Сломанные

Весь сегодняшний вечер показался Гермионе страшно странным. Она вдруг стала жутко рассеянной. Немного давило в висках, отчего хотелось поскорей вернуться в спальню девочек и лечь в свою кровать. Куда Гермиона шла? Чего она хотела? Если в библиотеку, то она явно расположена не здесь. И когда это Гермиона начала путать этажи? В гостиной Гриффиндора ее ждал Гарри. Он уже в сотый раз перепроверял сумку Рона, пытаясь найти в ней хоть что-то подозрительное. Но обыск уже проводили, причем ни раз, но ничего подозрительного так и не нашли. — Ну что? — Гарри тут же поднял голову, когда Гермиона, чуть споткнувшись, перешагнула портретный проём. — Поговорили? — С кем? — Гермиона настороженно посмотрела на друга, чувствуя, что голова начала немного кружиться. — Ты знаешь, с кем, — Гарри и сам не ожидал, что ответит так холодно и предвзято. Несмотря на то, что он любил и уважал свою подругу, глубоко в душе он не мог принять ее связь с Малфоем. И совершенно не верил в то, что Люциус внезапно сделал переоценку своих взглядов. Так не бывает. Даже для волшебного мира это слишком невозможная перемена. Поэтому, по мнению Гарри, Гермиона подвергала себя серьезной опасности, находясь рядом с Люциусом. — Нет. Я ни с кем не говорила. — Мне сейчас не до шуток, Гермиона, — Гарри снова посмотрел на раскрытую старую сумку Рона. — Ты поговорила с Люциусом Малфоем? — С кем? С ним? Гарри, кажется, единственный кто здесь шутит, так это ты. И знаешь, это совсем не вовремя, — Гермиона устало улыбнулась. — Зачем мне с ним разговаривать вне занятий? Я еще в своем уме, Гарри. Мне… Я просто… Немного неважно себя чувствую. Какая-то странная рассеянность появилась. Шла-шла и забыла куда шла. Даже когда с маховиком времени на третьем курсе переусердствовала, всё было как-то иначе. А сейчас… Виски давит и такое ощущение, что кто-то проник прямо в черепную коробку. — Может, тебе к мадам Помфри обратиться? — Гарри выпрямился и окинул Гермиону подозрительным взглядом. — Нет. Завтра всё пройдет. Это из-за волнения. Да, скорей всего. Я… Извини… Я пойду. Гермиона на нетвёрдых ногах направилась к лестнице, что вела в спальню для девочек. Гарри смотрел ей вслед, абсолютно сбитый с толку их коротким разговором. Кто-кто, но уж точно не Гермиона могла пожаловаться на плохую память. Да и как она может забыть, что так рьяно рвалась к Малфою? Гарри снова посмотрел в раскрытую сумку, затем резко поднял голову. Можно. Забыть можно что угодно, если… применить магию. Гарри бросил быстрый взгляд в сторону лестницы. Он уже почти сделал шаг вперед, но затем резко остановился. Неужели…? Гарри запустил пятерню в свои спутанные густые волосы. Люциус Малфой применил заклинание изменения памяти? Зачем? Первый и самый очевидный ответ пришел моментально. Чтобы замести следы. Сейчас у него было слишком много проблем и добавлять к ним связь с маглорожденной ведьмой он явно не стремился. Что вполне логично для такого волшебника, как Малфой. Гарри сел обратно на диван. Ему вдруг показалось, что голова сейчас просто лопнет из-за такого огромного и бесконечно вращающегося вихря различных тяжелых мыслей. Сам того не желая, Гарри неожиданно оказался перед сложным выбором: сказать правду или оставить всё как есть. Застегнув сумку Рона, Гарри глубоко вздохнул и нашел временный компромисс с собственной совестью. Лучше пусть всё остается как есть, а потом решит, что делать дальше.

***

Следующим утром Гермиона проснулась позже всех. Это было совершенно не в ее духе. Всю ночь снились какие-то невнятные кошмары. А еще снова возникло уже почти забытое ощущение фантомной боли в проклятом шраме на предплечье. Сев в кровати, Гермиона попыталась успокоиться. В мыслях творился абсолютный беспорядок. События минувших месяцев вдруг превратились в одно сплошное смазанное пятно. Гермиона взглянула на пустующую кровать Джинни и тяжело вздохнула. Это было слишком больно и несправедливо — не иметь возможности помочь лучшей подруге. Бездействие только угнетало. Гермиона поднялась с кровати, отчего спящий Живоглот недовольно мурлыкнул, так как он уютно спал почти на ногах у хозяйки. Пока Гермиона одевалась, она думала о том, что сегодня увидится с Джинни. Почему-то возникло стойкое впечатление, что Джинни обязательно прольет немного света на происходящее. В висках снова немного заболело. Гермиона присела на край кровати и на несколько секунд закрыла глаза. В мыслях вспыхнула вчерашняя встреча с МакГонагалл. Что было совсем неудивительно, ведь она напрямую касалась сегодняшнего визита к Джинни в больничное крыло. Боль в висках вдруг усилилась, стоило Гермионе попытаться вспомнить хоть что-нибудь еще со вчерашнего вечера. Как только она это делала, боль едва не разрывала черепную коробку. В Большом зале за завтраком стоял какой-то особенный шум. Гермиона размазала по тарелке овсянку, но так ни единой ложки в рот не отправила. — Будут серьезные разбирательства, — донесся голос Симуса. — Драко, наверное, не останется до конца учебного года. Уйдет. Еще бы! Его отцу уже не отмыться. Гермиона выпустила ложку, та, звякнув, упала на стол. Гарри внимательно посмотрел на подругу. Гермиона несколько секунд сидела неподвижно и, не моргая, смотрела в свою тарелку. — А его уже забрали? — кажется, этот вопрос принадлежал Невиллу. — Да. В замке Люциуса Малфоя уже нет. Сразу в Азкабан. Решили, похоже, действовать жестко. Гермиона всё слушала-слушала Симуса. Ее подхватило какое-то странное неприятное чувство. Казалось, что вот-вот Гермиона вспомнит нечто крайне важное, но почему-то не получалось. И это… Это раздражало. Причем так невыносимо сильно, что вдруг захотелось расплакаться. Какая же это глупость! Последнее, что сейчас надо делать, так это плакать. Гермиона несколько раз моргнула, обернулась и посмотрела в сторону стола Пуффендуя. Взгляд быстро выхватил кудрявую тёмную чёлку. Себастьян показался Гермионе каким-то понурым. Он тоже ничего не ел. Неужели ее отказ так повлиял на Себастьяна? Но Гермиона ничего ему не обещала. Тогда почему испытывает вину? Качнув головой, Гермиона повернулась к своей тарелке. Сейчас всё это неважно. Главное, чтобы с Джинни и Роном всё было хорошо. А виновник понёс справедливое наказание за содеянное преступление. Когда пришло время навестить подругу, Гермиона ощутила сумасшедшее волнение. Она вместе с Гарри быстрым шагом направлялась в сторону больничного крыла. За весь день Гарри почти толком и не разговаривал с ней. Гермиона невольно подумала о том, что он ее избегает. Почему-то. — Всё будет хорошо, — прошептала она, когда они остановились у дверей. Гарри только кивнул. Когда друзья вошли в больничное крыло, Джинни лежала в кровати. Она лишь улыбнулась бледными губами, но подняться не смогла. Гарри плотно сжал зубы. Гермиона увидела, как у него сильно напряглась челюсть. — Я в порядке, — тихонько проговорила Джинни и чуть сморщилась. — Пить только постоянно хочется. Гарри тут же подал Джинни стакан с водой, что стоял на прикроватной тумбочке. — Рон? Где Рон? — слабым голосом спросила Джинни, как только сделала несколько глотков. Гермиона поджала губы и, подойдя ближе к подруге, медленно села и аккуратно обняла ее. — Он в больнице святого Мунго, — ответил Гарри, напряженно стиснув руки в кулаки. — Как? — глаза Джинни расширились. — Мама… Папа… Они же… С ума сойдут. — Джинни, пожалуйста, — мягко попросила Гермиона, коснувшись пальцами ладони подруги. — Расскажи, что случилось? — Тот же вопрос мне задала директор и представители Министерства, — Джинни хотела приподняться, но слабость в теле не позволила. — Я… Я не знаю, правда. Ничего необычного. Мы немного повздорили с Роном, — Джинни говорила медленно. — Вы же знаете Рона, он иногда бывает жутко невыносимым, — Джинни прикрыла глаза. Гермиона заметила ее влажные ресницы. — А теперь он в больнице, и… я так боюсь его потерять, — Джинни вытерла ладонями глаза. — А что было потом? — Гарри взволновано сжимал и разжимал руки. — Всё как в тумане. Рону плохо стало. Затем мне. Со мной такого никогда не случалось раньше. Гермиона поднялась с кровати, освободив место для Гарри. Он тут же сел и взял Джинни за руку. — Был ли кто-то поблизости? — осторожно спросил Гарри. — Нет. В коридоре никого подозрительного не было. Пивз какую-то очередную пакость на лестнице планировал сделать. Но вряд ли он виноват в том, что случилось со мной и Роном, — Джинни резко смолкла и снова закрыла глаза, борясь с подступившими слезами. Гермиона решила деликатно оставить друзей наедине. Она прекрасно понимала, что Джинни с Гарри это необходимо. Сейчас Гермиона была здесь лишней. — Я побуду снаружи, — тихонько произнесла она и вышла из больничного крыла. Привалившись спиной к стене, Гермиона помассировала переносицу. В голове всё еще царил бардак, а внутри, где-то в области сердца, было как-то неспокойно. Гермиона снова и снова задавала себе один и тот же вопрос: зачем Люциусу Малфою понадобилось покушаться на жизнь Рона и Джинни? Зачем покушаться на ее собственную жизнь? В чем скрыта логика? Малфой не был похож на безумца. Вряд ли он жаждал вновь вернуться в Азкабан. Голова заболела еще сильней, чем утром. Гермиона сдавленно застонала. — Эй, ты как? — послышался чей-то обеспокоенный голос. Гермиона подняла голову и увидела Невилла. Он держал в руке странный полупрозрачный мешочек с золотистой ленточкой. — Тебе плохо? — Нет, Невилл. Всё отлично. — Я тут решил тоже Джинни проведать. Не знаю, пустят ли меня. Как она? — С Гарри сейчас. Немного поговорили, пока еще не очень хорошо себя чувствует. — Я думаю, что всё наладится. Надо только, чтобы Рон тоже поправился. Ему помогут. Целители в больнице святого Мунго очень хорошие. Поверь мне, я знаю о чем говорю. Гермиона кивнула. Она верила Невиллу и не сомневалась в его словах. Ведь родители Невилла уже много лет находились там на лечении. — Хочешь? — прервав неловкое молчание, предложил он мешочек. — Тут конфеты. Я еще не пробовал. Можем вместе. — Давай, — Гермиона протянула руку и посмотрела на небольшую шоколадную конфету, которую ей дал Невилл. Это была самая обычная шоколадная конфета. Правда таких дома Гермиона почти никогда не ела, потому что ее родители были дантистами. У них всегда значился небольшой пунктик насчет употребления сладкого. Издержки профессии. Но в супермаркетах разных шоколадок всегда было много, как и этих конфет. Гермиона гипнотизировала взглядом лакомство, чувствовала, как шоколад начал немного таять от тепла ее ладони. — Нет, — резко выпалила Гермиона, чем сильно напугала Невилла. Он вздрогнул и едва не уронил мешочек. — Ты чего, Гермиона? — Не ешь их. Не надо. Дай сюда, — она бесцеремонно выхватила мешочек из рук Невилла. — Откуда он у тебя? — Кто? — Невилл растерянно посмотрел на Гермиону. — Мешочек с конфетами. Откуда? — Ну, мы с Себастьяном прогуливались. Он очень огорчен. Думаю, что это как-то связано с тобой. В мыслях у Гермионы тут же пронеслось совсем еще свежее воспоминание, связанное с ее отказом Палмеру в отношениях. Снова виски прошила тупая боль. Что еще было в тот день, когда она расставила с Себастьяном все точки на «і»? Впрочем, сейчас это неважно. — Будь тут. Дождись Гарри, — возбужденно проговорила Гермиона и стряхнула в мешочек свою уже заметно подтаявшую конфету. — И прошу тебя, ничего не ешь, ладно? — Хорошо, — Невилл всё еще был сбит с толку. — Но что случилось? — Всё потом. Лучше скажи, где ты видел Себастьяна в последний раз? — На улице. После занятий. Он, кажется, решил прогуляться к озеру. — Озеро, — эхом повторила Гермиона. — Жди здесь, — она со всех ног бросилась к лестнице, крепко стиснув в чистой руке мешочек с конфетами.