Дорнийская жена

- Вот она, - сказал кто-то, когда она переступила порог. Солнце стояло уже высоко, и Бриенна сонно терла глаза. Она была уверена, что не сможет уснуть, но, едва добралась до постели, тотчас провалилась в пустой и тревожный сон. Перед самым пробуждением она увидела во сне Джейме. На руках у него сидела леди Царапка, и оба они смотрели на нее – две пары серьезных зеленых глаз. Джейме гладил кошку своей левой ладонью, он открыл рот и что-то сказал, но она не слышала. Все происходило в тишине, ей было тревожно и больно, она хотела крикнуть на них, но и с ее губ лилось в ответ лишь молчание. Она проснулась от того, что зарылась лицом в подушку, и подушка ее была мокрой от пота - или слез. Выбравшись из постели, она умылась в своей купальне, потом сидела в воде, прижав ноги к груди, и обводила потолок невидящим взором. Динна принесла большой, расшитый пионами, халат, Бриенна накинула его и крепко перевязала широким парчовым поясом. Проходя мимо комода, она заметила шкатулки, по которым кто-то разложил драгоценности – будто бы ничего и не случилось. Фрея виновато проследила за ее взглядом: - На рассвете все это оставили у порога моей спальни, миледи. И ваше золото. Ума не приложу, как могло случиться! Я все принесла назад, хотите убедиться? Террен, конечно, не пожелал стать в ее глазах похитителем драгоценностей. Удивительно, но меч не вернул. Умный мальчик. Хоть в чем-то умен, подумала она устало. - Нет. - В гостиной подан ваш завтрак, миледи. Все в порядке? Вчера вы… - Со мной все хорошо. Ступай. Хочу побыть одна. Она кивнула Динне, но та вдруг смущенно сказала: - А еще вас там ждут. И теперь, стоя в распахнутых резных дверях, Бриенна обводила глазами гостей. Манфри сидел на софе, положив ногу на ногу, отщипывая виноградины от большой черно-сизой кисти, а лорд Гарденер и сир Гаргален стояли за его спиной, изучая ее с праздным интересом. - Вот она, - повторил Манфри за Гарденером и хмыкнул. - Чем обязана ранним визитом? – проворчала Бриенна, проходя к кушеткам и садясь подальше от него. Она налила себе холодной воды и сунула в рот ломтик лимона. Ее одолевало тошное, разбитое чувство, нечто вроде похмелья или просто очень сильной тоски. Накатывало волнами, мешая даже сделать глоток. - Не таким уж ранним. Почти полдень. Хорошо ли спалось? Где вы допоздна пропадали? - Я уже говорила страже: лошадь понесла и сбросила меня. Она боится прилива. Я ее не поймала. Пришлось возвращаться пешком. - Зачем вы так поздно выехали? - Хотелось дышать полной грудью. Прогулки верхом по самой жаре для меня тяжелы. - И так далеко отъехали по берегу? После заката! Пусть вас не обманывает пустынный пейзаж, места здесь не так уж спокойны. Водные Сады лучше вообще не покидать без охраны. - Благодарю за заботу, я справляюсь, - Бриенна вытащила изо рта лимонную шкурку и бросила ее на стол. – Даже и вчера справилась. Манфри, вглядевшись в нее, задумчиво свел брови. После паузы поднял голову, запрокинул лицо, обращаясь к стоящему позади Гарденеру: - Это правда, даже отсюда замечаю. - Я говорил, что она обезображена. - Что у вас на лице, миледи? – осведомился Манфри, сунув ягоду в рот. Он жевал и говорил, и Бриенна с неприязнью следила за движением его губ. – Что за синяк посреди лба? - Ударилась при падении, - не моргнув глазом, отрапортовала она. - Ах, как жаль. Моя бедная леди Бриенна. Она поймала взгляд его темных глаз, смущенно улыбнулась: - Мне тоже жаль. Простите меня… Я не ожидала, что… - Гаргален, - Манфри, не переставая жевать, щелкнул пальцами. Сир Гаргален подошел к ней вплотную, Бриенна едва не подпрыгнула, но дернулась слишком поздно – бежать стало некуда. Он встал над нею, широко расставив ноги, ухватил пальцами ее лицо и начал поворачивать из стороны в сторону. Рука, затянутая толстой кожаной перчаткой, показалась воистину стальной, так крепко он держал ее. - Кулак, - сказал Гаргален бесстрастно. – Она ударила себя сама. - С чего бы? – Манфри перестал жевать и швырнул виноградную кисть на поднос рядом с собой. – И с чего ты взял? Гаргален сжал другой рукой ее запястье и потянул вверх. - Отпустите, - возмущенно выдохнула она. - Сожмите ладонь. Бриенна, опасаясь, что он сломает кость, сжала пальцы в кулак. Гаргален приложил ее руку к ее собственному лбу – и тут же отпустил. - Оно и видно, - глубокомысленно промямлил лорд Гарденер. – Ладно, пусть. Отойдите от миледи, она напугана. Чего доброго, опять решит сама себе надавать тумаков. С ее-то силой выйдет куда как чувствительно! Манфри захохотал – резко и громко, он запрокидывал голову и хлопал себя по коленям. Гарденер тоже начал смеяться. Сир Гаргален отошел от Бриенны, беззлобно усмехаясь в свои красиво подстриженные усы. - Что на вас нашло? – поинтересовался Манфри небрежно, когда, наконец, смех затих. Бриенна уставилась на свои руки. На запястье ее багровым браслетом пылали следы от пальцев Гаргалена. - Я задал вопрос, миледи. - Это вышло случайно. - Что теперь делать? – спросил Манфри у лорда Гарденера. Тот в задумчивости пожевал губами, возвел глаза к потолку. - Полагаю, мейстер и септы смогут изготовить компрессы, какие-то притирания. Для ускорения заживления. И все же будет нехорошо, если… - Если весь город пойдет судачить о том, как невеста явилась к алтарю с разбитым лицом. Черни не докажешь, что невеста у нас немного… безумна. Тотчас припишут синяки моей руке, - задумчиво проговорил Мартелл. – Проклятье, леди Бриенна, что за выходки?! Не будь я уверен, что ума у вас как у курицы, счел бы это даже хитроумным планом. - Ваша уверенность столь нерушима, - пробубнила она, не успев прикусить язык. – А суждения такие непогрешимые. Думайте так и впредь. Повисло молчание, неловкое и зловещее. Она боялась поднять лицо и посмотреть на Мартелла. Лорд Гарденер, наконец, примирительно проговорил: - Отложим свадьбу. Пусть идут разговоры, что у невесты лунные дни. - Мы и так с этим тянем, не пойдет ли слух, будто она чем недовольна? Или будто бы я веду себя недостойно? Ах, не приведи Семеро, подумала Бриенна, едва сдержав злую ухмылку. - Оставьте нас, - вдруг скомандовал Манфри. – Нам с миледи Бриенной нужно поговорить. Уведите служанок. Они остались наедине, и Бриенне стало вдруг страшно. Ты всегда будешь его бояться, вспомнила она. Голос Джейме теперь звучал в ее голове еще громче и наглее, чем когда она полагала его голосом призрака. Что за человек, подумала она сердито. Всегда находит способы забираться под кожу и изводить ее, делая жизнь невыносимой. - Ну, - Манфри поднялся, стряхивая с колен невидимые веточки винограда, - скажите мне, в чем дело? Я заметил, что при Гарденере вы не желаете откровенничать. Сир Гаргален вас и вовсе напугал. - Я его не боюсь, - отрезала она. – Он вел себя неподобающе, это меня возмутило. - Он прикасался к вам по моему приказу. Прикажу еще раз – сделает то же самое. - Благодарю, что предупредили, - с горечью выпалила Бриенна. – Прямо-таки стало легче! - Да что с вами? – с искренним огорчением воскликнул Манфри, подходя к ней и глядя сверху вниз. – Какие бесы в вас вселились? Вы дерзите, лжете, наставили себе синяков, сбежали и потеряли лошадь. Это мое семя имеет столь разрушительный эффект? Она расхохоталась – без веселья, и не над шуткой, а, скорее, над его бесконечной и напыщенной самовлюбленностью. И почти сразу умолкла, заметив пристальный и угрюмый взгляд. - Я не верю, что в ваших выходках есть злой умысел, - негромко сказал Манфри, - если б только заподозрил такое, поступил бы с вами по-другому. Думаю, вы просто слишком упрямы и честны, чтобы принять наши обычаи и мои требования. Вам придется нелегко, миледи. И я буду терпеливо вас наставлять, буду прощать маленькие ошибки, ребяческие обиды, которые вас терзают, ваш тяжелый нрав, ваше безрассудство и даже крайние дерзости. В конце концов, все мы люди. Но есть одна вещь, которой я не потерплю. Если станете себя истязать, наносить себе удары, щипки, царапины, порезы - я вынужден буду принять меры. Вы принадлежите Дорну… и мне. Вам не позволено портить то, что по праву является моим. - Вы еще не утвердили это право, - возмущенно пробормотала Бриенна. - Формальность, которую вы своими глупыми выходками отодвинули на несколько дней, не более. Но с момента, как ваша нога переступила границу Марок, вы обязаны подчиняться мне и моим законам. Она отвернулась, нахмурившись. Его самоуверенный, жесткий и при этом всегда такой невозмутимый тон некогда казался ей признаком сильного, здравомыслящего правителя – но в последние дни ее начало от него мутить. Он провел костяшками пальцев по ее виску, скуле, убрал руку - и она уж было подумала, что на этом пытка закончится, но Манфри ухватил ее за волосы и потянул, заставляя поднять голову. Она вскрикнула. - Вы больше не в Совете, больше не во главе Гвардии, больше не в кругу ваших мнимых друзей и льстивых почитателей. Вы принадлежите мне. Вам это понятно, леди Бриенна? Пальцы его сжимались все крепче и крепче, он начал поворачивать кисть, наматывая влажные от купания пряди на свой сжатый кулак, волосы цеплялись за вычурные кольца, рвались, у Бриенны выступили слезы. Она пропищала, хватаясь обеими руками за его локоть: - Мне больно! Больно, мой лорд! - Я не о том спросил, - проговорил он, не меняясь в лице. – Соизволите ответить? Смотрите на меня, когда говорите! Она сжала губы, на нее накатила волна горячечного упрямства, схожего с отчаянием в битве. Пусть выдернет ее волосы, в Пекло эти проклятые косы, пусть сам, своими руками, испортит то, что считает своей собственностью. - Не хотите даже произнести «да» или «нет»? – засмеялся он. – Право же, какая сила характера! Он вывернул руку, запрокинув ее лицо еще сильнее. - Леди Бриенна, боль вам терпеть легко, я это уже знаю, - Манфри продолжал улыбаться, демонстрируя бесконечный ряд своих великолепных зубов. – И я не хочу причинять вам боль, но, раз приходится… Я все же могу сделать нечто похуже. Чего вы не выносите, так это унижения, правда? Хотите, чтобы я вас опять заставил… - Не буду ничего говорить, не стану отвечать, пока вы меня не отпустите, - перебила она с отчаянием. – Ни слова не скажу, выше высочество! Если хотите ждать моего ответа – воля ваша, ждите, не разжимайте кулак! Он секунду смотрел на нее, глаза его казались бездонными, ноздри раздувались от тихого бешенства. Потом Манфри сморгнул, словно очнулся - и разжал пальцы. Верхняя губа дернулась, как у рычащей собаки, обнажив клыки: - Полагаете, мне доставляет удовольствие добиваться ответов таким варварским образом? - Подозреваю, что да! – вспылив, выкрикнула она. Секунду губы у него едва заметно вздрагивали. По лицу прошла судорога, и вдруг Манфри отступил на шаг. Опустив руки, он не сводил с нее своего непроницаемого взгляда. - Идемте, - тихо приказал он. Бриенна растерянно обвела глазами комнату, не понимая, куда он ее зовет. Мелькнула мысль о ее спальне, и ей стало жутко и тошно, но Манфри, покачав головой, сказал: - Идите за мной. Он пошел к дверям, выходящим в галерею, к внутренним садам и каналам, и Бриенна покорно побрела следом. Ее босые ноги тихо шлепали по горячему от солнца мрамору. Ей пришло в голову, что она неподобающе одета – точнее было бы сказать, почти раздета, и она выдавила, глядя на его обтянутые шафранным камзолом плечи: - Но на мне только моя спальная роба. - Это ничего, - величаво ответствовал он, даже не обернувшись, - вы в своем доме, леди Бриенна. В своем собственном дворце. Вздумай вы голой расхаживать – никто и слова поперек не скажет. Она фыркнула себе под нос. Что он опять задумал, Бриенна не знала. Манфри был дьявольски непредсказуем в своих желаниях. Или же это я не умею их прочитать? Она прикусила губу. Как некогда с Джейме Ланнистером, она заперлась внутри самой себя, боялась даже выглянуть, боялась узреть чудовищ, что рыщут во тьме – чужие мысли, чаяния и потребности. Все это оставалось для нее мучительной и странной загадкой. А если вдруг иное чудовище и являлось к ней, она просто зажмуривалась и пыталась переждать нападение. Трусиха, подумала она с презрением. Трусливая дура. Какая же ты жалкая. И за тобой сир Джейме явился сюда, предав новую семью. Едва не погиб, скрывается ото всех, подвергает себя опасности?! Это ради тебя-то?! Этот приступ ненависти к себе был ей внове, и она даже остановилась, чтобы его переждать. Манфри почувствовал - и, будто в ответ, остановился у кромки воды. Они шли теперь вдоль длинного, безупречно выстроенного водного каскада. Лицо принца было изрезано тенями от пальм, что высились, будто часовые, ровными рядами над красиво подстриженными кустами самшита и мимозы. - Что с вами? - Не знаю. - Я не собираюсь вас наказывать, - сказал он, поворачиваясь к ней всем корпусом и разводя руки в стороны. – Видите? Я вовсе не злюсь. - Куда вы меня ведете? - Не на пытки, - хмыкнул он, оглядывая ее с ног до головы. – Больше мук, чем вы причиняете сами себе, миледи, я даже не в состоянии вам доставить. Откуда ему известно, мелькнула у нее паническая мысль. И тотчас же: нет, он не знает, ничего обо мне не знает: пытается узнать, но не может. Манфри поднял бровь: - Перестаньте. Ваше лицо легко прочесть, я это уже говорил. Ваши страх, и отвращение, и желание спрятаться, и страдание - как на ладони. Почему вы позволяете мне это читать? - Я не… - Может быть, вы ХОТИТЕ, чтобы кто-то это прочел, наконец? Пойдемте, я дам вам прочитать одну из своих историй. Заинтригованная против своей воли, она позволила ему увести себя дальше – от своего крыла, и они миновали большой павильон для приемов и пиршеств, увенчанный золотым куполом, и купальни, и череду гостевых комнат. Манфри провел ее через мостик, перекинутый над большим каналом, и она оказалась на другой стороне Водных Садов. Здесь, слышала она, располагались лишь дамские салоны, открывавшиеся во время балов и приемов, беседки, пруды с лилиями и лотосами, танцевальные залы, душные бани, крохотные бассейны, выстроенные для детских забав, и тому подобное. Она озиралась не без любопытства, отмечая про себя, что здесь было прохладнее, всюду трепетали пестрые тени от сплетенной на резных решетках листвы. У маленького пруда, в сумраке огромных кедров, над мшистыми валунами и темными папоротниками, цвели гортензии – огромные, с человеческую голову, соцветия, лиловые, бледно-розовые, темно-голубые. Манфри заметил, что Бриенна замедлила шаг. - Вам нравится? Это цвета Тарта, - сказал он самодовольно. – Синий и розовый. Ну, только не огорчайте меня. Не говорите, что вы здесь не бывали? - Нет, - со стыдом призналась она. - Вы даже не пожелали осмотреться в этом дворце. Вам больше по нраву ехать верхом вдоль моря, там, снаружи, чем сидеть взаперти, - вздохнул он. Она беспомощно посмотрела ему в лицо, не зная, начать ли оправдываться, или стоит просто вежливо отмолчаться. Видят Семеро, они и так уже сегодня повздорили, и весьма некрасиво. Манфри как будто угадал, что она колеблется. Он невесело и коротко рассмеялся: - Да я и сам не люблю торчать здесь дни напролет. И я люблю хорошую прогулку верхом, по диким скалам или вдоль холмов. Ветер гонит перекати-поле, ветер поет в вышине, сокол кружит, охотясь, а вокруг – никого. Водные Сады – золотые клетки, прекрасные, не спорю. Но и опасные тем, что человек в них может затосковать. Особенно привыкший к воле человек, вроде вас, миледи. Он наклонился и, вынув из ножен кинжал, срезал гортензию. Большой и пышно-синий шар, с цветками, глядевшими на мир десятками удивленных маленьких глаз. Манфри протянул цветок ей, Бриенна послушно взяла, почти безотчетно присев в поклоне. Некогда ее этому обучила септа Раэлла, да вышло, наверняка, так себе. Но, подумала Бриенна, других дам, чтобы открыто поднять ее на смех, или тихонько насмешничать, спрятав лица в веера, здесь ведь нет? А принц Манфри не смеялся, нет, он даже учтиво кивнул в ответ на ее неуклюжий реверанс. - Вот почему я настаивал на вашем выезде в столицу, и прощаю вам ваши одинокие прогулки. Вы принадлежите Дорну теперь, все верно, и мне, и Дорну - но ведь и Дорн в той же мере принадлежит вам? За каждую песчинку с дикого берега, что вчера прилипла к подолу вашего платья, я готов расплатиться золотой монетой. Лишь бы вы и дальше могли ощущать себя свободной, имеющей право выезда в любой конец моего Королевства. Она смущенно уставилась на цветок, не зная, что отвечать. - Ну? – ласково проговорил он, подходя ближе. – Вы не хотите меня поблагодарить? Манфри шагнул к ней и отвел волосы с лица Бриенны, заложив прядь за ее ухо. Он нежным, почти отеческим жестом потрепал ее по щеке, а затем укоризненно коснулся мизинцем между бровей: - И эта морщинка опять все портит, миледи. Почему вы хмуритесь? Она в замешательстве взглянула на него, и он опустил руку, взял ее ладонь и поднес к своим губам. Поцеловав ее пальцы, он развернул руку к себе, коснулся губами запястья, там, где все еще темнели следы от пальцев Гаргалена. Глаз он при этом от ее лица не отводил, и Бриенне стало не по себе: Манфри смотрел почти не мигая, будто пытался пожрать ее одним только взглядом. Он засмеялся, вновь коротко, без веселья, почти всхлипнув: и слегка прикусил то место, где под кожей выступала синеватая жилка. Бриенна выдернула свою ладонь из его пальцев и каким-то детским движением, мысленно ругая себя за беспомощность, спрятала руку за спину. - Мне нравится вкус, - сказал он, осклабившись. – Ваша кожа тонкая и белая, вот только веснушки все портят. Но на вкус? Божественно. Словно самая нежная фруктовая мякоть, словно сливки, цветочная пыльца и мед. Когда вижу ваши шрамы, когда я думаю, сколько следов оставляли на этой прекрасной коже удары, веревки, доспехи и жесткая упряжь, сколько было ссадин, царапин и синяков, мне бывает так грустно, леди Бриенна. Вы не заслуживали такого обращения. Никто не посмел бы этого сделать с вами, будь вы со мной, здесь, всегда. - Я сама выбрала свой путь, - сказала она упрямо. – Я хотела быть рыцарем. И в защите не нуждаюсь. Если доспехи подогнаны и проложены хорошо выделанными наручами, ссадин не остается. След от веревки заживает быстро, как и рана от меча, если края ее не разорваны. Упряжь надо всего лишь уметь подобрать. Я ни о чем не жалею, и я ничего бы не стала менять… При всем уважении, мой лорд. - Не сомневаюсь, - сухо сказал Манфри и отвернулся. – Люди часто желают странного. Люди не знают, что для них благо, а что – во вред. Стоит ли удивляться, что наш мир неправеден и изувечен? Она опять решила промолчать. И без того, подумала она с отчаянием, язык опять подвел ее. Зачем она вообще прочла эту отповедь, будто отчитывала юного сквайра перед тренировкой? Мартелл не из тех, кого не заденет такое обращение … - Впрочем, идемте, - прервал он поток ее тревожных размышлений. Настроение его переменилось, он больше не смеялся и не пытался с ней заигрывать, молча и быстро повел ее в глубь запутанных маленьких двориков. Они прошли галереи, и вдруг натолкнулись на стражников. Караул стоял неподвижно, по обе стороны высокой, выкрашенной алым и инкрустированной перламутровыми завитками, двери. При виде Манфри они вытянулись и уставились в пустоту перед собой, но скрещенные копья не опустили. - Дайте нам пройти, - брюзгливо сказал он. – Ступайте. Ключ? Один из стражей завозился в кошеле на своем поясе, с видимой неохотой протянул Манфри ключ. - Сказал же – идите, - прикрикнул Манфри, видя, что оба не двинулись с места. – Я хочу войти. Она войдет со мной. - Слушаюсь, милорд, - пораженно пробормотал тот, что отдал ключ. Они ушли, а Бриенна уставилась им вслед. Один из стражей, переходя мостик, обернулся, и тут же спрятал лицо. Желтые платки, покрывавшие головы от жары, мелькнули среди деревьев – и исчезли. - Что это за место? – не выдержала Бриенна. Манфри открыл дверь и показал ей, чтобы прошла вперед. Ей было не по себе, она вспомнила сказки и баллады, в которых таинственный лорд хранит от молоденькой невесты свои секреты… Какая глупость! – тут же отчитала она себя. Нечего бояться! Всего лишь хвастливый, пустой, напыщенный дорниец. Она ступила через порог: и обнаружилось, что бояться и впрямь было нечего. Это были комнаты, предваренные большим обеденным холлом, нежилые, полутемные из-за прикрытых ставнями окон. В остальном они ничем не выделялись, были все теми же богато убранными залами Водных Садов. На столах стояли кубки и начищенные до блеска серебряные кувшинчики, пол вокруг низких диванов был устлан коврами. Ей даже показалось, что, будь в этой комнате светло, она не смогла бы отличить ее от своей собственной. Она остановилась посреди холла, а принц Манфри прошел мимо нее, к дверям во внутренние покои. - Мне пришло в голову, когда я увидел след от удара на вашем лице, - заговорил он ровным, бесцветным голосом. – Что все повторяется, миледи. Он открыл двери и вернулся к кушеткам. Бриенна растерянно осмотрелась. Где-то в саду запела птица, и голос ее, приглушенный ставнями из красного дерева, звучал далеким и неясным, словно из другого мира. - Что вам рассказали о ней? Или, - он коснулся пальцами низкого столика, собирая невидимые пылинки, - скорее, обо мне? - О чем вы? - О моей жене, - сказал он, обернувшись через плечо и невесело ухмыляясь. – Что за слухи до вас доходили? Самые ужасные, подумала она, поежившись. - Я не… не слышала ничего, - пробормотала Бриенна. Манфри пожал плечами: - Разумеется, слышали. На разные лады, со всевозможными подробностями. Женоубийца, крикнула мне одна сумасшедшая нищенка в Лимонной Роще. Я сделал все, чтобы доказать этой бесноватой, что она, конечно же, права. Он засмеялся, и от этого смеха у Бриенны холодок побежал по спине. - Казнил ее и еще многих. С десяток женских голов велел подвесить в шелковых рядах на базаре: в назидание остальному бабью. Столь сильно мне хотелось очиститься от этой клеветы, от этой лжи, что я поступал ровно так, как они шептались по ночам, спрятавшись в свои вонючие норы, шептались и смаковали подробности. Жалкие сплетники, проклятые бездельники, подлая чернь! Он прошелся вдоль окон, вышагивая из одной тонкой полосы света в другую, сложив руки за спиной. Бриенна поворачивалась на месте, чтобы не выпускать его из вида, он похож был на сорвавшегося с цепи хищника – и, о Семеро, она имела глупость войти в пустое крыло с ним наедине! - Это их не успокоило, но мне стало легче. Вот до чего они довели меня. И тут вдруг ваше лицо… Они опять начнут шептаться, верно? Сколько еще мне придется языков отрезать и сколько шелка придется закапать кровью из отрубленных голов? - Это вышло случайно! – вскричала она, не пытаясь даже скрыть от него свой ужас. – Поверьте, ваше высочество, я не стала бы, если бы я знала… - Но вы не знали, - он покосился на нее, а затем отвернулся к окну, будто мог что-то разглядеть за ставнями. - Нет! Нет, в тот момент я меньше всего желала принести вам вред, стать причиной сплетен и клеветы на вас, и я прошу прощения за то, что сделала, я не… - Тсс, - вдруг шикнул он. – Не тревожьте эти комнаты. Она замолкла, с осторожностью отступая от него дальше и дальше. - Я вам верю, - успокаивающе сказал Манфри. – Не бойтесь. Я вам верю, миледи. Идите сюда. Он протянул руку в ее сторону, раскрыл ладонь, обходя комнату, и по дуге, словно в каком-то медленном и торжественном танце, приближаясь к ней. Бриенна вновь попятилась. Но, сделав над собой усилие, все же положила пальцы на его горячую, сухую ладонь. Манфри сжал ее руку, почти болезненно. Переступив порог спальни, она тотчас - и невольно - подняла голову к потолку. Там, тихонько раскачиваясь от невидимого сквозняка, свисала с потолкового канделябра длинная полоса скрученного белого шелка. Бриенна скользнула глазами ниже – и увидела наполовину распущенную петлю и темное пятно под ней, въевшееся в вытертый миллионами шагов розовый мрамор.