Сломанные

Гермиона смотрела на свое отражение в зеркале с шикарной серебряной оправой, искусно украшенной вензелями, и не узнавала саму себя. Внешне она была всё той же Гермионой, какой она себя помнила. Скорей, Гермиона не узнавала себя, с точки зрения тех поступков, которые она в последнее время совершала. Та, прежняя Гермиона, никогда в жизни не согласилась бы добровольно переехать в поместье Малфоев. Никогда. Во всяком случае, в здравом уме. Но что происходило теперь? Она стояла в просторной ванной комнате и битый час сверлила напряженным взглядом свое отражение, словно ожидала, когда же оно даст ответы на все мучившие вопросы. Но никаких ответов не было. Глубоко вздохнув, Гермиона пригладила влажными пальцами свои непослушные волосы и тихо выдохнула. В звенящей тишине было не так стыдно и больно признаться самой себе в том, что она влюбилась. Да, пожалуй, всё обстояло именно таким образом. Гермиона Грейнджер влюбилась. По-настоящему. Иначе ее бы здесь не было. Она устала сопротивляться собственным ощущениям и очевидным выводам. Поэтому собрав всю свою гордость, Гермиона призналась себе в том, что уже давным-давно с ней случилось. Это чувство могло быть абсурдным, нелогичным, неправильным и не имеющим ни единого права на существование. И всё же оно существовало, всё же было реальным. Гордость сдалась под его натиском так легко и быстро, что Гермионе даже стало страшно. «А что будет потом?», — мысленно спросила она саму себя и снова посмотрела на свое отражение. Гермиона в чем-то всё еще оставалась наивной, но уж точно никогда не считала себя глупой. Она прекрасно понимала, что такие люди, как Люциус Малфой, никогда не изменятся. Они такие, какие они есть. В один прекрасный день он не проснется и не объявит, что оставил всю эту чепуху с чистотой крови в прошлом. Возможно, Люциус стал чуточку терпимей, потому что того требовал новый порядок. Но не более. И несмотря на всё это, Гермиона снова и снова ловила себя на мысли, что привыкает к нему. Привыкает к своей реакции на него. Привыкает к этому высокомерию, которое раньше не могла вынести больше одной минуты. Ей сложно было представить, что ее будет касаться кто-то другой. Чьи-то другие мужские руки, но не его. После всего, что было между ней и Люциусом, любые другие романтические отношения Гермионе вдруг показались страшно пресными и безликими. Проглотив ком в горле, она поторопилась развеять всю эту рефлексию. Что толку думать о том, что уже совершено? Гермиона теперь здесь, в поместье. Возмущенная гордость притихла. Выйдя из ванной комнаты, Гермиона вернулась в свою спальню, где на большой кровати с балдахином лежала ее маленькая сумочка, украшенная бисером. В ней хранилось всё то, что могло понадобиться Гермионе. Живоглот, крадучись, принюхивался и присматривался к новой обстановке. — Глотик, ты точно, как он, — с улыбкой, обратилась к своему коту Гермиона, вспоминая Люциуса в своей квартире. Выудив из сумочки целую стопку книг, посвященную природе и истории оборотней, Гермиона планировала продолжить свою работу. Потому что работа оставалась для нее единственным оплотом стабильности среди всего этого хаоса. В большом мраморном камине весело потрескивали поленья. Мягкий свет огня придавал спальне уюта. Гермиона взобралась на кровать с ногами и притянула поближе к себе книги. Живоглот, изучив обстановку комнаты и явно решив, что она для него вполне приемлема, улёгся рядом со своей хозяйкой. После повторного принятия лечебного зелья Гермиона чувствовала себя значительно лучше, поэтому работа пошла гораздо быстрей и продуктивней. — В библиотеке поместья непременно найдутся дополнительные материалы для твоей программы, — вдруг раздался спокойный голос. Гермиона резко подняла голову и увидела в открытом дверном проеме фигуру Люциуса. Она не заметила, когда именно он успел здесь появиться. Живоглот мирно спал, никак не реагируя на чужое присутствие. Когда Гермиона оказалась в поместье, Люциус определил для нее спальню и исчез. Так было даже лучше, потому что ей требовалось некоторое время, чтобы привести свои мысли в порядок. Всё это было странно. Но прислушиваясь к себе, Гермиона осознавала, что хотела быть именно здесь. Хотела наконец-то разобраться в запутанном лабиринте, что горделиво носил имя «Люциус Малфой». — Если тебе это, конечно, нужно. — Нужно, — ответила Гермиона. — Идем. Библиотека с порога поразила своей масштабностью. Чуть запрокинув голову, Гермиона рассматривала высокие массивные шкафы, доверху заполненные книгами. Она и представить себе не могла, что здесь могут храниться такие сокровища. Люциус проследил за ее восхищенным взглядом и приподнял уголок рта в самодовольной улыбке. Он знал, что Гермиону непременно впечатлит библиотека, которую веками тщательно собирали его предки. — Я уже кое-что отобрал, — заявил Люциус. — Думаю, что тебе пригодится. Он прошествовал вперед, Гермиона поспешила за ним. Минуя отсек, за отсеком, они пробирались вглубь библиотеки. В самом ее конце была расположена небольшая читательская комната с окном, что выходило на сад. Полы здесь были устланы дорогими коврами, на стенах в серебряных торшерах висели зачарованные факелы, которые зажигались и угасали по мановению палочки. Два глубоких кресла стояли друг напротив друга. Между ними расположился низкий журнальный столик. На нем помимо подготовленных книг стояли хрустальный графин с вином и бокалы. — Я кое с кем связался, — начал Люциус, подойдя к креслу и вальяжно опустившись в него. — Переговорил и выяснил, что убедить начальника Отдела в пересмотре правил и законов, касающихся оборотней, практически невыполнимая задача. — Знаю, — тяжело вздохнув, ответила Гермиона. Она вспомнила свой разговор с начальником и нахмурилась. Уже в тот момент стало понятно, что переубедить его в чем-либо будет просто невозможно. Но Гермиона всё равно решила рискнуть. — Поэтому я профинансирую разработку нового лекарства. Возможно, если это дело сместится с мертвой точки, шансы обратить внимание на твою программу значительно повысятся, — всё это Люциус говорил серьезным деловым тоном, которого Гермиона прежде никогда не слышала. Во всяком случае, обращенного в ее сторону. — Не смотри на меня так удивленно. Во всем этом я сумел и для себя выудить пользу. Благотворительность укрепит мой авторитет. Тем более, на проблему оборотней мало кто обращал внимание. Быть у истоков всегда престижно. Гермиона села в свободное кресло и еще раз осмотрела комнату. Теперь Люциус был на своей территории и наблюдал за тем, как Гермиона к ней привыкала. Ему это нравилось. — И как долго я пробуду здесь? — вдруг спросила она, остановив свой взгляд на серых глазах. — Ровно столько, сколько понадобится, чтобы раз и навсегда поставить точку во всем этом безумии, — спокойно ответил Люциус. — Позволь обрисовать тебе кое-какие тонкости. Во-первых, ты не моя пленница. Ты — моя гостья. И здесь тебе никто не причинит вреда. — Она тоже здесь? — Гермиона не хотела задавать этот вопрос, но он сам сорвался с ее губ. — Аннет? — Люциус выгнул одну бровь. — Нет. Министерство Франции позаботилось об ее временном жилье. Гермиона почувствовала странное удовлетворение от полученного ответа. — Иногда она здесь бывает, — добавил Люциус. — Потому что тоже является моей гостьей. — Мне всё равно, — небрежно бросила Гермиона и потянулась за книгами, чтобы спрятать за ними свою внезапно вспыхнувшую ревность. — Прекрасно, — Люциус улыбнулся, сделав вид, что поверил в эту ложь. Он налил себе немного вина и сделав глоток, продолжал наблюдать за Гермионой. Люциусу хотелось прощупать собственные границы выдержки. Как долго он сможет просидеть вот так с бокалом в руках и не прикасаться к Гермионе? Сейчас она была полностью доступна для его прикосновений и взглядов. Это всё значительно упрощало, но никак не влияло на собственническое желание. Наоборот, оно лишь усиливалось. Разрасталось, становилось объемней. Раньше было проще, когда всё стремилось лишь к сексуальному удовлетворению. Теперь же Люциус почти терялся в разнообразности своих чувств, которые в нем возбуждала Гермиона. — Это то, что нужно, — вдруг выпалила она, аккуратно листая книгу. Люциус сделал еще глоток и часто заморгал, пытаясь избавиться от морока. — Я могу их взять? На время, конечно же, — Гермиона вопросительно посмотрела на него. — Можешь, — кивнул Люциус. Гермиона коротко поблагодарив, забрала все книги и отправилась к себе в комнату. Весь следующий день она посвятила работе. Еда появлялась прямо в спальне на маленьком туалетном столике. Но Гермиона из принципа к ней не прикасалась, зная, что ее готовили эльфы. Вместо этого Гермиона вынула из своей зачарованной сумочки протеиновые батончики. Улыбаясь собственной изобретательности, она с новыми силами продолжила корпеть над программой. Работа была закончена лишь к полуночи. Голова из-за невероятного объема новой информации сильно гудела. Глаза болели, а руки были измазаны в чернилах. Но всё это казалось одним сплошным пустяком, в сравнении с тем, какой блестящий результат был получен. Откинувшись на кровать, Гермиона посмотрела в высокий балдахин и глубоко вздохнула. Завтра предстоял крайне трудный день в Министерстве. И Гермиона даже немного его боялась. Боялась, что у нее ничего не получится и вообще зря она во всё это ввязалась. — Не зря, — обратилась она к самой себе. В конце концов, Люциус пообещал помочь с финансированием. А это означало лишь одно — дело с оборотнями приобретало серьёзный оттенок. И теперь просто так оступиться уже было нельзя. Еще раз взглянув на свои выпачканные в чернилах руки, Гермиона решила, что нужно принять ванну и лечь уже наконец-то спать. Вытянув из сумочки чистый комплект пижамы, Гермиона отправилась в ванную. Но разобраться с подачей воды оказалось не менее сложно, чем во всех тонкостях законов, посвященных оборотням. Осматривая большую белую ванну, похожую на огромную чашу, Гермиона пыталась понять, как именно ее можно наполнить водой. Здесь были краны, украшенные самоцветами, но отсутствовали привычные вентили. — Ерунда какая-то, — недовольно пробормотала себе под нос Гермиона. Весь день проведя у себя в спальне, она понятия не имела в поместье ли сейчас Люциус или нет. Очевидно, что всё здесь работало благодаря магии. И, вероятно, эта магия подчинялась здешним домовикам и членам семьи. — Всё плохо, мисс Грейнджер? Гермиона от испуга вздрогнула и резко обернулась. Люциус смотрел на нее с высокомерным ликованием. — Нет. Просто я не могу разобраться в работе системы водоснабжения. — Обычно, здесь этим занимаются эльфы. Но судя по тому, что ты сегодня упорно игнорировала приготовленные ими завтрак, обед и ужин, я решил, что ты сама со всем здесь можешь справиться. Разве нет? — Люциус не отказал себе в ироничной улыбке. Гермиона закатила глаза. — Всё ясно. Значит, ты это нарочно сделал, да? — Что именно? Избавил тебя от результатов рабского труда? Скорей, я решил, не отягощать тебя тем, с чем ты так рьяно пытаешься бороться. — Замечательно! Тогда я вернусь к себе домой, чтобы по-человечески помыться, — Гермиона прижала к груди свою одежду и направилась к выходу, но Люциус не позволил ей выйти. — Сейчас ты и впрямь похожа на ведьму. Злую ведьму. — Не смешно, — она с прищуром посмотрела на Люциуса. — А я и не шучу. Говорю правду. Возвращайся. Люциус вынул из трости палочку и едва заметно взмахнул ею. Горячая вода тут же хлынула в ванну. — Полагаю, раз я, а не мои эльфы обеспечили тебя водой, ты ею не станешь пренебрегать? — Я вовсе не пренебрегаю. Просто будет некорректно с моей стороны использовать рабский труд, против которого я борюсь. — Логично, — кивнул Люциус, продолжая удерживать на своих губах ироничную улыбку. Постепенно ванная комната, украшенная мраморной темно-зеленой плиткой, начала наполняться влажным теплом, исходившим от воды. Люциус рассматривал Гермиону с высоты своего роста. Рука сама потянулась, чтобы заправить за ухо непослушный локон. Это было одно абсолютно невинное прикосновение. Ничего особенного. Ничего необычного. Только вот пальцы, убрав локон, коснулись еще и щеки, затем спустились ниже, к шее. Люциус чувствовал, как учащенно бьется жилка под тонкой бледной кожей. — Ты меня боишься? — спросил он. — Нет, — твёрдо ответила Гермиона. Отставив трость, Люциус забрал у нее вещи и бросил их на дубовую полку. Дыхание участилось. Стало глубоким. У обоих. Но никто никуда не спешил. Люциус медленно снял с Гермионы магловскую кофту и бросил ее на ту же полку. Гермиона тоже не осталась в долгу. Она расстегнула стройный ряд мелких пуговиц на шелковой рубашке и оголила плечи. Затем заметив еще две пары пуговиц на каждом манжете, справилась и с ними. — Всегда так получается, — вдруг отметила Гермиона, когда отправила рубашку к своим вещам. — Как? — Когда слишком близко друг к другу, то не получается прервать всё это, — она чувствовала, как сокращения ее сердца участились. — Прокляли, не иначе. Люциус склонился и поцеловал. Он хотел это сделать медленно, почувствовать момент и всё то, что происходило внутри него. Но надолго выдержки не хватило. Почему-то именно с Гермионой ему в принципе никогда этой выдержки и не хватало. Хотелось немедленно взять, подчинить, забрать всё и никому ничего не оставлять. И она отдавала это «всё». Сама. — Подожди, — прошептала Гермиона, когда его язык оставил влажную дорожку на ее шее. — Вода. Ванна уже была полна. Прекратив ее наполнение, Люциус снова притянул к себе Гермиону. Он хотел ее до жжения в кончиках пальцев. — Нет, — снова прошептала Гермиона. Она хотела, чтобы на этот раз всё было иначе. Не так лихорадочно и с надрывом. Теперь Гермиона не отрицала свои чувства, свои эмоции, связанные с Люциусом. Поэтому не было смысла пытаться в спешке избавиться от наваждения, как от чего-то постыдного. — Идем со мной, — она повела его к ванне. Избавившись от остатков одежды, Гермиона кивнула, приглашая Люциуса первым окунуться в горячую воду. Он смотрел на нее совершенно сбитым с толку взглядом, но ничего не сказал в ответ. Ни возразил, ни выдал привычную ироничную реплику. Горячая вода покалывала кожу. Откинувшись спиной на высокий бортик ванны, Люциус расслабленно выдохнул. Несколько секунд Гермиона сомневалась в том, что решила устроить. Отчетливо осознавая, что она саму себя подталкивала к бездне, Гермиона отогнала в сторону любые сомнения. Ванна была достаточно большой, чтобы в ней спокойно могли уместиться двое. Шагнув в нее, Гермиона опустилась и оказалась лицом к лицу с Люциусом. Он подхватил ее под ягодицы и чуть исправил позицию, теперь Гермиона была сверху и чувствовала под собой уже возбужденный твердый член. Опустив руки на широкие плечи, Гермиона сама подалась вперед, чтобы поцеловать. Неторопливо, будто пробуя на вкус этот поцелуй. Ее руки скользнули к шее и вскоре пальцы зарылись в густые платиновые волосы. Люциус крепче сжал ягодицы и как только он хотел углубить поцелуй, Гермиона отстранилась. — Дразнишь? — прошептал он, глядя на нее подёрнутыми поволокой глазами. — Изучаю, — поправила Гермиона, массируя пальцами кожу на затылке Люциуса. — Мне нравятся твои волосы, — призналась она. — Интересно, ты позволишь мне их самостоятельно заплести? — Только, если ты не сотворишь с ними, то гнездо, которое любишь создавать у себя на голове, — ироничным тоном произнес Люциус и прикрыл от удовольствия глаза. Он привык к иного рода женским ласкам. Такую вседозволенность себе когда-то позволяла лишь Нарцисса. Пальцы Гермионы творили чудеса. Вновь спустившись к плечам, они начали их разминать, даря мышцам чувство расслабленности. Ему было хорошо. Спокойно от этих прикосновений. Подобного спокойствия Люциус уже давно не испытывал. — Какой же ты всё-таки невыносимый, — беззлобно прошептала Гермиона и прижалась своей грудью к его. Это была для них двоих совершенно новая форма взаимодействия. Ладони Люциуса опустились на узкую поясницу, а губы коснулись уже медленно пульсирующей жилки на шее. Подчинившись неторопливому обоюдному контакту, он плавно насадил Гермиону на свой член и тихо выдохнул. Гермиона немного выгнулась в его руках и прикрыла глаза. Ощущение полноты будоражило. — Посмотри на меня, — прошептал Люциус. — Почему это для тебя всегда так важно? — Гермиона выпрямилась. — Потому что такой, как сейчас, вижу тебя только я, — Люциус совсем чуть-чуть приподнял ее и снова опустил. Вода немного расплескалась. Чувство полноты стало гораздо острее. Послушно глядя в глаза Люциуса, Гермиона начала медленно двигаться. По разнеженной горячей водой коже, пробежались мурашки. Люциус подался вперед и взяв Гермиону двумя пальцами за подбородок, поцеловал требовательно и глубоко. Она доверчиво отвечала ему, продолжая свои жестокие неторопливые движения. — Ты издеваешься надо мной, ведьма, — прорычал Люциус. — Нет, я просто чувствую тебя, — ответила Гермиона с закрытыми глазами. Сжав ладонью ее аккуратную грудь, Люциус приник губами к шее, покрывая ее поцелуями. Логичность мыслей рассыпалась. Хотелось только одного — получить удовольствие и освобождение. Еще никогда прежде влажная кожа Гермионы не казалась ему настолько красивой и возбуждающей. Еще никогда прежде так сильно Люциус не хотел сжать ее в своих руках и проникнуть так глубоко в ее лоно, чтобы она вскрикнула от боли, смешанной с удовольствием. Уловив эту волну нетерпения, Гермиона плавно начала ускорять темп своих движений. Сегодня она хотела быть главной, иметь власть над этим самодовольным, высокомерным, вальяжным и… нужным в ее жизни мужчиной. Важным мужчиной в ее жизни. Оргазм заставил содрогнуться и сильно зажмуриться. Гермиона впилась ногтями в кожу на плечах Люциуса и на секунду потеряла ритм. Но он его тут же подхватил и крепко стиснув зубы, завершил начатое, расплёскивая воду, насаживая дрожащую от удовольствия Гермиону на свой член. Рвано выдохнув, он прижался лбом к ее ключице, чувствуя сумасшедшее грохотание сердца в грудной клетке. Вдруг послышался тихий смех. Гермиона смеялась и смотрела на свои руки. — Что такое? — спросил Люциус, не открывая глаз. — Мои руки, — ответила она. — Мы столько времени провели в ванне, а чернила по-прежнему еще не смылись. Следующее утро прошло в суматохе. Гермиона торопливо собиралась и прокручивала в голове все основные выдержки из своей программы. Сегодня всё должно было пройти безукоризненно, на меньшее Гермиона ни в коем случае не согласилась. — Мое финансирование утвердят сегодня только после полудня, — напомнил Люциус, провожая ее к камину, который доставлял прямо в Атриум Министерства. — Поэтому не удивляйся, если ответ тебе никто сразу не объявит. — Хорошо, — кивнула Гермиона. — Я прибуду в Министерство позже, чтобы лично просмотреть документы. Остановившись у огромного камина, вырезанного из черного мрамора, Гермиона повернулась к Люциусу лицом. — Мы нормально общаемся или мне это всего лишь показалось на почве жуткого волнения? — спросила она. — По-твоему, я умею общаться только ироничными и высокомерными фразами? Прости, но мой арсенал не настолько велик, как ты могла подумать, Гермиона. К тому же наши отношения находятся немного в иной плоскости, не находишь? Поэтому не вижу смысла общаться с тобой, как раньше. Ступай, — Люциус кивнул в сторону камина. В Атриуме, как всегда, было очень многолюдно. Собравшись с мыслями и силами, Гермиона направилась в сторону лифтов, чтобы подняться на этаж своего отдела. Заметив свободный, Гермиона вошла в кабину и облегченно выдохнула. — Мисс Грейнджер, вы уже выздоровели? — в кабину вошла Аннет Легран. Она приветливо улыбнулась Гермионе и поправила пальцами свои волосы, собранные на затылке. — Я слышала, что вы заболели. — Да, но уже всё прошло, — ответила Гермиона. — Отлично. Надеюсь, у вас сегодня найдется минутка, чтобы поговорить со мной?