Сломанные

Небольшая магловская конура, которую Люциус в своих мыслях физически не мог назвать домом, была чистой и даже неожиданно уютной. В воздухе витал слабый, но приятный аромат чего-то сладкого. Возможно, какого-нибудь пирога с яблоками или духов. Гермиона, выпустив кота, развернулась и направилась вглубь своего дома, по пути поправив край футболки для сна. Взгляд Люциуса невольно скользнул вдоль обнаженных достаточно стройных ног, затем снова вернулся к изучению здешней обстановки. Когда Люциус направлялся сюда, он был уверен, что отреагирует на магловское жилище более резко. Но оказывается Люциус владел весьма нешуточным запасом терпения и выдержки. Здесь было тесно, но находиться вполне сносно. Не разуваясь, он направился вперед и едва не раздавил всё такого же уродливого на вид кота, с которым в прошлом Люциус уже успел неоднократно познакомиться максимально близко. В комнате, которая, вероятно, была чем-то на подобии гостиной, стояло несколько напольных ваз с широколистными цветами. Они располагались у окна и неплохо вписывались в общий интерьер. Повсюду лежали книги: на журнальном столике; подоконнике; на полках. Люциус не удержался и закатил глаза. Кто бы сомневался в безграничной любви Гермионы к чтению. За тот период, пока Люциус исполнял обязанности преподавателя, он быстро выучил пухлую из-за учебников сумку, которую Гермиона постоянно носила у себя на плече. И как оно у нее только не сломалось под такой тяжестью? — Так зачем же вы ко мне пожаловали? — спросила Гермиона и появилась в гостиной уже одетая в какие-то откровенно уродливые серые брюки и с внушительных размеров охапкой книг в руках. Она их разложила на журнальном столике, отыскала на подоконнике перо с пергаментом и снова вернулась к книгам. Люциус молча за ней наблюдал. Гермиона, находясь на своей территории, показалась ему совершенно другой. Более уверенной и расслабленной. Она зачаровала книги и перо. Теперь каждый томик сам раскрывался, пролистывался, а перо выписывало на пергамент отдельную строго необходимую информацию. Люциус краем глаза заметил, что одна из книг была посвящена природе оборотней. — Ты скверно выглядишь, — заявил Люциус, наконец остановив свой взгляд на лице Гермионы. — Спасибо за комплимент, — Гермиона помассировала пальцами прикрытые веки. К своему удивлению, она поймала себя на мысли, что ей нравится язвить. Умеренно. Это почему-то немного поднимало настроение. — Я серьезно, — Люциус немного нахмурился. — Когда человек болеет, то он не всегда выглядит презентабельно, — поучительным тоном отозвалась Гермиона и посмотрела на своего визитера. Она всё еще не верила, что в ее квартире находился Люциус Малфой. Это было невозможным чудом даже для магического мира. — Когда человек болеет, он принимает соответствующие лекарственные снадобья, чтобы выздороветь. Странно, что ты этого не знала, — Люциус еще раз окинул взглядом небольшую гостиную и брезгливо дёрнул верхней губой. — Сколько вам платят, что вы не можете себе позволить хотя бы хороший плотный ковер на полу? — Платят достаточно. А превращать свой дом в музей, доверху набитый антиквариатом, я не стремлюсь. Зачем вы пришли? — Тебе для начала всё же стоило бы вернуться в постель, — продолжал напирать Люциус, игнорируя вопрос. — Со мной всё в полном порядке, — Гермиона хотела гордо вздёрнуть подбородок, но голова не вовремя закружилась. Пришлось сесть. — Иногда, мисс Грейнджер, нужно просто делать то, что я вам говорю, — недовольным тоном произнес Люциус и стянув с одной руки кожаную перчатку подошел к Гермионе, чтобы коснуться ладонью ее лба. Она непроизвольно вздрогнула, но чужую руку от себя не убрала. Такое совершенно обычное прикосновение, внезапно вызвало в Гермионе странную смешанную реакцию. Ей было и приятно, и неловко, и… — У тебя есть нормальные лекарства, а не…? — Обычные, магловские? — презрительно уточнила Гермиона. — Мистер Малфой, говорите, что вам нужно и уходите. У меня нет настроения выслушивать ваши унижения. Это мой мир и вас в него никто не приглашал. А если вы всё же решились в него заглянуть, то пожалуйста, придержите свой ядовитый язык при себе, — Гермиона посмотрела на Люциуса снизу-вверх. Она не пожалела ни об одном своем слове. Ей предстояло разработать целую программу, приготовить на день что-нибудь поесть и что-то сделать со своим самочувствием. — Где ты спишь? — спросил сквозь зубы Люциус. — Здесь? — Нет. В спальне. Как и все люди. — Значит, поднимайся и иди в спальню. Где у тебя хоть какие-нибудь лекарственные средства? — Тоже в спальне. — Идем. Люциус снял свою походную мантию и постарался максимально аккуратно уложить ее в крошечное кресло с маленькой латкой на мягком подлокотнике. Убедившись в том, что сбор информации идет исправно, Гермиона отправилась в свою спальню. Люциус остановился на пороге, чтобы рассмотреть еще одну комнату. Гермионе его придирчивый и изучающий взгляд показался смешным. Живоглот изучал новую и еще неизведанную для себя обстановку точно так же. Аккуратно, недоверчиво, но при этом сохраняя гордость и достоинство в каждом своем движении. Люциус посмотрел на узкую кровать, затем скользнул взглядом по тумбочке, что стояла рядом. На ней лежала куча каких-то непонятных и незнакомых ему предметов. И всё же Люциуса никто не мог переубедить в том, что у маглов есть вкус. Нет его. Всё такое квадратное и громоздкое. Он не хотел об этом думать. До магловских вещей Люциусу не было никакого дела. Гермиона приняла вторую порцию лекарства и поторопилась заправить кровать. Головная боль понемногу начала отступать. — Ложись, — приказал Люциус. — Хватит уже. Я понял, что ты гордая, неслабая и тому подобное. Но тебе действительно лучше лечь и дождаться, когда начнет действовать зелье. Люциус крепче сжал набалдашник своей трости, пытаясь усмирить раздражительность. Ему категорически не нравилось то, что Гермиона его не слушалась. — Что вам нужно? — снова спросила она и достала с полки, вмонтированной над спинкой кровати еще одну книгу. — Зачем тебе нужна история оборотней? — задал встречный вопрос Люциус, сосредоточив взгляд на старой обложке с полустёртыми буквами. — Мне нужно подготовить программу по модернизации общения с оборотнями. Потом я должна ее предоставить начальнику Отдела регулирования и контроля за магическими существами. — Это бессмысленно, — заявил Люциус. — Никаких поправок вносить не будут, потому что природа оборотня неизменна. В случае, если он несет прямую угрозу, его просто ликвидируют. — Я знаю, что сейчас ведутся разработки лекарств для оборотней, — тут же парировала Гермиона. — Им не хватает финансирования. И это неудивительно, потому что есть проблемы более существенные. Серьезные инциденты с оборотнями случаются не так часто, чтобы Министерство выделяло на них финансовую поддержку. Теперь, когда воцарился новый порядок, магической Британии еще нужно разобрать огромное количество последствий, оставленных войной. Гермиона снова почувствовала себя странно. Она не привыкла к такой форме общения с Люциусом. Они просто разговаривали, еще не спорили, но уже находились на пороге этого. В любом случае их взаимодействие было… обычным. Как если бы Гермиона разговаривала с Гарри или Джинни. Разве такое возможно по отношению к Люциусу? — Я что-нибудь придумаю, — ответила она. — Для начала займусь программой. Потом подумаю насчет финансирования. В конце концов, это моя работа, моя будущая карьера. — Твой профиль — домовые эльфы. Разве нет? — Я просто хочу для всех равноправия. И для оборотней, и для эльфов. — А их ты об этом спросила? — Люциус снял вторую перчатку и насмешливо изогнул свои губы. — Глупо спрашивать их о том, о чем они еще толком ничего не знают. Так что готовьтесь, мистер Малфой, в скором времени вам придется платить полноценную заработную плату своим эльфам. Давать им выходной и отпуск. А также вы не сможете их больше пинать и унижать, — гордо заявила Гермиона. Люциус рассмеялся. Искренне и чуть запрокинув голову назад. Его смех был грудным и таким… завораживающим. Гермиона стояла неподвижно и наблюдала за эмоциями Люциуса. Обычными человеческими эмоциями. Это ее поразило, потому что Гермиона всегда была уверена, что у Люциуса непременно атрофирована та часть эмоций, что отвечала за веселье. Настоящее веселье, без иронии и яда. — И что я такого смешного сказала? — она нахмурилась. — Ничего. Меня просто развеселила твоя непоколебимая уверенность. Домовики-эльфы, которые будут получать заработную плату, — Люциус успокоился. — Домовики прислуживают волшебникам уже много веков, и я очень сомневаюсь, что одной еще совсем молодой ведьме удастся вот так запросто разрушить этот устой. — Значит, вы всё-таки считаете меня ведьмой, мистер Малфой, — победоносно произнесла Гермиона. Люциусу нечем было крыть. Козырей не осталось. Похоже, всё именно так. Он неосознанно признался, что считает ее ровней. — Может, уже прекратишь обращаться ко мне «мистер Малфой»? Я ни один раз побывал в тебе Гермиона. Незачем играть со мной в эти игры. — Серьезным тоном произнес он. — Я здесь по делу. Люциус неторопливо прошел в спальню. Кот с уродливой мордой вошел вслед за ним и по-хозяйски запрыгнул на кровать. — И по какому же? — Гермиона скрестила руки на груди. — Хочу, чтобы ты стала моей любовницей, — прямо ответил Люциус. — Естественно, это тебе даст некоторые привилегии. — Это шутка? — Гермиона сильно откашлялась и присела на край кровати. — Я похож на того, кто шутит? — Люциус приподнял одну бровь и опустил обе ладони на набалдашник трости. — Зачем тебе это? — Я хочу тебя видеть в своей постели. Но так как у меня много дел, гоняться за тобой по всему Министерству или магловскому Лондону нет ни желания, ни времени. Нам хорошо в сексуальном плане, и я не вижу ни единой причины отказывать себе в этом удовольствии. — Нет, — твердо ответила Гермиона. — Я… Да как ты…? Господи! Почему именно ты? — она пыталась облачить в слова все те мысли и эмоции, что разом нахлынули, но получалось из рук вон плохо. — Я ни за что в жизни не соглашусь быть твоей любовницей. Это унизительно! И потом, у тебя есть та женщина… француженка. Зачем тебе я? — Я так хочу, — просто ответил Люциус. — И не пытайся меня переубедить, что тебе было со мной плохо, Гермиона. Мне стоило немалых усилий, чтобы явиться сюда и принять ту мысль, что мое желание обладать тобой оказалось куда сильней принципов, которые я вобрал с молоком матери. — Обладать? — взвилась Гермиона и резко понялась с кровати. — Я, по-твоему, вещь? — Я называю всё своими именами, — спокойно ответил Люциус. — И как же тогда ты назовешь всё то, что происходит между нами? — она крепко сжала руки в кулаки. — Несколько извращенная форма отношений, в которых мы каким-то непостижимым образом оба всегда получаем удовольствие. — Звучит очень цинично, — процедила сквозь зубы Гермиона. — Я бы сказал правдиво. — Пошел вон, — прошептала она и снова закашлялась. — Если бы я могла избавиться от любых чувств к тебе, то не задумываясь, сделала это. — Выпалила Гермиона и разжала пальцы. — Но я не могу. И даже стёртая память не давала мне никакого настоящего освобождения от тебя. А ты… Ты обыкновенный трус, Люциус. Потому что всё еще не можешь признаться себе, что между нами происходит что-то такое, что выходит за рамки просто постели. И ты никогда не признаешься. Потому что эта мысль даже в твоей голове просто невозможна, правда? Невозможно, чтобы чистокровный волшебник проникся чувствами к такой, как я, да? Гермиона говорила-говорила и никак не могла выговориться. За последнее время на нее так много всего навалилось, что нужно было дать выход накопившимся мыслям и эмоциям. — И я уверенна, что тебе эта ситуация до сих пор не дает покоя. Рядом с тобой находится такая эффектная чистокровная волшебница, а ты всё равно приходишь ко мне. Выбираешь ту, которая ни по одному пункту не подходит под твой личный идеал женщины, которая может находиться рядом с тобой. И это всё так ужасно. Потому что, когда мы лежали ночью там, в твоей постели, ты был другим. И я ненавижу эту твою двойственность. Ненавижу то, что где-то в глубине души на что-то надеюсь. Хоть и понимаю, что это абсурдно. На что я могу надеяться с тобой? На роль любовницы. Это всё, чего я оказалась достойной. Похоже, я действительно имею склонность влюбляться не в тех. И возможно… возможно мне просто не суждено построить нормальные отношения. Возможно, я должна посвятить себя карьере. И это не так уж и плохо. В любом случае лучше, чем быть униженной. Гермиона замолчала, перевела дух и отвернулась к окну. Сердце бешено колотилось в груди. Она не была уверена, что хочет услышать ответ. Крепко стиснув зубы, Люциус шагнул к ней и остановился прямо за спиной Гермионы. — А ты думаешь, если бы я имел хоть одну лазейку, которая могла помочь выдрать тебя из-под кожи, я ею не воспользовался? — прошипел он. — У судьбы извращенное чувство юмора и я его принял. Потому что иначе рискую просто развалиться на части. И если единственный способ не допустить этого, заключается в том, чтобы забрать тебя к себе, я им воспользуюсь. — Нужно спасать свою шкуру и не думать о других. Да-да, я помню, — повторила Гермиона слова Люциуса, которые он ей сказал перед тем, как стереть память. — Вся соль в том, что эта стратегия со мной больше не работает. Даже сейчас я думаю о твоей этой смешной программе по модернизации общения с оборотнями. Она мне не нужна. Я это знаю совершенно точно, потому что никакой выгоды с нее не поимею. Но всё равно уже мысленно задаюсь вопросом, как оформить грант для разработок лекарства. Так что, Гермиона, целью моего визита уж точно не было твое унижение. Не теперь. Вся эта невозможность нашей связи возымела обратный эффект. И я хочу верить в то, что, если я приму эту возможность, каждый из нас здраво оценит ситуацию и со спокойной душой вернется в свою жизнь. Поэтому возьми необходимые вещи и перебирайся ко мне. Но все эти магловские приблуды оставь здесь. Видеть их в своем доме я не намерен. — Ты думаешь, если я буду у тебя на виду, то всё пройдет? — Гермиона повернулась лицом к Люциусу и со скепсисом посмотрела на него. — Я уже ни в чем не уверен. И мне всё еще не нравится твое состояние, — он нахмурился и снова коснулся костяшками пальцев горячего лба Гермионы. — Собирай вещи. А позже подумаем, что делать с твоей программой. Живоглот мурлыкнул на кровати, пытаясь обратить на себя внимание. — Я его здесь одного не оставлю, — заявила Гермиона. — Бери с собой, — закатив глаза, ответил Люциус. — Но, если он хоть что-нибудь испортит, я его превращу в кувшин. — Ты нуждаешься во мне, Люциус Малфой, — заявила Гермиона, глядя в холодную серость его глаз. — Но всё еще пытаешься маскироваться сотней глупых причин, согласно которым хочешь утащить меня на свою территорию. — Будто это происходит только со мной, — не остался в долгу Люциус. — Нет. Не только с тобой. — В таком случае, не нужно усложнять и без того сложную ситуацию.