Сломанные

Живоглот уютно устроился на коленях у Гермионы. Его мурлыканье успокаивало. Дарило хрупкое ощущение, что всё хорошо, всё в порядке. Больше нечего бояться. Можно расслабиться. Можно спокойно закрыть глаза. Можно откинуться на немного потёртую кожаную спинку сиденья и позволить себе вздремнуть. Совсем чуть-чуть, чтобы избавиться от назойливой головной боли и… страха. Страха, который преследовал Гермиону вот уже несколько месяцев подряд. Он был небеспочвенным. Этот страх. Он имел вполне устойчивый фундамент. И… Это всё ощутимо усложняло. Настолько, что по ночам Гермиона вскакивала со своей кровати с удушающим криком в судорожной попытке убежать, забиться в дальний угол, только бы… Только бы избавиться от кошмаров прошлого. Они были еще слишком свежими, яркими и… ужасающими. Такое быстро не проходит. Такое вряд ли вообще когда-либо пройдет. Гермиона прекрасно знала об этом, но изо всех сил, стиснув зубы, старалась идти вперед. Если остановится, если обернётся хотя бы на секунду, то всё рухнет. А этого никак нельзя было допустить. Не после всех тех кошмаров, что ей и ее друзьям пришлось пережить. Живоглот повёл ухом, но глаза не открыл. Только дёрнул своим большим пушистым хвостом и уткнулся приплюснутой мордой в изгиб локтя хозяйки. Гермиона неосознанно погладила пальцами загривок кота и тихо сглотнула. Шрам на руке знакомо засаднил. Шрам, оставленный сумасшедшей Лестрейндж. Впрочем, она оставила не только этот шрам, что всё еще отчётливо вырисовывался в мерзкое слово «грязнокровка», но и кошмары. Кошмары, что каждую ночь приходят к Гермионе, издевательски напоминая о том, что пришлось испытать ей и ее друзьям. От шрама можно было избавиться. Причем способов было предостаточно, как в обычном мире, так и в волшебном. Но Гермиона отказалась. Наотрез. Его исчезновение ничего бы в корне не изменило. Отсутствие шрама на коже не сотрёт тех уродливых рубцов, что едва-едва затянулись внутри нее. Где-то в груди. Чуть левее. Поэтому Гермиона твёрдо решила, что избавится от этой «метки» лишь в тот день, когда осознает, что ужасы прошлого по-настоящему остались в прошлом. Это было нечто мазохистское. Она понимала. Но иначе физически поступить не могла. В душе всё было перевёрнуто, раскурочено и сожжено. Но, возможно, еще не всё потеряно? Гермиона долго размышляла над тем, стоит ли ей возвращаться в Хогвартс? Стоит ли возвращаться после всего? Конечно, стоит! На это имелось несколько причин. Во-первых, Гермиона не могла позволить себе не завершить учебу. Не могла даже, несмотря на войну и все те ужасы, что она с собой принесла. Во-вторых, возвращение могло бы помочь преодолеть страх. Говорят, что замок уже отреставрировали. Вряд ли хоть что-то напомнит о случившемся. Но это неважно. Важно то, что Гермиона отчаянно хотела стать собой и отпустить все страхи и кошмары. Внезапно дверь в купе тихонько приоткрылась, и через несколько мгновений на соседнее сидение плюхнулся Рон. Гарри с Джинни вошли значительно тише и сели напротив. Живоглот тут же открыл глаза, обвёл вошедших лениво-высокомерным взглядом, присущим котам, и плавно соскользнул с колен хозяйки. Гермиона слышала, как друзья вошли в купе, но открыть глаза не получилось. Так сильно хотелось спать, но дольше пары часов она никогда не отдыхала. Всё из-за этих проклятых кошмаров. Когда всё только закончилось, Гермиона ощутила невероятное облегчение. Почти болезненное. Волшебный мир был избавлен от Лорда Волан-де-Морта. Да, теперь это имя давалось значительно легче. Еще легче, чем раньше. Можно было всерьез и без опасений строить планы на будущее и не бояться: за себя, за Гарри, за всех друзей, преподавателей, родителей, всех-всех. Но что делать с дырой, что образовалась в груди, когда погибло столько людей? Как заполнить ее? Былое облегчение улетучилось и… ничего после себя не оставило, только вот эту уродливую дыру. Гермиона знала, что никто после войны не стал прежним. Все изменились. Всё изменилось. И это давило. Невероятно. Словно уже было прожито так много жизней, а впереди еще оставалось с полдюжины. — Мы могли бы и не возвращаться, — прошептал Рон, заталкивая в рот булочки. — Нас же ведь с Гарри пригласили на службу в Министерство. Мы выиграли войну и возвращаться в Хогвартс учениками? Мне одному это кажется странным? — Перестань, — шикнула на брата Джинни. Гермиона до боли прикусила внутреннюю сторону щеки, но упорно продолжила делать вид, что спит. Она прекрасно знала, как Рон относится к их возвращению в Хогвартс. Этот вопрос множество раз поднимался, и в конечном итоге было решено, что стоит завершить обучение. Первым, кто поддержал Гермиону оказался именно Гарри, не Рон. Гарри мог отказаться, имея ряд привилегий, но он поддержал, потому иначе не умел. Он отчасти понимал состояние Гермионы, понимал, что ей нелегко. Она готовила себя к тому, что может больше не увидеть своих родителей. Готовилась к тому, что может умереть в любую секунду. В конце концов, они еще совсем недавно были всего лишь детьми. И это оставило на ней и на всех них жуткий отпечаток. — А что? — проглотив последний кусок булки, спросил Рон. — Мы уже в поезде, — Гарри посмотрел на спящую подругу, затем перевел серьезный взгляд на Рона. — Поздно что-то менять. Мы завершим обучение. Всем нам нужно это время, чтобы вернуться к прежней жизни. Передышка. Отдых. Не знаю. Можешь это называть, как хочешь. Но мы должны провести этот год именно так. Последний год в стенах школы. Рон ничего больше не ответил, лишь откинулся на спинку сиденья. Живоглот взглянул на него и, задрав хвост, отвернулся, возвращаясь на руки к хозяйке. — Может, пойдем к Невиллу и Полумне? — тихонько спросила Джинни у Гарри. — Пусть побудут вдвоем. Гарри лишь положительно кивнул и аккуратно, стараясь лишний раз не шуметь, покинул с Джинни купе. Гермиона медленно открыла глаза и посмотрела в окно. Под веками от недосыпа жутко жгло, словно кто-то бросил ей в лицо жменю песка. Она понимала, что должна взять себя в руки, должна хоть как-то начать приходить в себя. В конце концов, ее друзья не выглядели такими… поломанными. Хотя, например, у Гарри есть множество причин, чтобы безвозвратно сломаться. Он прошел через такие испытания, которые ни одному врагу не пожелаешь пережить. Но такое ощущение, что потери, преграды и боль рождали в нем всё больше и больше внутренних сил для дальнейшей борьбы. Гермиона впервые поймала себя на том, что искренне завидует другу. Ей бы хоть горстку его этой силы. — Будешь? — Рон протянул Гермионе половину булочки с яблочным джемом внутри. Почему-то казалось, что Рон крепко убежден в целебных силах еды. Вот съешь эту булочку и все проблемы, внутренние сколы и страдания одномоментно исчезнут. Это было слишком нереальным даже для волшебного мира. — Нет, спасибо, — Гермиона выпрямилась и глубоко вздохнула. — Почему ты такая вялая? Мы ведь возвращаемся в Хогвартс. Ты должна радоваться. — Я радуюсь, — бесцветным голосом откликнулась Гермиона. — Что-то не очень похоже, — Рон затолкал половину булочки в рот и, почти не жуя, проглотил. — Всё ведь закончилось, а ты себя ведешь так… Вон у Джинни с Гарри всё отлично. У Невилла с Полумной — тоже. Хотя мы все прошли через многое, кто-то больше, кто-то меньше. А ты… — Что я? — Гермиона резко вздёрнула подбородок и посмотрела на Рона. Живоглот дёрнулся на коленях хозяйки, но упорно решил остаться на своем месте, выпустив когти в ее черные плотные колготки. — Ты стала какой-то не такой, — Рон растерянно посмотрел на Гермиону и пожал плечами. — Прости, что я не железная и тоже могу… сломаться. Прости, что не набиваю рот булками, — в душе толкнулось что-то тяжелое и колючие. Бессилие? Злость? — Ты не можешь, — Рон, не моргая, смотрел на Гермиону. — Сломаться. Ты — это ты. Разве нет? Всегда всё знаешь. Обо всём переживаешь. — Как всегда, очень занимательное объяснение, — Гермиона аккуратно переложила Живоглота на сидение. — Извини, мне нужно немного проветриться, — она выскочила из купе, прошла немного вперед и прижалась лбом к холодному стеклу окна. Хотелось расплакаться, но Гермиона настолько сильно зажмурилась, что перед глазами затанцевали серебристые точки. Нельзя позволить себе окончательно разломаться. Нужно собраться с силами. Нужно для начала отыскать в себе эти силы. Всё наладится. Всё обязательно наладится. Переждав несколько минут, Гермиона выпрямилась, несколько раз сделала глубокий вдох-выдох и решила, что пора бы переодеться перед скорым приездом.