Сломанные

Гермиона с улыбкой рассматривала небольшую деревянную полку, установленную над камином. На ней стояли фоторамки с колдографиями: Гарри с Джинни в обнимку; она с Гарри и Роном смеются на фоне Хогвартса; мистер и миссис Уизли на кухне в «Норе»; совсем еще молодые родители Гарри; Фред Уизли за кассой магазина «Всевозможные волшебные вредилки». Улыбка медленно растаяла и Гермиона почувствовала, как в переносице у нее немного начало жечь. Время шло, раны постепенно затягивались, эмоции отпускали. Но Гермионе казалось, что до конца вот эта щемящая грудную клетку печаль, никогда не исчезнет. Ни у кого. Ни после таких чудовищных событий. Отвернувшись от каминной полки, Гермиона осмотрела небольшой уютный домик. Гостиная была щедро залита послеполуденным солнечным светом. Он просачивался сквозь прозрачные стёкла окон и ровными полосами тянулся по полу. Гермиона впервые попала в новый дом Гарри и Джинни, что был расположен на одной из небольших улочек Годриковой Впадины. — Ну как тебе здесь? — Джинни вошла в гостиную, а вслед за ней вплыло по воздуху большое серебряное блюдо с еще совсем тёплыми шоколадными пирожными. — Очень уютно, — с улыбкой ответила Гермиона. — Домик, конечно, маленький, но нам с Гарри этого вполне достаточно. Возможно, в будущем, когда мы поженимся и у нас появятся дети, переедем на площадь Гриммо. Но пока я не хочу загадывать так далеко наперед. — Вы молодцы, Джинни. Я безумно за вас рада, — Гермиона не удержалась и обняла подругу. — Ну а ты как? Как твоя стажировка? Гермиона закусила губу. — Стажировка почти завершилась. А я… Я в порядке. В полном порядке. Гермиона медленно опустилась на мягкий диван, укрытый большим вязанным пледом. На самом деле, ей нечего было рассказать. На данный момент всё внимание сосредоточилось исключительно на работе в Министерстве. А когда Гермиона вечером приходила домой и ложилась спать, тщетно боролась с бессонницей. После окончания Хогвартса она почему-то стала более навязчивой, чем сразу после победы в Войне. Гермиона спасалась обычными магловскими таблетками. Но таблетки могли помочь уснуть, а вот справиться с чувством дежавю — нет. Иногда из-за этого невыносимо начинала болеть голова. И казалось, что Гермиона забыла о чем-то. Хотя она точно знала, что ничего серьезного или важного никак не могла забыть. Рассказывать обо всём этом Джинни совершенно не хотелось, чтобы не огорчать своими проблемами, от которых самой уже давно стало тошно. Гермиона приехала к друзьям, чтобы отдохнуть и хотя бы на время позабыть обо всех тех сложностях в жизни, что терпеливо остались ждать ее за дверью чудесного домика в Годриковой Впадине. — Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы замечать, когда ты говоришь неправду, — Джинни внимательно посмотрела на Гермиону. — Всё в полном порядке. Правда, — Гермиона потянулась и охотно взяла шоколадное пирожное. — Сделала по маминому рецепту. Но не уверена, что обладаю таким же кулинарным талантом, как она. — Почему? Очень даже вкусно, — со всей искренностью заверила Гермиона. — А когда Гарри с Роном придут? Джинни не успела ответить на этот вопрос, как в дом вошел Гарри. Гермионе вдруг показалось, что за то время, пока они не виделись, Гарри еще больше возмужал. Она торопливо поднялась с дивана и обняла его. — Привет, — немного удивленным голосом прошептал Гарри и опустил обе ладони на спину Гермионы. — Привет, — послышался за спиной Гарри женский голос. Гермиона увидела Лаванду Браун. Она мило ей улыбнулась и кивнула. — О! Ты уже здесь! — Рон помахал рукой Гермионе. — Да, мы уже без вас тут немного начали, — отозвалась Джинни. Гермиона тоже попыталась улыбнуться, но получилось скверно. Она давно уже приняла тот факт, что между ней и Роном ничего быть не может. Но присутствие Лаванды всё равно разлилось внутри неприятным колким чувством. Встреча с друзьями в мыслях Гермионы должна была быть совсем другой. Чтобы присутствовал лишь самый близкий круг: они вчетвером и еще Невилл с Полумной. Но всё сложилось таким образом, что Гермиона вдруг почувствовала себя лишней. Она возненавидела это чувство, потому что Джинни оказалась прекрасной и внимательной хозяйкой. Она унаследовала от своей матери значительно больше качеств, чем думала. Но не заметить очевидного Гермиона никак не могла. Да и лгать самой себе она тоже не привыкла. Две пары и она одна. Не было злости или ревности по отношению к друзьям. Только какая-то тоска холодной змеей заползла в душу, отчего Гермиона немного поёжилась и попыталась подбодрить себя еще одним пирожным. Пока Рон с Лавандой ворковали, сидя в одном кресле, Джинни решила приготовить еще чай. — Хочешь я покажу тебе наш сад? — вдруг спросил Гарри у Гермионы и чуть покосился в сторону Рона — С удовольствием, — почти сразу же откликнулась Гермиона и вскочила со своего места. Мысленно она была благодарна Гарри за то, что он правильно понял всю ситуацию и незамедлительно поспешил прийти на выручку. — Я только в последний момент узнал о том, что Рон придет не один, — признался Гарри, когда закрыл за собой дверь в дом. — Всё в порядке. Не бери в голову. Правда. Просто… Гермиона замолчала и посмотрела на небольшой сад, что был расположен позади дома. Всё уже давно отцвело, но аккуратные кусты говорили о том, что здесь в тёплый сезон определенно сладко пахнет чайными розами. — С Лавандой Рон кажется счастливым, как думаешь? — Определённо, — кивнул Гарри. — Знаешь, я по-прежнему чувствую себя какой-то разбитой, — Гермиона села прямо на каменные ступеньки и опустила подбородок на колени. — У меня временами жутко болит голова. А еще иногда я бываю страшно рассеянной. Причем всё это со мной происходит без веских на то причин. Недавно едва не перепутала документы и не утилизировала их. Благо, вовремя сориентировалась. Саму себя ненавижу за то, что никак не получается собраться. Ерунда какая-то. Может, меня действительно кто-то проклял? Иначе, почему я всё еще не могу собрать себя в кучу? Гарри тоже сел рядом и Гермиона опустив голову к нему на плечо, тихо вздохнула. — Оставайся сегодня у нас, — тихо предложил он. — Рон с Лавандой всё равно уйдут. Места хватит. Джинни будет только рада. — Это было бы замечательно. Повисла тишина. Она нарушалась лишь легким дуновением прохладного ветерка. В Годриковой Впадине холода всегда наступали быстрей, чем в Лондоне. В этом скрывалась какая-то своя определенная магия. Гарри невольно покусывал свои обветренные губы и смотрел куда-то вдаль. Последние несколько месяцев были просто сумасшедшими. Потому что вся прежняя жизнь, которая сформировалась в Хогвартсе стремительно трансформировалась в настоящую, взрослую. Отдельный домик, работа в Министерстве. Гарри каждый день принимал важные и маловажные решения. Он был абсолютно убежден, что поступил правильно, когда решил сохранить тайну и ничего не рассказывать Гермионе насчет ее связи с Люциусом. Но сегодня, когда Гарри снова увидел свою подругу, он понял, что его поступок, как минимум, был неправильным и нечестным. Гарри не желал Гермионе зла. Никогда. Поэтому слушая обо всех этих болях, рассеянности и прочем, он испытал страшный приступ стыда. Будто сам наложил на Гермиону заклинание изменение памяти. Это было так в духе Малфоя — струсить и быстро замести все следы. — Гермиона, — оставив в покое свои губы, начал Гарри. Гермиона выпрямилась. — Да? — Нам нужно кое о чем поговорить. — Вы почему так долго сидите здесь? — на пороге дома возникла Джинни. — Холодно же. — Да, я и вправду что-то немного замёрзла, — подхватила Гермиона. — Давай вернемся в дом и там уже поговорим. Гарри кивнул, но важный разговор так и не был начат. Всегда болтливая Лаванда расспрашивала Джинни об ее спортивной карьере. Интересовалась, с какими знаменитостями та уже успела встретиться. Джинни всячески пыталась объяснить, что сезон игр еще не начался. Но Лаванду это не останавливало. Гермиона пыталась вникнуть в общий разговор, но вспыхнувшая головная боль резко сдавила виски и зазвенела в ушах. — Может, тебе стоит прилечь? — аккуратно спросил Гарри. Гермиона лишь кивнула, прижав кончики пальцев к вискам. На втором этаже в небольшой спальне для гостей было тихо. Болтовня Лаванды почти сюда не долетала. Гермиона с облегчением выдохнула и осторожно легла на кровать, не расправляя ее. Всматриваясь в уже закатные рубиновые лучики солнца, что медленно рассеивались на полу, Гермиона не заметила, как уснула. В последнее время она редко видела внятные сны. Это всегда были либо какие-то смазанные пятна, либо нечеткие картинки, о которых Гермиона на утро напрочь забывала. Но сегодня в неподвижной темноте ее снов проступил силуэт. Гермиона изо всех сил пыталась рассмотреть лицо пришельца, но ничего не получалось. Кто-то или что-то мешали ей. Странная пелена застилала глаза, искажая загадочную фигуру. Густая тьма медленно окутала пришельца, и он словно растаял. Затем возникли размытые очертания комнаты с большим горящим камином. Гермиона почувствовала, как кто-то коснулся ее запястья, поднял руку выше и провел холодными кончиками пальцев вдоль шеи. Она ощущала чужое присутствие рядом с собой, но никак не могла рассмотреть, кто еще стоит с ней в комнате. Всё плыло и качалось. Но касания, чужое теплое дыхание, ласкающее ее кожу, были слишком… реалистичными. Слишком настоящими для мира сновидений. Гермиона чувствовала чужие поцелуи. Чувствовала влажные тёплые губы на своих ключицах. Она слышала треск поленьев в камине. Чувствовала жар, исходящий от огня. Чувствовала возбуждение. Такое острое и тяжелое, что даже становилось чуточку больно. Но оно было таким знакомым и нужным. Что-то подсказывало Гермионе, что она знает своего загадочного визитера. Знает и не знает одновременно. Ей хотелось большего. Хотелось увидеть его лицо. Хотелось ощутить его внутри себя. И прикоснуться к нему. Хотя бы на секунду. Но он будто дразнил ее. Наказывал своей нарочной медлительностью. Прикасался к ее груди, ласкал языком кожу живота, опускаясь дюйм за дюймом всё ниже. И когда он коснулся влажной плоти, Гермиона вдруг увидела его глаза. Серые. Холодные. В них серебром блестело тяжелое знакомое желание. Гермиона резко проснулась и глубоко втянув воздух, села в кровати. В левой руке вдруг больно закололо. Гермиона отлежала ее и теперь возобновленное кровообращение вместе с неприятной колючей болью окончательно вернуло в реальность. Сердце в грудной клетке отбивало жёсткий быстрый ритм. Ночная темнота в комнате будто пульсировала. Гермиона не сразу поняла, где она находится. В голове всё спуталось и смешалось еще сильней, чем бывало раньше. Вскочив с кровати, словно чего-то страшно испугавшись, Гермиона вышла из спальни и спустилась в гостиную. Страх, смешанный с возбуждением, бил по измученным нервам. — Гарри? — прошептала Гермиона и остановилась в нескольких шагах от дивана. — Ты… Почему не спишь? Который сейчас час? Я, кажется, уснула и просто потерялась во времени, — Гермиона неуверенно улыбнулась. — Гермиона, мне нужно кое в чем тебе признаться, — без лишних вступлений начал Гарри и медленно повернулся к подруге. В круглых прозрачных стёклах очков отображались пляшущие в камине языки пламени. — Я должен был тебе сразу обо всём рассказать, но… — Гарри, что случилось? — насторожено спросила Гермиона. — Тебе частично стёрли память. Это произошло еще в Хогвартсе. И я думаю, что именно из-за этого тебя мучают сильные головные боли. Из-за этого ты стала рассеянной. Я не хотел говорить, потому что думал, что так будет лучше. Потому что ты не должна иметь ничего общего с ним. — Гарри говорил так быстро, что Гермиона едва поспевала за смыслом услышанных ею слов. — Гарри, погоди. О чем это ты? Я ничего не понимаю. Гарри резко поднялся с дивана и спрятал руки в карманах брюк. — Люциус Малфой стёр тебе память, Гермиона, — на выдохе сознался он.