Дорнийская жена

Внизу спорили – вполголоса, и тем не менее. Террен что-то в запальчивости объяснял старику, а тот отвечал раздраженно и многословно, и увещевал, и смеялся своим скрипучим смехом. И лестница под ее ногами скрипела и прогибалась: хлипкая деревянная конструкция, уводящая вверх, в темноту. Она слышала, что дорнийцы научились строить дома таким образом, чтобы, после захода солнца, стены начинали отдавать прохладу – особенное искусство, столь нужное в жарких краях. И теперь казалось ей, что каменная кладка и впрямь веет холодом, потусторонним и липким. Бриенна дрожала с ног до головы, сжимала зубы, чтобы челюсть ее не прыгала. Она поднималась и поднималась, спотыкаясь и хватаясь за стену и перила, и, оглянувшись, видела лишь яркий свет ночника в руке у закутанной в темное фигуры. - На самый верх, - мягко сказал Джейме. – Там моя комната. Наконец, лестница кончилась. Бриенна очутилась у тяжелой двери, толкнула ее и вошла. Комната в мансарде была квадратной, со скошенным потолком, Бриенна невольно пригнула голову, боясь удариться о черные балки. На широкой низкой кровати были разложены вещи – нагрудник, отливавший чистым золотом, кожаный камзол и скомканные рубахи. На столике у окна – свечи, кувшины, бутылки и кубки, куски хлеба и сыра, вперемешку с бумагами, тарелками, монетами, столовыми ножами и острыми кинжалами. Окно приоткрыто: ночной ветерок раскачивал грязноватую белую штору. В углу она заметила лохань, наполненную темной водой. Сырые полотенца из белого льна валялись с ней рядом. Здесь будто и не убирают, подумала она отстраненно. - Прошу тебя, - Джейме обошел ее, поставил светильник на стол, свет скользнул по его лицу, выхватив серебряную проседь в густой короткой бороде, прядь волос над упрямым лбом и тонкую спинку носа. – Садись вот здесь. Он отодвинул стул для нее, Бриенна подошла и села. Джейме начал расхаживать по комнате, затем сгреб одежду с постели, сел, положив на колено ладонь. Она уставилась на нее, затем – на обрубок руки в стянутом рукаве рубашки. - Две руки, - сказал он, проследив ее взгляд, с болезненной и странной улыбкой. – Одна, правда, не сказать, чтобы цела. Две ноги и голова. Это я. В самом деле я, Бриенна. Она соскочила, схватила светильник и наклонилась над ним, поднеся пламя к его лицу. В зелени его глаз отразились два оранжевых пятна, и два высоких силуэта – она сама. Волосы его были длиннее, чем помнилось ей. И все такие же густые. В них белели пряди, чистые, как снег, из-за этого цвет золота словно бы потемнел и поблек. Джейме едва заметно раздул ноздри, вздохнул, а потом улыбнулся, показав ей свои превосходные, хищные зубы. Он протянул руку и ласково, почти невесомо, коснулся ее локтя: - Ну? Не призрак, не сон. Ты все еще дрожишь. - Здесь холодно, - сказала она, разлепив пересохшие губы. – Ужасно холодно… - Садись, - велел он. – Сядь, пожалуйста. Она послушалась, поставила фонарь подальше от себя - и от него, ей почему-то показалось, что, если все произойдет в полутьме, то потом, когда она проснется, ей станет легче себя простить. Если стану глядеть на него слишком долго, и видеть его слишком ясно, то пропаду насовсем, подумала Бриенна. Джейме снял с себя плащ и набросил на ее плечи. Стало жарко – шерсть хранила тепло его тела, и запахло степной травой, почему-то солью, огнем и морем, будто кто-то плеснул морской воды на тлеющие головни костра. Бриенна с благодарностью закуталась в толстую ткань, неуклюжую, как лошадиная попона. Дрожь ее начала проходить. Джейме опять сел на кровать, не переставая глядеть на нее широко раскрытыми глазами, черными от расширенных зрачков, всегда по-мальчишески искренними. - Лучше? Хочешь воды? - Нет. - Ладно, - кивнул он. – Ладно, хорошо. Твои волосы… Он провел рукой сверху вниз, вдоль своей шеи. - Что? – растерянно спросила она. - Я никогда не видел тебя с косами. Я часто пытался себе представить, но у меня скудное воображение. Так, во всяком случае, считает мой брат. - Тирион? - У меня есть еще какой брат? – усмехнулся он. Бриенна почувствовала, что краснеет: - Прости… Не понимаю, что со мной. - А я понимаю. Ты ошеломлена. Она только кивнула: вот верное слово. Джейме обвел глазами комнату, будто подыскивая слова, облизнул губу в замешательстве. Бриенна вдруг выпалила: - Почему я этого не знала? Он поморщился в странном, почти гневливом, нетерпении: - Не должна была. - Я? Я не должна была знать?.. - Знаю, прозвучит чудовищно, но так было лучше. - И правда, звучит кошмарно, - сказала она. – Так мне лучше было б считать тебя мертвым? - Погибшим, - произнес он без улыбки. – Защищая свою Королеву. И, говорят, ты написала это такими красивыми строками. Белая Книга не видала еще столь искусно начертанных слов. У тебя всегда была твердая рука и красивый почерк. Бриенна опустила глаза. - Прости меня, - сказал Джейме. – Бриенна, прости меня, если сможешь. Я не хотел… Я ужасно желал увидеть тебя, жаждал, как воды, солнца или воздуха, но… - Все, что до слова «но», - пробормотала она безучастно. Джейме шумно вздохнул. - Я не так это себе представлял. Ты напугана, едва на ногах держишься, и я не могу даже… О, в Пекло все. Он вскочил и зашагал по комнате, меряя ее размашистыми шагами. Вдруг повернулся к ней: - Тирион нашел меня там, под завалами Красного Замка. Ты знаешь, где она спряталась? Моя сестра? - В подземелье Твердыни Мейгора. - Я хотел увести ее оттуда, знал безопасный проход. - Это я также слышала. - Не успел. - Мне жаль. - Правда жаль? Она подняла на него глаза. - Правда, Джейме. По его лицу прошла судорога, словно от боли. Он дернул головой и сказал, отвернувшись, с горечью: - Не стоило и спрашивать. Бриенна положила руку на стол и начала гладить доску, ощупывая мелкие неровности и стараясь сосредоточить свое внимание на узоре зазубрин и твердых прожилок. Она очнулась лишь, когда поняла, что наступила странная тишина. Джейме стоял в шаге от нее и смотрел на движения ее пальцев. - О чем ты думаешь? – вдруг негромко спросил он. - Не… не знаю. Что все это вовсе не сон, как я полагала. - Нет? В кои-то веки, - принужденно и безрадостно рассмеялся он. – Упрямая женщина. И долго бы ты воображала меня своим сновидением? Она не ответила. Безымянный палец ускорился, она почти утратила над собой контроль. Деревянный заусениц отошел от поверхности - и с размаху впился в подушечку ее пальца. С усилием удержав вскрик, Бриенна прижала палец ко рту, сглотнула кровь. Она не без сожаления выпустила палец изо рта и сказала, рассеянно оглядывая беспорядок на столе: - В моих снах ты никогда о ней не говорил. Ты говорил, что любишь меня, чуть не добавила она. Любишь меня. Джейме уставился на нее, словно она бредила или словно ему было жаль ее: - Вот как. Ну, над снами, тем более твоими, Бриенна, у меня власти нет. - Что было потом? Я знаю, что вас нашел Тирион. Меня не было в то время в Королевской Гавани, но мне все рассказа… - Он всегда говорил, что это самая наша большая удача, - Джейме сел на постель, виновато ухмыляясь. – Удача, что тебя там не было. Видишь ли… Ты бы стала оплакивать. Могла бы опознать подмену. Ты внимательна, к тому же… Ты хорошо знала меня. Лучше, чем кто бы то ни было. Лишь двое на всем свете знали меня: ты и сестра. И сестра была мертва, значит… Ну, так или иначе. Было третье тело, найденное недалеко. Брату моему не составило труда выдать его за мой труп. Он разбил его голову боевым топором. Прямо как некогда на Черноводной. Калечить мертвых, впрочем, куда проще, чем живых, верно? Маленький лев справился без усилий, говорит, горе придавало ему сил. Я же все это время лежал без сознания, едва дыша, на дне лодки. Эту лодку подкупленный Тирионом рыбак повел к кораблю на рейде. Корабль отправился в Пентос. - Что за человек? Тот, кого он изуродовал топором? - Грейджой. Сукин сын проткнул мне бок, и, даже оправившись, я с трудом мог дышать. Что-то свистело во мне, как в порванном мешке волынщика. При каждом движении. - Тирион выдал его за тебя? - Да, - терпеливо, но с легким раздражением повторил Джейме. – Что тут неясного? Он отрубил ему руку и разбил лицо. И их повезли по городу. В открытой повозке. Их оплевывали и над ними надругались, хотя бедный мой брат едва не со слезами молил возчика ехать быстрее. Кляча, которую он нанял, еле передвигала ноги. Так что любой мог подойти и посмотреть, как везут хоронить Ланнистеров. В конце концов, кто-то стащил с повозки тело моей сестры, ее глаза выкололи, сорвали ее одежду, отрезали ее уши… а потом какой-то обезумевший солдат отсек ее голову и поднял над собой. Многие сходили с ума в той бойне. Город разрушен, началась резня, люди словно бы своими глазами узрели конец света. Неужели за это мы сражались с тобой в Винтерфелле? Спрашиваю себя и не знаю ответ… Я узнал о надругательстве много позже, я этого не видел. Тирион говорит: то, что я не видел глумления над телом Серсеи - это вторая большая удача, которая случилась с нами в тот день. - Он не должен был лгать нам. И… Королю. Ведь он был назначен Десницей! Джейме фыркнул: - Если твой Король правда знает все обо всех, то он и про подмену осведомлен. А если только прикидывается всевидящим оком, а сам – испуганный северный мальчишка, каким я его лучше всего запомнил – то… тем лучше. - Ты отправился в Пентос? Один? - Это все, что Тирион мог для меня сделать. Думаю, он даже не особенно рассчитывал, что выживу. Дела мои были плохи, Бриенна. Но я ничего не помню. Не как в тумане, нет. И не в темноте: просто ничто. Вот я был, смотрел в лицо Серсее, а она плакала, тянула ко мне руки – и вот я исчез. Следующее, что помню: потолок надо мной, высокий потолок, увитый плющом, цветами: и по нему бегают ящерки. Она повернула голову и уставилась ему в лицо. Хотя Джейме говорил отрывисто, и никогда не был велеречив, она почему-то очень ясно могла представить все те картины, что он описывал: и серую от пепла улицу, на которой народ вершит расправу над телами Ланнистеров, и плачущего Тириона в грязной, бедной повозке, и даже этот высокий мраморный потолок, пронизанный лучами солнца. Она представила, как Джейме открыл глаза и смотрел над собой, ничего не помня и ничего толком не понимая. Представила, каким изможденным было его лицо, а зрачки его плавали в лужицах слез – и ей тоже захотелось плакать. - Долгое время я не мог прийти в себя. Даже начал садиться в постели и вставать, чтобы отойди на пару шагов и облегчиться, но все равно я не мог осознать, что же со мной происходит. Пришел человек и принялся рассказывать: велел слугам принести золотую руку и меч. Рассказал, что Серсея мертва, похоронена, как похоронен и я. И что Тирион, заметив, что я еще жив, решился спасти меня. Сказал мне, что мой брат просил позаботиться обо мне, если уж меня привезут в Пентос живым. Чтобы взяли плату, когда выходят меня: руку или меч. И я сказал, оставьте меч себе. Джейме замолчал, порывисто выдохнув. - Я даже не знал, жив ли я на самом деле. Все казалось нереальным, будто из снов. Комнаты, по которым перелетают птицы и вьют гнезда высоко-высоко, в колоннах под потолком. В небе, на которое я смотрел, горели чужие звезды. Я лежал на сырой от гноя и пота постели, и под этими звездами меня одолевали тоска и ярость. Я был мертв, был спрятан от всего мира, от всех. И еще ко мне пришла скорбь. Это были тяжелые дни, но они проходили, один за одним. Тогда во сны стала приходить какая-то женщина, ее волосы были скрыты капюшоном, а лица я не мог разобрать. Сначала я принимал ее за свою мать, за сестру, и думал, что они зовут меня, чтобы я перестал цепляться за жизнь и отправился следом за ними. Или же это была сама Дева? Или Мать? Я не знал. Вряд ли Семеро стали бы уж так запросто ко мне заявляться, кто я такой? Прислали бы Воина или Неведомого. К чему это дамское общество, а? Так я рассуждал, и все же был рад ее появлению. Я будто бы оставался… не один. Но потом она подошла к моей постели, и я увидел, что у нее твое лицо. У нее был твой голос. Ты все время была со мной, и это как будто… давало силы жить. Я начал подниматься с постели, мои раны заживали быстрее, я больше не давил на них, лежа, всем своим весом. Я позволил слугам умыть свое лицо, остричь бороду и волосы, стал делать шаги: в первый день шесть, затем дюжину, и две, и три. Я ходил от стены к стене, затем начал выбираться в маленький сад внутри этого дома. Я бродил по нему и разговаривал с тобой, но не могу сказать, что это были особо-то важные разговоры… Он опять замолчал, разглядывая свою ладонь. Бриенна не сводила с него глаз, не зная, как ответить на это. - Мы мало разговаривали прежде, не так ли? Мне отчего-то казалось, что ты не должна выслушивать мои глупые истории, мое раскаяние или, напротив, упрямые идеи, которые в ту пору засели в моей голове. Но вот я начал с тобой говорить, и, поскольку я лишь воображал тебя с собой рядом, я мог излагать совершенно свободно. Сначала я рассказал тебе о своем детстве, о Серсее, о своей матери, как я учился читать, как это мне плохо давалось. О снеге в Кастерли Рок. Как мы съезжали с горки, хохоча, задыхаясь от морозного воздуха. И о том, как меня посвятили в рыцари, о своем первом турнире, об Артуре Дейне. О Барристане Селми – таком, которого я скорее помнил, чем знал в год его изгнания. Потом пришел черед моей службы в Королевской Гвардии, тут я подробно рассказывал, как мы тренировались и какие доспехи носили. Потом дошел черед до принца Рейгара, принцессы Элии, турнира в Харенхолле, до безумства Короля и до… убийства Короля. Ты сказала мне: это я знаю, Джейме. И я ответил тебе… - Джейме, - с тревогой, заерзав на стуле и ощутив, что вновь трясется крупной дрожью, окликнула она. – Ты говорил сам с собой! Ты только воображал, что я тебе отвечала. Он поднял голову и посмотрел на нее далеким, затуманенным взором. - Пра… правда? Знаешь, это так странно, Бриенна. Все мои тогдашние дни были наполнены болью, от заживающих ран, раздробленных ребер, скорби в сердце, от одиночества, и жалости к себе, и безвыходности… но я отчего-то вспоминаю их как счастливые. Я теперь помню… я вспоминаю в них только тебя. Я помню все, что ты мне говорила, и что я тебе говорил, и я… - Этого не было на самом деле, - почти умоляюще проговорила Бриенна. – Ты был в полубреду, ты был нездоров, истощен, измучен. Все это заставило тебя говорить с выдуманным человеком. - Но ты не выдумка. - Нет. - И почему тогда ты так себя называешь? - То была вовсе не я. - Хорошо. Ты рассудительная. Милая, но рассудительная особа. Так скажи: ты сказала бы нечто другое? - Я не знаю. Не знаю, о чем вы говорили. - Ты утешала меня. Говорила, что мне следует вставать и каждый день проходить на полдюжины шагов больше. Стыдила, что отдал меч, оставив себе лишь бесполезную золотую руку. Так ответь: ТЫ сказала бы нечто иное? Бриенна смутилась. - Возможно, что да, - пробормотала она. – Это так глупо! - Упрямая леди Бриенна. - Ты сказал, что у тебя нет власти над моими снами. Откуда же возьмется у меня власть над твоими горячечными видениями? Джейме широко, но как-то беспомощно улыбнулся: - Ты права. Я не должен был слишком этим увлекаться. Я не хотел обидеть тебя, задеть. Я понимаю, что это не была ты – наяву или истинная. Но мне так хотелось… Мне кажется, что я провел с тобой рядом времени больше… и больше о тебе узнал, чем за те наши недели в Винтерфелле. Бриенна подскочила, словно ужаленная, настал ее черед беспокойно кружить по комнате. Она несколько раз едва не налетела лбом на низкие балки, и, в конце концов, вынуждена была вернуться к столу. - И ты вскоре выздоровел? - Да, но не «вскоре», а очень медленно. Когда пришел корабль из Королевской Гавани, и мой брат явился ко мне, я только-только начал тренироваться с деревянным мечом. - Тирион и вправду путешествовал в Пентос. Прошло уже три луны от избрания Короля… По делам установления торговли, так он сказал. За некоторыми субсидиями от дружественных нам гильдий… Но отчего-то даже сира Бронна с собой не брал, помню, я этому удивилась. - Ну, теперь ты знаешь причины. Бриенна кивнула, поджав губы. - Тирион решил никого не посвящать в эту тайну. Где знают двое, узнают и четверо, его фраза. Он стал недоверчив, угрюм. Он не желал быть Десницей, но, думаю, это нечто вроде рока, который должен был его настигнуть, как бы ни прятался. У каждого из нас есть что-то, от чего мы бежим, а оно преследует. И всегда наступает момент, когда остается лишь смириться, сдаться. Он рассказал мне о Белой Книге и о твоих успехах. Я был горд, слушая его. Даже, пожалуй… счастлив. За тебя. Она внимательно вгляделась в его лицо, повторяя его маленький допрос: - Правда? Джейме вскинул на нее глаза - и тоже решился повторить, словно эхо: - Правда, Бриенна. Продолжая игру, она криво и холодно усмехнулась: - Не стоило и спрашивать. Джейме сжал зубы, и она заметила, как на его щеке дергается мускул. - Мне не надо было посвящать тебя в рыцари. Она вздрогнула. Поймав ее изумленный, горький взгляд, он торопливо досказал: - Это было важно для тебя, и я не жалею о самом поступке, и… о, я помню, помню, помню твое счастливое лицо, Бриенна. Ты улыбнулась. Тогда я впервые увидел, какая ты, когда счастлива. Словно свет изнутри. Буду помнить до конца своих дней. Но каждый наш поступок влечет череду последствий, и не всегда они хороши, часто чудовищны. Ты совершаешь нечто правильное, и расплачиваешься самым дорогим. Или же решаешься на преступление, а затем получаешь огромную, ценную, незаслуженную награду. Все так запутано. Я не знаю, почему Боги избрали меня играть в эту игру. Считал это несправедливостью, но затем понял, что они играют со всеми. Включая тебя. Не стань ты рыцарем, тебя не отвезли бы в Совет, ты не заняла бы место возле нового Короля и не встретила бы Манфри Мартелла. Пока Джейме произносил эту полную обиды речь, она потянулась к бокалу, выбрала тот, что показался ей наименее пыльным, чтобы налить себе, наконец, воды. Но при упоминании Мартелла рука ее застыла, и она осталась сидеть, выпрямившись и замерев. Ей захотелось спрятаться, стать невидимой, попросту исчезнуть. - Ты побледнела, едва я назвал имя, - спокойно заметил Джейме. – Почему так? - Нет причин, - тихо и медленно сказала Бриенна. – Не знаю, отчего тебе показалось. - Плохо врешь, Бриенна Тарт. - Откуда тебе вообще все стало известно? Укоризненная пауза. Бриенна налила воды из кувшина: - А, Тирион… - Да, он был огорчен, когда Король решил отдать тебя за дорнийца. Это мягко сказать – огорчен. Бриенна, зажмурившись, начала глотать теплую воду. Тирион действительно был недоволен этим союзом. Он привык, что во всех спорах, включая изнурительные попытки приструнить сира Бронна, Бриенна была на его стороне. Он хотел всегда иметь ее рядом с собой. Кроме того, он просто-напросто опасался Манфри, не доверял ему - и потому не желал приближать к Королю. Дорн следует держать в узде, говорил он, а не поощрять ценными подарками. У Дорна огромное преимущество, он не был задет войнами, он разжирел на чужих несчастьях, обнаглел и отбился от рук. Дай им палец, оттяпают всю руку. Разговоры о том, что дорниец покрыл сира Бриенну, бывшую во главе Гвардии, будут вестись с той насмешливой интонацией, с какой говорят о слабости обесчещенных. И, леди Бриенна, сообщил он ей как-то за обедом, в порыве прямодушной откровенности, я боюсь, что ваши верность и бесхитростная доброта заставят вас перейти на сторону Дорна. А я не хочу, чтобы на их стороне оказался хороший человек. И даже если вы понимаете всю неправедность их притязаний? Что вы сможете сделать? Они отделятся, как Север, присвоят себе безнадзорные Марки, потом, глядишь, и Простор - и вы не сможете помешать, у вас попросту не хватит ни хитрости, ни жестокости этому противостоять, размышлял Тирион вслух, ничуть ее не стесняясь. Вы не та ночная кукушка, что дневных пташек перепоет, заявил он, и Бриенна, вспыхнув до корней волос, не нашлась, что ответить. Тогда ей пришло в голову – уж не винит ли он ее в том, что не сумела отговорить Джейме от возвращения в столицу? Иная искусная, разумная дама и впрямь бы могла настоять, очаровать, опутать любовника уговорами и лаской. Да, наконец, понесла бы, как Серсея, и тем бы привязала своего мужчину. Дети это такой простой путь, чтобы связать человека по рукам и ногам… Что же она? И того не сумела. Отмалчивалась, надеялась, будто все само разрешится, как-то образуется, а затем просто позволила Джейме делать так, как считает нужным. Только и смогла, что расплакаться: а это, как известно, сомнительное средство, из всего арсенала женских хитростей самое ненадежное. Да у нее и ума не хватало применить его с толком. У нее всегда так плохо получалось с мужчинами. - Он прибыл во второй раз, когда я уже совершенно поправился. Помню, мы сидели в саду, и он жаловался мне, что не доверяет Мартеллам, хотя Оберин был неплохим человеком. Он мог бы стать союзником, говорил мне Тирион, за такого, как принц Оберин, я бы и сам с радостью ее отдал. А мне глаза застилало алой пеленой. Когда он это заметил, то стал смеяться: кажется, ты ревнуешь, братец. Брось, все в прошлом. Не ищи от меня поддержки! Бриенну надо оставить в покое. Но, если уж Королю хочется снять с нее бесчестие, да использовать брак с умом, то следует пристроить ее за хорошего человека. Вот только это не Манфри Мартелл. Я заставил его рассказать все, что знает, и Тирион признал: это человек хитрый, опасный, гневливый, жестокий, во всем и всегда себе на уме. Сгубивший одну жену, да еще на сносях. Слова это ветер, сказал он, но Манфри в Дорне боятся, через это и уважают. Особенно те, кто понимает лишь язык силы и угроз. Я спросил, согласилась ли ты на брак, и Тирион ответил: ей дали время на размышления, любое решение будет принято с подобающим ее рангу уважением. Потом он уехал, отправился в Браавос. Затем ему предстояло вернуться в столицу. И с тех мы не виделись больше. Джейме встал и подошел к окну, выглянул, высматривая что-то на пустынной улочке. Скрипнула дверь, Бриенна поспешно обернулась. Вошла кошка, неслышно ступая своими мягкими лапками, подошла к кровати и заскочила на нее, улеглась поверх смятой рубахи и затарахтела. Мурчание ее раздавалось в тишине комнаты так громко, словно где-то лился и ворчал маленький ручеек. Джейме посмотрел через плечо. - А, вот и ты, - спокойно сказал он. - Ах, вы знакомы? – Бриенна невольно рассмеялась. - Позволь представить, миледи Царапка. Миледи, это наша прославленная сир Бриенна Тарт. Кошка на миг приоткрыла глаза: да к чему церемонии - и вновь безмятежно сощурилась. - Ты дал кошке имя? - Это моя кошка. Бриенна прыснула, тут же закрыла рот рукой. Джейме смотрел на нее из полутьмы, странно улыбаясь: - Ну, я рад, что нам, наконец, удалось тебя развеселить. - Нет, в самом деле?! Где ты ее взял? - Кошек везде полно, - заявил Джейме, посмеиваясь. – В чем нет недостатка, так это в них. Но у меня особенная! Я привез ее из Пентоса. Брови Бриенны взлетели: - Но… зачем? - Так получилось. Она плыла вместе со мной на корабле. Я нашел ее в своих вещах, должно быть, она забралась в них во время погрузки, согрелась и уснула под плащом. Матрос мне сказал, что оставит ее в команде и приучит ловить корабельных крыс. Видишь ли, мне всегда достаются леди-воительницы. И с крысами у нее получалось неплохо! Расправлялась, как настоящий маленький рыцарь. Она всегда приходила ко мне поспать, ложилась на мою грудь. И, бывало, бегала за мной, будто собачонка. А я –то считал, что кошки никого не любят… Пришлось дать ей имя, оно напоминало мне о бедном маленьком Томмене. И сама она напоминала мне о нем. И о тебе. И о Мирцелле. Даже о Серсее, когда выпускала когти и шипела, если ее разозлить. Но леди Царапка очень добра. Все мне говорили – она невероятно умна и добродушна, и в этом она совсем несхожа с моей сестрой. - Что за корабль? Джейме пожал плечами, будто хотел побыстрее закончить рассказ: - Мне пришла весть из Красного Замка. Тирион не блеснул красноречием. «Леди Бриенна переходит на сторону дорнийцев». И все. Ни подробностей, ни сожалений. Но к тому моменту я уже многое разузнал о Мартелле. Я принял решение. Купил место на корабле, идущем в Солнечное Копье. Люди, давшие мне приют, вернули мой меч. Так вышло, что мы стали за то время близки и… сдружились, если угодно. Но они не хотели меня отпускать. Я не стал объясняться, просто взял денег взаймы у одного купца, сел на корабль и отправился за тобой. Бриенна смотрела на него широко раскрытыми глазами. Джейме встряхнул головой: - Что еще ты хочешь узнать? Вот я здесь. На нее накатило какое-то ледяное веселье, истерическое, неудержимое. Она расхохоталась и, под его недоуменным взглядом, пробормотала: - Ты и леди Царапка?! Это еще хуже, чем твой первый вояж в Дорн, Джейме Ланнистер!.. Тогда с тобой хотя бы пришел сир Бронн! Он хмурился и смотрел на нее почти оскорбленно, но Бриенна напрасно зажимала себе рот обеими ладонями, стараясь задержать дыхание и перестать смеяться. Это было жестоко и неправильно, у нее покатились крупные слезы. Она прижала руки к глазам, вытирая их и всхлипывая, уже толком не понимая, плачет или смеется: - Прости, но… Ты не можешь, - едва выговорила она, - не можешь, не можешь… Опустив руки, она покачала головой, не зная, как закончить. - Вот и могу, - холодно осклабился он. – Выпей воды, женщина, ты задыхаешься. Бриенна послушалась. Она глотала воду, а лицо ее горело, глаза щипало и в гортани что-то скребло, будто рвались, наконец, наружу, все эти сотни никогда не сказанных слов. - Прости, - повторила она, поставив бокал. – Прости меня, мне не следовало вспоминать то несчастье… Ох, Джейме, но с твоей стороны приезжать сюда… Это так безрассудно, так странно и так… да, будь все проклято, попросту неумно! - Что ж, и ты прости, - резко отозвался он. – Прости, что не явился спасти тебя с целой армией. Прости, что пришел один, всего лишь с приблудной кошкой. Я подвел вас в Винтерфелле, подвел тебя и на этот раз. - Какое неуместное сравнение, - буркнула Бриенна. – Какая дурацкая шутка! - Я должен был попытаться. Мне пришлось через многое пройти. Если бы ты знала… Корабль налетел на рифы, пытаясь уйти от пиратов. Я утонул. Я решил тогда, что это насовсем. Шел ко дну, и… Мне даже страшно не было. Только бесконечно жаль, что не увижу тебя. Но Боги любят шутить, как я уже заметил… Знаешь ли, где все произошло? Мы огибали остров Тарт. И мне оказалось суждено выжить, хотя и никто почти из команды не выжил, и корабль был разбит о скалы, разбит вдребезги. А знаешь, что произошло? Пораженная, Бриенна помотала головой. - Она забралась на осколок бревна, - Джейме ткнул пальцем в свою кошку. – И орала, пока ее несло по волнам, и, когда я вынырнул, то поплыл на этот вопль. Кое-как вцепился в бревно. Нас вынесло на берег, усаженный острыми камнями, с черным песком, над нами возвышались стены какого-то замка. Как выяснилось, это был… - Западный склон Закатного Замка, - тихо перебила его Бриенна. – Что вез ваш корабль? - Не знаю, - раздраженно отозвался Джейме. – Я не торговец, в дела их особо не лез. Была у них синяя яшма, или нечто в том же роде, и после они расплатились ею, когда нанимали другое судно. Я помогал им искать корабль и переносить остатки спасенных грузов. Нам позволили остаться в замковом гарнизоне, там стоят теперь люди Джендри Баратеона… Одним словом, если не считать самой гибели, мне на Тарте, можно сказать, сопутствовало везение. Бриенна не знала, что ему ответить. - Я прежде видел Тарт издалека, - сказал Джейме тихо. – Он показался мне прекрасным, почему-то, сам не понимаю… Должно быть, я подумал тогда о тебе. Вблизи остров меня восхитил. Закатный Замок весьма впечатляет. Я представлял, как ты кружишься по этим тропинкам и лестницам в скалах, бегаешь вокруг, представлял тебя маленьким ребенком или юной девочкой. Представлял твои шелковые платьица и белые волосы, и веснушки на носу. Я не мог отделаться от этих мыслей, хотя кругом топали солдаты и гремели доспехи. Как бы мне хотелось узнать тебя тогда. Сир Джейме никогда не был настолько сентиментален. Бриенне вновь стало его жаль. Он был растерян, одинок, это ясно. Коли уж сдружился с бессловесным существом, с кошкой?! Вероятно, ему хотелось хоть в ком-то отыскать родственную душу, друга, кого-то, с кем можно было говорить. Он говорил с ее воображаемой тенью, а затем с леди Царапкой, о, она в этом не сомневалась. Его одиночество сопровождало его и окутывало, словно невидимый плащ. - Итак, вдвоем с нею, вы все же добрались до Солнечного Копья. Почему Киган? - Тут меня ждали, - сказал он, садясь на постель, чуть боком, чтобы не потревожить животное. – Тирион к моменту моего появления здесь уже знал, куда я отправился. Не просто знал, а принял меры. Он прислал ворона одному из людей, служивших ему осведомителем в дорнийских делах. Это человек надежный, богатый, но тихий и скромный… Я от помощи не отказался. - Отчего меня не предупредили, что в городе есть шпион Короны? – огорченно воскликнула она. - Да не один, не будь так наивна. Вероятно, для твоей же безопасности. Ни к чему принцессе Дорна знать, что делают люди в тени. - Боялись, что я выболтаю Манфри. Джейме пристально посмотрел на нее, задержав взгляд на лбу: - Ты бы не выдала людей Тириона. По собственной воле? Нет. В это никто не верит. Но, видишь ли, милая моя Бриенна, есть способы развязать человеку язык. В конце концов, можно человека и сломать. Она промолчала. В затянувшемся молчании, под его жестоким, изучающим взглядом ей стало неловко, и Бриенна, наконец, пробормотала: - Почему ты сразу не прислал мне записку или… я не знаю? Ты мог бы подать мне знак. - Я его подал. Мы опасались, что тебя продержат до самого последнего мига в Водных Садах, и… я даже придумал, как туда добраться. Но, очевидно, твой жених решил, что пташкам в клетках тоже хочется немного полетать. Мы знали, когда ты приедешь в город, оставалось лишь подозвать тебя. Осторожно, чтобы не спугнуть… - Выставив на продажу реликвии Ланнистеров? - Рассчитывал на твою внимательность и твой разум, - криво улыбнулся он. – Не прогадал, верно? - Так это была ловушка. - Приманка. - Как умнО! - Оставь этот тон. Ведь сработало. Ты явилась сюда… Чего я, впрочем, не ждал, так это того, что начнешь снимать с себя все золото и… сменяешь меч, который я… Я! Тебе подарил, на проклятый Вдовий Плач. Ох, Бриенна. У тебя на это хватило и глупости, и сердца. Только у тебя и хватило бы. - Я не могла вынести мысль, что могила разграблена! - А хоть бы и так, - равнодушно отозвался Джейме. – Мертвым все равно. Осталась бы без меча, женщина, вот и весь итог твоего благородства. В твоей упрямой головенке засели какие-то сказочные представления о чести и достоинстве. Впрочем, это – твоя ловушка. Ты всегда будешь в нее попадать, пока жизнь не перевоспитает. И он туда же, подумала она с неожиданным озлоблением. В последние дни людям вокруг вдруг захотелось перевоспитать Бриенну Тарт, и в этом своем стремлении они прибегали к самым странным и жутковатым методам. Джейме рассмеялся: - А еще мы не ожидали, что ты найдешь здесь союзника. Того юнца, что привел тебя. Бриенна, Бриенна. Кажется, ты повсюду отыщешь себе в сопровождающие преданного и симпатичного, юного пажа. Куда бы ты ни направлялась, и что бы с тобой не случалось… Следует мне приревновать? Где ты его откопала, этого рыцаря-скомороха? Надувшись, она промямлила: - Но ты сам мне дал Подрика Пейна в оруженосцы. Джейме медленно и ласково наклонил голову к плечу: - Не сердись, пожалуйста. Я просто шучу. - Это сын Дондарриона. Он вызвался помогать в благодарность за то, что я заступилась за него и его мать перед советом дорнийских лордов. Бриенна рассказала Джейме историю Террена, и, когда закончила, глаза его все еще смеялись. - Ну, - сказал он без удивления. – Тем лучше. Преданный человек нам понадобится. - Не вздумайте вовлечь его в нечто безрассудное, - вырвалось у нее. – Террена следует отослать из города, я и без того собиралась подвергнуть его жизнь… - Разве не к этому он стремится? Рыцарские подвиги, благородные дела. - А не темные делишки шпионов и лазутчиков! - Вот к кому ты меня причислила. - Не тебя! Но все это опасно, и в самом плохом смысле! Он молод, его тянет в такие истории, как медом намазали. Неужели сам не видишь? Тайны, секретные поручения. Он прямо-таки обрадовался, когда я сказала, что ему предстоит скрытно везти реликвии в Ланниспорт. Думаешь, так уважает Ланнистеров? Плевать ему на высокие имена и знатные дома, он жаждет подвигов и приключений. Он ведь почти ребенок, Джейме. - Не ребенок, - жестко отрезал он. – И сам вправе решать. Ты на меня смотрела с жалостью, когда я заговорил про леди Царапку, так вот, жалость того же рода позволь тебе вернуть. Ты была здесь слишком одинока, потому бросаешься грудью на защиту единственного человека, что был к тебе добр. Эти чувства не дают тебе мыслить здраво. Террен не ребенок, он в твоих мнимых защите и опеке не нуждается. Бриенна гневно вскочила и закружила по комнате. Она остановилась напротив него, глядя сверху вниз: - Почему мы все время спорим? Почему ты выставляешь меня слабовольной, добросердечной, наивной дурой каждый раз, как я пытаюсь поступать правильно, быть справедливой, Джейме? Он смотрел на нее почти завороженно. Потом, после долгой паузы, облизнув губу, проговорил: - Никогда не считал тебя дурой. И мы не всегда спорили. В Винтерфелле… - Я тогда молчала, чтобы тебя не расстраивать. Я старалась, видят Боги, я очень старалась быть тебе хорошей… Она запнулась. Ну, не женой, конечно? Этого он никогда не предлагал. На это она и не рассчитывала. Даже не смела мечтать. - Знаю, - мягко сказал Джейме. – Я видел, как тебе было тяжело, и как сильно ты старалась. Неужели у меня нет глаз? Или вовсе нет души? Я все замечал. Мне жаль, что обидел тебя тогда. - «Обидел»?! - Разбил тебе сердце, будет лучше сказать. Ты старалась, и все делала верно, и во всем, что тогда произошло, есть лишь моя вина. Он протянул руку и бережно коснулся ее ладони. Пальцы его были теплыми, жесткими. Ей захотелось охватить их, сжать и не отпускать. Но вместо того Бриенна отпрянула и попятилась к столу. Джейме опустил голову, спрятав лицо. Она уселась, неестественно выпрямившись, и вдруг почувствовала, что стало слишком жарко. Скинув толстый плащ, Бриенна осталась лишь в своем собственном, захотелось и его расстегнуть. Она ухватила застежку и опомнилась, сообразив, что за бесстыжее платье под ним. - Но, какова бы ни была моя вина, отныне постараюсь ее искупить. Я отсюда без тебя не уеду. Ты за него не пойдешь. Это дело решенное, и спорить об этом мы не станем, - подняв лицо, холодно объявил он. – Можешь как угодно меня поносить и ругать, но никто не обвинит меня в том, что я оставляю Дорну дорогих мне женщин. Бриенна разинула рот и с минуту попросту забывала его закрыть. Джейме едва заметно закатил глаза. - Девочка погибла, - выдавила она с огромным трудом. – Ты не виноват, но, но… она погибла. Неужели ты лишь затем пришел, чтобы искупить этот свой надуманный грех?! - Нет. Это в прошлом, а я больше не живу прошлым. И… Ты не погибнешь, - уверил он. – Ты не повторишь ничью судьбу, у тебя свой путь, Бриенна. Ты просто должна… Ты должна перестать тешить себя иллюзией, будто этот брак хоть в чем-то имеет смысл. Он ошибочен для Короны, бесполезен для Дорна и опасен для тебя. - Опасен, чем же? – строптиво воскликнула она. – Опаснее всего для меня сейчас сидеть здесь, с тобой, после того, как попыталась отдать все золото шпиону Ланнистеров! Опаснее всего слушать твои безумные предложения и вообще слушаться тебя! - Ты видела себя в зеркале, женщина? – рявкнул он, и Бриенна испуганно замолчала. – Что это у нас за счастливая невеста, которая уже отхватила кулаком по лицу? Что ты сделала? Слово поперек сказала? Невпопад засмеялась? Опять за какого бастарда вступилась? - Это сделала я сама! – закричала она. Джейме встал и надвинулся на нее, подняв разжатую ладонь и будто бы намереваясь закрыть ей рот, но Бриенна продолжила, поспешно и понизив голос. – Я ударила себя, чтобы больше не думать о тебе, Джейме Ланнистер! Хотела выгнать тебя из своей головы, навсегда! Все это изматывает, я больше не могу так, я не могу разрываться между людьми, одни хотят одного, другие другого, а я… все время вспоминала и вспоминала тебя, видела тебя в своих снах, видела даже, как ты тонул у берегов Закатного Замка! Это было невыносимо. Это причиняет только боль, так бессмысленно, мучительно… Джейме опустился перед ней на колени, и у нее не осталось места, чтобы бежать. Она вжалась в жесткую спинку стула. Положив руку на ее колено, Джейме прошептал: - Значит ли это, что ты не смогла обо мне позабыть? Она молча уставилась в его лицо. Он скользнул пальцами по ее бедру, нашел ее руку и сжал. - Бриенна. Бриенна сморщилась, чувствуя, как слеза покатилась по ее щеке. Она задрала голову, чтобы слезы не капали на его пальцы, не были видны. Ей было стыдно - и отчего-то очень легко, словно бы его голос, то, как он произнес ее имя, отомкнул какой-то замок внутри нее. - О, Бриенна. Посмотри на меня. Пожалуйста. Она медленно опустила лицо, ее подбородок мелко трясся. - Бриенна, бедная моя девочка. Не плачь. Не плачь, теперь все будет хорошо. Джейме поднес ее руку к своим губам, и в этот момент она разрыдалась в голос. И, кто знает, что произошло бы следом – Бриенна чувствовала, кроме облегчения, невероятную и опустошенную растерянность, поэтому она отдала все решения Джейме, а сама понятия не имела, что у него было в тот момент на уме. Но внезапно их сближение было прервано самым нахальным образом. Кошка вскочила на ее колени, перешагнула через сцепленные руки, встала на задние лапки, боднула лбом ее мокрый подбородок – а потом лизнула Бриенну в губы. Джейме выпустил ее ладонь и поднялся, разразившись искренним хохотом. Бриенна прижала кошку к груди, не зная, что делать дальше. - Проклятая тварь, - наконец, выдавил он. – Давай ее сюда, уже ни в какие ворота. - Не дам, - пробубнила Бриенна, ткнувшись носом в шерстку на загривке. От кошки пахло как от плаща Джейме – очень приятно, если бы она могла себе в том до конца признаться. – И не брани ее. Она сама ко мне пришла. Ты, должно быть, ее совсем не гладишь. Ты не ласковый. - Я?! – он опять начал смеяться. – Уж не тебе жаловаться! Он налил себе вина из оплетенной бутыли и залпом отпил. Наклонился к ней через стол: - Ты больше не плачешь? - Нет, - она тихо шмыгнула носом. – Прости. - Да за что же просишь прощения?! Было бы куда удивительнее, если бы не проронила ни слезинки. Послушай. Времени у нас не так много, и, возможно, тебя скоро хватятся. Я должен рассказать, как мы поступим. И… еще кое-что. Просто слушай меня, хорошо? Она потрясенно закивала. - Ты должна уехать со мной. Это прекратится, все забудется, твоя боль прекратится, вот увидишь. Киган знает еще людей, которые нам помогут. Ты не должна убегать, чтобы не возникли раздоры, чтобы Мартелл не поднял людей на войну, чего доброго. Мы представим все как похищение. Потребуем выкуп, а ты в этот момент будешь уже далеко. Выждем некоторое время. И пришлем ему… доказательство гибели. Мне такое не впервой, а брат мой и вовсе мастер обмана. - Какое доказательство? – сощурилась она. Ей не хотелось, чтобы он отвечал. - Не знаю. Голову, часть тела. - Где вы их возьмете? - Я тебя уверяю, в Пентосе нет недостатка ни в казненных, ни в убитых. В том числе в трупах со светлыми волосами… - Значит, это будет Пентос? - На первое время да, но затем нам придется уехать еще дальше. В Эссосе много мест, где я могу тебя прятать. Но, может, мы вернемся в Вестерос и отправимся за Стену: в конце концов, там тебя хорошо принимают и… любят. Старки всегда души в тебе не чаяли. У одичалых нас никто не выдаст обратно. Она прикусила губу. План его выглядел хрупким и ненадежным, но других-то у него и быть не могло, верно? Все же так… соблазнительно. В этот момент сердце ее разрывалось от желания подскочить и сказать: да, да, да. Она столько раз мечтала убежать, прекратить все – что теперь, представленная даже такому странному замыслу, согласилась бы. Джейме будет со мной, подумала она. Он будет со мной, не даст мне пропасть. - Но как мы будем жить, вечно скрываясь? - Да. Ты права. Этого я не желал для тебя, Бриенна. Это тяжело, жить под чужим именем, в чужих домах. И все-таки. Это проще, чем жить с ним, разве нет? Он не любит тебя, быть может, даже ненавидит. Вынужденный брак несет семена взаимной ненависти, видел много раз, во множестве знатных домов. Не воображай, будто со временем вы привыкнете. Ты? Определенно нет. Я хорошо тебя знаю. Ты отказала жениху, да чуть не зарубила его, лишь потому, что потребовал прекратить носить меч. Неужели ты станешь терпеть? И потом, он человек жестокий, непредсказуемый. Что он сделал со своей первой женой? Останься – и ты всегда будешь его бояться. - Я его не боюсь. - Нет? Нет, ты лишь храбришься, чтобы я не решил, будто ты слабая, беззащитная. - Я не какая-то девица в беде. Он засмеялся и вновь налил себе вина, заметно нервничая: - Странно, но именно так. Ты – моя дева в беде. Я всегда буду тебя защищать. - Как бы тебе не понадобилась моя защита. Джейме фыркнул, едва не обдав ее брызгами вина поверх края кубка: - А и то верно. Вдвоем мы сумеем защититься, вот я о чем. Ты опытный и сильный рыцарь, Бриенна. Да и я не так уж слаб теперь. И тешу себя надеждой, что рано или поздно переполох утихнет. Манфри не станет тебя слишком оплакивать. Ему нужен наследник, он найдет себе еще невесту, в этом сомнений нет. Он оставит нас в покое. Не будет же рыскать по всему свету. На том все и закончится. - Но жизнь не закончится. Для нас? Что же дальше? Джейме поставил кубок и отошел, начал сгребать свою одежду и доспехи с постели, с преувеличенным старанием, но неуклюже, как и всегда, действуя одной рукой. - Далеко загадывать смысла нет. Все лучше, чем оставаться здесь, Бриенна. Он повернулся к ней, сжимая в руках свою рубаху. Она сидела, наморщив лоб и пытаясь как следует все обдумать, но мысли ее плавились и путались, и она могла лишь повторять про себя: но Джейме будет со мной. Джейме будет со мной. - Есть еще кое-что, - неохотно и медленно заговорил он. – Кое-какие дела. В Пентосе. Я не хотел, чтобы ты знала, однако… Нет. Скажу. Кошка, доселе ласково изгибавшаяся под ее пальцами, вдруг обиженно соскочила с ее колен и побежала к двери. Бриенна растерянно смотрела ей вслед. Переведя взгляд на Джейме, только плечами пожала: мол, я ничего не сделала. - Это ничего. Леди Царапка любит прогуляться по своим делам. Она всегда возвращается, поверь, - рассеяно сказал он. – Придет. Бриенна засмеялась. Джейме провел рукой по лицу, какая-то болезненная гримаса исказила его черты. Он сглотнул и проговорил, не глядя на нее: - Я ведь рассказывал, что люди, приютившие меня, вернули мне меч. Ничего от меня не взяли. - Да. - Видишь ли, они… этот купец, он очень богат и влиятелен. Хороший человек. Преданный Ланнистерам всегда и во всем, до конца. Редкость в наше время. Но случилось так, что… ему нужны были от меня услуги. И, раз уж ни я, ни мой брат, не могли покрыть стоимость его расходов, а меч он брать не хотел, я… я, конечно… Пришлось мне на это пойти. Отвернувшись, он с ненавистью швырнул рубаху на постель. - Джейме, что именно произошло? – осторожно спросила она. Он пошел на какое-то преступление, мелькнуло у нее в мыслях. Кого-то убил или искалечил? Да ведь не то, чтобы Джейме Ланнистера это когда смущало. Что такого он мог совершить, такого, что теперь и слов не может подобрать? - У него трое дочерей. Младшая… ей пятнадцать. Горбунья, едва говорит, ходит с трудом. Так вышло, что ее обесчестили. Друг семьи, переставший быть таковым. Не понимаю, как такое можно было совершить. Меня просили… меня просили защитить ее, скрыть позор. И я… мне пришлось взять ее за себя, о чем жалею теперь. И все же это был мой долг, и я не трогал ее, клянусь, так что брак не консумирован, и я… Бриенна! Он увидел, как она начала подниматься. - Не вставай, - с беспомощной угрозой взмолился он. - Ты теперь женат? – пролепетала она. - Выходит, что так. Мы вернемся – и я стану просить развод. На коленях, если потребуется. - Ты женат на девушке из Пентоса? - Это вышло не потому, что любил ее! Или она меня! И даже не ради союза двух домов. Я должен был помочь. Должен был спасти… Ты не понимаешь? Она смотрела на него во все глаза - и словно увидела впервые. - Отчего же не понимаю? – проговорила она, наконец, помертвевшими губами. – Джейме Ланнистер, спаситель уродливых девиц. - Я и пальцем ее не тронул. Бриенна подняла бровь: - К чему мне эти подробности? - Словно бы ревнуешь. Она подавила рвущийся наружу, истерический, напополам со слезами, смешок. - Возвращайся к своей жене, Джейме. - В Пекло жен и сестер, - прошипел он, и Бриенна вдруг поняла, что он кипит от злости. – Я пришел за тобой. - Жен, - повторила она. – Сестер! Как много у тебя трудностей, Джейме Ланнистер. Всегда, всегда, всегда - так много. Она пошла к дверям, он схватил ее за локоть, она легко сбросила его руку. Застежка расстегнулась, и ее плащ скользнул с одного плеча. Джейме уставился на прозрачное платье под ним: - Кто тебе разрешил в таком виде расхаживать? Ночью? Одной?! Бриенна молча запахнула плащ. - Бриенна! Прошу тебя, не уходи. Не оставляй меня. Скажи, скажи, все, что угодно. Прокляни меня, накричи на меня. Вини меня во всем, я не стану тебе возражать. Не молчи, не уходи молча! Не надо. Пожалуйста. Не убегай сейчас. Бриенна! Она слышала его голос, спускаясь по лестнице в почти полной темноте. Ноги ее иногда пропускали ступеньку, и она словно падала в некую пустоту. Спотыкаясь, она добралась, наконец, до лавки внизу. - Мы уходим, - прикрикнула она на вскочившего при ее появлении Террена. – Немедленно. Он открыл рот, чтобы возразить, и она процедила, едва сдерживая ярость: - Мы уходим отсюда. Больше никогда сюда не приходите, сир Террен. Забудьте сюда дорогу. Киган что-то примирительное забормотал, и она быстро развернулась к нему: - Замолчите! Не смейте с ним больше говорить. Террен? А ты не смей его больше слушать. Где мой меч? Где мой меч?! Старик отдал меч ей, Террену протянул мешочки с золотом и драгоценностями. - Будете считать? – криво улыбнулся он. Бриенна сдержалась, чтобы не ударить его наотмашь. Старик отпер двери, она бросилась прочь без оглядки. Была глубокая ночь, и, на обратном пути им попадались лишь пьяницы да поздние визитеры из перинных домов. Где-то в закоулках цокали лошадиные копыта и звенели мечи городской стражи. Дома помертвели, свет в окнах погас. Выбравшись из города, они пустили лошадей галопом. Бриенна ехала молча, стараясь на юношу не смотреть. Ты всегда была недалекой, Бриенна Тарт, думала она с отчаянием. Ты всегда была такой дурой! Когда Водные Сады приблизились и стал виден свет, льющийся из павильонов, от светильников на террасах, Террен соскочил с лошади и пошел рядом с Бриенной, увязая подошвами в тяжелом песке. - Миледи, сир Киган мне рассказал, что есть тайный проход в сады, я могу отыскать его, чтобы вы вернулись незамеченной. Уже очень поздно… - Это неважно, - сказала она равнодушным, пустым голосом. – Возвращайся в Дощатый Городок и иди своей дорогой, Террен. Наймись к лорду, который поручит тебе простые и благородные дела. Прости, что позволила им нас обмануть. - Обмануть? В чем обман? В том, что сир Ланнистер выжил? - О, - сказала она, едва не плача. – И это тоже. - Но я думал, вы были рады этим известиям. - Мы больше не встретимся. Дай слово, что о Ланнистере от тебя никто не узнает. - Конечно, - тихо и грустно сказал он. – Я обещаю вам. Им тоже обещал. Я держу свое слово. Почему мне нельзя туда возвращаться? - Что они посулили тебе? Еще больше приключений и путешествий, а? Он остановился и придержал ее лошадь, взяв под уздцы. - Если и так? – Террен хмурился, глядя в ее лицо с недоумением ребенка, на которого вдруг с руганью накинулась собственная мать. – Что в том плохого? - Это нехорошие люди, - сказала Бриенна. – Они лгуны и они опасны. Оставь их. - Я сам буду решать, - упрямо заявил Террен. – Сир Киган мне обещал… - Боги, - она соскочила с лошади и выдернула узду из его рук. – Невыносим, как всякий мальчишка! Я забочусь о твоей безопасности, Террен. - Мне такая забота вовсе ни к чему! Я сам могу о вас заботиться! Я рыцарь, не какой-то там… Она вздохнула. И вдруг ей стало до странности спокойно. - Отвернись-ка, - велела она. Он послушно встал к ней спиной. Бриенна скинула с себя сапоги, бриджи, сложила все в седельную сумку. На мгновение задумалась – и решилась. Расстегнула пряжку пояса и сказала: - Повернись обратно. Он с изумлением воззрился на ее босые ноги. - Если вернешься туда, передай Кигану вот это. – Она протянула юноше Верный Клятве. – А если послушаешь меня, носи его с собой и используй достойно. - Но это же… - Мне больше не понадобится. Возьми лошадь, меч, уезжай. Лошадь продай, меч никому не показывай, особенно в Дорне. Вот. Заверни его в мой плащ. Она сняла с себя плащ. - Но, леди Бриенна!.. - Прощай, Террен, - сказала она, отворачиваясь. Бриенна побрела по песку. Цикады разливали вокруг свой неумолчный хор. Вышла луна и посеребрила пляж, кроны деревьев, холмы вдалеке и морскую гладь. Она услышала, как удаляется всадник, но не оглянулась. Морской бриз, соленый и прохладный, раскачивал подол ее платья, и она шла, и шла, и шла, как ей показалось, очень долго. В какой-то момент она расплакалась. Когда подняла голову, то сквозь слезы увидела, что приблизилась к дворцу, и что стоит босыми ногами на мягкой траве, а в садах раскачиваются под ветром фонарики из цветного стекла.