Выбор

      Город вдруг предстал перед ними, быть может, еще более прекрасным, хоть и менее солнечным для глаза и мысли. Они были уже в автобусе, когда заметили это. Тейл опять сидела у окна, но Тодороки в этот раз, видимо, чтобы не смущать девушку, смотрел прямо в лобовое стекло, не находя нужным начинать разговор. Им пришлось проехать очень много, до противоположного конца Мусутафу.       С высоты птичьего полета город был разделен на три части - Хиет, Ситэ и Город - представляли собою, каждая в отдельности, заселенные территории. Тем не менее с первого взгляда становилось очевидным, что эти три отдельные части города составляют одно целое. Можно было сразу разглядеть две длинные параллельные улицы, тянувшиеся беспрерывно, без поворотов, почти по прямой линии; спускаясь прямо по ней можно попасть из Ситэ в Хиет всего за час, проезжая и через Город. Пересекая все три части из конца в конец, с юга на север, они соединяли, связывали, смешивали людские волны из ограды одного города в ограду другого, превращали три города в один. Первая из этих частей - Ситэ - вся была отведена под частную собственность UA. Вторая часть - Город - центр и сердце Мусутафу, где густая, подобная лабиринту, сеть улиц. Хиет же имел геометральный план попроще, там расстилались великолепные поля, застроенные старинными домами, похожими на деревенские. В сравнительно тесном пространстве Хиет вздымалась колокольня, по которой можно было понять нужный час. В этом совсем не нагроможденном ином мире можно было отдохнуть и полюбоваться ажурными навесами облаков в хорошую погоду. Наконец, вправо от колокольни, на самом конце Мусутафу, разместились необычайные поля. Трава, словно королевских садов, застилала от взора оконечности Хиет.       Пересекая границу Города и Хиет, Тейл почувствовала, что ее мысли прояснились. Вскоре ощущение реальности вновь вернулось к ней, и она стала вспоминать все, что говорила себе еще в комнате, про выдуманную неприязнь к Тодороки. Вначале ее мысли и ненависть к себе за эту слабину перед парнем породили словно дымку, словно отделявший ее от окружающего туман, сквозь который она различала все лишь в несвязных сумерках. Тоска и сомнения одолевали ее. Голова раскалывалась от неясных и тягостных дум. Она мучительно искала выход, неизвестность доводила ее до отчаяния. Ее чувства и эмоции окончательно перепутались внутри нее. Постепенно эта галлюцинация уступила место впечатлениям от пейзажей за окном. Действительность била ей в глаза, она сидела рядом с парнем и мало-помалу разрушала всю ту ужасающую поэзию, которая, казалось ей, окружала ее. Ей пришлось убедиться, что перед ней не опасность, а друг, что дело идет не о любви, а попросту о дружбе. Наконец, вглядевшись поближе и с большим хладнокровием в его лицо, она поняла, что попала не в Хиет, а в очередные приключения.       Когда автобус наконец доставил друзей к цели их путешествия, то представившееся их глазам зрелище отнюдь не было способно вновь вернуть Тейл к ее враждебному настроению: оно лишило ее дара речи. Повсюду слышались раскаты грубого грома и непристойный шелест листьев. Но все эти чудеса не могли портить эту невиданную, неслыханную красоту природы. Наоборот, дополняя все эти огромные поля, мерзкие обрамления грозовых туч создавали целостную картину. То был какой-то новый мир.       Все сильнее цепенея от холодного ветра, оглушенная звоном колоколов, Тейл пыталась собраться с мыслями и припомнить, не в магазин ли Тодороки ехал. Но усилия ее были тщетны: нить ее сознания была прервана, сомневаясь между тем, что она видела, и тем, что чувствовала, она задавала себе вопрос: "Существует ли все это? А если существует, то существую ли я?". Раздался отчетливый голос. -Идем? - чарующий голос парня звучал как музыка. -Куда? - Тейл подняла голову, посмотрев на парня. Ее волосы вздымались то вверх, то вправо, то влево, скрывая и, вновь открывая ее лицо. -Собирать полевые цветы.       Так или иначе - ничто не делает человека столь склонным к любого рода поступкам, как ощущение затуманенного разума. Тейл начала продвигаться вперед за парнем и вскоре догнала ту гусеницу, которая ползла быстрее нее. Едва она успела сделать еще несколько шагов по этому широкому, нетронутому руками человека и чем дальше, тем все более грязному полю, как заметила нечто весьма странное. Просторы отнюдь не были пустынными; то тут, то там виднелись какие-то неясные фигуры - те самые, полевые цветы. Тут ее мысли приняли иное направление, и, хлопнув себя по лбу, она прокричала парню, которые был вдалеке: -И что, мне правда можно взять несколько цветочков? - она держалась за края своего пальто, чтобы сохранить тепло. -Да! - это восклицание настолько облегчило ее, а красноватый отблеск его волос, который мелькнул перед ее глазами вернул ей ощущение реальности. Тейл ходила вокруг и вглядывалась в каждый дикий цветок. Высвободив руки, она дала пальто распахнуться и развеваться на ветру синхронно с волосами. Затем, повернувшись на цыпочках, пошла собирать в ладонь даяния природы. -Черт возьми! - воскликнул Тодороки где-то вдали, найдя в глубине то, что там было, то есть что-то необычное. А между тем молодая девушка оглянулась и глядела ему прямо в лицо черными большими глазами и ждала.       Он медленно пошел ей навстречу, держа в руках букетик из фиолетовых цветов - фиалок. Тейл не подходила, она стояла, дрожа в легком платье, слушая завывания ветра и звуки начинающегося дождя. Лицо Тодороки было спокойно, она ничего не могла прочитать по нему. Но веяло от него тем же, чем от всей этой красоты и "разговаривающих" цветов. Почти также: чем-то неизъяснимым и прелестным, воздушным и окрыленным, если можно так сказать.       Когда он приближался, Тейл думала о сегодняшнем дне. Как она ошибалась в своем мнении! Он не был ни резким, ни насмешливым, ни равнодушным, он был ее давнишним другом, которого она вдруг нашла. Покрытое громадными тучами небо, вот-вот начнется дождь, разноцветная кипень барашков вокруг нее, чувство ветра на лице, звук собственного сердцебиения. Такого Тодороки она не знала, а может быть, все дело в том, что она взглянула на него другими, праздничными глазами. В нем было очарование, которого она не видела, не признавала раньше, и теперь он куда более понравился ей. Эти размышления, овладевшие ей все с больше силой, внезапно были прерваны. -Может быть, моя чудовищная мысль погибла бы в моем мозгу, не дав плода. Но каждая дурная мысль непременно требует своего воплощения. Тейл побледнела и, пошатываясь от потоков ветра, казалось, выжидала. Тогда Тодороки обхватил ее лицо двумя руками, которые, не смотря на холод, выпускали жар прямо на щеки девушки. Он аккуратно, не торопясь наклонил голову, в то время как Тейл становилась на цыпочки. Он прильнул к ее губам так нежно, словно боялся причинить боль, сломать или повредить ее. Сеялся частый дождь. Капли шлепали за воротник и текли по спине. Тейл начала дрожать, хоть это было и неприятно, словно кто-то проводил по позвоночнику холодным пальцем, но тепло Тодороки, который был так близко сейчас озаряло ее тело, согревало ее лучше, чем любая куртка или плед. Это был словно факел, внесенный в мрак. Неторопливым движением Тодороки откинул мокрые потяжелевшие локоны со лба девушки. Поцелуй был продолжительным, хотя оба и целуются едва ли не впервые. Одежда становилась все мокрее, прозрачные капли стекали со лба по носу, оставляя ломанные дорожки за собой. Худощавые руки Тейл невольно опустились на плечи парня, обхватывая его шею. Утомившись от такого длинного поцелуя, она уронила голову на грудь парня, видимо, чтобы не встречаться с ним взглядом. При звуке свежего, звонкого дождя сложно было собраться. Расстояние между их телами совсем исчезло, потоки их тепла, которые сейчас были особенно активны и обжигающие сливались, смешивались, не давая холоду взять верх. -О боже! - закричала она, уткнувшись лицом в мягкий свитер Тодороки; ее хриплый голос, казалось, разрывал ей грудь. - Не говори ничего!       Он положил свою голову прямо на макушку девушки, прикрывая ее от бьющих капель. Он не хотел ничего говорить, или просто не знал, что сказать. Неожиданное потрясение пробудило непоколебимое лицо Тодороки к жизни. На его лице выступила улыбка, длительная дрожь пробежала по его телу, он слегка приподнял голову и, прижимая Тейл ближе к себе, обхватив руками ее талию, желая согреть ее, решился сказать: -Холодно. - слово это было как бы соединительным звеном между двумя сценами.