Проблемы находятся, когда их не ищешь

– Я до… – договорить он очень редко успевал, ибо всегда находилось, кому снести его с ног. Обычно это был, конечно, Наруто. У него в этом году был такой прорыв в скорости, что в команде ему не было равных. А Учиха старший, несмотря на свой рост, был до странного лёгким. – Привет, – улыбнулся Наруто, бросая злорадствующую улыбочку только-только добежавшему до них Саске. – Заканчивай так делать, ладно? – выдохнул брюнет, по привычке опустив руку Узумаки на голову. – Больно? – тянет мальчик виновато. – На такой скорости? – смеётся. – А ты как думаешь? Пробуждение оказалось резким и в той же степени неприятным, что асфальтом по телу. Боль прострелила бедро, и была идентифицирована, как чья-то цепкая рука, уже на первых секундах. Рефлексы дёрнули тело, готовые сделать опасности больно, но что-то в схеме действий пошло не по плану, когда нос поймал знакомый запах. Безопасный запах, приятный. Рядом с ним сейчас кто-то… Итачи. И только, когда цепкие пальцы сменились упавшим на грудь человеком, а взгляд определил местонахождение тёмных волос, до слуха дошла незнакомая мелодия телефона. Итачи, по всей видимости, не мог пропустить входящий звонок, иначе зачем бы ему материться себе под нос, перегибаясь через альфу и беспорядочно шаря по тумбочке? – Слушаю, – ответил, едва успев приложить телефон к уху. Тряхнул головой, очень эпично отбрасывая длинные пряди волос от лица. – Кому позвонил? – повысил он тон, тут же прочистив горло, решившее его подвести. – Блять, – адреналин уже среагировал на незримую опасность. У омеги явно назревала какая-то проблема, и, какой бы она сейчас ни была, упорно воспринималась, как личная. Этот мужчина должен быть спокоен, счастлив и всем в мире доволен, а не вот это, окей? – Какого чёрта ты говоришь мне это только сейчас? – неловкая попытка подняться. Свободная рука ухватилась за тумбочку, но силы не очень рассчитала, и самый крутейший юрист Японии рухнул на пол в чём мать родила. Выругался, ещё что-то понимая в трескотне собеседника. – Какая, блять, разница, чем я занимаюсь, Конан? В таких случаях ты звонишь мне немедленно. Пока омега перемещался в пространстве, распахивал дверцы шкафа и выцеплял из недр какие-то домашние штаны, альфа изучал его задницу. Она выглядела ровно так же роскошно, как он её себе представлял, если даже не лучше. И имела на себе пару синяков от укусов, которые он не помнит даже, как оставлял. Что за несправедливость вообще? Жестокая шутка природы – хотеть, но не знать на полном серьёзе, как это, потому что память на каком-то моменте просто перестаёт записывать. Говорят, если регулярно с кем-то спать или притереться к чужим феромонам, отключения в мозге будут случаться всё реже, но Наруто не представлялось ещё шанса проверить. – Сколько у меня времени? – уточнил, исчезая в коридоре. – Достань мне его номер. И отправь копии договора на почту, – с каждым следующим словом голос звучал всё спокойнее. Что ж, тут вообще ничего необычного. Итачи всегда был чем-то параллельно занят. Всегда на расстоянии вытянутой руки, как бы тепло он тебе ни улыбался. Часы утверждали, что четыре утра. Это о чём-то нам говорит? Во сколько вообще легли? По внутренним ощущениям вообще не понятно. Зато кровать отвратительно выглядит. Кровь, сперма, пот, вероятно. Всё перемешалось насмерть, и оставлять это всё здесь – вещь не самая умная. Посему, альфа неохотно поднимается, определяет местонахождение собственных джинс и сгребает постельное бельё, ощущая себя как минимум любовником, который трахает чьего-то омегу уже несколько лет кряду, коварно этот факт скрывая. Только вот омега этот в каком-то смысле принадлежит его лучшему другу. Его любимый старший брат. Почему-то эти точки в голове соединились вот только сейчас. С этой семьёй ничего никогда не бывает просто. Закинуть вещи в стиралку, распахнуть в комнате окна, дотащить себя до горячего душа, поднять раскиданные по коридору вещи, вернуть рухнувшие с холодильника магниты на место. Через полчаса от улик прошедшей ночи не остаётся и следа. Вопрос лишь в том, ложиться обратно или нет. Сушилка должна была уже справиться со своей задачей, и в принципе можно было бы нырнуть в тёплую кровать ещё часов на пять. Итачи к нему вряд ли присоединится, но, возможно, соизволит позавтракать в компании. Агрессивное печатанье идёт фоном по второму этажу, и прерывать его даже как-то неловко, но дымящая чашка чёрного не может быть плохой идеей. Наруто постучал ради приличия, но это прошло незамеченным, поэтому вежливость решено было отложить. Итачи выглядел предельно злым. Если бы взгляд способен был материализовать желания обладателя, ноутбуку пришёл бы конец. Зажатая между губ сигарета не столько курилась, сколько брала на себя стресс и глушила феромоны. Накинутая сверху толстовка принадлежала Саске и не была толком застёгнута, открывая достаточно кожи, чтобы ужаснуть количеством укусов. Как это всё будет выглядеть, когда пойдёт синяками, даже подумать страшно. Приближение осталось проигнорированным, но, стоило чашке опуститься на стол, брюнет шумно выдохнул и отвлёкся как минимум чтобы откинуться на спинку кожаного кресла и размять свою шею. Ту, видимо, прострелило болью, ибо он дёрнулся, пропустив в мимику на секунду что-то недоброе. Что ж, ему говорили, что, если останется, будет тоже неловко, и не соврали. Слова подбирались с трудом. У него ни разу не было ещё «утра после», тем более с кем-то в такой степени дорогим, которого терять до ужаса страшно. – Спасибо, – протянул омега устало, обратив внимание на кружку, но так и не подняв на блондина глаза. Хотелось сократить как-то дистанцию, проявить заботу, показать, что на него можно полагаться даже в самые паршивые дни, но больше всего хотелось избавиться от этой чёртовой сигареты, что Узумаки и сделал. Эта мерзкая вещь выедала из воздуха все естественные индикаторы настроения и не давала комфортному взаимодействию случиться. – Настолько плохо, да? – не спросил даже. Смысл задавать риторические вопросы, если это только выбесит? – Плохо – не то слово, что я бы использовал, – процедил брюнет, отхлебнув добрую четверть горяченного кофе и не заметив даже температуры. – Это как-то связано с Саске? – самый главный, пожалуй, вопрос. Если лучший друг в какой-то жопе из-за своего папаши, хотелось бы заранее знать, в какой, и чем он может помочь. – Что? – дёрнул Итачи головой, наконец, установив зрительный контакт. – Нет, конечно, нет, если бы это было связано с ним, я бы тебе, разумеется, сказал. Сказал бы, да? А к чему тогда эти твои «разумеется», которыми ты разбрасываться-то любишь, но искренность в которые не обязательно вкладываешь? Да и когда ты мне хоть что-то вообще говорил? За бортом же оставишь при первой возможности. Осторожно сейчас. Отойти ещё не сказали, но руку уже выставили. Знать бы только, потому ли, что они всё же переспали друг с другом, или тут уже задолбанный дядечка юрист, у которого апокалипсис под контролем, но лицо тем не менее злое. – Окей, – протянул блондин, – мне… – указал на дверь, так и не успев договорить эту фразу. – Однозначно, – согласился Учиха, вновь решив в большие слова, а не личное. Спокойно. Знаешь же, в кого он превращается, когда работает. Проблема не в тебе, а в паршивом настроении. Совершенно точно, ты не потерял этой ночью старого друга. Вы обязательно поговорите об этом чуть позже, решите, куда дальше, и поправите взаимодействие. Ноги, словно ватные. – Наруто, – летит парню в спину, когда тот уже практически за дверью. Во взгляде, наконец, узнаётся что-то родное. – Через два часа я улетаю в Гонконг. Вернусь послезавтра, если повезёт, – ладно хоть предупредил. Мог бы просто взять и улететь. Не в первый бы раз. – А если не повезёт? – Не знаю, – вот тут уже больше похоже на честность, – зависит от того, в какой заднице окажется клиент. Альфа кивает, поджав губы. Он тут не волен что-то решать. Серьёзному разговору быть позже, как и вообще чему-либо. Возможно, парню не очень понравится всё, что его ждёт по возвращении этого мужчины в страну, но у него есть как минимум шанс на успех. Не было бы смысла откладывать самый неприятный из возможных разговоров, он ведь чертовски короткий. А всё, что не тот разговор, вполне поправимо. – Кстати, – вспоминает уже практически в коридоре. – Я только сейчас понял, что у меня нет твоего номера. – Оставлю, – бормочет, уже бегая взглядом по строчкам на экране. Очередной очень важный звонок. Он ответил на него с такой скоростью, что профессиональному баскетболисту стало несколько завидно. Это в расслабленном состоянии Учиха никуда не торопится. Когда надо, он превращается в чёртового ниндзя. Спать Наруто так и не лёг. Смысл? Голова уже просчитывает миллион возможных развитий событий, она не способна просто взять и выключиться. Он заправил кровать и налил себе кофе. Собирался что-то на завтрак сообразить, но понял, что есть не хочет вообще. Итачи тем временем перемещался бесшумно по дому, выдавая себя не шагами, а хлопнувшей дверцей шкафа и включившимся душем. Когда омега предстал перед парнем на кухне, был уже с иголочки одет и выглядел, как воплощение слова «юрист». Нос резанул одеколон, и это показалось странным. Альфа не привык к искусственным запахам – в них смысла нет, если ты все свои будни проводишь в спортзале и на баскетбольной площадке. Сколько не маскируйся, старания пойдут насмарку с первыми каплями пота, поэтому команда всегда знает, у кого дома проблемы, кто вчера развлекался с омегой, а кто по уши влюблён. Но для Итачи дело обстояло иначе. Он вынужден был работать лицом и отменно врать, чтобы своего добиваться. Там отпущенный на волю запах мог порушить самую пуленепробиваемую стратегию. Поэтому на переговорах разрешалось курить, и поэтому он пах сейчас какой-то химией. Омега проследовал к кофеварке с пустой кружкой в руках, наполнил её где-то до середины и опрокинул в себя одним глотком. Внимание привлёк след от укуса на шее, успевший уже потемнеть в сторону синяка и выглядывающий частично из-под ворота тёмной рубашки. Не ясно, направление ли взгляда выдало его или виноватое лицо, но Итачи медленно кивнул, отставляя кружку в раковину: – Да, если бы я знал, что ты превратишься в такое животное, заткнул бы тебе чем-нибудь рот. Сознание порезалось о прямоту этой фразы, и парень завис на пару секунд. Ты, типа, на равных со мной сейчас поговорил? Тупым альфой, конечно, назвал, но всё же. Никаких лекций и разборов полётов? Никаких замечаний? Нет? Просто меткий выпад с ожиданием ответного хода? – Я, – вскинул он указательный палец, – не буду на это отвечать, – за то, что вертелось на языке сейчас, его как минимум приложат лицом об этот мраморный стол. – Умница, – сощурился он, сделав взгляд до невозможного острым. Если бы Наруто мог сейчас соображать нормально, решил бы, что Итачи-сан с ним флиртует, но мозг запускался медленно, посему решено было сохранять осторожность на случай, если это установка новых границ. Брюнет проследовал к столу, выдержав достойную дистанцию, и вытянул из внутреннего кармана ядовито-жёлтую бумажку для заметок с номером телефона. Палец парня тут же взметнулся в воздух, поставив всё это дело на паузу, пока он набирал на мобильном выданный номер. Тёмная бровь вопросительно дёрнулась. – Я тебя знаю, – протянул Узумаки, ожидая, когда же на омеге что-нибудь зазвенит, и пытаясь придумать, что будет делать, если номер окажется левым. К счастью для обоих, в коридоре раздалась та самая мелодия, что разбудила их этим утром. – Знаешь, – кивнул омега, выдав небывалую дозу сарказма. – Когда ты в последний раз оставлял кому-то номер вот на этом? – уточнил, подразумевая эту офисную бумаженцию. – А, так ты хотел рабочий? – склонил брюнет голову. – Не ной потом, что занято вечно. – Его тоже оставь, – протянул Узумаки руку, – его-то ты и под наркозом возьмёшь. На ладонь легла рабочая визитка под максимально опасный тёмный взгляд. Чёрт, повело-то как… – Ребёнком ты мне больше нравился, – заключил Учиха пресно, проходя мимо. – Ври дальше, – бросил альфа, – у тебя всё хуже получается. Тихий смех и хлопок входной двери. Узумаки прикладывается лбом о прохладную поверхность стола. Что делать? Подойти ближе не дадут – это сразу понятно, но и без слов он всё это оставить не может. Чертовски страшно с шагом промахнуться. Итачи очень свойственно без угрызений совести пропадать на несколько лет – Узумаки ещё не в списке тех людей, с которыми он видится, просто чтобы увидеться. На то, чтобы пересечься, нужен повод. А повода нет, как и правильных слов.

***

– Узумаки, голову включи! – кричит тренер уже не впервые за сегодня. Наруто промахивается раз за разом, получил даже от Хидана локтем по лицу, на что раньше всегда хватало времени среагировать. Голова не здесь – это да, но как её прикажете включать? Просто настроение паршивое. – На замену, Узумаки, – чуть не простонал мужчина. Этот, пожалуй, переживал больше всех. Ему не то, чтобы было особо важно, как ты играешь индивидуально, его стратегия основывалась на двух важнейших факторах: работе в команде и способности несмотря ни на что дотягиваться до личной планки, благодаря которой ты и попал в эту команду. У каждого игрока была своя особенная роль, приносившая пользу и облегчающая кому-то другому в команде работу. Как часы. Роль Узумаки – быть везде. Его рефлексы и скорость позволяли ему обходить препятствия и оказывать поддержку с разных сторон, плюс мяч в сетку забрасывать с самых дальних расстояний, когда обычная схема давала сбой. Но энтузиазм в нём не из пустого воздуха является, и, если это создание не кормить, оно свернётся где-то клубочком и покажет тебе свою задницу. – Фух, – выдохнул парень шумно, рухнув на скамейку и опрокинув на себя бутылку с водой, лишь часть которой попала в рот. – Сезон начнётся вот-вот, – отчеканил тренер, даже не попытавшись скрыть собственную злость. Прямолинейность, как побочка профессии, – а ты в своих мечтаниях. С таким настроением ты на поле не выйдешь. – Я знаю, – ведёт парень головой. Он уже неделю жуёт эту мысль. – Я с этим что-нибудь сделаю, – не самое убедительное обещание, но он как минимум попытается. – Личное, – чуть поумерил агрессию в голосе, – никогда под тебя не подстроится. Нет смысла там что-то «чинить», гладко нигде и ни с кем не бывает, – поднёс к губам свисток, и по ушам мгновенно резануло. – Перерыв! Пять минут! – голос у него такой громогласный, что он и без свистка нормально справится. – Умение оставлять личное за пределами площадки – то самое, что отделяет великих атлетов от любителей, Наруто, – хлопок по плечу, – это не просто, и дано далеко не всем, но это возможно. Невозможного, знаешь же, я не прошу. Тренер, конечно, прав. В конце концов, это дело приоритетов. У тебя есть жизнь, и у тебя есть карьера. Обе вещи чертовски важны. Но иметь то и другое способен лишь тот, кто найдёт между ними баланс. Наруто думал, что у него был баланс, но, как оказалось, у него просто не было личной жизни. Ничего важного, что задерживалось бы надолго в голове. Но попробуй ты, блин, не думать о нём, когда он – родной тебе человек. Не способен полноценно исчезнуть из жизни. Его корни рядом с твоими, его семья – это твоя семья. Его имя – не то, что ты кому-либо позволишь извалять в грязи. Часть тебя. И, если подумать, подниматься на ступень выше было настоящим идиотизмом. Из всех возможных вариантов исхода катастрофически болезненных здесь больше всего, и побочного ущерба в миллион раз больше, чем если бы у тебя с кем-нибудь другим не получилось. Рисковая игра, на которую ты согласился, не поинтересовавшись даже о шансах успеха. Наруто убивал себя нагрузками всю неделю. Выжимал из себя сто процентов каждый день несмотря на то, что играл от этого хуже. Дело тут было не в том, чтобы компенсировать, а в том, чтобы просто отвлечься. Физическое изнеможение – вещь эффективная, когда хочется пустоты в голове. А всё из-за одного долбаного сообщения. «Когда-нибудь на следующей неделе. Дома накопилось дел», – ответил Итачи на вопрос о том, когда он возвращается. И вот в тот самый момент до тупого альфы, наконец, дошло, что они вообще-то живут не в одном городе. То место, что Учиха так тепло зовёт домом, оно не в этой даже префектуре. Наруто не знает адреса, даже малейшего представления не имеет о том, сколько из этих десяти лет он там жил. Не представляет, как этот омега добивался успеха, как обзаводился знакомствами, каких друзей считает частью некровной семьи и в принципе какой образ жизни ведёт. Как же просто за полётами к облакам забыть, что дело Фугаку вот-вот будет закрыто, а причин и дальше торчать в этом месте у Итачи нет. Он вернулся, чтобы поправить ситуацию. Поправил. Со спокойной душой теперь может возвращаться обратно в свою жизнь. В ту жизнь, в которой нет Узумаки. Удивляло ли это? О, нет. Может, лишь факт того, что блондин не предвидел такого исхода заранее. Не подумал о нём, когда делал выбор в пользу «остаться». – Хах, – главное ровно дышать, – нгх, – ноги уже, кажется, судорога взяла, но он продолжает наматывать круги на стадионе. Жестокий разогрев не выжал из него силы, многочасовая тренировка не отвлекла от этих грёбаных мыслей. Может, если он пронесётся на пределе возможностей с десяток километров, это вытравит дурь из головы. До дома он себя дотащил уже к ночи. Хотел в Ичираку зайти, да те закрылись до завтра. Пришлось разогревать себе лапшу быстрого приготовления в микроволновке, и после стольких часов голода это показалось божественно вкусным. Так на диване и отключился, отставив от себя тарелку. Играющий на фоне фильм буквально убаюкал, и блондин так и проспал бы полулёжа до утра, если бы не проснулся в первом часу ночи непонятно, с чего. Звонок в дверь опознался не сразу – в дешёвом триллере как раз началась кульминационная погоня с соответствующей стрельбой и разрухой. Но знакомая трель идентифицировалась, стоило лишь глаза разлепить, и наступил новый ступор. Кто мог притащиться в такое время? Ни один из друзей не приехал бы к нему без предварительного звонка. Ну, разве что по пьяни, чтобы дома не показываться, но сегодня, на секундочку, вторник. Может, у одного из соседей что-то случилось? Добрался до двери, заглянул в глазок и окаменел. На лестнице стоял Итачи. Настроение было далеко не дружелюбным, судя по тому, как тяжело тот облокачивался на стену рукой. Сам же блондин поймал что-то между радостью и раздражением, влюблённостью и неопределимой ревностью. Щёлкая замками, придумывал, что скажет этому мужчине, но слова не понадобились, потому что ледяные руки омеги сжали домашнюю футболку и буквально впечатали уставшее тело в стену. – Итачи? – успел выдохнуть прежде, чем его втянули в болезненный поцелуй. Ледяные руки пробрались под домашнюю футболку и буквально обожгли горячую кожу. Феромоны ударили в нос в такой концентрации, что на секунду мир погрузился во тьму. Мозг плавился в попытках найти в происходящем хоть капельку логики. Какого чёрта вообще? Нет, он очень хочет этого мужчину, но им разве не нужно поговорить обо всём сперва? Разобраться в выставленной кем-то дистанции, в молчании, в пассивной агрессии, в абсолютном нежелании идти на контакт? Странно, что голова ещё работает отлично. В ней кристально чисто, несмотря на поднятый на максималку запах. Вероятно, стоит поблагодарить физическое изнеможение. Сегодня провалов в памяти точно не будет. – Тц, – отдёрнул парень голову, когда нижнюю губу прошил болезненный укус. Да что с тобой? Дверь оглушительно захлопнулась, его потянули прочь от прихожей, а по шее прошлись мягкие губы. Странная мысль, но кажется кого-то придётся скручивать на полу. Не похоже, чтобы он слова понимал. Альфа чуть тормозит, прижимая мужчину к себе и перераспределив достаточно веса на свои руки, чтобы свести на нет набранный на скорости момент. Окей, технически укусы влияют на организм ровно так же, как твои феромоны. В принципе, могут завести до состояния, когда будешь скулить, и без источника. Но это на первый день. Чтобы вывести чужеродную субстанцию из организма, системе необходимы сутки, ну максимум две. Укусов блондин на нём действительно много оставил, но не был уверен, как от этого меняется время влияния. Если честно, он вообще не очень представлял, как всё это работает. Видимо, на биологии надо было слушать, а не спать. Пальцы пережимают шею в надежде, что в этой голове найдётся хоть немножечко отрезвляющего страха, но она лишь блаженно запрокидывается. Тяжёлое дыхание, подёрнутые плёнкой глаза, никакого осознания во взгляде. Ему хочется. Его ломает. Выглядит мучительно. – Итачи, – выдыхает бессильно, следуя, наконец, за омегой. Сейчас действительно нет смысла разговаривать. Мужчина где-то не в этой реальности. Интересно, его собственное помутнение в сознании именно так и выглядит во время секса? Вероятно, жуткое зрелище. Это омега весь податливый и ласковый, делай со мной всё, что захочешь, а Наруто малость агрессивен. Малость, ага. Парень обнял ладонями его лицо и поцеловал мужчину со всей нежностью, что в нём вообще была. Несколько слепых шагов в сторону комнаты, и они не слабо так впечатались в стену, промахнувшись с дверью метра на полтора. Итачи шумно выдохнул, стиснув шею альфы так, что тот при всей своей хвалёной силе не смог бы выпутаться из захвата. Холодный острый нос ведёт прямо по вене, и брюнет стонет от пойманных феромонов. Вот тут картинка малость плывёт, потому что Наруто не помнит, как добирался до кровати. Очнулся, когда стягивал с омеги штаны. От остального бы тоже не мешало избавиться – он всё еще в пиджаке. Пальцы подцепляют туго затянутый галстук, чтобы освободить мужчину хотя бы от этого, но тот терпением сейчас не отличается, поэтому, когда всё ещё не согревшиеся пальцы сжимают член альфы, это ощущается, как серьёзная угроза. Ладно, чёрт с ним с пиджаком. Первый толчок пробегает по коже мурашками. Как же хорошо. Особенно, когда сознание не уплывает. Итачи выгибает, словно в предсмертной агонии. Еле дышит. Стонал бы, но не может. Обнял бы в ответ, но не в силах. О, чёрт. Может, его вовсе и не надо в таком состоянии трогать? Теоретически, если вернуть ему обратно феромоны, по которым ломает, должно стать легче, но не похоже, чтобы это действовало так. Он так дрожит и задыхается, словно ему до ужаса больно. Наруто мягко целует дрожащие губы, нежно ведёт большим пальцем по щеке, едва не растаяв от того, как знакомо и доверчиво голова клонится ему в ладонь. Неторопливый ритм, чтобы не разгонять и без того мечущееся в грудной клетке сердце. Что-то ломается внутри, когда парень видит на чужом лице слёзы. Не те, которые приходят со всхлипами и спазмами, а те, которые бесконтрольно бегут по щекам, которых хозяин и не замечает, вероятно. А потом он надломлено стонет, достигнув оргазма. Пары минут продержаться не смог. Выглядит абсолютно измученным. Взгляд, вернув себе долю осмысленности, бегает по пространству так, словно мужчину вот только включило. Не понимает, где находится? Серьёзно, ещё хоть один красный флаг, и альфа наберёт скорую. Ну его, такими вещами не шутят. – Ты в безопасности, – шёпотом, мазнув губами по виску. Цепкие руки, подёрнутые дрожью, мгновенно упираются в плечи, отталкивая резко и твёрдо. Наруто, слава богу, соображает сегодня очень чётко. Приподнял раскрытые ладони, показывая, что никто не будет ни к чему принуждать, но полностью подняться ему так и не дали. Пальцы вцепились в так и не снятую до сих пор футболку. Дыхание снизу сбилось к чертям. Не знает, оттолкнуть хочет или притянуть. Не понимает, свобода это сейчас или клетка. Наблюдать за этим не очень приятно, особенно когда понимаешь, что паника там как результат чего-то куда менее поверхностного, чем обыкновенный дисбаланс феромонов. – Тише, – спокойно и ровно, – я вижу, что страшно. Позволь мне подняться, и я отойду, – мягко ведёт пальцами по дрожащим рукам, и те послушно отпускают. – Вот так, – отстраняется плавно, – всё нормально. Ты понимаешь, что происходит? Ответа на вопрос не последовало, но по тому только, как остро взгляд отследил передвижение, не теряя зрительного контакта, видно, что он вменяем. Как минимум мыслительный процесс запустился обратно. Тревога в груди твердит всё же связаться с врачом, но здравый смысл шепчет, что нужно оставить в покое. Не наслаивать собственные нервы на уже имеющиеся, дать ему время собрать себя воедино и вернуться на устойчивую землю. Не давить. За неимением более умной идеи альфа ставит греться чайник. Кухня у него только интуитивно ощущается кухней, а на деле является частью зала. Можно сидеть за чашкой чая и не бояться, что внезапный гость ускользнёт незаметно. Пальцы барабанят по столу. Не понятно, что страшнее: сидеть тут в одиночестве, понимая, что сейчас будет что-то неприятное, или слышать щелчок дверной ручки и заглядывать в его глаза. Воображение подсовывало звуки шагов, скрип дверей, даже заставило проморгаться пару раз, чтобы понять, показалось ли ему, что дверь приоткрылась. Показалось. И казалось ещё ни раз, пока не случилось. Итачи выглядел чертовски странно. Уверенность в себе, трогавшая так или иначе всё: от осанки до твёрдости шага, куда-то испарилась. Взгляд не обжёг, отпрянуть не хотелось, нервы не стянули горло и не посеяли сомнения в слова, готовые сорваться с языка. Это не человек, который одним словом тебя сейчас на место поставит. Это омега, который вот-вот убежит. – Итачи, – очень тихо. Того аж передёрнуло. – Молчи, – резко, словно ледяной водой окатил. – Ничего не делай. Ничего не говори, – пальцы безжалостно стягивают чёрные волосы. Мерзкое чувство бессилия трогает лёгкие незнакомым доселе холодом. На то, как твоя же судьба пытается решиться без тебя, до безумия страшно смотреть. – Я не могу ничего не сказать, – заметил он осторожно. По тонкому льду нужно без резких движений. Желательно, конечно, ползком. – Что ты мне скажешь, Наруто? – слегка раздражённо. – То, что я уже знаю? Я понимал, чего ты хочешь, предельно ясно видел, где черта, и всё равно, блять… – сомкнул губы, покачав головой. Злится – видно же – на себя одного. Чинить всё это будет не просто, но необходимо, если он хочет даже не романтические отношения с этим мужчиной, а хотя бы дружеские сохранить. – Молчи, – приказал брюнет строго, заметив попытку что-то вставить. – Я не буду молчать, – поднимается парень с места, хотя только что же сам себе приказал сидеть и не дёргаться. Что с самоконтролем в последнее время? Тело просто пропускает рациональные команды мимо себя. Учиха отворачивает голову, сжав губы в плотную линию. Все мы знаем, как ты не любишь терять из своих рук контроль, но виноватых в этом случае двое, двоих зацепит последствиями, каким бы ни было принятое решение. Это диалог, чёрт возьми. Даже в суде обвиняемым дают возможность объясниться. – Я не собираюсь молча смотреть, как ты уходишь. – Не трать мои нервы, Наруто, – процедил он, стараясь во что-то спокойное, но проигрывая эту битву, – мне не интересно, какие у тебя там причинно-следственные связи построились. Узумаки физически чувствовал, как стена спокойствия идёт трещинами. Давить и угрожать – неуместная стратегия вообще никогда, но именно сегодня и именно с этим человеком это почему-то давалось тяжело. – Окей, – выдохнул, собирая внутри всю свою выдержку, – ты можешь хотя бы попробовать объяснить, о чём сейчас эта паника? Последнее слово резануло его глубоко. Итачи очень редко бывал в ситуации, когда защищается против воли, а не нападает по собственной инициативе. Все эти слова страха, слабых мест и потери контроля ему не к лицу. Потому, может, Наруто сейчас так тревожно. Смотреть, как самый сильный человек, которого знаешь, сыплется – это… Это что-то из раздела фантастики. – Окей, – повторил омега недобро, но как минимум проконтролированно, – я принял решение, проигнорировав последствия, которые – тогда ещё понимал – обрастут новыми, как снежный ком. Я не могу забрать его назад, не могу минимизировать хоть как-то ущерб, и то, что ты сейчас наблюдаешь – это попытка примириться с фактом, что самый нормальный выход из ситуации – это тот, который мне нравится меньше всего. – А именно? – А именно, – выдохнул он тяжело, – извиниться, уйти и надеяться, что когда-нибудь мы сможем спокойно общаться друг с другом. – Ты издеваешься? – не понял блондин. Нет, настроение своё Итачи нормально объяснил, но чем эта дилемма вызвана, альфа хоть убей понять не мог. Невозможно, чтобы вот этот человек, этот гениальный человек, ложился к нему в постель, полагая, что на один только раз. – Я не хочу, – поправил, пронзив прямым взглядом. – Мне не нужны отношения, мне не нужно, чтобы меня пытались понять, ждать и до гроба любить, – даже произнести эти слова с ровным лицом не сумел. – Я одинок не потому, что в мире не найдётся идиота, готового моё дерьмо терпеть. В лёгких осело нечто ледяное и вязкое. Одно дело, когда человеку страшно, когда с доверием проблемы, когда какие-то внешние факторы заставляют сомневаться. Там можно что-то сделать. Можно добиться успеха, просто будучи рядом и имея хоть каплю терпения, но что ты сделаешь, когда это осознанный выбор? Он взрослый человек, он знает, чего хочет. Переубеждать – то же самое, что доказывать любителю мяса, что яблоко приятнее. Вдох. Выдох. Сказать бы что-то, да нечего. Конец пути достигнут. Дальше некуда, назад невозможно. Альфа покивал куда-то в воздух, опустился медленно на стул и за рекордное время достиг примирения с фактами. Гордился бы собой за это, не будь так больно сейчас. Попытка вернуться в памяти во время, когда общение давалось легко, но такого не вспомнилось. Сложное новое переписало всё простое, что между ними было когда-то. Было бы легче сейчас, найди он в себе силы отказать омеге тогда? Смог бы он оставить всё так, как было, чуть-чуть не дотянувшись до следующей стадии? Итачи уехал бы. Было бы больно, но не так, чтобы мешало дышать. Не так, как сейчас. – Послушай, – протянул брюнет спокойно, сделав пару шагов на сокращение расстояния. – Не нужно, – вскинул руку Наруто. Жалости ему ещё не хватало, – я понял. Всё нормально. Уходи, пока я ещё понимаю, что останавливать силой – нечто некрасивое, – посоветовал, на самом деле давя внутри иррациональный, чертовски отчаянный порыв ухватиться за человека. Прикрыл глаза и открыл их обратно, услышав, как закрылась входная дверь. Правильный поступок. Зрелый. Ты отпустил, хотя инстинкты кричали тебе об обратном. Какой молодец. Кружка полетела на пол вместе с горячим чаем, к которому так и не притронулись. Блондин ни разу ещё не ловил порыв что-то уничтожить, но эта чёртова керамика буквально выбесила своим существованием сейчас. Злость царапала горло. Хотелось кричать на кого-то, не на конкретную личность даже, а просто в воздух. Может, на себя. Как же больно-то, блять. Щека легла на прохладную поверхность стола, пока альфа пытался нормально дышать. Такое чувство, что всё в организме съехало с катушек: легкие бьёт каким-то спазмом, сердце слишком явно ощущается в груди, боль в мышцах ушла, оставив за собой мерзкую лёгкость. Всё будто онемело, превратилось в плюшевое. Если бы он побежал сейчас, бежал бы быстрее всех на этой бренной планете. Интересно, это только кажется, или адреналин действительно ушёл в отрыв? Что теперь? Спать ложиться? Едва ли получится. Завтра утром тренировка. Он её пропустит. Если до этого не мог играть нормально, то теперь-то уж точно. Один день перерыва с горячим раменом и просиживанием дивана за старыми комедиями – то, что нужно. Взгляд на крупные керамические осколки, разлетевшиеся по всей комнате, и тёмной луже чая где-то посередине. Наверное, сперва нужно это убрать. Зачем вообще швырял её? Кому-то что ли легче стало?