Калейдоскоп

The Be Good Tanyas — Waiting Around to Die

Я человек, я страдал, я там был.

| Дивный новый мир|

      Сирена орала, раздражая слух. Голова уже пухла от этого воя. Напрочь отрубало здравомыслие, активируя вместо того постыдную тревожность. Коллинз боязливо держался за рану, прижимал к ней руку, пялясь округленными от страха глазами на окрашенные алым пальцы.       Он знал, что помрёт.       Гэвин тоже знал это, но продолжал давить на педаль газа.       — Терпи, мужик. Ещё два квартала. Подлатают тебя, не ссы! — ухмылка нервная очерчивает побледневшее лицо Рида, — в бардачке аптечка лежит. Достань её, вытащи бинты и прижми их покрепче. Просто прижми, ты слышишь? — вопит Гэвин, потянувшись рукой в сторону замершего сотрудника.       Они оба знали, что не стоит скрываться за напускной надеждой.        А Рид, блядь, иначе не мог.       Бэн с диким воем отчаяния оттолкнул руку детектива, самостоятельно открывая ящичек, наспех пытаясь достать оттуда средства первой помощи.       Дорога казалась бесконечной. В непроглядной тьме цыплячий свет фонарей изломлено отражался от предупреждающих знаков на неровных обочинах.       До больницы ещё полкилометра. Им повезло запереться на вызов в самую глушь жопного города с жопными дорогами. Кармический паяльник и здесь преуспел возместить все грешки сполна.       Резко завернув вправо, Гэвин припарковался возле больницы. Он вдарил по тормозам, машина заходила ходуном, заволновалась, но подчинилась давлению ноги. Две кареты скорой помощи стояли клином, преграждая подъезд к главному входу.       Придётся волочить Бэна на руках, кое-как пробираясь внутрь через корпус А.       — Прибыли, — огласил Рид, повернувшись к Коллинзу.       В один миг детектив забыл что такое дышать и жить вообще. На него смотрел не напарник, а самый настоящий, мать его, ходячий мертвяк!       Бэн пялился пустыми, жадными глазами прямо в душу. Тянул свои руки к шее Рида, отчаянно пытаясь ухватиться за воротник куртки.       Впервые Гэвин так орал: до хрипотцы, до удушливой сухости. Коллинз пытался его сожрать! Он безвольной тушей перегнулся через коробку передач, цепляясь за одежду напарника, словно утопающий в истерическом импульсе.       Как же он противно противно хрипит…       Челюсть мерзко работала в попытке укусить. Напряжение в ней очерчивало проступившие желваки на синюшном лице.       — Угомонись! — выпалил детектив, перехватывая чужие запястья.       Сотрудник с упорством тянул к нему скрюченные пальцы. Он смотрел неотрывно и жадно, изредка рывками дергаясь вперед, будто из последних сил. Звериная жажда отнять чужую жизнь овладела захваченным вирусом мозгом.       — Отвали! — Рид спешно отстегнул ремень безопасности, вывалившись из машины.       С ошеломленным взглядом он поспешил отползти назад. Кобура упёрлась в бочину, намекая: пора бы уже, мужик, взять и грохнуть взбесившегося копа с перекошенным ртом, мутными зрачками и удушливым клокотанием, рвущимся из груди — это уже не человек.       Коллинз будто в край отупел: тянулся вперёд, но ремень отстегнуть не догадывался. Болтался на нём, копошась и тщетно пытаясь коснуться застрявшего в режиме ступора детектива. У того руки тряслись и рассудок помутился, заливая мозг двумя равносильными вопросами: как и какого черта?       Рация зашипела, в ней раздался знакомый голос: такой нужный и одновременно неуместный сейчас.       — Гэвин! Вызов на Вудворд-авеню! Снова нападение на гражданского. Уже пятнадцатое за час…       Мир сходит с ума?       — Детектив! Поступило ещё одно сообщение… — дальше ничего не было слышно: улицу озарила яркая вспышка.       Прогремел взрыв. Голос по рации пересекли помехи.       Рид нащупывал вслепую кнопку связи трясущимися руками. Его губы вышептывали неподготовленную речь. Впервые так сложно выстроить в голове осмысленную фразу.       В мозг ползло нечто надрывное, укрытое отчаянием и колючим ужасом. Вся эта чертовщина выглядела как неудавшийся прокат заезженного фильма про зомбарей. Рид бы даже посмеялся, если б не осознал, что сценарий придумал не обдолбанный коксом придурок, а сама мать-природа. Швырнула в лицо крученый и лови как хочешь.       Желательно не переносицей.       — Коннор, вытащи меня из этой задницы! Это ебучий апокалипсис! — сорвалось с губ само собой.       В этих словах сплошное требование, обёрнутое в панический страх.       На смену миру торговли и пустого потребительства пришёл мир выживания и ответственности.

***

|Я этого не хотел|

      Гэвин по памяти бежал через кварталы. Тёмные улицы с усыпанными трупами тротуарами, брошенными вещами и чернильными в призрачном свете лужами крови раздражали глаза. Рид придерживал рукой повисший через плечо М-4* с полупустым магазином — если подыхать, то вместе с ним, крепко сжимая в руках.       Последняя надежда на жизнь таилась в холодном и огнестрельном. Насилие сменило дружелюбие, верность вытеснила жадность, а настоящую заботу — трусость.       Отсоси, бритва Мерунеса Дагона!       Нёбо пересохло. Глотки кислорода лились в горло, обжигая грудь прохладным воздухом. Легкие мерзко сжимало и из тела привычным страхом выдавливало силы изнутри. Гэвин давно не бегал ебаный марафон. Почти двадцать минут без остановки Рид, громко топоча, бежал по пустынным лабиринтам некогда жилых зданий. Взгляд изредка метался за плечо в опасении привести за собой голодную стайку оживших.       Детройт — это, сука, красивый город.       Серый, местами рухлядь одна, но имеет свой шарм. Одна природа чего стоила здесь, но всё же Гэвин всегда рвался в Мичиган.       Там охуенный парк!       Под ногами захрустели осколки стекла карусельной двери департамента. Изрешеченные, хлипкие, забитые досками они служили баррикадной стеной против ходячих.        Пришлось пригнуться, чтобы пролезть под ограждением.       Это было держащееся на соплях убежище. На рассвете они покинут его и поедут на юг, если в Mega Cruiser** ещё остался бензин. Закинут необходимое в бронированный кузов, Рид выкрутит баранку, рыкнет на кашляющий мотор, который реанимировал дня четыре назад и увезёт их отсюда.       Обещал же.       Больше никто не погибнет.       В лицо ударил свет фонарика, ослепляя непривыкшие к полутьме глаза. Гэвин дернулся, срывая с плеча автомат. Шумный выдох, вырванный из загнанных легких, обдал телескопический приклад горячим воздухом.       — Черт. Жестянка, я чуть не обмочился, — начало шутливого диалога прервал взволнованный тон андроида, возникшего перед расфокусированным взглядом.       Пластиковый коп уставился на запыхавшегося детектива. Тень, упавшая на его мертвенно-бледное лицо стала гротескной пугающей формой.       Бледные губы поджались, но через секунду выдали рваную фразу:       — Гэвин, там Тина… — Коннор закрывает ладонью фонарь, подходя ближе к Риду.       Взгляды обоих примагнитились другу к другу. Гэвин изучал бледность лица, пока андроид пробирался сквозь стальной взгляд в испещренную бессонными ночами и кошмарами душу.       — Что с ней? Она жива?       Детектив сдерживал повышенный тон глубоко в груди. Он говорил как можно спокойнее, чувствуя неприятную болезненную дрожь в пальцах. Указательный зашелся на спусковом крючке, напрягся.       — Жива. Но ее укусили. Она пыталась спасти Миллера. Он подорвал себя вместе с ходячими. Заперся с ними в допросной комнате, пытаясь отвлечь. Он был в западне. Патронов не хватило, я делал расчеты. Я думал… — карий взгляд забегал по полу, но на нем не было написано оправдания.       Коннор знал, что облажался.       Знал, что совершил человеческую ошибку, несвойственную ему.       — Все в порядке, жестянка. Ты не виноват, — Гэвин солгал.       Всё было далеко не в порядке. Его лицо перекосила гримаса скорби. Он знает, что следует за укусом. И во всем этом он винил андроида. Идеальная машина заруинила единственную миссию — защищать людей. Программные установки — херня на постном масле.       Из-за него погиб Миллер. Из-за него погибнет и Тина!       Двинувшись вглубь департамента, Гэвин приметил выступающие из-за угла стола носы ботинок.       Тина приветливо улыбнулась, пытаясь не морщится от тянущей боли, раскрывая себя в этом нелепом убежище.       Шея, носившая на себе шелковые шарфы цвета желтоватой ванили, была разодрана. Следы зубов — глубокие и ровные, — мерзко наполнились вязкой кровью.       — Гэв, бро! — Прохрипела азиатка, протягивая руку присевшему рядом детективу, — вот это ты Рембо, — её натянутая улыбка отдавала неподдельной болью, — сумел обшарить чужие дома. Тоже мне коп, — ровные ряды зубов окрашены в алый — она от ужаса прокусила губу.       Уголки губ детектива дрогнули, натянулись в совершенно неясной эмоции. Немыслимая злоба на весь мир рухнула на его плечи, придавила к земле, не позволяя двинуться.       Детектив прожигал наполненным горечью взглядом бледное лицо напротив. Тяжесть в груди ухнула под ребрами, вина скрутила органы внутри. Сердце сжалось и дышать стало невыносимо.       Она не должна была так погибнуть. Я же просил его. Я же просил его присмотреть!       — Хороший из тебя лидер, Гэвин. Ты всегда был… просто хорошим парнем, понимаешь? Да, мудачества тебе иногда не занимать, но я слишком хорошо тебя знаю. Ты не убивал людей. И сейчас не убьешь, — азиатка коротко облизнула пересохшие губы, — дай мне пушку и уходите. Ожившие прут с западной стороны. Они скоро сойдутся на шум взрыва, — карие глаза, обожженные алой воспаленной каймой, пытались привлечь к себе отсутствующий взгляд напротив, — дай пистолет.       Мужчина искоса посмотрел на протянутую руку — скрючившуюся, почти не сгибающуюся от ломоты в теле. Оно не слушалось Чэнь, предлагая ей сдаться.       — Тина, я не могу.       — Мне очень больно, Гэвин.       Благосклонность — здесь она лишена рассудка. Ты даешь человеку оружие, позволяя совершить ему самоубийство. Это теперь не грех. Теперь божьи заповеди не работают.       Небо смеется над нами? Это аттракцион или просто зачистка?       Кобура опустела. Стала лёгкой, почти невесомой. Тина благодарно улыбнулась, прикрывая глаза. Усталость не позволяла бороться. Бешено стучащее в груди сердце требовало покоя, грозясь проломить рёбра очередным толчком.       Она заснула под шум выстрела.       Гэвин кричал. Он кричал, обхватив голову руками, впиваясь пальцами в корни волос.       Сука, этот мир сам по себе ебучая несправедливость.       Они стали похожи на животных: бегут, мигрируют во имя выживания.       — Тише, Гэвин. Тише, — Коннор обхватил мужчину поперек талии, рывком поднимая с колен. — Идем. Нам надо уходить. Гэвин, ей уже не помочь. Она дала шанс всем нам. Скорее! — умоляющий тон окропил рассудок Рида подкатившим гневом.       Вскочив на ноги, он впился пальцами в армейскую куртку андроида, потянув того на себя.        Рид не мигая смотрел в глаза, так умело подобранные сборщиками из «Киберлайф» для обманчиво приятного образа. Он пытался прочесть в них ответ на главный вопрос: как ты мог? В пустоте колодезной черноты зрачка виднелся отблеск сожаления. Детектив по-животному осклабился.       Гэвин шагнул вперед, выдавливая максимум ненависти и превосходства из своей вспыльчивой натуры.       Правая рука обманчиво нежно провела по груди пластикового дружка, через секунду крепко сжимая виднеющийся ворот футболки. Сжатый до боли в костяшках кулак с размаха пикировал на раненную пластиковую щеку.       Неприятной болью в костях отозвался первый удар.       Рид стряхнул её, вновь впечатывая кулак в чужое лицо.       Андроид не шевелясь принимал боль, которую не ощущал телом, но ощущал всей системой. Она вопила не из-за повреждений корпуса — из-за летящего по стобалльной школе вверх стресса. Алым переливался диод, сигнализируя о критическом состоянии.       Но Гэвину было плевать.       — Если бы не ты, пластиковый ублюдок, то она была бы жива! Никогда не забуду тебе это!  — вылившиеся раскаленным металлом слова, опустились ядовитой дымкой на разум андроида       Сегодня он в очередной раз познал цену человеческой жизни.

***

|Вне правил|

      Прошло восемь месяцев с момента вспышки неизвестного вируса. Рид и сам был его носителем. Коннор знал, что нужно делать, если Гэвин будет умирать либо от мученической смерти, либо от смерти под предлогом старости.       Люди станут ходячими один за другим. Эта болезнь отныне их часть, а о медицинской помощи и мечтать не стоило — ЦРБ больше не существовало.       В помещении пахло химикатами. Странный, тяжёлый запах с примесями горького антигистаминного врезался в ноздри. Это было даже приятно — давно на глотке не оседало таких ароматов.        — Бессердечный ты, жестянка, — как всегда на бодрой ноте выдал Рид, шарясь по полкам аптеки. Первым делом он схватил аспирин, бинты и банку с витаминами.       Коннор даже не моргнул. Он скупо шарился по полкам, тщательно исследуя их на наличие полезных средств первой необходимости. Это была вторая аптека за их недельное скитание, но они так и не нашли ничего из болеутоляющего.       Местные банды давно оккупировали районы, размахивали стволами перед лицом, угрожая пустить обойму в лицо. Ловить свинец не хотелось, но лекарства и огнестрел были чертовски нужны.       Смешно было употреблять сочетание слов «жизненно необходимы». Рид напрочь стер его из своего лексикона. А заодно и пластикового копа просил больше эту пустышку в речи не употреблять.       Пару дней назад они с андроидом запёрлись в тюрьму в поиске оружия. Там оказалась куча ходячих и ни одна пушка не стоила смерти в этих забитых трупами коридорах. Рид тогда чуть не лишился руки, но зараженный не прокусил куртку.       Случайности не случайны, или Гэвин просто живучий сукин сын.       Лицо Коннора в тот момент было… испуганным? Он бросился вперед, размозжив череп ходячему заключенному, перерубил его на куски ведомый нерациональным решением и опасным гневом. Рид тогда понял, что больше всего боится разъяренного напарника, нежели ходячего трупа, истекающего слюной.       Гэвин редко задавал какие-либо вопросы. В голове было пусто, совершенно тихо, а если что-то и появлялось, то одноразовой вспышкой — не вспомнить уже сколько их было.       Детектив застегнул рюкзак, взваливая его на плечи. Заебало таскаться с этими сумками без перерыва, носить их от точки к точке. При этом не иметь ничего, что действительно может спасти — так, разный хлам и отвратительный аспирин.       Они не оседали на месте более трех дней, тащились через лес, не выходя на главное шоссе, забитое машинами. Коннор вечно твердил о каком-то безопасном месте, придумывал красочные истории, кормил тошнотворным «всё будет в порядке».       Альтруизм пожирала коррозия алчности. Жестянка, остановись, пока и тебя не сгубило.       — Чёрт, куда мы прёмся? — не выдержав безмолвной тишины, ядовито выплеснул вопрос детектив, искоса взглянув на андроида, — ну придём мы к этой стране Оз, и что тогда?       Коннор потянул за лямки рюкзака резко и нервно, затягивая туже. Пальцы ловко проверили все замки, в спешке закидывая груз на покатое пластиковое плечо.       — Тогда мы будем в безопасности, Рид. А теперь двигай задницей. Нам надо двигаться, скоро стемнеет, — холодный тон отдает безразличием.       Он до сих пор не простил себя. Или не простил меня?       Жизнь предлагает жёсткую альтернативу — она или дает мужество помнить, или даёт мужество забыть. Андроид не был человеком, но этими двумя истинами оперировал умело. Предлагал их Риду, тот пробовал на вкус, но не признавался во что верит.       Они прошли сотни миль, уже и забыли как выглядели родные пенаты.       Пенаты— каждый раз, когда Гэвин слышал это слово, он представлял себе илистое, мутное дно, в котором вязнут ноги.       Больше не было похорон. Лишь мученическая смерть повсюду. Гэвин не надеялся на прежнюю жизнь. Да и как можно быть живым, если внутри всё давно сгнило?        «Об этой херне напишут в учебниках по истории», — с надеждой говорил он, скучая по бумажной книге.       Рид бы все сейчас отдал за громкий рев самолета в небе. Так противно обманчивая зыбкая тишина сковала голову. Это место было подозрительно безмолвным.       — У нас полно времени, — детектив взглянул на наручные часы, недоверчиво прищурившись, — не ссы, электроовцы никуда не убегут, — добродушно хохотнув, довольный своей шуткой, Гэвин поправил рюкзак на плечах, кивая в сторону выхода.       Рид сделал два шага вперед, матернулся, и отпрянул назад, приметив ходячего. Зараженный брел меж машин, уронив на бок голову. Он выглядел как поломанная кукла: грязная, старая, отвратительная марионетка. Гэвин видел зомбаков в фильме, но никогда не думал что гримеры так точно смогут передать этот отвратительный образ.       — Там где один, есть и другие… — выдал Рид и приложил палец к губам. Коннор закатил глаза, демонстрируя свою осведомленность о надобности держать язык за зубами.       Андроид достал пистолет, держа движущуюся по ту сторону стекла башку на мушке.       — Выстрел привлечёт других. Ебанём его, — стальная бита метнулась в воздух торжествующим жестом, — без шума и пыли. Я не поднял белый флаг перед местными ублюдкам, а этим тварям сдавать свою роскошную жопу точно не стану, — подмигнув игриво, мужчина пригнулся, перебегая за другую полку.       Сучий рюкзак неприятно тянул.       Рид тихо свистнул, привлекая внимание андроида. Коннор прищурился, пытаясь сбросить помехи с покореженного сканера и оглядеть местность. Негде найти новый оптический блок на замену, но он не жаловался на невозможность полноценного сканирования, продолжая рисковать своей имитационной жизнью во благо истинной жизни — человеческой.       Он был не готов терять снова. Не был готов принимать вину в очередной раз.       Коннор дернулся назад, припадая спиной к покосившей аптекарской полке. Ходячие сбивались в стаю, тащили изломанные, сухие ноги в сторону их недавнего убежища.       — Стой. Их слышимо много. Это стадо, Гэвин. Они двигаются на наше место. Пора менять направление. Тут есть аварийный выход…       — Ты шутишь? Ебаный стыд, Кон! Мы пёрлись сюда три долбанных дня, осели только на час, а теперь нам надо свернуть и пойти в обход? — детектив охнул, чувствуя крепкую хватку на капюшоне, — отъебись! — дёрнувшись вперед, он попытался вырваться.       — Ты сходишь с ума! Гэв! — шипел андроид, пытаясь говорить как можно тише, — Гэв, послушай…       — Себя послушай! Мы оставили там припасы! — не унимался детектив, желая вернуться на прежнее место. Ему надоело блуждать по лесу в поиске развалин. Зверски хотелось отдохнуть под крышей. Хотя бы одну ночь.       — Мы не дойдем до него. Мы погибнем!       — Погибну я! А ты останешься целехонький.       — Гэвин, не говори так.       — Ты, чертов Робин Гуд, решил пустить стрелу вызова в дверной косяк моего дома? Заткнуть меня хочешь? — прищурившись, Гэвин приблизился вплотную к чужому лицу. — Помнишь, когда я болел осенью? Ты держал пистолет, но не мог выстрелить… А я ведь хотел умереть. Ты и тогда меня заткнул. Набил рот своими сказками о светлом будущем.       Я слабый. Чертов эгоист.       Андроид ласково улыбнулся, ослабив хватку на чужом капюшоне.       — Хорошие люди умирают, если не принимают помощь. Плохие тоже. А слабые унаследовали землю, — андроид будто умел забираться в чужую голову. Читал мысли, иногда договаривая за Рида, неосмысленно вскрывая правду,  — я не оставлю тебя. Но ты не помешаешь мне помочь.       Андроид обхватил лицо детектива ладонями, пытаясь поймать его взгляд. Заглянув в глаза мужчине, Коннор перекрывал все пути отхода.       Это была слабая точка Гэвина — он не мог выдержать долгий зрительный контакт с пластиковым копом. Всегда сдавался и принимал его правила игры, находя в теплоте карего цвета огонёк здравомыслия.       — Не позволяй унижать себя. Но позволяй себя спасать, Гэвин. Одобри жест помощи. Но…       — … но не демонстрацию. — Тихо продолжил Рид, смотря в чужие глаза, — помню.       Детектив повёл плечом, опуская голову вниз. Тёплый пластик согревал впалые щеки с выделявшимися гранями скул. Гэвин изрядно похудел за это время: выбегался, совершенно устал и остыл к жизни.       — Мы живём благодаря нашему страху, — шепчут чужие губы, сдерживая сдавленный вой отчаяния за зубами.       — Нет, Гэвин. Мы дышим благодаря ему.

***

|Исчезнувший|

      Рид рисовал карту, закрашивая иссохшим маркером район, где он некогда жил. Квартал сгорел к чертовой матери. Дома больше нет. Как и истины этого тёплого слова.       В один момент он не заметил чёрта за спиной. Но сейчас прекрасно видел его перед собой на карте. Весь этот мир — сплошной ад.       Исчезнувший город, исчезнувший страх, исчезнувшая жизнь. Они борются, пытаются начать всё заново, создают собственное убежище, а его к черту сдувает очередная нелепая проблема: дождь, ходячие, крупные рейды других групп. Гэвин не собирался принимать чужие порядки, но любил устанавливать свои.       Именно поэтому ему еще ни разу не удавалось найти с кем-то общий язык. Не получалось прижиться бок о бок.       Доверие тоже исчезло. В этом новом мире оно больше ничего не значит. Это слово не имеет веса, как и блестящее золото, болтающаяся толстыми цепями на шее богачей — они тоже выжили, но что имеют сейчас? Такую же грязь под ногтями и изодранную обувь, пропитанную затхлой водой осенних дождей       Исчез страх, но не исчезла опасность.

***

|Своими глазами|

      — Дай взгляну.       — Отвянь! — Рид дергает больным плечом, вскрикивая от боли.       — Прекрати вести себя как ребёнок, — не унимается андроид, пытаясь оказать первую медицинскую.       — Прекрати вести себя как грёбаная сиделка! — хмурое выражение лица детектива выдает презрение к нестандартной медицине Коннора.       Та всегда носила в себе толику материнской заботы, от которой непременно становилось стыдно.       — Гэвин?       — Коннор? — передразнивает мужчина, строя гримасу чистой невинности.       — Иди сюда, — тёплые руки стянули с тела Рида футболку. Тот всё же сдаётся. Скин сполз с пальцев андроида серебристым потоком, скользнул до самых локтей, обнажая истинную кожу. — Больно? — надвив на синяк под рёбрами вопрошает андроид, примечая искривленные губы напарника.       — Не, тайский массаж, блин. Ты ещё иглу от шприца вонзи мне в подреберье. И я скажу, что это охуительно приятно. Как тебе такое, пластиковый зад? — поток тошнотворного сарказма излился из Гэвина без попыток проявить малейший контроль.       Тишина неловко повисла между ним. Треск рвущейся ткани пронзил её, оставил за собой еле слышимое эхо в полупустом здании бывшего центрального банка.       — Я пытался спасти её, Гэв, — прикусив виновато губу, андроид мельком взглянул на удивленное лицо Гэвина, перематывая саднящую рану куском плотной ткани. Раньше бы Рид убил нахер за любимейшую футболку, но у них давно кончились бинты.       В ходе разговора тот не сразу сообразил о чём речь. Или просто сделал вид, что думает над другим вопросом, не желая прикасаться к этой теме.       — Знаю. Ты не виноват, — всё же выдает человек, рассеянно качнув головой.       — Не виноват, но виновен. Детектив, ты ведь знаешь, что это совершенно отличные друг от друга слова.       — Я простил тебя, — признался мужчина, потянувшись руками к покатым плечам Коннора, — давно простил.       Улыбка на синтетических губах растянулась и тут же померкла, смятая чужим тёплым и требовательным поцелуем. Кромка зубов андроида впилась в нижнюю губу, царапнула.       Попробовал синтетический язык на вкус человеческую кровь.       Ловко. Протестил на болезни. Хитрый, мать его.        Андроид принял чужое тело в крепкие объятия. Гэвин давно так не осмеливался проявлять свои чувства, но сегодня ему снесло крышу напрочь. Хотелось больше чужого тепла.        Всё смешалось воедино: жаркий шёпот в ухо, пересохшие губы, резкие и сильные движения, стон сквозь закушенную губу, чужое дыхание где-то под ухом, у шеи, прикосновение губ, пальцы, впивающиеся в податливое тело, ещё движение, открытый рот и невозможность кричать. Из груди андроид выбивает очередной стон резким движением навстречу.       Гэвин напрягается, поджимает пальцы ног, отвечая жадно на поцелуй, утоляющий жажду и распаляющий её ещё больше. Шёпотом разносятся бессмысленные «ещё», «сильнее», и в воздухе оседает запах вспотевшей кожи. Такая приятная влага и сладость на человеческой шее, призывает к жадности — оставить метку, пусть алеет себе порочная роза, пусть никто не узнает и не спросит об их совместной ночи, не подмигнёт и не присвистнет Риду в кафетерии: «воу, а ты ему уже присунул?»        Рид бы обязательно застеснялся, зная, что всё было наоборот. Так уж вышло, андроид оказался более нетерпеливым…       … никто не узнает. Но будут знать они двое. Два сплетенных горем и бедами сердца, бьющихся в унисон.       От тяжести чужого тела над собой вело. Рид мог поклясться, что чувствует как кровь клокочет в жилах, разнося по телу сладкую негу, а потом — соль, ощущение невероятной, просто запредельной близости, желание влиться под кожу и двигаться там, под кожей — быстро, синхронно. Испарина на спине, полузакрытые глаза и тот миг, когда зажмуриваешься и хочешь кричать, но в горле так сухо, что вырывается только рваное и хриплое дыхание.       Бархатная щека ласкалась о горячую кожу на груди детектива, пока пластиковые пальцы с излюбленной для человека заботой изучали рубцы, линии шрамов, грубые нити на них — недавно зашитых краях кожи.       Жаркий шёпот ложится на кожу и за ним омывает тело нежная волна дрожи, как отлив в лунную тихую ночь.       — Ты видел Нью-Йорк, Гэв? Какой он?       — Трудно объяснить. Там все ультрасовременное было. Море огней. Неон. Стекло на облицовке здания всё отражает, а ты в нём будто видишь себя.       — Когда-нибудь и я увижу его своими глазами.       — И я тоже. Когда-нибудь, напоследок…

***

|В дороге|

      Коннор щенячьими тёплыми глазами рассматривал мелькающий за окном пейзаж. Прижавшись израненной ожоговым шрамом щекой к прохладному стеклу, он бесшумно выдохнул. Окно с водительской стороны открыто: позволяет рвущемуся в салон ветру растрепать непослушные волосы. Рид деловито положил на опущенное стекло локоть, ловя лицом тёплый встречный поток.       Щёки пламенели от жары. Знаменитое южное солнце палило нещадно, согревая остывшую за ночь землю, пропитавшуюся кровью.       — Куда мы едем? — задаёт вопрос андроид, озаряясь улыбкой. Такой счастливой по-детски, радостной до одури.       Гэвин насмешливо выставил свободную ладонь вперед, словно закрываясь от этой яркой эмоциональной рефлексии. Коннор впервые за долгие месяцы стал таким же живым, как и после первой девиационной ломки. Отпустил контроль и позволил сделать выбор Гэвину. Впервые за долгие месяцы он просто доверился.        Рид нахваливал его умения строить мостики в социальной интеграции. Ведь сам он подобным не блистал. Смешно брать уроки у андроидов.       — В Нью-Йорк. Мы едем в Нью-Йорк, жестянка.