бывали дни, когда она вставала только к обеду. Яков же выработал свой график, и эти утренние часы посвящал работе: корреспонденция из Петербурга приходила регулярно.       Пётр Иванович без особых уговоров остался в Мелихово. Во-первых, он прекрасно осознавал, что без него у этой пары будут сложности со связями с миром, а во-вторых, у него имелось тайное поручение. И от кого! Как только, Мария Тимофеевна узнала об ожидаемом пополнении, то обратилась к деверю с просьбой, остаться с молодыми. - Прошу заметить, уважаемая Мария Тимофеевна, что одна половина «молодых» - уже достаточно зрелая, рассудительная, умудрённая опытом... - Пётр Иванович не был готов к подобной просьбе, да ещё и со стороны невестки. - Вот именно! Каким опытом?! - Мария Тимофеевна, словно обессилев, опустилась в кресло. - А Вы... - А что я? - Миронов младший был искренне удивлён. - Я очень хочу, чтобы Вы были с ними... Могу я Вас об этом просить... - широко распахнутыми глазами она гипнотизировала родственника.       В режиме дня будущих родителей регулярными стали прогулки после обеда. Энергичные деятельные по своей природе, они находили удовольствие в наступившей размеренности, неспешности. Ни Анна, ни Яков не затрагивали в своих беседах будущего: они с удовольствием, и с неким чувством эмоционального голода вспоминали свои встречи, приключения в Затонске, давнишние и недавние. Эти разговоры помогали обоим лучше понять друг друга, заполнить белые места в картинках прошлого, которое не слишком одаривало их возможностью, разбираться в происходящем, познавать друг друга. Яков иногда, от захлестнувших его чувств, зажимал её к какому-нибудь дереву и не давал вздохнуть, наслаждаясь возбуждением, охватывающим его чресла, и игрой цвета любимых глаз.       Бывало, к ним присоединялись либо дядюшка, либо Мария Павловна, но в этот раз оба их компаньона получили письма с дневной почтой. Штольман решил воспользоваться прямо летней погодой и прокатиться на лодке.       Они молчали, обмениваясь взглядами и понимая друг друга без слов. На середине озера Яков положил вёсла в лодку. - Что Вы удумали, Яков Платонович? - кокетничая, поинтересовалась Анна. - Вспомнил Петербург... Нашу прогулку по каналам... - и осторожно двинулся к ней.       Она оказалась в объятии его рук и ног, его губы прокладывали дорожку из поцелуев, покусывали мочку уха, шептали нежные слова. - Аня... - он словно задохнулся, перейдя на шёпот. - Я тоже вспомнила прогулку... Мосты... Ласки... - её пальчики дарили наслаждение.       Его дыхание стало более глубоким: Яков готов был к большему, ведь они были здесь одни. Как вдруг... - Як Платоныч! Як Платоныч! - раздалось с берега. - Гребите сюда! У меня для вас послание!