Проблемы находятся, когда их не ищешь

Наруто очень хорошо помнит, как проходил в дом Саске в первый раз. Ему было чуть больше семи, он не так давно поступил в начальную школу, у него был ровно один друг, несколько десятков ссадин, оставленных ребятами постарше, и почти никаких навыков общения с людьми вне приюта. Первая мысль: этот дом огромен. Вторая мысль: этот парень один в один похож на Саске. Третья мысль: ему точно прилетит за то, что он здесь ошивается. – Мы дома, – выдал Саске тогда, расположив свою обувь у левой стены. Из-за тёплого «мы» стало очень неловко. Как легко эта фраза слетает с губ человека, у которого дом был всегда. Так, словно и не стоит ничего. А ещё… ему следует поставить ботинки тут же рядом? Будет ли глупым спросить? – Добро пожаловать, – усмехнулся Итачи тогда, замерев в коридоре. – Ты, полагаю, Наруто. – Да, – парень спрятал свой взгляд где-то в ботинках. – Простите за вторжение, – он точно слышал такую фразу от взрослых. На голову, вдруг, опустилась рука, и Наруто не слабо так вздрогнул. Чужие пальцы мягко растрепали светлые волосы, и парень очень остро осознал, что к нему ни разу ещё не прикасались вот так. Какое-то щемящее чувство перехватило дыхание. Тогда и всякий следующий раз. После изнурительной тренировки самые обыденные аспекты мира кажутся особенными: душ – блаженством, свежий воздух – особенно сладким, рамен – гением современной гастрономии, а перманентно мрачная физиономия лучшего друга – самой родной на всём белом свете. То, что физические нагрузки для психического здоровья альфы исключительно важны – всем известный факт. Пренебрежение этим часто уводит в агрессию, поэтому подавляющее большинство представителей этого пола стараются сбрасывать как можно больше собственной энергии мирными способами. Кто-то трахается направо и налево, Саске вот убивает себя на учёбе, что само по себе не слишком эффективно, но морально вывозить медицинский – это тоже нормальная трата калорий. Практически все альфы очень дружат со спортом, но Наруто и это не смог сделать, спустив рукава. Парню посчастливилось играть за баскетбольную команду Киото, одну из лучших в Японии. И может ли что-то быть лучше, чем заниматься самым любимым делом на свете с людьми, которым ты доверил бы хоть свою жизнь? Вряд ли. Узумаки это очень чётко понимал. Потому и был таким раздражающе-счастливым. Раздражающе – это по мнению Саске. – Ты можешь как-нибудь в темпе? – причитал Учиха, спрятав замёрзшие пальцы в карманы и медленно пятясь в сторону своего дома, не скупясь на задолбанный взгляд. Он сегодня сделал приличный крюк после пар в универе, чтобы пообедать с блондином, и всю дорогу в автобусе об этом бурчал. Наруто прибавил в шаге, не скрывая шумной усмешки. Когда Саске терял контроль над какими угодно аспектами собственной жизни, компенсировал это доведённой до абсурда пунктуальностью. Не желал тратить ни секунды зря, расставляя свой график максимально по полочкам. И первый, кому попадало за несобранность и медленный шаг – это догадайтесь, кто был. – Хочешь наперегонки, как в пятом классе? – хохотнул парень, сократив расстояние в пару шагов. – Делать мне нечего, как с тобой тягаться в скорости, – цокнул брюнет, разворачиваясь, наконец, к своему дому лицом. – Даже землю мной вытереть не хочешь? Всё, чем я занимался сегодня – это бегал, меня уже ноги не держат, – прекрасно знал, насколько это заманчивое предложение. Момент, когда парень обогнал Учиху в скорости, проехался по этому альфе сильнее, чем он даже сам себе способен признаться. – Я сейчас больно сделаю, – предупредил брюнет, и Наруто рассмеялся, вскинув руки. Настроение у Саске уже довольно давно было дерьмовым. Частично из-за приближающихся полугодовых, частично из-за судебного иска, с которым вынужден был бороться его отец. Наруто подробностей не знал, но дело точно было плохо, если учесть, что сам Итачи прилетел на время из Токио, чтобы представлять отца. Он, со слов Саске, был самым крутым юристом в столице, против которого не каждый ещё и рискнул бы выйти один на один. Киото посещал крайне редко, можно сказать, что в случаях крайней необходимости. Узумаки, признаться, не слабо так нервничал. Он не помнил вообще, когда видел старшего из братьев в последний раз. Возможно, когда-нибудь классе в седьмом, до того, как тот уехал на учёбу в Тодай. Сказать, что до этого они были близки – не сказать ничего. Для парня, растущего в приюте, Итачи был едва не отцом. Первым «взрослым», проявившим тёплую любовь к никому не нужному мальчику, тем, кто готовил им с Саске ланч иногда, помогал делать уроки и всячески баловал в те короткие моменты, когда находил свободное время. Человек, чьё мнение когда-то было самым ценным, чьи слова всегда имели особенный вес, чья любовь стала первым шагом к уверенности, которой альфа добивался абсолютно всего по сей день. Просто фигура, которая больше не в твоей жизни, но всегда будет до безумия важной, потому что на начальном этапе определила всё. Дом, что всегда был пугающе пустым, встретил парня сюрпризом. Он знал и помнил о том, что Итачи – омега, но в последний раз взаимодействовал с ним, как нечувствительный к феромонам ребёнок, а не взрослый сформировавшийся альфа, и до него только на этом пороге дошло, что это, господи, значит. Мурашки тронули кожу ещё даже до того, как ему лёгкие свело. Разбавленный вечерней свежестью аромат частично перекрывался сигаретным дымом и был еле уловим. Даже ноты его были едва различимы, но тем не менее дыхание перекрыло будь здоров. – Выпьешь? – уточнил Саске, проходя сразу же в сторону кухни и не особо заметив крошечный ступор. – М-хм, – как, чёрт возьми, запах может въесться в мозг, если его в воздухе так ничтожно мало? Окей, спокойно, всё под контролем. Просто не ожидал. Запах – это такая вообще вещь… Влияет всегда по-разному. Можно находить его не очень приятным, и натурально ехать крышей, а можно обожать каждую ноту, и ничего. – Итачи? – несколько запоздало принимается скидывать обувь. – А, да, – доносится пресно из кухни, – в кабинете, либо курит на улице. Пусть тоже идёт, нихрена ж ведь не ел, идиот. Лестница уводит наверх, к двери, за которую парень ни разу ещё не заглядывал. Кабинет Фугаку никогда им по назначению не использовался, но лезть в него детям было нельзя, и желания на удивление ни разу не возникло. На стеклянную дверь, ведущую во внутренний двор, парень даже внимания не обратил. Знал, что омега где-то внутри, чувствовал это носом и кожей. Как же страшно колотится сердце. Всё же, встречать авторитетного для тебя человека всегда очень нервно. Воспоминания сохранили его 17-летним подростком, погрязшим в учёбе, а будет сейчас 27-летний мужчина, приехавший разгребать реальные взрослые проблемы нелюбимого отца. Из кабинета слышится знакомый голос, блондин поклясться готов, что точь-в-точь такой же, как и много лет назад. Тёплый смех фантомно трогает слух прямиком из дорогих воспоминаний. Интересно, смеётся ли он так до сих пор? Прохладный тон намекает, что, может быть, нет. – … показаний, и точно так же посыплется в суде, – не самая лёгкая пауза. – Да конечно же нет. Узумаки воровато заглядывает в приоткрытую дверь. Итачи стоит, облокотившись бёдрами на массивный письменный стол. Ниже и тоньше, чем раньше. Некогда мягкие черты лица кажутся не в пример острыми. Длинные волосы, что так завораживали парня когда-то, не стали короче. А вот атмосфера, напротив, сменила полярность. Стала холодной и колющей, даже если головой он качает не лично тебе. – Знаешь же, на какие приёмы они перейдут, – цокает, бродя взглядом по тьме за окном. – Атаковать проще, чем защищаться, – весьма шумный смешок. – На нас-то? Да целую кучу дерьма, – неоднозначно повёл головой. «Дерьмо» удивило. Совершенно не в его стиле. Минутный ступор с трудом, но прошёл, и Наруто постучал таки в дверь. Тёмные глаза мгновенно отвлеклись от невидимого пейзажа за окном, метнув незваному гостю острый взгляд. Секунда, чтобы узнать. Чёрт... Сердце стучит в голове, а ноги так и не двинулись с места. Брюнет, к счастью, приходит в движение чуть быстрее. Отталкивается от стола, слегка потеряв все эмоции разом, хотя, может, это блондин разучился мимику различать, чем чёрт не шутит, в голове сейчас настоящая паника. Мужчина приближается медленно, словно ожидая подвоха, лишь дёрнувшись чуть на ожившего собеседника в трубке. – Какаши, секунду, – бросает ему, и Наруто соврёт, если скажет, что не допустил на мгновенье, что перед ним красноречиво захлопнется дверь. Но тонкие руки скользнули по рёбрам, пока ему шептали тёплое «привет». Какой маленький, господи. Наруто помнил, как лицом утыкался куда-то в плечо, попадая в объятия, а теперь… тонкий нос трогает грудь где-то ниже ключиц. Позволить себе секундную паузу, чтобы распробовать запах – это не совсем по первой встрече вежливо, но делаешь почти на автомате. Не можешь не втянуть поглубже в лёгкие новый аромат, который в природе вот только один. Любопытство, непреодолимая тяга к новому, самый естественный инстинкт, как у ребёнка, потянувшего что-нибудь в рот, потому что иначе предмет не понятен. Это делают все. Но… Итачи – это тоже что ли все? Что за нонсенс? Блондин оцепенел буквально, почувствовав, как кончик носа провёл мягко по кофте, несомненно, ловя слишком много информации о нервах и неловкости. Никогда не боялся быть раскрытой книгой перед кем-то ровно вот до этого момента. Но мысли эти не долго кусали. Собственная голова тоже как на автомате склонилась к источнику запаха. Внутренние органы начало медленно скручивать один за другим. Нечто свежее, словно роса на траве, ощутимо сладкое и капельку острое. Та самая смесь, которую в самый раз ловить на собственной подушке, потому что она в прямом смысле убаюкивает. Усыпляет бдительность, притупляет реакции, замедляет биение сердца. Просто хорошо, как дома. Будто в безопасности, уюте и тепле. Твою мать. Руки на автомате прижали к себе это тонкое существо. Он не маленький – нет, для омеги даже выше среднего, но на контрасте с воспоминаниями кажется, будто крошечный. Раньше сам без проблем поднимал Узумаки на руки, а сейчас прижми чуть сильнее – кажется, сломается. Небывалая хрупкость, которая совершенно не вяжется с личностью этого человека. Итачи же, чёрт побери. К кому всегда можно бежать в поисках защиты. Омега. Мягкие волосы уже щекочут нос. Нельзя этим дышать. Подними свою голову. – Кхм, – несомненно, этот момент мог быть в разы менее неловким, если бы не застревания в прострации, – мне было сказано привести тебя на кухню. – Пару минут мне дай, – очень тепло, но так, что и возразить не посмеешь. Выдох. Размыкать руки не хотелось совершенно, но пришлось. Омега выскользнул из объятий, оттолкнув парня от себя одной всего рукой, но так сильно, что тот непроизвольно отпрянул. Хрупкое создание, говоришь? Ты сейчас либо недооценил его, либо переоценил себя, но сил в этих тонких руках куда больше, чем кажется. – Хах, – не сдержал в себе смеха, когда дверь перед носом всё же захлопнулась, причём в точности так, как он это себе представлял. В чём-то Итачи – всё тот же Итачи. Границы дозволенного очень чётко проводит, и нарушать их по прежнему несколько страшно. – Всё нормально? – дёрнул бровью Саске, стоило парню явиться на кухню. Не сказать, чтобы он был совсем уж потерян, но несостыковки реальности с памятью заставляли шестерёнки очень больно скрипеть. – Ммм? – дёрнулся альфа, подмечая, наконец, открытую для него банку пива и мгновенно позволяя себе отхлебнуть из неё. Градус немножечко мимо. – Да, просто… никогда не задумывался над тем, что Итачи – действительно омега. Брюнет очень странно нахмурился. – Подожди. Как давно вы не виделись? – Мне было двенадцать, – на самом деле, он не очень уверен, но цифра похожа на правду. – Серьёзно? – рассмеялся Учиха, потеряв на минутку свой мерзкий настрой. – Так он же прилетает на регулярной основе. Как вы умудрились столько раз разминуться? Блондин повёл плечами, бесцельно бродя взглядом по бутылке. Это действительно несколько странно. Но он и не был личным другом Итачи, чтобы встречаться один-на-один. Друзей брата по определению видишь только в паре с братом, а на семейные собрания, коих в великом клане было огромное множество, друзей предпочитали не пускать. Вот и получается, что прилетает-то он регулярно, но для Узумаки вообще никогда. Звучит, как тост. – Это удивительно больно, – признал Узумаки, отставляя от себя бутылку, которую, кажется, осушил в три глотка. Говорят же, что младших братьев и сестёр от себя тяжело отпускать, но вот о том, чтобы зубы сводило от мысли, что старшего брата кто-нибудь хочет, Узумаки не слышал. – Не парься, – посоветовал Саске, так же прикончив напиток непростительно быстро, – никто в своём уме не будет тянуть к этому ублюдку свои руки. Виски? – поступило предложение. Вообще-то, Наруто старался не пить слишком много без очень веского повода, потому что обезвоживание – штука коварная, а график у него не то, чтобы очень равномерный, и полноценных двух дней выходных он в жизни не вытребует, но сегодня это показалось чудесной идеей. К тому же, его сюда за этим и позвали: выпить, послушать об адских парах и посочувствовать приближению чужих экзаменов. Какая разница, что вторник, а Учихе завтра в пять утра в универ? – Давай, – кивок. – … перешлёт их тебе, – доносится с лестницы, и что-то радостно щемит в груди. Про пару минут не соврал, раньше они означали как минимум двадцать. Как же тихо он ходит, шагов не слышно вообще. – Мне насрать, что там горит у тебя. Встреча на неделе, а полезной информации на них у меня ноль. Если я пойду вслепую, сама знаешь, чем закончится. – Телефон, – протягивает Саске руку, всем видом показывая, что ему вообще не интересно, что там за важные дела. Итачи сбрасывает звонок, не запариваясь на вежливые прощания, и передаёт девайс брату, а Наруто против воли подмечает новые детали в человеке: во-первых, судя по будничности тона, с которым вылетали на волю ругательства, он их действительно любит, во-вторых, все его тепло и мягкость действительно исчезли с концами, потому что самое безобидное, что можно было от него сейчас поймать – это раздражение. Любопытно. Вроде бы, перемены едва не радикальные, но на уже знакомый характер всё равно красиво накладываются. Немного абсурдно, но в то же время совершенно логично. – Я понимаю, что тебе это дело не нравится, но Конан-то здесь при чём, ммм? – интересуется Саске, выцепляя бутылку из нижнего шкафа. – Конан – это ангел, без которого я не проживу, – тянет омега, потянувшись к кофеварке, – мне не нужно повторять это тысячу раз, чтобы она это знала. – И правильно. Мы же не хотим, чтобы ей показалось, что её кто-то ценит, – по наболевшему, видимо. Итачи очень медленно повернул свою голову, швыряя в мелкого такой взгляд, что откуда-то повеяло холодом. – Радость моя, я могу либо вас по головушке гладить, либо эффективно работать. Тебе что предпочтительнее? – Ладно-ладно, – сдался парень, не скупясь на виски, пока разливал его по стаканам, – все мы знаем, какая ты в рабочие часы мразь. Узумаки, если честно, передёрнуло чутка от этой фамильярности. Ясное дело, что трепетного «нии-сан» они от этого альфы уже не услышат, но не до такой же степени в конце концов. И с каких это пор ты вообще такими фразами разбрасываешься? Наруто подарил другу вопросительный взгляд, но тот его либо вообще не заметил, либо не счёл нужным на него реагировать. – Насколько всё плохо? – адресовал он омеге вопрос любопытства ради, но и немного чтобы напряжение разрядить. По феромонам тут ещё и не пахло агрессией, но транслировать её в мир можно не ими одними. Итачи не совсем однозначно повёл головой, полностью разворачиваясь, чтобы удобно подпереть бёдрами высокую столешницу. Мысль о том, как дьявольски он привлекателен, посетила светлую голову, но дальше её думать себе запретили. – Тюрьма, штраф, позор и, надеюсь, ущемлённая гордость, – обобщил ёмко масштабы, не очень-то переживая из-за этого всего. Итачи не фанат Фугаку – это всем известный факт, но должна же там быть хоть капля семейной привязанности. Узумаки, будучи абсолютным сиротой, от чистого сердца не понимал, как родителя можно не любить. Какой угодно, лишь бы был. – Он человека убил? – усмехнулся, пытаясь представить, что бы тянуло за собой такие последствия и ноль переживаний от детей. – О, если бы он кого-то убил, я замял бы это ещё неделю назад, – цокнул мужчина, краем глаза поглядывая на бурчащую кофеварку. – Серьёзно? – улыбка не желала покидать лицо, даже если разговор не о самом приятном. Просто очень круто иметь его рядом. Наконец-то разговаривать, ловить усмешки и понимать, что ты им виной. – Убийство – это одиночное событие, – повёл он плечом, – с миллионом маленьких факторов, смягчающих и вердикт, и как это в принципе выглядит. А сотню грязных вещей, накопленных за десятилетия работы при бессчётном количестве свидетелей попробуй ещё оправдай. – Как представлять кусок дерьма, – покивал сбоку Саске, – ты как бы знаешь, что это дерьмо, но развернуть нужно так, чтобы было похоже на нечто невинное. – А здесь разве можно ещё что-то сделать? – не понял Наруто. Виски так мягко прокатился по горлу, в пору блаженно глаза прикрывать. – По-честному – нет, – пояснил омега спокойно, – но цена есть у всего, особенно, когда обещаешь нечто не очень приятное, если ответ не понравится. – А ты можешь? – изогнул Саске бровь, становясь с каждой фразой немного мрачнее. Чудесный выбор темы, Наруто, молодец. – Вопрос не в том, могу я или нет. В игре на слабо побеждает не тот, кто прав, а тот, кто лучше всех играет в покер. Не начинай, – цокнул в сторону брата, потянувшись за кружкой, но тот всё равно начал. – Когда-нибудь твои игры на слабо тебе же и аукнутся, – сощурился строго, провоцируя очень острое желание поговорить о чём-нибудь другом. – Ну, – протянул мужчина пресно, – представь, как тебе понравится злорадствовать, что ты мне говорил, – устроился на свободный стул за мраморным столом с чашечкой дымящего кофе, обращая абсолютно всё своё внимание на альфу без кровного родства. – Ты, говорят, ушёл в профессиональный баскетбол. – Я… хах, – запнулся на мысли чутка, ожидая более элегантного прыжка на новую тему. Прямолинейность этого человека слепила глаза, как и стопроцентная уверенность в себе. – Да, больше ничего в душу как-то не запало, – жестокое преуменьшение. Баскетбол – любовь всей его жизни, с самого детства, с того момента, как дотронулся пальцами до тяжёлого мяча. – В ногах, надеюсь, не путаешься больше, – клонит голову к плечу, позволив себе слишком острый взгляд. В такой степени, что парень даже опешил, потому что… Как-то слишком натурально получался после этой фразы флирт. – Я никогда не путался в ногах, – покачал головой, очень чётко понимая, что тронувшая губы улыбка не очень походит на дружескую. Вот тут аккуратно. Атмосфера и без того расшатана донельзя. – Рассказывай, – ведёт он бровью, поднося чашку к губам, – я был на всех твоих играх. – Посетить три игры – это не быть на всех, Итачи, – зеркально отразил мимический жест, отчего чёрная бровь только ещё острее изогнулась. Саске сбоку рассмеялся, очень охотно салютуя этому замечанию. Н-да, видимо, Учиха старший до сих пор любил притворяться, что пять секунд его внимания – это достаточно для выражения трепетной любви. – Да никто и не стал бы платить мне за то, что путаюсь в конечностях, – решил всё же немного отступить. Препирания с красивыми омегами очень легко уезжают в не слишком невинный подтекст, а вот здесь это ну очень неуместно. – Да кто ж их знает, – сощурился мужчина, – атлетам, по-моему, и не за такую херню ещё деньги перечисляют. Узумаки медленно поднёс стакан к губам, позволяя себе ровно вздохнуть и подумать, действительно ли он полезет сейчас в этот спор. Если по умному, то стоило бы отшутиться и заговорить о погоде, но искренность была так сладка… – Ты понимаешь же, что напрашиваешься на один-на-один, где победитель ну точно не ты, – дёрнул он светлой бровью, ловя непозволительный в сторону этого человека азарт. Шаг назад. Срочно шаг назад. – Напрашиваюсь, – протянул омега, словно пробуя на язык это слово. Ладно, может, Наруто здесь с вольностями чуток перегнул, но Итачи тоже не лучше. – Позволь спросить: а откуда такая уверенность, что я не умею играть? Молчи, бога ради, молчи. Неподходящее время для доказательств того, какой ты большой, сильный и бессмертный. Да и ладно со временем, человек не подходящий. Не будешь ты его ставить на место. – Я не буду на это отвечать, – покачал блондин головой, откинувшись медленно на спинку барного стула. С самоконтролем здесь всё нормально, и раз уж решил, что не стоит рамки ломать, то он и не станет. – Расскажи лучше, чем ты в Токио занимаешься. Итачи чуть привстал на металлической перекладине высокого стула, чтобы дотянуться до бутылки сорокаградусного, и Наруто совершенно точно не смотрел на его длинные ноги. Не заметил их даже. И не отметил в своей голове пластику чужих движений. Нет. Он всё это время изучал поверхность стола и собственные пальцы. – Работаю, – выдохнул омега, подливая себе крепкого прямо в кофе. – Ну, помимо работы, конечно. Саске шумно усмехнулся, перехватывая бутылку следом. – Это всё? – более, чем чётко, понимал, что перед ним трудоголик, но тишину необходимо чем-то заполнять. Говорить о чём угодно, чтобы только страшно неуместные мысли не пробирались дальше в мозг, не закреплялись там и не обрастали новыми, ещё более неуместными. Очень медленный кивок подтвердил предположения. – Здесь, по-моему, все этим грешат, – заметил Учиха старший, так же облокачиваясь на спинку собственного стула. – Это да, – усмехнулся Саске. – Не надо мне тут «да», – возмутился Наруто, – я к вашей семейной тяге к проблемам отношения не имею. – Действительно, – не смог не вставить альфа, – я бы тоже с удовольствием мяч гонял сутками напролёт. – Если тебе не нравится то, чем ты занимаешься, зачем ты этим занимаешься? – изогнул Узумаки бровь, подарив ему красноречивый взгляд. Серьёзно, зачем? Если честно, момент, когда друг влюбился в медицину, блондин пропустил, но вот пока это больше походило на добровольное хождение по битому стеклу: больно, плохо и мучительно, а зачем он это, собственно, делает, никому не известно. Хотя его горячо любимый омега, который тоже по совершенной случайности, конечно, поступил на медицинский, вероятно, сыграл не последнюю роль. Пробелов тут для Наруто было гораздо больше, чем складывающихся воедино картинок, потому что патологическая тяга опускать важные детали – это тоже, видимо, семейное. Итачи довольно звучно рассмеялся, порушив этим абсолютно все рациональные мысли. Взгляд приклеился к осветившемуся улыбкой лицу, как к последнему в мире, находящемуся на грани вымирания экзотическому животному. Нет, омега, конечно, и раньше смеялся, но больше от того, что болванов своих забавными находил. А сегодня, кажется, впервые меткость фразы оценил. И кто бы знал, сколько морального удовлетворения это принесло. Саске покивал, тоже позволив себе легкую усмешку. Вот уж кто не обманывался насчёт уродства реальности. Лучше всех за столом понимал, что неблагодарно пахать придётся множество лет прежде, чем поймаешь то самое волшебное удовольствие, о котором грезят юные студенты. Профессия исключительно для самых стойких, и до цели доберутся не все. Как жестокая игра на выбывание. Этот вот, разумеется, доползёт до финиша, но какой, позвольте узнать, ценой? – Ладно, проехали. Я заткнулся, – выдохнул брюнет. Какой у него уже по счёту стакан опустел? Второй? Узумаки даже половины ещё из первого не выпил. Пить медленно, рассудительно и только после нормального приёма пищи – это уже издержки профессии, а вот отслеживание чужого объема поглощаемого алкоголя – издержки характера. Не мог не замечать, не мог не волноваться. Если бы он мог взять чужой стресс на себя, видит бог, он бы не задумался дважды над этим. Проблема лишь в том, что в реальности ты никакого реального груза с него снять не сможешь. Будешь смотреть, как его загибает, тепло улыбаться и надеяться, что его собственных сил хватит на то, чтобы всё это вынести. – Наруто, тупая история, – щёлкает пальцами альфа. Всегда так делает, когда пытается отвлечься от чего-то. Если Наруто что-то и умеет – так это болтать. А Учиха умеет слушать. Временами даже не особо отслеживает, о чём речь, но просто любит иметь шум на фоне. В каком-то смысле их дружба потому и была идеальной: один травит байки себе в удовольствие, а второго это не раздражает. – Я едва не сломал вчера Хидану плечо, – выдал мгновенно, прекрасно зная, как истории про Хидана заходят. Этот сумасшедший парень был единственным бетой в команде, но, чёрт, эффективностью своей мог утереть нос любому массивному альфе. Быстрый, ловкий и совершенно без инстинкта самосохранения. Лучший защитник в команде. И по совместительству человек, с которым Наруто непосредственно сталкивался на тренировках, когда играл за нападение. – Ха-ха, – не выдержал Саске, – господи, ты бы видел этого парня, – повернулся чуть к брату, – мелкий, ну примерно как ты, но так, блять, играет, что к нему подходить боятся. Я всё пытаюсь поймать этих двоих на камеру, но они как специально травмируют друг друга только, когда я отворачиваюсь. – Да, у нас как-то не получается правильно друг с другом сталкиваться, – усмехается блондин, ловя то самое тёплое счастье, которое находит его во время тренировок с командой. Их стадион – это воистину невероятное место, в которое возвращаешься, как домой. Там собраны все самые родные: от милой бабушки, стирающей их униформу, до тренера, который с виду всегда зол, как волк, но который всем, как отец, в этом месте. И ребята по команде, профессионалы своего дела, каждый из которых и сам по себе играет обалденно, но вместе… Как дорогие часы высшего качества. Даже фраз не надо – по одному взгляду отслеживаешь мысли. Даже Саске в том месте достигал состояния покоя, потому и любил приходить на их тренировки. Знал там уже тоже практически всех, даже ворчливому тренеру был по нраву. Приходил иногда в свободный от лекций день, чтобы повторить материал перед тестом под спокойную музыку и поснимать для Наруто видосов в попытке поймать интересный момент. Тупая история, как ей и следовало, сняла напряжение в комнате. Саске смеялся, вбрасывая по ходу повествования комментарии для Итачи, хотя тот давно уже ни одного из них не слушал. Тянул медленно собственный кофе, закинув удобно локоть на спинку стула и просто молча наблюдая за своими непутёвыми мальчишками, пропуская на губы редкую улыбку. Удивительно семейный момент, оборвавшийся, как и полагается, чьей-то работой, которая, походу, важнее будет всегда. Отложенный Саске в сторону телефон ожил минут через двадцать, мгновенно поднимая омегу с насиженного места. – Тц, – глянул альфа на имя звонившего, – опять Хатаке. Готов поспорить, ты с ним меньше получаса назад разговаривал. – Саске, – мужчина предельно плавно протянул руку вперёд. – Ты, может, хотя бы поешь? – предложил ему парень. – Я сейчас сам заберу, – совершенно спокойно. – Окей, тогда давай сюда сигареты, – последняя попытка чего-то добиться. – Пять, – начал омега отсчёт, – четыре, – честно, Наруто было безумно любопытно, что он такого собирается сделать, но Саске посыпался на номере «три». Больше они, к слову, Учиху старшего тем вечером не видели. Он либо курил на улице в тонкой кофте, наплевав совершенно на осеннюю слякоть, либо в офисе что-то строчил, тихо матерясь в телефонную трубку. Практически флешбек обратно в детство: Итачи рядом, но совершенно не здесь, слушает, но не слышит тебя, смотрит, но немножечко сквозь, любит, но, пожалуйста, на расстоянии. Правда, Саске с исчезновением своего аники ощутимо открылся. Позволил съехать с глупых историй про баскетбольные будни и поделился, наконец, всем, что съедало его изнутри.