Vive la ROIvolution

      Покончив с неотложными делами, Даниэль спешил к своему кабинету, на ходу прикидывая, что необходимо сделать в ближайшие дни. Проект фабрики был готов давно, но вероятно, стоимость строительства уже нужно было оценивать заново. Да и станки уже могли появиться новые. Возможно, весь проект придётся менять. Чего не хотелось бы. Но и комплектовать новое производство устаревшим оборудованием как-то глупо. Будет ли выгодно продать хлопок мелкими партиями отдельным мастерским, минуя крупных землевладельцев? Если придётся брать в долг, то где? Есть ли у новоиспечённого графа Котона какие-то знакомые, которым в сложившейся обстановке можно доверять? Куча вопросов и каждый требовал скорейшего решения.       Мысли роились в голове, выталкивая одна другую, когда, проходя мимо малой гостиной, он услышал тихий смех. Квентин сидел там в окружении матушки и сестёр и смеялся, видимо, над шуткой Агаты. Почему-то при взгляде на них Даниэля пронзил укол болезненного одиночества. Той мучительной боли, которая преследовала его в последнее время.       Пожалуй, это началось с приезда М’Орины. Известие о смерти отца выбило почву из-под ног. Это был жестокий удар, от которого сразу же захотелось спрятаться. Но рядом мать упала в обморок, Изабелла расплакалась, Агата шокировано замерла, а потом тоже заревела. Только Жанна смотрела на них, будто не понимала, что происходит. Даниэль не пошёл прятаться и думать, как пережить горе. Не мог. Нужно было привести в чувство мать. Организовать плачущих девчонок, чтобы ей помогали. Позвать прислугу и гувернантку для Жанны. Распорядиться о комнате для М’Орины, об ужине, о том, об этом. Потом М’Орина начал свои излияния. Даниэль понял, что их семья совсем не в безопасности. Нужно было что-то делать. Увести М’Орину, пытаться уговорить его лечь спать. А утром, внезапно, его труп. Нужно было организовать его отправку в храм, чтобы сделать всё, как велят традиции. И при этом следить, чтобы королевский гонец с прахом отца ничего не заметил. А крестьяне продолжали свозить оброк. Нужно было всё проверять и пересчитывать. Мать лежала в своей комнате и не могла заниматься домом. За каждым делом маячили три других. Даниэль старался разбираться с ними быстро и вдумчиво. А получалось, что он, как и сказал Квентин, плыл по течению, не зная куда. Но стоило только остановиться, попытаться задуматься, как душу пронзала боль потери и одиночество. Жуткое ощущение, что он остался совсем один, а весь мир настроен против него и тех, за кого он должен отвечать. Включая с этой недели и Квентина тоже.       Даниэль ушёл в, с недавних пор, свой кабинет и достал толстую учётную книгу. До ужина оставалось немного времени, надо было внести записи. Впрочем, уже через пару минут его отвлёк супруг.       — Слушай, если я как-то резко выразился или, правда, мешаю, ты извини, пожалуйста, — немного смущённо проговорил он.       — Да, нет. Ничего такого, — Даниэль даже не понял о чём речь.       — Просто этот ваш семейный совет… У нас такого не было. Сам, наверное, понимаешь. Когда в носу поковырять и то государственное дело и без резолюции министров нельзя, никакие семейные вопросы вот так не обсудишь. Мы за ужином вместе собирались, но там обычно не говорилось ничего серьезного. Или были приглашены какие-то важные люди. А у вас всё по-другому. И к тому же… — он присел на маленький диванчик у окна и зажал руки коленями. — Это немного странно. Получается, что у меня всё же есть семья. И это не дядя, который смотрит, как меня насилует его охрана.       — Ты как себя чувствуешь вообще? — повинуясь непонятному ему самому порыву, Даниэль подошёл и сел с ним рядом.       — Нормально. Только не запирай меня больше. Одному плохо.       — Знаю. Мне тоже.       Даниэль придвинулся ближе и обхватил руками его плечи.       — Что ты делаешь? — Квентин в его объятиях немного сжался.       — Обнимаю тебя, — Даниэль слегка погладил его спину. — Я — твой муж, мне, вроде как, положено. Или… — он отстранился. — После всего… если ты против…       — Нет, так не против, — Квентин положил голову ему на плечо.       Всё оставшееся время до ужина они так и просидели. А за столом Даниэль впервые за эти месяцы почувствовал, что и у него таки есть семья. Правда, он сначала не понимал, чем они могут ему помочь. Разве что поддержать словом. В конце концов, в детстве он всегда знал к кому бежать с разбитой коленкой, а к кому со сложной задачкой. Однако вскоре Даниэль вспомнил, что домашними закупками и слугами раньше занималась мать. Она давно уже не лежит в комнате раздавленная горем, можно бы ей эти обязанности и вернуть. Да и дядюшке только дай волю, он тут же скинет часть своих дел на другого. А можно же наоборот — ему что-то поручать. Агата тоже не глупа, хотя бы матери может помогать. Изабелла только бестолковая.       Глядя на семью, сидящую за столом, Даниэль, наконец, немного расслабился.       — Даничка, — мать улыбнулась ему, но тут же стала серьёзной, — мы не обсудили это сегодня, а время идёт. Ты должен назначить наследников. Эмиль так и не выбрал второго, тебе не стоит повторять его ошибку.       Даниэль задумался. Это было дело, о котором он постоянно помнил, но никакого решения найти не мог. Он вспомнил разговор с супругом в саду.       — Дядюшка, вы ведь разбираетесь в тонкостях законов лучше нас всех.       Анри приосанился. Лесть племянника всегда хорошо на него действовала. Хотя по части законов, это была истинная правда. Именно Анри решал спорные вопросы крестьян во владениях Котонов.       — Как вы думаете, если я назначу наследницей Изабеллу, а когда со мной что-то случится, она уже будет замужем, что станет с нашим баронством?       — Графством, — поправила Изабелла.       — Нет, дорогая, — улыбнулся дядюшка. — Это занятный, если можно так выразиться, казус, сотворенный нашим Всемилостивый Королём Эрнаном. Мы получили титул графов, как ты знаешь, а вот земли наши никак не могут быть графством. Вот если бы нам подарили, всемогущей рукой, два соседних, по мудрости дорогого короля, осиротевших баронства, другое дело.       — Увы, Белла, — повернулся к ней Даниэль. — Так всё же, дядя, что будет? Землю получит супруг нашей прелестной виконтессы?       Дядя задумчиво потёр подбородок.       — Думаю, дорогой Даничка, тебе стоит на этот случай предусмотреть второго наследника.       — Предположим, Агата. Только и она, наверное выйдет замуж. Как тогда будет? Владельцем станешь ты? Матушка? Муж Беллы? Или может вовсе Его Величество?       — Тёмные боги! Даниэль, не упоминай не к месту, — отмахнулся Анри. Он задумчиво постукивал по руке вилкой. — Наследственное право всегда в приоритете. Но брачные законы от самих Богов. Ими ведает церковь. Может быть…       — Ну что вы, дядя, — Даниэль злорадно улыбнулся и посмотрел на сестёр. — Я не стану ограничивать столь милых девушек от вступления в одобренный Богами брак. Но наследников в самом деле стоит назначить уже сейчас. А выбор невелик.       — Тебе же уже двадцать три? — вдруг вставил Квентин.       — Двадцать четыре, — насупился Даниэль. — А тебе двадцать.       — Я не наследник, мне не обязательно. А ты почему до сих пор не женат? В смысле, не на мне. На женщине.       — Ой, Дэни! — воскликнула младшая из сестёр. — Ты же теперь граф. Теперь Жюстин выйдет за тебя.       — Жанна! — прикрикнула на девочку мать. — Не стоит говорить об этом.       — Боги уже отдали Жюстин в жёны другому человеку, — пояснила Агата. — Брат теперь найдёт невесту получше.       — Но не раньше, чем кончится траур, — напомнил им Даниэль, силясь прикрыть короткими волосами покрасневшие уши. — И даже если я сделаю это достаточно быстро, наследник не родится мгновенно. Всё равно, есть вероятность, что и Изабелла, и Агата выйдут замуж раньше.       — Я изучу прецеденты, — пообещал Анри. — Сдается мне, история нашей благословенной Богами страны не обошлась бы без таких случаев.       — Я поднял неприятную тему? — осведомился Квентин, когда они уже шли в свою спальню. — Ты очень любил эту девушку? Жюстин.       — Не знаю, не уверен, — вздохнул Даниэль. — Мне было шестнадцать. Возможно, я просто был идиотом. Она была дочерью нашего соседа. Примерно на полгода старше меня. В детстве мы много времени проводили вместе. Её родители постоянно называли нас женихом и невестой. Ну вот я и решил. Едва дождался, когда мне исполнится шестнадцать, и поехал свататься. А у них как раз гостил тогда ещё второй маркиз Пирени со своим протеже графом Луроном. Граф оказался предпочтительнее.       — Не знаю его, — отозвался Квентин, заполняя возникшую паузу. — Но младший Пирени всегда казался мне довольно разумным и приятным человеком. Может, его друг тоже неплох.       — Может, — согласился Даниэль. Они как раз вошли в спальню и заперли за собой дверь, оставив любопытного слугу снаружи. — Уже неважно. Тогда меня это сильно оскорбило, конечно. Но сейчас я не думаю, что в самом деле любил её. Отец не стал на меня наседать. Да и жениться в шестнадцать глупо.       — И что ты делал после этого?       — Учился. Путешествовал. В Рамоане был. Они там интересно живут. В Алиссии и Алмарисе всё почти как у нас. В Ироме архитектура красивая, — выдал Даниэль давно заученные фразы. — Вернулся года два назад. Чуть меньше. Тут уже родные стали настаивать, что пора жениться, только у окрестных баронов дочерей не осталось. А ехать куда-то сначала было некогда, потом опасно, — он немного задумался. — Интересно, дамы сочтут, что жених, уже имеющий младшего мужа, это хорошо или всё-таки плохо? К тому же я не особенно богат.       На следующий день Даниэль повез молодого супруга осматривать баронство. Была середина осени, урожай давно собрали, да и листва с деревьев совсем облетела, так что все окрестности замка были тихи и довольно мрачны. Впрочем, сам хозяин будто видел на месте чёрной земли и копошащихся в ней птиц что-то другое. Он воодушевленно описывал, как выглядит на полях хлопок, а как рожь, рассказывал, как красиво цветет яблоневый сад, и чем это отличается от «вон той персиковой рощи». Квентин кивал и всегда к месту задавал наводящие вопросы. Несмотря на непрезентабельность видов, он явно наслаждался прогулкой.       — А теперь в деревню, — резюмировал Даниэль, когда вдали показались дома. — Я обещал купить тебе одежду.       Замок Котонов стоял на небольшом возвышении, которое когда-то хорошо его защищало в случае атаки, но строить вокруг дома из-за сильного уклона было неудобно. Только несколько небольших ферм ютились на более-менее плоских выступах. Самая крупная деревня в баронстве обосновалась в уютной долине почти в часе неспешной езды от замка. Вскоре супруги въехали на главную улицу. Квентин озирался по сторонам.       — Почему ты называешь это деревней? — удивился он. — Мне кажется, это город.       И в самом деле, вокруг стояли крепкие двухэтажные дома с каменными стенами. У некоторых даже были дополнительно надстроены мансарды. На первых этажах всюду были магазины, булочные, мясные и овощные лавки. Одно заведение даже гордо звалось рестораном.       — Это секрет, — улыбнулся Даниэль, спешиваясь перед небольшим магазином. В его витрине был выставлен манекен в мужском костюме и шляпе. — На самом деле, здесь только три улицы городские, дальше обычные крестьянские дома с коровьими лепешками и прочей атрибутикой. Но свободных людей, в самом деле, много. Не всем хватает работы в магазинах и мастерских. Поэтому я и хочу построить фабрику.       Квентин тоже спешился, но нерешительно замер перед дверью.       — Слушай, — он схватил супруга за руку, — я ни разу не был в магазине. Только в булочной и то в детстве, когда мы однажды сумели сбежать из дворца.       — А как у тебя появлялась одежда?       — Мастера приносили во дворец каталоги и образцы. Мы выбирали, потом они приносили готовое.       — Значит будет новый опыт. Идём.       Бывший принц сначала выглядел растерянным, но под заискивающий лепет хозяина магазина быстро вспомнил свой приказной тон. Было забавно наблюдать, как он приказывает портному, затем смотрит на мужа, вспоминает о вежливости и снова сбивается. Квентин вообще часто менял стиль речи, то внезапно становясь надменным, то одергивал себя, то пытался говорить более простым языком, но это явно было ему непривычно. Даниэлю муж, пожалуй, нравился. Он не был капризным, заносчивым и глупым, как говорила молва. Квентин проявлял себя как человек довольно гибкий и благоразумный. О чём Даниэль и сообщил ему, когда, справившись с покупками, они пошли в так называемый ресторан.       — Нас поженили в старом храме перед ликами Богов. И священник был настоящий. Не сомнительный епископ, которого привел дядя. Ты — мой муж, и это навсегда. Независимо от того, хотели мы этого или нет, — серьёзно ответил Квентин. — Меня давно отучили от бессмысленных действий. А какой смысл портить с тобой отношения? К Эрнану у меня большой счёт, а с тобой и твоим семейством мне ещё всю жизнь жить.       — Но ты так просто поверил мне…       — Я кое-что видел и слышал там, — очень тихо проговорил парень, убедившись, что рядом никого нет. — С твоей версией это больше сходится.       — Расскажешь? — Даниэль наклонился к нему. Ему хотелось знать больше о смерти отца. Даниэль мог бы попытаться всё выяснить сам, но опасался, что окажется таким образом втянут в то, чего хочет избежать. И теперь, когда информация сама пришла, любопытства сдержать не смог.       Ответить сразу не дала дочка хозяина, которая принесла их еду. Даниэль пару раз спал с ней, но теперь она поглядывала на господина каким-то странным пренебрежительным взглядом. Он удивлённо следил за ней, пытаясь понять, что пошло не так.       — Она что, обиделась? На то, что я женат? — Даниэль удивлённо смотрел в спину удаляющейся девушке. — Но я же ей ничего не обещал!       — Она тебе нравится? — Квентин тоже провожал девушку глазами. Его голос звучал странно.       — Не очень, — пожал плечами Даниэль. — Лишь бы тут продолжали хорошо кормить. Так что ты видел? Кажется, нас не подслушивают.       — Когда нас вывели из столовой, не повели в комнаты. Оставили в небольшом кабинете, практически напротив, — шепотом рассказывал Квентин, глядя в тарелку и медленно отрезая кусочек мяса. Как будто бы беседа была совсем незначительной. — Так что я слушал под дверью и подглядывал в замочную скважину.       — Неосмотрительно с их стороны.       — Их было мало, а охраны во дворце прилично. Они не могли слишком расходиться, — Квентин прервался, чтобы прожевать. — Так вот. Эрнан вышел из столовой и громко спросил, где шляются М’Котон с М’Ориной. Мне было видно только его бок, но вскоре подошёл кто-то. У него была сабля и на ней была кровь. Он извинился, что задержался. Эрнан сказал, что осталась королева, и велел идти за ним. Он объяснял что-то на ходу, но мне уже было не слышно. Они отошли довольно далеко, когда кто-то закричал. А потом Эрнан гаркнул: «Ты будешь делать, что я велю», и они совсем ушли.       — А он тебе что сказал? Как объяснил?       — Ты думаешь, он стал бы мне что-то объяснять? Сначала просто держал в своих покоях и издевался. Ещё и понять не мог, почему его охранникам это не нравится. Они же охрана, а не палачи! Их учат жертвовать собой ради других, а не измываться над подопечными. Но ему довольно быстро наскучило. Меня перевели в другую комнату. Он туда заглядывал сказать гадость и проверить… эм… не важно что. А пару недель назад его посетила идея выдать меня замуж. Теперь он ходил и обзывал меня невестушкой, девочкой и вроде того. Как будто это должно было меня оскорблять. И уже в карете по дороге сюда сказал, что мой будущий муж — убийца моей матери. Жаль я не сразу додумался, что ты можешь быть максимум его сыном, но никак не им самим.       — Зачем ему это нужно? — удивился Даниэль. — Он уже король, правил бы себе спокойно.       — Иногда мне кажется, что он просто идиот, — бывший принц снова оглянулся по сторонам. — То есть он очень умный и хитрый, но при этом полный кретин. Сам не понимаю, как это возможно.       Даниэль задумчиво кивнул. Это было хоть и нелогичное, но довольно точное описание образа Эрнана Восьмого, который сложился в голове Даниэля.       После обеда они ещё немного прогулялись по городку, который хозяин упорно называл деревней. Даниэль вывел их к, в самом деле, деревенским улицам и остановился на заросшем пустыре.       — Вот здесь я собираюсь построить фабрику, — Даниэль развел руки, указывая на окрестности. Он как будто уже видел тут и здания, и станки, и даже рабочих, упаковывающих продукцию. — Мы дали погорельцам землю в другом месте, тут подъезжать удобно. Ещё полтора года назад стали расчищать… теперь хоть заново начинай…       — А почему сразу не построили? — Квентин явно не видел на этом месте ничего кроме пожухлой травы, но старался держаться дружелюбно.       — Пришёл Эрнан М’Карне, попросил немного денег взаймы. Не то чтобы угрожал, но был довольно настойчив. Пришлось дать, а потом у него уже было свидетельство, что отец участвует в заговоре. Нашими деньгами было оплачено оружие или что-то в этом роде. Отец со мной подробностями не делился. Под это герцог вытянул всё, что мы собирались потратить на фабрику. Теперь вот под видом королевской награды основное вернул. Ещё немного в твоих сундуках было. Но, боюсь, всё равно придется займ брать.       — У короля?       — Близко к нему не подойду! У частных инвесторов. Только бы Его Величество не вмешался.       Они забрали покупки. Портной приложил к сверткам небольшой узелок. Даниэль пояснил, что это лоскутки для творчества Агаты. Она собирала из них картины. Что-то вроде тканевой мозаики. Ей всегда нравилось делать что-то из ткани или ниток — шить, вязать, вышивать. Поэтому Даниэль всегда старался подарить средней сестре что-нибудь для творчества.       На обратном пути Квентин выглядел задумчивым, а Даниэль молчал, размышляя о переделке проекта фабрики. От видения работающих станков его отвлёк вопрос:       — У вас есть родственники в столице?       — Есть, — удивился Даниэль. — Мамина кузина. Ещё брат её служит в городской страже. И у отца есть сестра. А что?       — Отправил бы ты леди Элизабет и Изабеллу к ним в гости.       — Мы же это уже обсуждали!       — Мы говорили о балах и приёмах. Это недопустимо, я знаю. Но навестить родню, попить чаю с кузиной или, может, вместе с родственницей сходить помолиться в храм — это в трауре даже приветствуется. Заодно купят себе приличный траурный убор. Прятать обычное платье под темной накидкой — совсем не дело для дам вашего уровня.       — Понравилось ходить по магазинам? — с издёвкой сощурился Даниэль.       — Как ты не понимаешь! Можно одеваться бедно. Это не так страшно. Важнее соблюдать приличия. Покажи людям, которые болтают о вас за глаза в столице, что Котоны — приличная семья. Что вы блюдете траур по отцу-герою. Дай людям увидеть, кто вы такие. Твои женщины прекрасно справятся с этой задачей. А тебе это откроет некоторые двери. Тебе нужны связи, Дэни. Продать хлопок, взять займ, что-то ещё. Позволь своей семье создать тебе репутацию. И, поверь мне, платья здесь играют не последнюю роль.       — Изабелла будет счастлива, — буркнул Даниэль, только чтобы оставить за собой последнее слово.