Дорнийская жена

Остановившись в нескольких шагах от кушетки, на которой, раскинув по спинке обе руки, восседал лорд Мартелл, Бриенна упрямо наклонила голову. Рядом со своим господином, в глубоком кресле, расправив пышные полы сложного наряда, сцепив на круглом животе пальцы, жмурился, будто кот, лорд Гарденер. Справа стоял, зачем-то придерживая рукоять меча, высокий, холеный мужчина с холодным и цепким взглядом миндалевидных глаз – Аллейн, глава охранной гвардии Мартеллов. Его голова была покрыта золотым платком, перемотанным по лбу куском расшитой парчи. Он носил усы, по местной моде, весьма ухоженные, придававшие его, в общем, красивому лицу вид более старшего, более грозного воина, чем он, возможно, был. Бриенна бросила быстрый взгляд за спину: стражники с поклонами удалились, закрыв высокие двери. Остались лишь двое по сторонам от проема, и неизменный Гаргален, чье лицо выражало такую надменную скуку, что Бриенна могла бы расхохотаться. Если бы, еще по пути сюда, не попала в капкан неодолимой, какой-то не по-хорошему девической, робкой тревоги. Манфри сидел, поджав одну ногу, его камзол был распахнут, и она заметила, что под ним не было жилета и рубахи. С легким отвращением Бриенна скользнула глазами по покрытой черным курчавым волосом, смуглой груди. Поверх этих завитых, жестких волосков лежали толстые звенья золотых цепей и сверкали камешки драгоценных подвесок. Может быть, подумалось ей, лорд Мартелл готовился ко сну, когда ему пришлось выйти сюда, в свою пышную гостиную. Она посмотрела в его лицо, пытаясь прочитать. Он выглядел безмятежным и тихим, но это спокойствие уже не могло более ее обмануть. Перехватив взгляд Бриенны, беспокойно метавшийся по его лицу и рукам, Манфри медленно, поднимая за пальцем палец, пробарабанил по гулкой шелковой обивке. Он улыбнулся, так же неторопливо, словно растягивая удовольствие: и улыбка словно бы заполонила его, тронув вначале нервный, выразительный рот, обнажив белоснежные зубы, приподняв аккуратно подбритые края его бороды, осветив бархатные темно-ореховые глаза. - Как поживает ваша служанка, миледи? – вдруг спросил Гарденер, так мягко и сочувственно, что Бриенна, в изумленном негодовании, повернулась к нему всем корпусом. - Простите, лорд Гарденер? - До меня дошли вести, что девочка ныне пребывает в плачевном состоянии. Как она? Динна? Кажется, ее зовут Динна? Бриенна отвела от него взгляд и опять уставилась на Манфри, но на сей раз она заставила себя не отрывать взора от его смешливых глаз. - Ее изуродовали, - сказала она медленно и тихо. – Каково ей теперь, по-вашему? И неужели единственный, кто помнит здесь ее имя, это ручной скопец лорда Мартелла? Манфри, выгнув шею, повернул голову, таким странно элегантным и ленивым движением, и рассмеялся: - Слышишь, Джайлс? Ручной скопец, Богами клянусь, это прекрасно. И прямо тебе в лицо. А ты хвастался мне, будто сумеешь с ней поладить. - Я собирался, - с невинной ухмылочкой отозвался Гарденер. – Видят Боги, пытался. - Ничего. Может быть, сегодня она покинет эти покои, изменив к тебе отношение. Может, сегодня вы, наконец, найдете понимание? Может, ты станешь ее лучшим другом? Кто знает. - Возможно, - сухо сказал Гарденер, сверля ее своими прозрачными, по-лягушачьи выпуклыми глазами. – Леди Бриенна, вы сознаете, какую непростительную ошибку сегодня совершили? - Нет, - отрезала она упрямо. – Кто-то должен был вмешаться, и я… - Вы подняли руку на принца Дорна, - громко объявил верховный гвардеец. – Вам это кажется неким пустяком, развлечением или как? - Не я начала кровавое побоище, - Бриенна вспыхнула, задрожав. – Не я напала на безвинную девицу, которая… - Нарушила наши установления, - перебил ее Гарденер. – О коих ей было прекрасно известно. Не так ли? Она знала, чего здесь нельзя делать, и все же поступила самым опрометчивым и непростительным образом, добыв где-то убивающее детей зелье. - Вы желаете судить меня за чужое прегрешение, еще и стократ отплаченное, омытое уже кровью? Ее избили и выкололи ей глаз, а я лишь… - А вы лишь напали в ответ на своего мужа и господина. - Пока еще только жениха, - строптиво пробормотала она. – И, из всего содеянного, об этом я сожалею. Но не о том, что нашла в себе силы остановить вас всех. - Меня там не было, - с укоризной заметил Гарденер. – Почему вы всегда говорите «мы», «вас», словно для вас нет дорнийца или дорнийки, а лишь безликая масса враждебного вам народа? Вы с эдаким установлением сюда явились? Судить всех скопом? Решать за всех разом? - Если вам угодно, чтобы я выделяла каждого, извольте. Начну с вас. Вы не дорниец, лорд Гарденер, а лишь прислуживаете дорнийцам. Гарденер оторопело хмыкнул. Манфри с искренним одобрением расхохотался, а вслед за тем и рыцари, и даже стражники у дверей. - Хватит, - побагровев, прикрикнул советник. – Леди Бриенна, а вы и в самом деле источник распри. Ваши несдержанность и скверное воспитание всем уже здесь известны, не выставляйте себя еще более недостойной дорнийского престола, чем уже показали. Смех, наконец, затих. Бриенна молчала. Хватит и с меня - нелепых обвинений, злобных насмешек, подумала она. Никто здесь и слушать не желает. Нет никакого смысла… - Значит, вы сожалеете о том, что сделали? – спросил Манфри, перестав улыбаться и наклонив голову к плечу. – Это правда? Вам жаль? - Я не хотела вас трогать. Это прозвучало довольно оскорбительно, мелькнуло у нее в голове. Но Манфри предпочел не заметить. - Я тоже не держу на вас зла, - сказал он. – Мои люди желали бы наказать вас, и очень разгневаны, в особенности сир Аллейн. А только что вы и Гарденера против себя настроили. Опрометчиво. Так опрометчиво, миледи. Но я… Видите ли, я-то понимаю, что вами двигало. Она вновь не ответила, уставившись себе под ноги. - Милосердие. Верно? Ваши знаменитые жажда справедливости и милость к беззащитным. И, хотя девица не безвинна, в ваших глазах она была, прежде всего, служанкой, ребенком, девушкой, а уж потом – преступницей. Так ли? Бриенна закусила губу. - Леди Бриенна? Не молчите, молю вас. Скажите, как вам увиделось, - мягко и вкрадчиво попросил Манфри. – Мы не враги здесь друг другу, как бы иным того не хотелось. Мы не станем множить наши распри. Вы умная, добрая и храбрая женщина, а мои воины преданны мне, как самим себе. И вот я оказался в самой сердцевине этого спора, и моя душа разрывается, мое сердце обливается кровью при мысли, что я вынужден выбирать меж вами. - Вы также и меня обвинили, - выпалила она с досадой. – Неужели я так сильно толкнула вас, что вы головой ударились, принц Мартелл? Вы позабыли, что с утра намерены были разоблачить мои коварные планы? Вы забыли, что я, согласно вашим предположеньям, намеревалась лишить вас вашего ребенка, выпив лунного чаю? Этого вы теперь не помните? Лицо его сделалось надменным и серьезным. - Отчего же, помню. Но вы, кажется, были страшно поражены этими намеками? Ваше искреннее негодование могло кого угодно переубедить. - В ваших устах всё было не так, не звучало намеками, не было даже допросом. Просто измышление, откровенное, беспочвенное и несправедливое. - Значит, по-вашему, принц Дорна, Манфри Мартелл, несправедлив? - Я не это только что произнесла. - Что же вы произнесли? - Я сужу один лишь поступок, а не все в целом, как бы того не хотелось вашему лорду Гарденеру. - Оставьте беднягу в покое. Вы с самого прихода сюда зачем-то его мучаете, - с кривой улыбкой поморщился Манфри. – Словно остальных боитесь и тронуть. Но, предупреждаю, любой в этой комнате, дорниец ли он или нет, не заслуживает ни оскорбления, ни насмешки. Покосившись на Гарденера, она заметила, что тот холодно, тонко усмехнулся. Как ты его околдовал, самозванец из Простора, подумалось ей. Манфри между тем нетерпеливо встряхнул своими густыми кудрями: - Итак. Что именно вы взялись судить? Мой поступок? Беретесь судить – меня? Бриенна выдохнула и решила не продолжать. Манфри очень быстро и очень умно завел ее на зыбкую, опасную почву. - Вы не отвечаете, леди Бриенна. Вам страшно, - проговорил он, так и не дождавшись ответа. – Но вы упрямитесь в своих мыслях, воображая меня и моих людей некими чудовищами, которые желают вас терзать, а не прощать. Это так? - Нет, я… - А между тем, ничего на свете мне так не желается в эту минуту, как простить вас. Искренне, от всей души. И, уверен, мои люди по здравому размышлению пришли бы к тому же самому. Они просто плохо вас знают, миледи. Вы не дали им шанса узнать вас лучше. Вы боялись нас, презирали, и убегали, и прятались. Кто теперь виноват, что в этих покоях лишь я один за вас готов ручаться? Что я один, из всех дорнийцев, теперь хочу вас простить, хочу ваши ошибки просто-напросто… позабыть? Бриенна вскинула голову, возмущенная не столько хитрым нахальством в его словах – сколько тем, как поразительно достоверно они звучали. Манфри принял этот ее жест, впрочем, за какой-то знак благодарности. Он повел рукой вокруг себя, его глаза горели вдохновенным ораторским огнем: - Но, говорят же, пусть за безнадежного поручится хоть один человек - тогда и мир праведен. Пусть этим единственным буду я. Пусть мир для вас, миледи, вновь станет праведен и милостив. Наступила тишина, слышны были лишь треск пламени в свечах многочисленных канделябров и люстр, да песня цикад в саду. Все смотрели на Бриенну, ожидая чего-то, и она, собрав свои силы, проговорила, негромко и осторожно: - Я прошу прощения у вас, принц Манфри. Прошу о вашей милости и молю о высочайшем прощении за то, что подвергла вас опасности. Я не желала причинить вам вред. Я действовала необдуманно и неверно. Более такого не повторится, ваше высочество. Манфри перекинул ногу на ногу, с невинной кротостью сцепил руки на колене и слегка наклонил голову, глядя на нее, слово бы говорил: «в самом деле?». - Хорошо, - вздохнул он. – Вы, возможно, не так красноречивы, как обычно, и я вижу, что слова дались вам с трудом. Были ли вы убедительны? Возможно, что и нет. Но я-то знаю, что в глубине души вы и впрямь сожалеете. Давайте спросим остальных. Убедили вы их? Как думаете? Не поворачивая лица, он обратился к начальнику гвардии: - Сир Аллейн? - Простить, - буркнул тот, окинув Бриенну неприязненным взором. – Она просто женщина, ей не стоит доверять, но и ждать от нее чего умного не стоило бы. За глупость не судят. - Сир Гаргален? Бриенна напряглась, услышав, как он подошел к ней и встал за ее спиной, она чувствовала его присутствие каждым дюймом кожи. Волоски на ее предплечьях встали дыбом. - Простить, - неохотно проговорил Гаргален после паузы. - И все? - Простить, - повторил Гаргален в странном тоскливом раздражении. - Лорд Гарденер? Гарденер прищурился и спрятал руки в широких рукавах. Манфри нетерпеливо мотнул головой: - Джайлс? Дернув носом, тот, наконец, вымороченно вздохнул, словно его принуждали говорить какую-то неприятную правду: - Я изумлен, по правде сказать, тому, что сир Теор желает простить леди Бриенну. Конюшенный утром слышал, как она назвала сира Теора цепным псом лорда Манфри, а потом велела ему пойти к своему господину и вылизать его сапоги от брызг крови. Сказано было громко, во всеуслышание. И, если мне дозволено дать оценку, то было это омерзительно, так… так низко… Меня поражает ваше великодушие, сир Гаргален. Вы настоящий рыцарь. У вас доброе сердце. Манфри повернул к нему голову и с минуту выразительно, печально молчал. Потом, так же медленно, повернулся к Бриенне: - Это правда? - Ведь вы не сомневаетесь в словах придворных, мой лорд, - тихо отозвалась она. – Никогда. С чего бы искать моего подтверждения? - Я задал простой вопрос, а встречных вопросов не жду, миледи. Сказанное лордом Гарденером – правда? - Я произнесла те слова в запале. Это было… возможно, невежливо и неверно, и я о том также сожалею. - Сир Гаргален, такое было? - Она много чего болтала, - с тем же упрямым озлоблением пробурчал Гаргален. – Может, и было. Джайлсовы пташки да паучки лучше все помнят, чем я. Ведь я был зол, и мой разум не был так ясен… - А ведь сир Гаргален вас простил, - с укором заметил Манфри. – Теперь вы понимаете, как с вами обращаются здесь? Думаете, вы этого в самом деле заслуживаете? Бриенна растерянно обвела глазами Аллейна и Гарденера. - Я всегда говорил, что если бы тот, кто желает другому ужасной участи, мог испытать таковую на собственной шкуре, в мире стало бы меньше несчастий и зла, - проговорил Гарденер, с сожалением подняв брови. Он даже головой горестно покачал, и Бриенна подумала: ни дать, ни взять, септон на проповеди. Манфри шевельнулся, с интересом переводя взгляд со своего советника на Бриенну, и обратно. - Думаю, мы все понимаем, о чем вы толкуете, Джайлс, - мягко согласился он, наконец. – Может, это избавит нас от необходимости новых извинений. Миледи Бриенна не слишком хороша в покаянных речах. Возможно, исправит свою оплошность делом? Она почувствовала, как Гаргален шагнул к ней еще ближе и охватил ее за плечи, прижав ее руки к бокам. Лицо его было совсем близко, он почти втолкнул губы ей в ухо, обдавая горячим дыханием: - Проси Семерых, чтобы это быстрее закончилось. И сделай все, что тебе прикажут, молю. Не вздумай чего учудить… Бриенна дернулась всем телом, и тогда сир Гаргален с силой толкнул ее между лопаток. Она потеряла равновесие, упала вперед, едва успев выставить руки, чтобы не удариться подбородком. Так, секунду, она лежала, распластавшись на полу, потеряв от неожиданности волю к сопротивлению – но вскоре начала было подниматься. И почувствовала, как мучитель поставил ногу на ее спину. Он придавил ее к ковру, словно какое-то животное, которое требовалось добить во время охоты. - Пустите! Что вы делаете! Пустите меня! - Что ты ей сказал? – рассмеялся Манфри. – Ты напугал ее, Теор. - Чтобы вела себя хорошо. - Не слишком она тебя послушала, - с осуждением заметил Аллейн. - Отпустите же! - Леди Бриенна, вы поняли совет нашего лорда Гарденера? Исполните то, что вы так опрометчиво велели сиру Гаргалену, и будете прощены. Постарайтесь нас всех убедить. Вы желали ему стать моим цепным псом? Побудьте в таком положении сами. - Собаки не носят шелковых одежд, - с жестоким смешком заметил Гарденер. Удивленная пауза. Она не видела теперь Манфри, и вообще видела перед собой лишь узор на ковре, но услышала, как он расхохотался. - Верное решение. Гаргален! Волосы Бриенны были распущены по плечам, так что, когда рыцарь убрал ногу с ее спины и наклонился, ему не составило труда сгрести пряди в кулак. Он приподнял ее голову, и, не слушая ее возмущенных восклицаний, отогнул вперед и прижал, так, что лоб Бриенны впечатался в ковер. Она почувствовала, как другой рукой он завозился, видимо, вынимая свой короткий кинжал, а затем холодное лезвие коснулось ее обнаженной шеи. - Тихо! – прикрикнул он. Бриенна извивалась и дергалась, в пальцах у Гаргалена оставались вырванные пряди ее волос. Он разрезал ее платье до пояса, затем ухватил двумя руками и резко дернул на две стороны, так сильно и споро, что ее почти подкинуло. Она закричала. Вскоре платье распалось на ней совершенно, и, как она не пыталась ухватить изодранные края, она чувствовала, что осталась почти совершенно нагой. - Сюда, - сказал Манфри и щелкнул пальцами. – К моей ноге. Она в ужасе воззрилась на него. Открывала и закрывала рот, всхлипывала, дрожа, поднимаясь на колени, натягивая платье на грудь. Гаргален поставил ногу на ее плечо и толкнул, и она вновь упала – и расплакалась, не зная, что делать теперь. Она никогда не ждала от этих людей чего-то хорошего или хотя бы достойного – но хладнокровие, с которым они принялись ее унижать, все равно потрясало. Словно бы в один миг она, Бриенна, перестала существовать для них, перестала быть человеком, даже женщиной, даже живым существом. Она превращена была в кусок плоти, в жертвенное животное, и так быстро, за какие-то секунды, без всяких слов и церемоний, извинений или проклятий – просто по щелчку пальцев, после одной шутки и короткого смешка. Все терпеливо ждали, что она станет делать. Кое-как, пошатываясь, она встала на четвереньки и двинулась к Манфри, предусмотрительно не поднимая головы. Просто сделай это, подумала она. И все закончится. И завтра все это закончится. Ведь они ничего не знают, следовательно, завтра ты… ты увидишь Джейме, и все будет хорошо, все это закончится, все это скоро закончится… Мысли крутились в ее голове, односложные и одинаковые, как литания. Она остановилась, когда перед глазами ее появились расшитый сафьяновый сапог. Манфри нравились вещи богато и искусно украшенные: сапоги его были из нежно-пепельной, тонкой кожи, и расшиты от самого носка до края голенищ блестящими черными, зелеными, золотыми и пурпурными нитями. Узоры сплетались и образовывали поверхность, напоминающую змеиную кожу. Все это Бриенна как-то оторопело разглядывала, стоя на четвереньках перед своим будущим мужем, и пытаясь сообразить, чего от нее хотят дальше. Обрывок платья соскользнул с ее плеча, она невольно подхватила его, и вдруг Манфри, носком сапога, оттолкнул ее руку в сторону: - О, ради Семерых! Вашему прекрасному наряду пришел конец. Показная скромность уже ни к чему. Начинайте же. Вы до сих пор неплохо справлялись. - Пожалуйста, - она шмыгнула носом. – Прошу, не заставляйте меня. Прошу, не унижайте меня… Она увидела, как ее слеза упала на узорчатую поверхность, расплывшись маленьким влажным пятном. Манфри покачал носком ноги, закинутой на другую: - Вам следовало подумать о том, что вы говорите сиру Гаргалену. Ничьей вины в том, что теперь происходит, кроме вашей собственной, нет. Это была ваша грязная выдумка, вам ее и воплощать. - Ведь я просила прощения… - Очевидно, не слишком убедительно. - Дайте мне шанс, я… - Леди Бриенна, вы в самом деле желаете продолжать наши пререкания? И вы уже злите не только меня, но и сира Аллейна, а лорд Гарденер и вовсе отныне не может считаться вашим сторонником. Скорее, врагом. Вы настроили всех против себя. Вы дерзили, грубили, выдумывали оскорбления, и полагали, что статус невесты принца вас убережет от всякой за то ответственности? - Нет, ваше высочество, нет, нет, прошу вас, я… - И теперь вы вдруг вспомнили, как ко мне подобает обращаться, и теперь вы вдруг заговорили таким чудесным, тоненьким, жалобным голоском, и теперь вы вдруг осознали, КАК следует здесь себя вести?! Скажите мне, леди Бриенна, как называется человек, который не понимает хорошего обращения, вежливости и ласки, а понимает только угрозы и унижения? Трус? Ничтожество? Или это и не человек вовсе, а просто мой цепной пес? Она наклонилась, дрожа, и поцеловала носок его сапога. Тотчас оторвала губы, удержав позыв тошноты и желание вытереть губы. Манфри недовольно пошевелился: - Это все? Разве вы так предписали действовать сиру Гаргалену? Используйте язык. Стараясь ни о чем больше не думать, Бриенна послушалась. Некоторое время стояла потрясенная тишина, напряженная и бездумная, потом она услышала, словно бы сквозь туман, как Аллейн что-то негромко проговорил, Гаргален ответил, оба рассмеялись. Рассмеялся и Манфри – как ни в чем не бывало. Словно ее здесь вовсе не было, и они не творили над ней это непотребство. Ее нос был забит от слез, и в ушах звенело, а во рту стоял привкус пыли и сильный запах выделанной кожи. Она больше не плакала, покоряясь какому-то безотчетному чувству, пониманию, что слезы ее только делают положение хуже. В какой-то момент она остановилась, хотя ей не приказывали, и просто бессильно уткнулась лбом в сапог принца Манфри. Руки ее тряслись от напряжения, мускулы на спине звенели. Платье розоватой лужицей шелка упало на пол вокруг нее. Может, ее жидкие волосы и могли что прикрыть – она сомневалась. Ее нагота была всем очевидна, и ее это перестало тревожить, она вдруг поняла, что часть ее исчезла в этом унизительном ритуале, словно бы умерла. И хотя мысль эта Бриенну слегка напугала, она все-таки чувствовала внутри не боль, не ужас, а лишь какое-то отупение и серую, глухую, туманную печаль. - Хороша сучка, - вдруг сказал Манфри и, наклонившись, потрепал ее по голове. – Ты очень старалась, верно? Иди сюда. Он потянул ее за локоть, и Бриенна покорно, безвольно положила голову на его колено. Она закрыла глаза, когда он начал гладить ее шею и оголенное плечо. - Все верно, леди Бриенна, - сказал он после долгого задумчивого молчания. – Муж и жена служат друг другу, и вы научитесь служить мне, как верная собака. А теперь все прощено и забыто. Поднимитесь. И можете идти. Все закончилось. Вы заслужили мое прощение. Она встала на ноги и выпрямилась и, заметив пристальный взгляд Аллейна, потянула платье вверх, прикрывая хотя бы самые откровенные места. В его взгляде не было вожделения, только любопытство, таящееся, оттого как-то особенно ей противное. Никогда не видел таких высоких женщин, подумала она отстраненно. Станет рассказывать солдатам, будто ему урода на ярмарке показали. Аллейн опустил глаза, напоследок обшарив этим липким взором ее ноги и низ живота. Бриенна попятилась, затем отвернулась и, с тошнотным, стыдным облегчением, бросилась к дверям. Стражи смотрели на нее во все глаза, сочувственно – но в большей мере смятенно. И вдруг, когда она ускорила шаг, ее вновь окликнули. - Миледи Бриенна. Еще одна небольшая формальность. Лорд Гарденер хотел задать вам маленький вопрос. Уверяет, что это недолго. Она с готовностью, более походящей на услужливость, повернулась, нервно стягивая порванные края на боку, а другой рукой - расправляя складки истерзанного наряда вокруг себя. Бриенна устала и потеряла почву под ногами, и теперь ждала лишь какого-то короткого оскорбления или же наставления, и ей хотелось бежать, бежать, бежать – но и удовлетворить их всех своей кротостью, чтобы быть, наконец, свободной. Манфри со вздохом потянулся, пошевелил плечами, наклонил голову от плеча к плечу, а затем раскинулся на кушетке с усталой, почти отеческой ухмылкой. - Подойдите сюда, - велел ей Гарденер, но, не двигаясь, она смотрела лишь на Манфри. Тот кивнул, и только после этого Бриенна сделала несколько осторожных шагов. - С кем вы встречались в Солнечном Копье, леди Бриенна? – мягко поинтересовался Гарденер. Ее спину словно охватили сотни ледяных крюков. Стараясь унять дрожь, она перевела дух и обернулась. Гаргален встал позади нее, сложив руки перед собой. Лицо его не предвещало ничего хорошего, и Бриенна в панике отвернулась. Манфри с легким укором запрокинул голову на спинку кушетки: - Джайлс! Что за вопросы! - У меня появились какие-то сомнения, мой лорд, - вежливо, но твердо ответствовал тот. – Разве не самое время их прояснить? Манфри лениво шевельнул рукой: ну, продолжай. - Итак? Вы не расскажете, с кем вы постоянно видитесь в столице? - Не понимаю, - трясущимися губами промямлила Бриенна. – Не понимаю, о чем вы. - Я о том, что, сколько бы раз вы туда не отправлялись, вы всегда находили способ улизнуть из-под стражи. Гаргален подтвердит. Он потом часами вас разыскивал, верно? Теор? - Да. - И не всегда отыскать-то мог. - И это верно. - Я всегда возвращалась… - Это я вам и не ставлю в вину. Я спрашиваю, что за дела у вас в нашей столице, почему мы о них ничегошеньки не знаем? Бриенна опустила глаза: - Понятия не имею, о чем вы толкуете, лорд Гарденер. Всякий раз я лишь совершала легкие прогулки и делала покупки. Раздавала милостыню. Делала все, что вы и принц Манфри велели. Я не… - Перестаньте. Ваше представление так же нелепо, как весь ваш вид. Нам ведомо, леди Бриенна, что в Солнечном Копье есть несколько шпионов Короны. - Если и есть, то мне о них неизвестно. Мне не докладывали о них и не давали поручения с ними видеться. - Странное дело. Бес Ланнистер так-таки ничего не сообщал? - Нет, мой лорд. Меня не для того… - И вы просто гуляли по городу? - Да. - И где именно, позвольте спросить? Она облизнула губы. Они были горькими и сухими, и ее опять затошнило. - Я была в… в какой-то лавчонке… с оружием, и затем… на рыночной площади, я покупала мотки для вышивания… Они и сейчас лежат в моей спальне. - Вас также видели куда-то спешащей из перинного квартала, - скучающим тоном заметил Гарденер. – Что вы там делали? - Я не понимаю, о чем вы. - И кто-то заметил вас в гавани, в квартале с тавернами и перинными домами. Прямо интересное совпадение, не так ли? - Я не понимаю… - Так вы не помните, что делали в таких местах? Может, мы вместе попробуем вспомнить? Кого вы там видели? Кто-то встречался с вами? Бриенна молча воззрилась на Гарденера. - Я не… Никого в этом городе не знаю! Я никого не встречала. - Нет? Просто прогуливались по своим делам? И что у вас за дела в перинных домах? - Там я не была. - Вас видели с каким-то человеком, бегущей в грозу, вы были вместе. Сердце ее остановилось, как показалось Бриенне, с каким-то захлебывающимся последним тактом. В голове зазвенело. Будто сквозь толстые слои бархата, к ней пробился воркующий голос Манфри: - Леди Бриенна? Вы не хотите припомнить, кто вас сопроводил сегодня, во время грозы, и куда? - Этого не было. Я пережидала грозу недалеко от рынка. - Лошади вашей там тоже не оказалось. - Она убежала. Наверное, отвязалась, испугавшись. Я нашла ее позже, отыскала в портовых районах. - Как часто от вас лошади сбегают, - с добродушным смешком заметил Манфри. – А мне казалось, вы опытная наездница. - Была гроза, вот я и… - И вы не помните, с кем вы грозу пережидали? - Я ни с кем не... Я была одна. - А в перинном доме? Вчера? Что вас туда привело? - Я никогда не бывала в перинных домах. - Гаргален! Гаргален вышагнул вперед, как ей показалось – чтобы закрыть ее от остальных. Он встал впереди нее, и вправду она видела теперь лишь его мощный затылок и широкую спину. Без предупреждения он согнул руку в локте и ударил ее в живот. Боль покатилась по внутренностям, казалось, разрывая их. Бриенна охнула и начала оседать: ноги ее не держали. Гаргален повернулся, схватил ее за плечи, удерживая от падения, и ударил коленом в пах. И снова сноп искрящейся боли, до того острой и какой-то звенящей, что осколки ее полетели от живота - вверх - и заполнили ее горло протяжным вскриком. Она повисла в руках Гаргалена, подавшись вперед, почти уронив голову на его плечо, жестом одновременно доверчивым и беспомощным - и он разжал пальцы. - Не трогать лицо! – забеспокоился принц Манфри. – Помни про лицо и груди, осторожнее там! Бриенне отчего-то захотелось смеяться. Она и начала – и вдруг с ужасом поняла, что вместо хохота с ее дрожащих губ срывается прерывистый визгливый стон, а из глаз бегут и бегут потоки воды. Гаргален отшвырнул ее в сторону, как тряпичную куклу, и она осталась лежать на ковре, зажимая живот перекрещенными руками, тонко поскуливая. - Миледи, - твердо и ласково сказал Манфри. – Это может продолжаться долго. И все может сделаться очень, очень болезненным. И вы имели возможность убедиться: мы всегда добиваемся от вас того, что нам нужно. Так не самое ли время сказать правду? Вам станет легче, поверьте. Всем станет легче. Она открыла рот, чтобы ответить, но с губ ее, вместо слов, потекла слюна, смешанная с рвотой. Она не помнила, когда ее вырвало. Перевернувшись на живот, Бриенна закашлялась, сплевывая горькую жижу. Она поднялась было на колени, прислушиваясь к своему дыханию и к пульсирующей боли внутри – и тогда Гаргален ударил ее ногой в спину, в точку, в которой, как показалось ей, сошлись все боли мира: и превратились в горящий белый шар. Он все рос и рос, набухал и выжигал ее изнутри. Она что-то прокричала, не слова, а только набор из мольбы и проклятия. И замолчала, испуганная. Она поняла, что все того и ждут: чтобы в агонии она выкрикнула имя или признание. Бриенна зажала рот руками, ткнувшись лбом в свои колени. Гаргален терпеливо дожидался, когда этот приступ пройдет. Манфри сказал, бесстрастно, с легкой досадой: - Пусть подогреют и несут вино. Да и подкрепиться не мешает. Я ужасно устал, и, видно, нам еще долго возиться. - Мой лорд, - просипела Бриенна, подняв голову. – Мой лорд, отпустите, молю. Я ничего не сделала, я ничего не… Гаргален схватил ее за волосы, оттягивая назад и вверх. - Говори правду, - пробормотал он тихо, так, чтобы слышала лишь она, но вполне внятно. – Самое время говорить, миледи… Бриенна схватилась двумя руками за его предплечье, дернула на себя, и, хотя силы ей не хватило, он на мгновение потерял равновесие. А затем кубарем полетел вперед, загремели его латы, а Бриенна, вырвавшись, вскочила и побежала к дверям – не разбирая дороги, почти ослепнув от чудовищных усилий, которые ей пришлось проделать. Ее бегство было таким же напрасным и глупым, как и слезы: кто-то схватил ее за плечи и поволок обратно, и ее осыпали ударами в живот и под ребра, тычками и пинками. Она упала к ногам лорда Манфри, закрывая голову и подтянув ноги к животу. Гаргален к тому времени поднялся, отволок ее на середину комнаты и принялся с ожесточением пинать. Платье ее, точнее, остатки, жалкие обрывки розовой ткани, превратилось уже в полосы и ленты разодранного шелка. Они лежали повсюду на ковре, словно гигантские опавшие лепестки. Бриенну, совершенно обнаженную, заставили подняться на колени. Гаргален ударил ее носком сапога пониже спины, и тогда раздался голос Манфри: - Хватит! Пусть говорит. Дай ей вина. Аллейн поднес ей бокал с теплым красным вином, Бриенна, давясь, сделала глоток или два – и, едва гвардеец, с возмущенным ругательством, успел отскочить, ее вырвало на ковер перед собой. Гаргален рассмеялся. Аллейн брезгливо пнул ее в плечо и, видя, что она не реагирует, отошел. - Леди Бриенна. Попробуйте вспомнить, возможно, сир Гаргален уже достаточно оживил вашу память: с кем вы виделись в Нижнем Городе? Имя? Скажите имя, только и всего. - Я не понимаю, - пробормотала она устало, вытирая рвоту со своих губ. – Я не понима… И опять Гаргален нашел эти точки на ее спине, где боль вырывала из нее кусок за куском. Это было изматывающее душу, долгое и протяжное ощущение, экстатическое в своем роде, потому что при каждом новом ударе Бриенна надеялась потерять, наконец, сознание. Но этого не происходило. Стоило бы ей проклясть собственное огромное и крепкое тело, мелькнула мысль. Тело, которому все оказалось нипочем: где иной человек, а уж тем более – женщина – давно сошел бы с ума от мучений, или лишился бы чувств, а то и отправился к Семерым – Бриенна только стонала и захлебывалась бессильными слезами. Но она не могла прекратить чувствовать, не могла ни сбежать, ни погибнуть. Да к тому же, решила она, ее не за тем пытают, чтобы она впала в беспамятство. Несмотря на хаос первых ударов, на беспорядочные попытки ее усмирить, теперь Гаргален нашел свой аккуратный, пугающе-размеренный ритм. Он действовал умело и даже бережно, ударяя ее после каждого вопроса, дожидаясь ее упрямого короткого ответа – и все начиналось по новой. - Я не стану ничего говорить! – выкрикнула она с отчаянием, в какой-то момент собрав свои силы. – Прекратите это, прошу вас, не надо!.. И вдруг стало как-то ужасно тихо. Гаргален отошел в сторону. Она подняла голову и увидела, что Манфри сидит, вальяжно раскинувшись, и жует виноградину, сир Аллейн и Гарденер стоят позади него в почтительном молчании. Бриенна оглянулась зачем-то – и заметила, что и слуг, принесших еду и вино, и стражников, в гостиной больше не было. Двери были заперты, и ей невыносимо захотелось побежать к ним, выбить замки, выскочить из дворца, бежать, пока еще есть силы, и куда глаза глядят, не думая даже о служанках, о Джейме, о Тарте, только спастись самой. Но какая-то часть ее понимала, что спасения не будет, даже если она убьет рыцарей и советника, даже если поднимет руку на принца Манфри – она проживет немногим дольше, чем займет путь вдоль фонтанного каскада Водных Садов. Она села, со стоном выпрямившись, ощущая каждый мускул на спине и на животе, заполненная болью, как колодцы в Винтерфелле заполнены бывали талым снегом. Манфри встал и подошел к ней, обошел кругом, на брезгливом отдалении, и что-то высматривая. Остановился напротив нее, Бриенна робко подняла залитое слезами лицо. - Хотите ставить нам условия, миледи? – холодно поинтересовался он. – Вы еще не поняли, что вашему строптивому, неуживчивому нраву здесь никто потакать не намерен? Он говорил это, продолжая жевать, и вдруг выплюнул виноградную косточку, и она шлепнулась на щеку Бриенны, заставив ее вздрогнуть. Невольно и с гневом она утерла лицо, в ней поднялось возмущение – и Манфри, кажется, это заметил. - Сделайте хоть одну глупость, и я отдам вас старшему палачу, - процедил он. – Гаргален, очевидно, уже не справляется. - Мой лорд, если мне позволено, - недовольно начал Гаргален. Манфри повел рукой в сторону, и тот замолчал. - Во власти пыточных дел мастера ваш язык о-очень скоро развяжется, миледи. Я не делаю этого лишь потому, что вы мне нравитесь, я возлагаю на вас большие надежды, я верю в вас. Но мое терпение может прийти к концу, - он пожал плечами с видом беспомощным и страдальческим. – Вы просто не способны ценить хорошее к себе отношение, верно? - Нет, - сказала Бриенна. – Я ценю, мой лорд… - Так скажите мне, с кем вы виделись в городе, и вас отведут в вашу спальню. Ваши… ушибы смажут бальзамом, вам дадут отдохнуть и выспаться, и завтра утром мы все будем смеяться, вспоминая это маленький раздор. Бриенна заморгала, не в силах поверить собственным ушам. - Вы мне тоже когда-то нравились, лорд Манфри, - выпалила она вдруг. – А потом я стала бояться вас. Вы сумели меня… меня запугать, и запутать своими речами, но теперь я больше вас не боюсь. Мне вас жаль, мне вас жаль, и я, я попросту вас презираю, потому что… Он собрал во рту слюну и плюнул в ее лицо. Бриенна дернулась всем телом, замолчав на полуслове. Ей захотелось заплакать от унижения и обиды, детской и искренней, словно бы эта его последняя выходка окончательно что-то в ней сломала. Слез, однако же, больше не было, и она просто давилась сухими рыданиями, похожими не то на икоту, не то на тихий скулеж. - Теор, друг мой! – Манфри отошел от нее. – Судя по ее вздорным речам, леди Бриенна еще сохранила достаточно сил, чтобы оскорблять всех присутствующих, начиная со своего мужа... Вы плохо старались? Недостаточно усердствовали? Неужели вам стало ее жаль? Или эти маленькие паршивые титьки вам разум застили? Мне по душе мысль, что она раздета и тем растоптана, но я не потерплю того, чтобы ее нагота мешала вам исполнять приказы. Прошу, хоть вы сегодня меня не разочаровывайте. - Она не боится боли, - с сожалением сказал Гаргален. – Вы ее хоть на кол насадите. Это бесполезно. - Так найдите ключ к ее душе. Каждый имеет слабости. Леди Бриенна, пожалуй, и побольше других, судя по ее странным приключениям в Солнечном Копье… Гаргален, больше не вступая в споры, подошел к ней и заставил наклониться вперед. Он связал ее руки за спиной. Затем подволок большую серебряную лохань, поставил перед Бриенной, и она слишком поздно сообразила, что за всем этим последует. Перед тем, как ее голову пригнули к темной воде, она с усилием удержалась, чувствуя, как ладонь Гаргалена вжимается в спутанный ком волос на ее затылке. - Я ненавижу вас! – крикнула она запальчиво, безнадежно. – Вы слышите?! Сир Манфри? Я ненавижу вас, и презираю, в вас нет чести, вы не… Гаргален, наконец, ее победил, втолкнув голову Бриенны под воду. Она задергалась, понимая, что в ближайшие минуты ей предстоит нечто пострашнее ударов в живот – и, открыв глаза, уставилась на блестящую поверхность перед собой. Воздух вытек из ее рта, как показалось ей, спустя вечность. Тонкие светлые пряди плыли перед глазами, раскачиваясь, словно водоросли. Она начала захлебываться, по телу ее пошли судороги: и ее вытащили из лохани. Вновь полились вопросы – и минуты без дыхания, бесконечная размеренная череда. И с каждым разом ее сердце колотилось все яростнее, горло распухло, в ушах рос и, наконец, заслонил все собою, странный колокольный гул. В какой-то момент к ее ужасу примешалось отвращение: Манфри подошел и, посмеиваясь, помочился в лохань – но ей стало все равно, она замерла и онемела. Так продолжалось какое-то время, пока, наконец, полуживую, Гаргален не вытащил ее из грязной воды и не отшвырнул в сторону с плохо скрытой досадой. Бормоча ругательства, он разрезал веревки на ее запястьях и снял их. Бриенна осталась лежать на боку, почти не слыша, что происходит, даже ничего не ощущая. Она проваливалась в короткие быстрые обмороки и была тому счастлива: это предвещало скорое избавление. Произошел быстрый, горячий разговор где-то вдалеке, она едва различала голоса Манфри, сира Аллейна и Гарденера. Они заспорили, потом кто-то расхохотался, потом ее подняли и вытерли ей лицо обрывком ее собственного платья. Раздались шаги, приказы, стук дверей, шорох спешащих куда-то ног. - Лорд Гарденер уверяет, что иного способа на вас подействовать нет, - самодовольно сказал Манфри. Опять он сидел перед ней, в одной руке кубок с вином, в другой – кисть винограда. Как он может есть, подумала Бриенна с неожиданным изумлением, как можно хоть что-то проглотить, когда перед глазами столь гнусное, отталкивающее действо? Но эта мысль была скорее отголоском, эхом в ее потрясенном сознании. – И я склонен верить ему. Прежде всего, он умен. И, конечно, я также был свидетелем того, как вы мягкосердечны, особенно к самым недостойным. Тот факт, что вы раздвигали ноги перед несчастным одноруким Ланнистером, мог бы навести на определенные подозрения. Вы жалеете самых грязных и самых падших, а к хорошим людям имеете предубеждение. Прискорбная слепота, миледи. Но, что же поделать, придется использовать ваши позорные наклонности в наших интересах. И - в ваших, если только у вас хватает благоразумия надеяться, что все это скоро закончится. Едва он закончил свою прочувствованную речь, Бриенна услышала пронзительный детский рев. И, даже поняв все, она не сразу поверила в то, что происходит. Что-то в ее душе отказывалось верить в этот вязкий кошмар, будто бы, притворись она, что все вокруг еще светло и честно, и правильно – так бы оно и стало. Привели Фрею и Динну. Динна едва могла идти, и обе рыдали так отчаянно, что сердце у Бриенны заныло. Их поставили на колени в нескольких шагах от нее. Девчонки прижались друг к другу, изрядно напуганные, с залитыми слезами лицами, встрепанные, явно вытащенные из постели. Гаргален вынул кинжал и, запрокинув лицо Динны, прикоснулся концом лезвия к щеке под ее единственным глазом. Служанка зажмурилась и завизжала. Фрея завела было свои мольбы, обращенные к господам, а потом, что-то поняв, начала бормотать молитву. Тогда Бриенна внезапно ощутила странное спокойствие. Думай, велел ей голос внутри, похожий на голос Джейме. Думай быстрее, женщина. Нельзя, чтобы им позволили говорить. Нельзя, чтобы их пытали, отвечала она самой себе. Джейме в ее мыслях, как показалось ей, изумленно примолк. - Нет, - крикнула она, поднимаясь на колени. – Нет, нет, пожалуйста, не трогайте их. - Почему? – спросил Манфри с невинной улыбкой. – В отличие от вашего, их лица мне нисколько не дороги. Гаргален может делать все, что сочтет необходимым. И все, что ему нравится… - Нет, прошу вас, мой лорд, нет, нет, послушайте, не надо этого делать. Отпустите их. Они ни в чем не замешаны, клянусь. Я раскаиваюсь, я расскажу все, как вы желаете. - Это не я желаю, это вы того должны желать. Фрея воззрилась на нее с таким изумлением, будто Бриенна только что восстала из мертвых. - Не они… не они виноваты… Нет ничьей вины. Кроме моей, ваше высочество. Да, я была в столице по собственной надобности, мне не следовало… Но я… Я, я… я была в перинном доме и там, у старухи, купила лунный чай и пронесла его во дворцы, да, это сделала я. Вы разбили фиал, и я вновь отправилась, на сей раз в гавани, и искала возможность купить снова. Стало тихо. Где-то капала вода, и Бриенна поняла вдруг, что это капает с ее мокрых, спутанных волос. В саду закричала ночная птица. Манфри отставил кубок с вином и раздраженно обернулся к своему советнику. Гарденер скорчил гримасу и пожал плечами: мол, этого стоило ожидать – и в то же время поморщился с каким-то затаенным недоверием. Ты, возможно, не убедила его, скептически сказал голос Джейме внутри. Так попробуй сам, огрызнулась она, и этот спор с самой собой отнял у нее последние силы. Она протянула обе дрожащие руки к принцу Манфри: - Пожалуйста. Простите меня. Я не желала причинить никому зла. Это была ошибка. Я раскаиваюсь и прошу наказать меня, не служанок. Прошу, дайте им уйти. Я только… Манфри – подумала она с облегчением – Манфри, слава всем Семерым, поверил ей безоговорочно и тотчас же. Она попала этой историей в его самые затаенные подозрения и подтвердила самые чудовищные идеи. И он словно бы даже выдохнул с облегчением, хотя лицо его и потемнело от гнева. Манфри встал, подошел к ней и уставился сверху вниз. - Мерзавка, - только и сказал он. – Проклятая, подлая мерзавка. Я всегда это знал. Все это твоя вина. Посмотри. Он щелкнул пальцами, и Бриенна, повернувшись на тонкий, пораженный вскрик – или, точнее, всхлип – увидела, как из груди Фреи явился кончик меча. Гаргален проткнул ее, а затем, так же споро и деловито, точно ягненка на бойне, заколол Динну. И опять меч появился из груди, отразил свет, мелькнул, затянутый пеленой алой крови. Тела их были так тонки и так беспомощны, они были облачены в шелк и в собственную юность – и не защищены больше ничем. Фрея смотрела на Бриенну, широко раскрыв глаза, затем перевела потрясенный взгляд на багровый цветок, что распускался поверх ее желтой туники. Взгляд ее стал далеким и каким-то растерянно-умиротворенным, и она запрокинулась на спину. Единственный глаз Динны, как показалось Бриенне, взирал с немым и жалобным осуждением. Словно бы она изумлялась: но ведь вы обещали, миледи, ведь вы обещали, что все будет хорошо, что мы спасемся, что Терри будет любить меня, будет любить меня, несмотря ни на что … И она тоже упала назад, и кровь вокруг двух тел добралась до края роскошного ковра, напитав его и пленив узоры в густой, тягучий кармин. Бриенна, дрожа, смотрела на них, потом вдруг обнаружила себя на коленях рядом с трупами служанок, она зачем-то приподнимала и тормошила Фрею, и вытирала кровь с ее груди, но все напрасно, крови становилось все больше и больше. И Бриенна все закрывала, закрывала, закрывала руками эти насквозь прошитые раны, и, кажется, плакала. Она переползала от одной служанки к другой, звала их и уговаривала потерпеть, но их лица застыли и приняли самое серьезное, сосредоточенное и грустное выражение, широко распахнутые глаза смотрели куда-то за пелену, далеко-далеко и видели нечто незримое, и, может быть, прекрасное. А затем, в какой-то благословенный миг, все прекратилось и для Бриенны.