Vive la ROIvolution

      Каталоги оборудования были получены. В проект внесены, к счастью, мелкие изменения. Работы по расчистке площадки прошли быстро, и строители резво приступили к фундаменту. Даниэль с ужасом смотрел на сумму, в которую грозило вылиться строительство, но при безоговорочной поддержке семейства надеялся на лучшее.       «Медовый месяц» кончился, Даниэль с Квентином могли бы разъехаться по разным комнатам, но почему-то не разъезжались. Даниэль подозревал, что принц влюблён в его ватерклозет, и даже подумывал пристроить ещё парочку, но не слишком рьяно, к тому же, свободных средств на это не было. Да и к присутствию мужа он начал привыкать.       После третьих поминок леди Элизабет с Изабеллой отправились в столицу, в гости к отцовской сестре, чтобы разделить с ней траур. Это и в самом деле было вполне нормально. И порадовало Изабеллу, которая, похоже, не столько мечтала о балах, сколько о столице в целом. Она почти каждый день писала письма, в которых рассказывала, как прекрасны столичные храмы, дома, площади, булочные и прохожие на улицах. Адресовала она свои восторги Квентину. Тот зачитывал письма вслух мужу и Агате. Но Даниэль злился.       У него были прекрасные отношения с Жанной. Он искренне интересовался механизмами, которые она постоянно придумывала и с удовольствием рассматривал наброски. Агата вела себя более сдержанно, но она была такой со всеми. Даниэль в некотором роде покупал её благосклонность, подбрасывая различные вещи для творчества. Впрочем, Даниэль ощущал, что сестра действительно хорошо к нему относится. Но вот Изабелла ненавидела его с самого возвращения два года назад. И за последнее время ничего не изменилось. Сплошные шпильки и обвинения непонятно в чём. То есть отчасти понятно — он исчез из дома на три года, не подавая вестей и забыв о долге перед семьёй и родной землёй. Но он ведь вернулся! Самое обидное, что мать обычно была на стороне Изабеллы. Хотя с появлением Квентина она стала теплее относиться к сыну. Перед отъездом леди Элизабет обняла Даниэля и тихо попросила быть ласковее с супругом.       — Конечно, Боги даруют мужчине только одну жену, но и ваш союз они благословили, — шепнула матушка ошарашенному сыну.       Впрочем, фундамент фабрики набирал прочность под осенними дождями. Сборы всего положенного с крестьян закончились. Внутренние домашние дела вели Агата и экономка. А вот деньгами для фабрики мог заняться только Даниэль лично. Так что через две недели и он отправился в столицу.       Вернулся он на двенадцатый день и, даже не сняв дорожный плащ, разыскал супруга. Квентин чинно листал книгу в библиотеке рядом с вяло помахивающим тряпкой слугой-шпионом. Один взгляд Даниэля заставил этого имитатора бурной деятельности вылететь за дверь. Хозяин выглядел как сбежавший из клетки дикий зверь: плащ с взъерошенным меховым воротником делал фигуру крупной и какой-то кривой, темные волосы свисали из-под шляпы потными сосульками, покрасневшие глаза сверкали яростным блеском.       — Решил поселиться на женской половине? — возмущённо надвинулся граф на своего младшего супруга.       — Не заметил, чтобы мы были в Иромском гареме, — Квентин спокойно отложил книгу. Он уже достаточно знал добродушного и рассудительного супруга, чтобы не бояться его на самом деле. Но в глаза не смотрел       — Во что ты втянул моих сестёр и мать? Заставил их собирать сплетни для тебя? — в этот раз Даниэль в самом деле выглядел грозно.       — Заставил? — усмехнулся парень, скрещивая руки на груди. — Можешь мне поверить, они собирают сплетни исключительно для собственного удовольствия. А что делятся ими со мной, так это важнейшее свойство сплетен — их надо кому-то пересказывать.       — Ладно, — Даниэль чуть отступил. — Всё равно я никогда не пойму, зачем тебе знать, что графиня Анси была на балу в красном платье, — Даниэль отмахнулся от столь бесполезной информации снятой шляпой. Без неё его вид стал чуть менее устрашающим, хотя блеск глаз не исчез. — Просто скажи мне, что не пытаешься втянуть мою семью в новый переворот.       — Разве что в переворот в мире моды, — рассмеялся Квентин. Хотя звучало это немного неестественно, и руки он так и держал в оборонительной позиции. Всё же опасался, что переступил границы доверия.       — Моды! Как ты посмел впутать в это Агату? Она ещё ребёнок! — Даниэль едва ногой не топнул. — Собирайся. Я по пути видел подозрительный дым. Боюсь как бы это не оказалась персиковая роща. Надо проверить.       — Что, доругаемся по дороге? — буркнул Квентин. Он вылетел за дверь раньше супруга и крикнул наверняка подслушивавшему слуге нести его дорожный плащ.       — Ни во что я её не впутывал, — тихо сообщил он Даниэлю, едва слуга умчался. — Просто отдал бесполезные тряпки из своего приданого для её рукоделия. Она придумала шить из них сумки. Изабелла сделала им рекламу в столице. Теперь мы принимаем заказы.       — Знаю, я привез парочку.       Слуга уже мчался по коридору с накидкой. Даниэль изобразил нетерпение. Он знал, что этот шпион в самом деле передаёт какие-то сведения, но подозревал, что его главная функция другая. Уж слишком легко было отослать слугу и поговорить без свидетелей.       — Ещё раз узнаю, что ты подговорил кого-то из моих сестёр… — угрожающе начал Даниэль, подталкивая Квентина к выходу. Конюх уже вёл подготовленных коней.       — Я подговорил? — возмутился бывший принц. — Разбирайся со своей семьёй сам! Я не виноват, что ты не понимаешь женщин. Они вынуждены отправлять меня вести с тобой переговоры.       — Чего это я опять не понимаю в женщинах? — на самом деле насупился Даниэль. Он даже придержал коня. — Можно подумать, ты жена.       — Я — муж. Хотя ты даже не понимаешь, что это значит, — Квентин пришпорил коня и вылетел за ворота.       — А ну стоять! — завопил Даниэль и бросился за ним.       — Всё? Эмоциональный концерт окончен? — поинтересовался Квентин, когда они немного отдалились. Впрочем было видно, что скандал был не совсем наигранный. Что-то из сказанного его в самом деле задело. Как впрочем и Даниэля.       — Извини, — вздохнул тот. — Вроде бы по сценарию, это я тебя бью, а не наоборот.       — Значит, я, как бы это сказать, сопротивляюсь. А то, знаешь ли, не интересно.       — Не передразнивай дядю, — улыбнулся Даниэль. Квентин рассмеялся, похоже, в самом деле успокаиваясь.       — Ладно, едем к роще. Рассказывай, что ценного тебе донесла женская половина?       Они бодро ехали рядом, спускаясь с возвышенности, на которой стоял замок. Солнце уже клонилось к горизонту, освещая их спины и бросая длинные тени на дорогу впереди, но время до заката ещё было.       — Чтобы ты знал, любезный Дэни, женщины прекрасно разбираются во всём, что может повлиять на их жизнь и будущее их семей. Так что они обсуждают вовсе не ерунду.       — Красное платье леди Анси играет в их судьбе существенную роль, конечно, — хмыкнул Даниэль. Он мог себе представить, при каких обстоятельствах такой наряд мог иметь значение. Например, послужить сигналом. Но чтобы из этого сделали выводы какие-то рядовые наблюдатели?       — Ты не поверишь, но да, играет, — вскинулся Квентин. — Леди Анси — жадная беспринципная стерва. И если она появилась в таком наряде, значит, она ищет нового покровителя. И судя по, опять-таки, платью, даже известно, кого она видит в этой роли. Правда, женская разведка говорит, что объект пока не поддался её чарам. У графа Анси ещё есть шансы найти новых покупателей на свои камни. Конкретно нам эта информация, может, и не важна, но та леди, чьего супруга пытаются увести, активно взялась за поиски. Ведь если граф Анси получит деньги, он вернёт и жену. Он попал в ту же ситуацию, что и ты с хлопком. Его, кстати, вчера вывезли. Всё прошло удачно, как я понимаю?       — Половину продал свободным мастерским, вторую половину забрали алмарисские купцы, — отстранённо кивнул Дэни. В его голове крутились красные платья и множество других знаков, которые он раньше не замечал. А его ведь учили быть наблюдательным. Намного больше, чем других. — Получилось даже выгоднее, если не считать лишней беготни и… как это называется? Представительские расходы? Алмарисцы вообще оживились. Многие в Матансе потеряли внутреннего покупателя. Заграничным купцам это на руку.       — Хуже тем, кто потерял поставщика, — заметил Квентин. — Многие земли остались без хозяев, а король никому их не передаёт.       — Много недовольных, — кивнул Даниэль. Он ехал, не отвлекаясь на виды, но не слишком спеша. Квентин и разговоры с ним так удивительно действовали на него. Надо было непременно всё рассказать супругу. Его комментарии наверняка помогли бы собрать воедино картинки, от которых распухала голова Даниэля. Он просто отвык от этих дел.       — И самый недовольный из них — маркиз Пирени.       — Да, — Даниэль бросил на супруга нечитаемый взгляд. — Маркиз меня удивил.       — Чем это? — усмехнулся Квентин. — Вот уж где предсказуемый результат.       — Мне казалось, что как раз Пирени поддерживали М’Карне вполне искренне. В смысле, их сложно купить или запугать.       — Купить можно кого угодно. Старый герцог получил Марион! Единственное, что ему было нужно.       — В смысле? Зачем ему принцесса в его-то возрасте? — Даниэль пообщался с маркизом, но так и не мог понять, можно ли ему доверять. Он вообще отвык доверять уже давно.       — Ты не знаешь историю Пирени? Пренебрежение или баронов такому не учат? Нынешний герцог наследовал своему брату, потому что тот так радовался рождению первенца, что умер, не успев назначить его наследником. Но законных детей у старика Леопольда нет. Маркиз Карл — это внучатый племянник.       — Точно. Леопольд Пирени пытался жениться на принцессе. Я совершенно забыл об этом, — Даниэль внезапно очень обрадовался этому открытию. Оно многое объясняло. Он ведь, и правда, больше привык мотаться по другим странам и изучать их особенности. Порой тонкости взаимоотношений в алиссийской королевской семье были Даниэлю лучше знакомы, чем история родных матанских аристократов. Это было большое упущение. Критическое в данной ситуации. Хорошо, что Квентин мог заполнить этот пробел в знаниях.       — Он прошел свою часть обряда, но когда дело дошло до принцессы Мари, Боги явили знак, что это не её судьба. Он остался в незавершенном ритуале и мог взять в жены только другую девушку того же рода. У нас до Марион больше не рождалось девочек. А отец не хотел отдавать её Пирени. В Алмарисе принц подходящий есть. Но теперь брак Леопольда свершился, и маркиз боится, что молодая жена родит старику сына, а Карл станет максимум вторым. Герцог и так уже двух наследников пережил, маркизу очень надоело ждать своей очереди.       — Напомни, что стало с принцессой Мари? — Даниэль придержал коня, они как раз подъехали к роще. Вокруг было тихо и пусто. Начинало темнеть и никаких признаков огня поблизости не наблюдалось.       — Ушла в монастырь, конечно, — удивился Квентин. В самом деле, какие ещё могут быть варианты после такого божественного заявления? — Служит Стоящему на стороне Заката.       Девушки Матанса могут быть только дочерьми, жёнами или монахинями. Хотя функции монахинь никто толком не понимает.       — В храме на площади Мира? — уточнил Даниэль. Ещё одна картинка встала на своё место и тут же выпала. Всё не так просто.       — Не знаю, где-то в столице, — пожал плечами Квентин. Он уже догадался, что роща была только предлогом и всё внимательнее приглядывался к супругу. Правда, в сумерках это было непросто.       — Значит это была она, — кивнул сам себе Даниэль. Он встрепенулся, садясь ровнее. Но уже через минуту его фигура снова качнулась и ссутулилась. Голова кружилась, картинки вертелись хороводом. — Слушай. У меня тоже есть для тебя немного сплетен. В первый день в столице я совершил поминальное паломничество. В храме на площади Мира рядом со мной села монахиня заката и рассказала кое-что занимательное. Вернее, она как бы рассказывала это своему Богу, но очень близко от меня.       — Ты думаешь, это была принцесса Мари?       — Почти уверен, — отмахнулся Дэни. — Так вот. Тела выставили в храме только на второй день. Возможно, дело было в поспешном бегстве епископа…       — Не представляю, что на него нашло?       — А у монахини есть на эту тему догадки. Погоди, дай рассказать. Так вот. Традиции пытались соблюсти, и тела в храмах выставили. Короля, принцев Луки и Клемента и маленьких наследников в главном храме, как и положено. А вот принцесс Леону и Сусанну, вместе с моим отцом и ещё одним человеком отправили в западный храм. И его закрыли для посещений. Пускали только служителей. Так вот, та монашка, скорее всего бывшая принцесса Мари, там была и говорит, что четвёртым был начальник охраны М’Остон. Он считается пропавшим без вести и предателем.       — А на самом деле мёртв. Ничего удивительного, — пожал плечами Квентин.       — Ты не понимаешь! Народ уверен, что четвертое тело принадлежало королеве Маргарите. Но это был виконт Остон!       — Ты хочешь сказать…       — Это не обязательно значит то, что ты думаешь, но тела королевы не было ни в одном из храмов столицы.       — Мама жива?       — Такое возможно.       Квентин прикрыл глаза. Даниэль долго смотрел на него, а потом всё же вытер со щеки супруга холодную слезинку и приобнял, насколько это можно было сделать, сидя верхом.       — Есть ещё кое-что. Хотя тебе твоя разведка наверняка тоже доложила.       — М? — бывший принц прижался к супругу, зарывшись носом в мохнатый воротник.       — С момента переворота никто не видел супругу Эрнана. Её не было даже на коронации.       — В смысле «не было даже на коронации»? — Квентин вынырнул из его воротника уже снова сосредоточенным. — Как такое возможно?       — Ходят слухи, что Эрнан Восьмой короновался один. Значит королевой всё ещё по закону остаётся Маргарита. Если она, конечно, жива.       — Я что-то не понимаю, что ты хочешь этим сказать?       — При определённых обстоятельствах она имеет право назвать наследника. Нужны некоторые документы, конечно. Но Мэри думает, что они у епископа. Понимаешь? Ты — наследник.       — Я твой муж. И ты не хочешь ещё одного переворота.       — Эрнан Восьмой убил моего отца.       — Это аргумент, конечно, — Квентин смотрел на него удивлённо. Даже прикоснулся к щеке, как будто проверял реальность. — Но как же сёстры? И леди Элизабет? Ты же говорил, что…       — Я не хочу подвергать их опасности, — кивнул Даниэль. Он отвык от всех этих дел, к тому же раньше на нём не лежала ответственность за родных. И голова так не кружилась. — Идея мести мне не нравится. Я не хочу в это ввязываться. Но… Понимаешь ли, не хочу тебя обижать, но внутренняя политика Мартина Второго и в самом деле была не очень…       — Он сам об этом знал. Но не мог придумать чего-то лучше. И он вовсе не был таким негодяем и не издавал дурацкие указы, потакая сиюминутным прихотям. Отец пытался разобраться, откуда брались эти сплетни, но не смог. Я лично думаю, их каким-то образом запускал Эрнан, чтобы оправдать свой переворот.       — Интересно, но я не об этом, — отмахнулся Даниэль. Он физически не мог сейчас допустить в голову ещё один таинственный кусочек. — Я хочу сказать, если бы твой дядя стал лучшим королём, чем твой отец, я бы смирился. Но он ведет себя как слепой безумец. Он не отдаёт земли. И даже управляющего назначил только в одно графство. С крестьянами и ремесленниками из этих мест напрямую сотрудничать нельзя. Они остаются подданными уже мертвых аристократов. Мастерские закрываются, потому что нет сырья. Кто-то ещё выкручивается, но многие стремятся сбежать. Если к весне король не решит вопрос с землями, от внутренней экономики вообще ничего не останется. Но учитывая количество недовольных аристократов, недоверие к новому епископу и короля-убийцу, бунт может начаться раньше. А это принесёт куда больше разрушений, чем маленький дворцовый переворот.       — Ты ведь говоришь не о бунте…       — Я был в Рамоане, — кивнул Даниэль. — И я тебе скажу, не так уж плохо они живут после своей революции. Не все, конечно, но многие из рамоанцев находятся в лучшем положении, чем люди, скажем, тех же профессий в других странах. У нас уже много свободных. У многих есть образование. Города растут. Цивилизация развивается. Её не удержать, да и незачем это делать. Через месяц в мою деревню привезут паровые станки…       — Жанна обрадуется.       — Да. И это будущее. Будущее за паровыми машинами и такими людьми как Жанна. Я записал её вторым наследником после тебя, но на всякий случай, знай, я бы хотел, чтобы она стала инженером, как мечтает сейчас. У нас девочек не учат, но учат в Алиссии, — он говорил невнятно, быстро громоздя слова друг на друга.       — Так! Мне кажется, ты простыл, и у тебя жар, — Квентин ещё раз пронаблюдал, как Даниэль покачнулся в седле. Он подхватил уздечку коня супруга. — Мы убедились, что пожара здесь нет. Давай возвращаться.       — Не понимаешь, да? А казался умным…       — Отказываюсь понимать! — возмутился Квентин, аккуратно выводя их из тёмных зарослей. — Ты знаешь, сколько народу погибло в Рамоане, прежде чем наступило это вселенское счастье? Если ты думаешь, что я стану помогать тебе устраивать революцию в моей стране, то очень сильно ошибаешься. Да я лучше с дядей помирюсь!       — Да нет же! — обрадовался Даниэль. Наверное, насчёт жара супруг был прав. — Ты даже лучше, чем кажешься!       — Точно заболел, — вздохнул Квентин. — Я не умею никого лечить. Вообще ничего не умею, Дэни. Нам надо поспешить в замок.       — Я не хочу революцию! Наоборот. Я хочу её избежать. Но она будет, если ничего не сделать. Понимаешь? Факторы складываются один к одному. Свободные образованные люди, которые могут сами думать и сравнивать с тем же Рамоаном. Крестьяне и подневольные ремесленники уже перестают понимать, зачем им кормить аристократов. Раньше мы их хотя бы защищали, а теперь в армии всё те же крестьяне да третьи сыновья, которые не претендуют на земли. Мартин своим невниманием к внутренней политике способствовал зарождению нескольких вольнодумских организаций, а Эрнан это только усугубляет. Понимаешь? Если у нас начнётся революция, как в Рамоане, мне своих близких не защитить. Ты, Мари, королева…       — Мы уже на дороге. Давай, переходи на рысь. У тебя серьёзно лихорадка, нам нужно в замок…       Пробуждение было странным. Тихая комната, полумрак, в коридоре чьи-то удаляющиеся шаги. Постель прогнулась, очевидно, кто-то устроился рядом. Даниэль открыл глаза и попытался повернуть голову. Но только хрипло охнул от боли в шее, и мокрая тряпка сползла со лба, закрыв обзор.       — Очнулся, — как-то безэмоционально констатировал Квентин. Он только проводил врача и улёгся, теперь же снова пришлось вставать. — Не спеши, всё равно тебе валяться ещё пару дней. Доктор оставил целый стог травок и велел поить тебя их отварами каждый час.       Квентин поправил мокрую тряпку, чем-то побулькал и сунул под нос супругу стакан. Было горячевато, но Даниэлю слишком хотелось пить, чтобы обращать на это внимание.       — Что случилось?       — Скорее всего, ты простыл, ещё когда сюда ехал. Но потом тебе снова приспичило куда-то скакать. Я едва поймал тебя, когда ты на обратном пути потерял сознание. Свалился бы с лошади и всё. Два дня лежал тут, бубнил всякую ерунду. Пришлось мне самому за тобой ухаживать. А то королевские войска бы нас уже штурмовали.       — Я говорил про Рамоан? — вздохнул Даниэль. Про революцию это ещё не страшно, в бреду он мог наговорить и больше. Хорошо, если слышал только Квентин. Он всё равно однажды узнает.       — В том числе, — кивнул Квентин. — Кстати, персиковая роща всё же сгорела.       — Это хорошо. Она была заражена жуком, её нужно было вырубать.       Лицо Квентина удивленно вытянулось.       — Так ты специально?       — Он не подслушивает?       — Ещё не должен был вернуться. Я послал его провожать доктора.       — Я, кажется, не успел отдать тебе письма с заказами, — Даниэль приподнялся на подушках и тут же свалился обратно. Сил было совсем мало. — Возьми в моём пиджаке, пока наш шпион не вернулся.       — Они такие секретные? — удивился Квентин.       — Не уверен, но меня попросили передать лично. Одно из дворца. Думаю, это Сильвий. Второе от герцогини Пирени.       — Марион, — услышав имя сестры, принц бросился к шкафу на поиски пиджака. Благо его не отдавали чистить. Да и вообще Квентин прогнал всех так быстро, что и одежду пришлось развешивать самому. Хотя к отсутствию личного слуги он быстро привык и неплохо справлялся самостоятельно.