Театр поломанных судеб

Спишь? Спишь? Спишь? Спишь? Снова и снова повторяла тварь искаженным голосом, почти прижимаясь к пленнику и с истинным любопытством неотрывно прожигала своим "взглядом" чужое лицо. Маленькое отверстие на рыле слегка двигалось вслед за выходящими словами. Чувствуя пробуждение юноши оно становилось все более возбуждённым, буквально расплескиваясь по маленькому помещению чернильной мглой. Из сгустков твари стали медленно вылазить другие – все разных форм, размеров, искажений; некоторые были просто похожи на ходячих мертвецов, а другие на животных. Твари не молчали – они стонали, выли, кричали и смеялись, их голоса эхом отражались от каменных стен, усиливаясь многократно и создавая адскую какофонию из жутких звуков. Низкоуровневые могли только пугать, не имея физической формы, и людская речь для них недоступна. Чего, конечно же, не скажешь о их родителе. Вэй Усянь решился открыть глаза, дабы снова взглянуть в глаза собственным кошмарам. Единственным источником света здесь был лишь маленький талисман, прикрепленный к одной из стен – он размеренно вспыхивал и мерк в унисон его бьющегося сердца. Наверное, это чтобы отслеживать его состояние? Темные твари стояли совсем близко, нагло протягивая свои уродливые руки. Вэй Ин давно привык, давно очерствел и смирился с подобным – просто... А что просто? Просто надежда на спокойную жизнь снова сдохла. Она буквально раздавлена, словно надоедливое насекомое в руках жизни. Талисман стал вспыхивать быстрее и ярче, когда пленник перевел взгляд к маленькому промежутку среди окружающей, глумящейся над ним тьмы. .... Ах В самом темном углу этой темницы стоял мальчик. Усянь мгновенно его узнал, лишь заметив силуэт – и все в груди замерло, стоило им столкнуться взглядами. Серая кожа, белесые глаза, черные вены.... И окровавленные лоскуты кожи, держащиеся лишь на ниточках мышц в маленьком теле. Кости острыми обломками выходили наружу, обглоданные конечности свободно показывали себя во всей своей извращённой красоте. В своих "ладонях" малыш держал кролика. Кролика со жженым мясом и вываливающимися внутренностями. Кап-кап. Кап-кап – стекала с животинки кровь. Кролик поднял голову и тоже посмотрел на Усяня. Вопль застрял ещё где-то на полпути к глотке, и заклинатель мог лишь смотреть-смотреть-смотреть на них, и они отвечали ему взаимностью, также не отрывая своих взглядов. Темные твари, что тянули к нему свои морды и руки отошли на второстепенный план. Вот кролик разлепил спекшийся рот... и из нутра донёсся собачий клекот. – Давно не виделись Ледяная волна окатила его с ног до головы, правильно было бы хотя бы воскликнуть – а он молчал, молчал, и с дрожащими зрачками неотрывно смотрел... *** Задыхаясь, он резко разлепил веки, сразу сталкиваясь с серебристыми глазами на чужом лице. С тела стекала холодная вода. – Проснулся наконец? – раздражённо прошипел Цзян Ванинь. Мужчина расслаблено сидел на стуле, словно на импровизированном троне, и из подлобья пристально смотрел на своего пленника. Из-за эха голос был громче, и от неожиданности Усянь дернулся. Моментально тело с головы до пят прострелило мучительной болью, взвыли травмированные кости, буквально наказывая своего непутевого владельца. Почему ты испугался? Неужели впервые увидел? Кольца цепи звякнули, ударяясь друг о друга. Из-за всей общей боли темный заклинатель и не заметил, что затёкшие руки были скованы и подняты вверх. Удивлённым взглядом он проследил от холодного, стального наруча до конца цепей, берущих начало из торчащих с потолка гвоздей. Конструкция с виду была шаткой, нарочито привлекая пленника дёрнуть и сорвать ее. Возможно, имей он хотя бы половину своих сил... Постепенно слабевшее ядро отозвалось новому хозяину, разнося едва теплую волну по телу. Под чужим острым взглядом Вэй Ин прислушивался к нему, с тоской понимая что и оно не задержится надолго. Он снова вскоре окажется в холоде. – Ну и долго ты будешь игнорировать мое присутствие? – повысив голос окликнул его Цзян Ваньин, а кольцо на его пальце вторило ему и немного искрилось. Вэй Усянь вновь перевёл взгляд на него, изучающе оглядывая с головы до ног хозяина лотосовых озёр. Сознание ещё не полностью вернулось к нему, в барабанных перепонках стоял гул из шёпота и громкого стука собственного пульса. Перед глазами все ещё навязчиво мельтешили яркие образы недавнего кошмара, в мыслях царила почти полная пустота. Цзян Ваньин. Взрослый мужчина, с прямой осанкой и витавшей вокруг аурой силы. Темный заклинатель жадно впитывал в себя его образ словно обезвоженный бродяга, несмотря на возникающие темные пятна в глазах. Что-то щёлкнуло его по щеке, моментально обжигая болью. Ох, Вэй Ин даже не заметил, как глаза главы потемнели от бури настигнувших негативных эмоций; как кольцо быстро обратилось в длинный искрящийся кнут и как лёгким движением чужой руки конец достал виновника. Цзян Чэн всегда был довольно эмоциональным. – Вэй Усянь, – мужчина встал со стула и широкими шагами добрался до пленника, – как бы думаешь, где ты сейчас находишься? Он подошёл очень близко, почти прислоняясь лицом к темному заклинателю и ядовито шипел слова, полным ненависти взглядом прожигая чужие глаза. Конечно же, это был риторический вопрос, и Вэй Ин не испытывал ни нужды, ни желания на него отвечать. Язык словно одеревенел во рту, стал неподвижным, тяжёлым. Некоторые мгновения они просто стояли в тишине, всматриваясь в черты лиц друг друга. Кажется, Цзян Ваньин что-то увидел во взгляде напротив, что-то, что привело его к растерянности. Правда через мгновение эта эмоция сменилась на отвращение, словно он смотрел на что-то крайне неприятное. Он отвернулся и подошёл обратно к стулу, но остался стоять спиной к пленнику. – Сейчас ты находишься в тюрьме. В моей тюрьме. В которой ты не был ни разу – это отделение для крыс, чтобы выпытывать у них информацию. И пока здесь никого кроме тебя нет, – даже не видя его лица Вэй Ин знал, что на лице заклинателя сейчас находится одна из его самых неприятных ухмылок. Он видел её лишь один раз, и от воспоминаний его нервно передёрнуло, – Отец никогда не пускал сюда никого, кто не был причастен к допросу. Он знал. На самом деле он раньше приходил сюда – с разрешения дяди, конечно, – и не один раз. Это место действительно было самым тихим и мрачным – самое подходящее чтобы спрятаться здесь, в глубине подземных камер и длинных коридоров. В этом месте никто не услышит и не увидит то, что ты так отчаянно хочешь спрятать. Верно? И самому главе ордена знать это незачем. – Так как ты думаешь, – голос опустился до ядовитого шипения, сама ярость повернулась к нему лицом, – Зачем ты здесь? Ответь же, Вэй Усянь. От пленника требовали ответов, а он не мог. Состояние не давало этого сделать, и ведь сам пленитель это знал! Вэй Ину стало до абсурдного смешно, ему хотелось рассмеяться но вместо этого из глотки вырвался только кашель. Но по растянувшимся уголкам и так очевидна его реакции, и долго незамеченной она оставалась недолго. Широкими шагами Цзян Ваньин подошёл к нему и схватил за острый подбородок, сильно впиваясь пальцами. Темный заклинатель упрямо смотрел в чужие глаза – те налились чем-то темным и мрачным, едва отливая красноватым светом при определенном угле. Что-то знакомое отозвалось в душе заклинателя, настороженно воспрянув. От чужого тела исходил холод, знакомый и чуждый одновременно. – Над чем ты смеёшься, ублюдок?! – взгляд его пугал своим безумным вихрем, лихорадочной дрожью... Вэй Усянь отметил про себя, что едва он заметил тревожное преобразование – оно уже скрылось; хозяин этого вернулся к некоторому спокойствию, – Вэй Усянь, ты действительно не понимаешь в какой позиции ты оказался, да? Дрожащая ухмылка растянулась на лице, он бросил взгляд куда-то за спину пленника. Вэй Ин почувствовал движение в его сторону и скосил глаза , едва заметив сиреневые полы халата, мелькнувшие за ним. Неподвижно стоявший в темноте камеры до этого, человек замер, ожидая дальнейших приказов. – Значит, мне нужно это показать, – уже прохладнее, более задумчиво пробормотал глава. В его глазах снова всколыхнулось пламя, ухмылка углубилась и наполнилось ядовитым предвкушением от озарившей идеи. Без дальнейших указаний и речей он отпустил темного заклинателя и отошёл. Тот едва заметил свист воздуха, громко раскатившееся холодному пространсву – и вот уже его спину пронзила жгучая боль. Вэй Усянь не сдержал вскрика от неожиданности, но через пару таких же ударов в упрямстве сжал челюсти. Удары сыпались дождем на и так травмированную спину, шрамы накладывались друг на друга, кожа и мышцы расслаивались превращаясь в кровавую кашу, тёплыми струйками стекающую по спине. А Цзян Ваньин смотрел довольным взглядом, меряя шагами темницу и спокойно говорил – словно находясь на прогулке. – Знаешь ли ты, что я годами тебя искал? С самого начала. Ведь кто, если не я понимает лучше твое гнилое нутро? – с губ сорвался смешок, – а я ведь знаал, – протянул он, – знал, что ты так и сделаешь рано или поздно! Только не пойму – ты намеренно занял тело именно двоюродного дяди А-Лина? Чтобы подобраться к нему? Бедняга Мо – и угораздило ж его попасться тебе! Он и раньше был жалок, но сейчас... Сейчас по нему лишь скорбеть, правда? Отняли тело, неизвестно что сделали с душой – может бродит рядом неупокоенный? – он обвел взглядом пространство, словно пытался увидеть дух упомянутого. Того не появилось вдруг из неоткуда, и ничуть этим не разочарованный заклинатель обернулся к "главным героям". – Ладно, хватит. – удары прекратились. – Теперь то ты понял? Ты – всего лишь один из темных заклинателей, которых я приводил сюда. Уверен, по слухам слышал что я делал с ними! А ты же преступник, совершивший тяжкий грех и обязанный получить за него воздаяние. И твоим воздаятелем буду я. Вэй Усянь понемногу приходил в себя, и вместе с тем к нему приходило осознание чужих слов. Ошарашенным взглядом он обвел Цзян Чэна, словно впервые увидев. Его обвиняют сейчас.... В чем? В убийстве ? Краже тела?! Это что же получается? То, что какой-то деревенский дурак призвал его и пожертвовал своим телом без права отказа, ради мести своим обидчикам, вдруг стало его виной?! Это , его, Вэй Усяня, злой умысел?! Ну конечно, на нем же свет клином сошёлся! Дрожащее от боли тело пробрал истеричный смешок. На гране рыданий и всхлипов с его губ срывались хихикания, через некоторое время ставшие полноценным смехом - ломким, сухим и дрожащим. Вэй Усянь неверяще уставился на... кого? Кто этот человек, настолько погрязший в своей ненависти и слепой ярости? Точно ли это глава великого клана? Тот, кто должен подавать своим гражданам и адептам пример для подражания; кто должен быть справедлив и благоразумен в своих делах и решениях? Цзян Чэн только что просто обвинил его, даже не разобравшись в сути дела! Без допросов, он просто поставил ему приговор как безмозглому скоту! – Цзян... Ванинь, ты это... Точно глава то? С какой стати ты обвиняешь меня, даже не постаравшись разыграть какой-никакой допрос?! — прохрипел он, разрывая слипшиеся губы и стараясь сымитировать свою нагловатую, давно позабытую интонацию. Жалкая пародия себя самого. Глава ордена застыл, нечитаемым взглядом уставившись сквозь Усяня. Он словно прислушивался к чему-то. Темного заклинателя пробрала волна дрожи. С ним что-то не так и Магистр ещё не может понять что именно. Но это что-то темное, что-то такое знакомое... – А зачем мне разбираться с каким-то отступником? – размышления прервал недоумевающие голос, – Я могу сделать с тобой что угодно, и никто моим действиям не воспротивится. Ах. А ведь правда. Люди считают отступников праведного пути за нелюдей, так с чего им предаваться морали? – А ты... – насмешливо протянул мужчина, едва приподняв вечно нахмуренные брови, – как я вижу, не растерял свою наглость даже после смерти. Интересно, долго ли ты будешь таким? «Или сломаешься вскоре после начала твоего пребывания здесь?» – осталось невысказанным вопросом, любезно подсказанным тишиной. Цзян Ваньин снова подошёл ближе и наклонился к взмокшему лицу, с прищуром смотря на пленника сверху вниз, словно гадюка на свою жертву. – Я обещаю, Вэй Усянь, – ядовитым шепотом бросил он, обманчиво ласково обводя пальцем грязные скулы, – твое пребывание здесь я сделаю адом. Твоя смерть не будет настолько лёгкой, как ты думаешь – она будет медленной и мучительной. Ты уйдешь только тогда, когда я того захочу. ________________________ Глава ордена ушел вместе со своим слугой, оставляя заключённого болтаться над землёй с необработанными ранами. Те уже начали воспаляться и вместе со старыми совсем скоро придет горячка. Было ощущение словно его тело безжалостно кромсали тупым ножом. Но эта боль не сравнится с той, когда кожа рвалась под гнилыми зубами, кости крошились под сильным натиском и заживо срывались мышцы. Нет. Такая боль не могла помешать его мыслям блуждать по вспоминаниям, с чего это начались его испытания. Он подумал, когда краем уха услышал нарастающие шепотки, медленно пустые темные углы сгущались и формировались во что-то иное, – Кажется, даже после смерти несчастье и боль будут неотступно следовать за мной по пятам. Помутневшим взглядом он видел их - знакомые образы темных тварей, которые совсем скоро снова примутся за свое излюбленное дело, издавая разнообразные жуткие звуки. Если вдаваться в его прошлое – тьма следовала за ним с малолетства. Мальчик видел поглащенных злобой и ненавистью призраков, что всегда, беспрерывно пытались свести его с ума. С ними нельзя расслабляться не то чтобы это было возможно, ведь в любой момент ни хотели, чтобы он, будучи ещё невинным дитём, пошел по темному пути в безумстве. И разочарованный в людях, отчаявшийся шестилетний осиротевший ребенок действительно мог озлобиться, предаться уговорам тварей, если бы тогда вовремя его не нашел дядя. Ещё с детства он хотел уснуть и не просыпаться. Не слышать жуткие голоса и не видеть искаженные морды. Не чувствовать холодные и колкие взгляды, не слышать перешептывания людей за его спиной, чьи злые языки несут клевету и насмешку. Не понимать что эти же люди перед ним натягивали на лица слащавые улыбочки, говорили комплименты и смотрели с уважением и обожанием. Но кто бы дал ему на это право? Тьма бы просто вернула его, разбудила, и заставляла продолжать гореть душу огнем, биться в агонии. Люди бы требовали с него долги или что нибудь другое, и наверняка добрались бы даже до его души.... Никто бы не оставил его в покое так просто! Так было всегда. И даже через неизвестно сколько лет прошедших с его смерти, когда он думал что наконец обрёл спокойствие, его просто воскресили! Даже деревенский дурак не оставит Ужасного и Ненавистного Старейшину Илина в покое! ___________