Дорнийская жена

- Вести о вашей прогулке меня огорчили. Люди встречали вас ликованием. Слухи о вашем добросердечии, особенно к детям, теперь бродят по Тенистому Городу. А вы, кажется, не были ничему рады. Действительно ничто не приглянулось? Отчего так, леди Бриенна? Она опустила глаза. - Мне понравился город. Манфри молчал, лорд Гарденер чистил апельсин, по комнате разливался острый, звонко-сладкий аромат. Бриенна сидела за столом, приглашенная к завтраку, и с преувеличенным вниманием разглядывала чеканные узоры на краю своей тарелки. - И все? – наконец, изумленно проговорил лорд Гарденер. - Дворцы прекрасны, - сказала Бриенна, мысленно желая ему подавиться апельсином да сгинуть. - У меня чувство, будто женюсь на мужчине, - Манфри повернулся к своему советнику, посмеиваясь, не глядя на нее. – Какая экономия для казны! Ни безделушек, ни шелков, ни ароматных масел. Все, что она взяла, это какая-то брошь, и ту, говорят, ей чуть не насильно презентовал купчишка из нижнего города. Лорд Гарденер тонко усмехнулся: - Разумность трат – добродетель, в какой-то мере. - Ох, Джайлс, друг мой. Ты слишком мягок к нашей принцессе. Не пойдут ли слухи, будто она скупа и нелюдима? – возразил Манфри. - Расположение купцов никогда не помешает. Они должны молиться на нас, видеть в нас обещания изобильных времен и роскошных приобретений, а не размышлять, что за налог вменят следующим. И ей следует быть приветливей к подданным, - согласился Гарденер, - народ не отличает серьезность характера от угрюмого нрава. Маргери Тирелл жители Королевской Гавани чуть не боготворили, она была улыбчива и нежна с простым людом. Она любила тратить, делала это с большим размахом и вкусом. Кто щедр к себе, тот щедр к остальным. Это я называю правильным воспитанием. Прирожденная королева… - Что впоследствии ничуть не помогло, - вырвалось у Бриенны. Голос ее прозвучал сердито и с вызовом, ее отчего-то взбесили их разговоры. Ты пожалеешь об этом, подумала она тотчас, испуганно. Они не дадут тебе ни единого шанса. Замолчи, замолчи, просто промолчи, женщина. - Против злобы Серсеи Ланнистер мало что помогло, - невесело засмеялся Манфри. – Мало кому. Уж если драконья шлюха смогла ее победить, лишь сравняв с землей целый город. А там, говорят, характер был из валирийской стали. - Я бы назвал это безумием высшей пробы, - Гарденер сунул в рот апельсиновую дольку. – Леди Бриенна, по сравнению с теми двумя, разумна, как сотня септ. - И столь же уныла. Бриенна сжала зубы. Обвинения в особой мрачности натуры она слышала не раз и не два, и от людей, которые были ей куда ближе, чем эти двое. Просто молчи, подумала она. Не обращай на слова никакого внимания. - Ну, ничего. Мы ее перевоспитаем, - закончил Манфри с недоброй ухмылкой. Белоснежные зубы его сверкнули на остром лице. Гарденер поднял жиденькую бровь, но лишь кивнул в ответ. - Оставь нас, - вдруг скомандовал Манфри. Советник его сразу же вскочил и откланялся, кажется, ничуть не задетый таким обращением. Он из тех, кто легко подстраивается под капризы сюзерена, подумала Бриенна. Вот бы мне набраться эдакой гибкости. Манфри подошел и встал над нею, прислонившись к краю стола. Она упрямо вперила взгляд в тарелку, от его близости ей становилось не по себе. Он протянул руку и коснулся змеиного ожерелья: - Вы его носите, - с удовлетворением произнес он. – Хоть чем-то меня радуете, леди Бриенна. Видя, что она не отвечает, даже головы не поворачивает, он очень бережно дотронулся до ее подбородка, двумя пальцами заставив ее поднять лицо: - Что случилось? Почему вы так печальны? И списал бы на свои личные промахи, да, говорят, вы теперь со всеми такая. О, леди Бриенна. Можете вы поговорить со мной? Хоть раз, откровенно, ведь мы остались наедине? Я отпустил всех слуг, даже Джайлса прогнал, а от него у меня никогда не было тайн. И все же я иду вам навстречу, ибо вижу, как вам тяжело в присутствии дорнийцев. Словно бы мы все здесь перед вами в чем-то провинились. Скажите мне, в чем наша вина? Неужели в том, что мы не встали вместе со всеми в главной битве вашей жизни, миледи? Бриенна изумленно заморгала. - Нет, - сказала она уж слишком поспешно. – Конечно, нет! И зачем вспоминать прошлое? Да еще сейчас, накануне… свадьбы. - Вот, - заметил он, не отпуская ее подбородка. – Вот, опять эта гримаса. Вы не умеете скрывать чувства. Все можно прочитать на вашем простом лице. Оно слишком некрасиво, чтобы безупречные черты могли отвлечь наблюдателя. И слишком наивно, слишком уж открыто, чтобы нельзя было догадаться, о чем вы думаете. Сир Джейме ей как-то сказал то же самое. Целую жизнь назад. Это было еще в Речных Землях: не криви лицо, всегда можно понять, когда ты готовишься сделать выпад! И потом он повторял это на разные лады, то в восхищении, то почти с отвращением. Она так и не смогла понять, что он любил в ней, а что ненавидел. Возможно, первого и вовсе ничего не было, одни лишь ее мечты, а он подыгрывал им, из жалости, из благодарности. Из какого-то извращенного чувства долга… Манфри прервал ее размышления, дотронувшись пальцем до кончика ее носа. Он засмеялся тихим, грудным смехом, когда от неожиданности Бриенна скосила глаза. - Этот носик так забавен и мил… Ах, стоило бы мне тогда взять вас к себе. - Когда? – ошарашено пробормотала она. - Когда ваш отец предлагал вас налево и направо. Я уверен, что ваше детское личико было еще забавнее и милее. Мне доставило бы удовольствие воспитать вас для себя. Но мир полнился слухами о вашей толстой талии, огромном росте, о вашей чудовищной глупости и неописуемом уродстве. И я был слишком высокого мнения о себе, чтобы даже дать вам шанс. - Мой отец бы ни за что не согласился, - начала она было, и замолчала. Теперь она не могла ничего утверждать с уверенностью. Отец любил ее, она всегда это знала, но он был, прежде всего, лордом, правителем: привык все решать сам, по своему разумению… И, хотя отец жалел ее и не отдавал замуж насильно, в какой-то момент, вероятно, сломался бы и он. - Почему же? - Он ужасно недолюбливал дорнийцев, - не без злорадства проговорила Бриенна. Манфри ничуть не обиделся, глаза его все еще смеялись: - Словно бы кто-то в Штормовом любил! Я вырастил бы из вас хорошую жену. Уж поверьте. - А теперь жалеете, что слишком поздно? – съязвила она. - Ничуть не жалею и вовсе не поздно, - он осклабился, сжав ее лицо своими крепкими пальцами. Если б я попала к тебе ребенком, подумала Бриенна с грустью, то, весьма вероятно, заколола бы тебя - или себя. В отрочестве она была самой робкой девчонкой из всех, но внутри нее бушевали штормы. Если бы кто решился надругаться над ней, ему бы такое не сошло с рук. В минуты отчаяния она могла действовать решительно, даже безрассудно. Она была рыцарем, пусть даже не смела мечтать о посвящении. Зато теперь, умудренная и присмиревшая, прожившая счастливую луну в Винтерфелле, отслужившая на высочайшем посту при Короле, наученная прощать и понимать, она просто сидит и выслушивает насмешки, приказы, непристойности и оскорбления. Позволяет притрагиваться к себе, делать с собой все, что угодно. Ведь ты стала такой мудрой, женщина, проворковал голос Джейме в ее голове. Милая Бриенна. О, дражайшая моя леди Бриенна. Ты столь многому научилась. Тебя так хорошо приручили! Навесили на шею золотые побрякушки, обрядили в прозрачные шелка, вот ты и присмирела. Ей стало противно от себя - и от этого насмешливого тона. Она положила пальцы поверх ладони Манфри и, очень осторожно, оттолкнула от своего лица. Он изумленно воззрился на нее, но руку убрал. - Вот как? – тихо проговорил он. – Я вам противен? Или боитесь меня? - Ни то, ни другое, - возразила она, впрочем, в тот же миг опустив глаза. - В самом-то деле, - хмыкнул он. – А мне на мгновение показалось, будто вы желаете, чтобы я просто исчез. - Неправда, - упрямо повторила Бриенна. - Хорошо. Это очень хорошо. Он отошел от нее и уселся на кушетку, широко расставив колени, распахнув свой камзол, под которым белела рубашка из тонкого шелка. Поверх рубахи тускло блестела толстая золотая цепь, украшенная рубиновыми подвесками. - Подойдите сюда, - он поманил ее, точно животное. Голос его был ласков, обманчиво ласков, решила Бриенна. Все же ей пришлось встать и повиноваться. Она остановилась в паре шагов от него, глядя сверху вниз, стараясь придать своему лицу беспечно-вопросительное выражение. Она не знала, насколько жалкими были эти попытки: судя по его нахальной широкой ухмылке – весьма. - Сюда. – Манфри показал на ковер между своих разведенных ног. Бриенна неловко просеменила к нему. Складки платья задели его бедро. Она подхватила подол и зачем-то крепко сжала, будто не хотела касаться его даже таким образом. Возможно, и этот жест не ускользнул от его внимания: - На колени. Не то не расслышим друг друга, чего доброго, - хохотнул он. Опускаясь на колени, она почувствовала, как волоски на ее предплечьях становятся дыбом. Ей хотелось вскочить и, если уж не ударить в его смеющееся лицо, в эти белые зубы, сверкающие в темной бороде, то бежать – бежать, не оглядываясь. Вместо этого она уставилась на его руки, лежащие поверх темной саржи его бриджей. Каждый палец был окольцован: рубины, ониксы, и черный янтарь, и кораллы, и бирюза. Вдобавок, словно ему не хватало десяти пальцев, Манфри носил узкие перстни с камнями на вторых фалангах большого пальца и безымянного. Когда он прикасался к ней раскрытой ладонью, она всегда ощущала прикосновения металла, теплого, как его кожа, и все же гораздо жестче. - Я вижу, как вы стараетесь, миледи, - вдруг сказал он, проведя рукой по ее щеке. – Возможно, я все время буду просить больше – и буду настаивать, чтобы вы старались лучше. Но я все замечаю. Поверьте. Я это очень ценю. Бриенна испуганно вскинула глаза. Она не пыталась теперь скрыть свою дрожь. Когда он обращался с ней грубо, она просто прятала себя от него. Но теперь, когда он действовал лаской, говорил эти умиротворяющие, нежные, добрые слова – все давалось во сто крат труднее. Манфри наклонился и взял обе ее руки. Он положил их себе на бедра, ободряюще сжал ее пальцы и отпустил: - Так лучше. Лучше? - Да, - прошептала она. - Вы больше не боитесь? - Нет, - солгала она, только чтобы его не злить. - Хорошо. Вот так. Вновь он склонился к ней, вытащил шпильки из ее низко уложенных кос и дал волосам упасть вдоль ее спины. Он швырнул шпильки на ковер, Бриенна невольно проследила за ними взглядом. Манфри сгреб ее волосы – и опустил. Потом опять схватил и прижал к ее щекам, проводя пальцами вдоль волнистых из-за плетения прядей, заставляя ее глядеть прямо на него: - Это мне нравится, миледи. Определенно, так мне больше по нраву. Вы выглядите столь обманчиво невинной, когда волосы просто обрамляют это лицо. Если бы не знал о ваших похождениях с Ланнистером… Да, в Пекло учтивость, если бы сам вас не использовал на днях - решил бы, что вы девственница. Вы удивительны. Удивительны. Манфри говорил мягко и чуть изумленно, и все это время разглядывал ее в упор. Его большие, выразительные глаза все время двигались: взгляд скользил от ее лба к волосам, по ее губам, по шее и груди. - Ну же? К чему эта вечная скорбь, миледи? Улыбнитесь. Не хмурьтесь. Когда вы хмуритесь, я чувствую себя виноватым… Разве мои комплименты неприятны? Разве я вас к чему-то принуждаю? Она через силу раздвинула губы, но в попытках своих не преуспела. Губы ее вздрагивали и прыгали, и не слушались. Ей хотелось сморгнуть слезы, повисшие на ресницах – от страха, от унижения и беспомощности. Манфри отпустил ее голову и откинулся на подушки. Он смотрел на нее сверху вниз, в каком-то нетерпеливом веселье: - Ответьте, прошу. Откройте рот и скажите: разве я принуждаю вас? - Нет, - выдавила Бриенна. Она едва слышала собственный голос. - Вы встали на колени по собственной воле, не так ли? - Да. - Вы улыбнулись мне, потому что вас обрадовали мои похвалы. Не потому, что я вас заставил. Верно? Она кивнула. - Используйте язык, миледи, не то найду ему лучшее применение, - миролюбиво посоветовал Манфри. Его явно забавляла повисшая между ними растерянность. Как видно, считает себя невероятным остроумцем, подумала она вдруг со злостью. - Да, мой лорд. - Так-то лучше. Снимите платье с ваших плеч. Дайте мне насладиться прекрасными картинами. «Прекрасными», мысленно передразнила она, едва не фыркнув. Манфри осыпал ее фальшивыми комплиментами, конечно же, в насмешку: но это не было ласковой насмешкой, подобной словам Джейме, нет. Все это было скорее ядом, которым поливает рану палач. Я не стану слушать отравленные остроты, решила она. Я оглохну к его словам, стану только исполнять приказы, и тем не дам ему себя на растерзание. Она оторвала руки от его бедер и неуклюже сдвинула платье с одного плеча. Манфри недовольно хмыкнул, протянул свои руки и дернул ткань ниже. Ее груди открылись, змеиное ожерелье едва слышно звякнуло, когда он отодвинул его. Он сжал ее груди двумя ладонями, Бриенна едва не вскрикнула от боли. - Клянусь Богами, это великолепно! Чудесный вид. Превосходный. Не дам ему себя обмануть и запутать. Не дам ему сгноить себя в нечестивых любезностях, не дам ему победить. Она зажмурилась. Его пальцы сжимали, выкручивали ее соски и терзали плоть, жесткие и неумолимые. Он вдруг прервался и охватил ее ладони, возвращая к себе на колени. - Какие мокрые пальчики, - пробормотал Манфри задумчиво и самодовольно. – Я сделаю так, что вам станет хорошо. Не только ладони покроются влагой. О, может быть, там уже влажно? Бесцеремонно склонившись над ней, он просунул руку в высокий разрез на ее подоле. Бриенна в панике отклонилась, пытаясь защититься - но вместо того открыла ему доступ еще больший. Манфри захохотал, трогая ее между ног, не сводя с нее сияющих глаз. - Я хочу, чтобы вы почувствовали то же, что и я, миледи. Можете вы доставить такое удовольствие? Не мне. Ох, вовсе не мне. Себе. Самой себе! Он ухватил другой рукой ее волосы и потянул голову вперед. Она замерла, насаженная снизу на его длинные пальцы, шея ее ныла, мускулы на спине натянулись, будто тетива. - Пустите! – почти взмолилась она. – Прошу вас, мне больно! К ее изумлению, он тотчас ее отпустил. Бриенна пошатнулась, едва не упала назад. Манфри поднял обе руки: - Как скажете. Я не принуждаю. Только молю! Он показал ей на собственный вздыбленный пах, и, словно чтобы она убедилась, развел полы своего камзола еще шире. - Только молю… - тихо повторил он. – О чем еще я могу молить женщину, когда она на коленях передо мной, и так беззащитна, и так открыта? Она в панике перевела взгляд в сторону. - Хотите уйти? Пальцы его легли на серебряные шнурки и начали ловко, привычно скоро, распускать их. Бриенна подумала: что, если я в самом деле попрошу его отпустить меня? Она решилась, наконец, собрала остатки храбрости - и подняла на него глаза. Манфри сидел, обнажив налитый темной кровью член, на губах его играла победная улыбка: - Сделайте так, чтобы мне стало хорошо, и можете уйти к себе. Брови ее взметнулись, она заморгала, не понимая, как теперь поступить. - О Боги, - воскликнул Манфри, сгреб ее волосы и вжал ее лицо в свой пах. – Да хватит уже! Застигнутая врасплох, она закричала и отшатнулась, обе ладони ее взлетели вверх и уперлись в его грудь, отталкивая со всей силы. Она почувствовала, как он засмеялся: смех вибрировал внутри, словно рокот далеких морских волн. Дернув за волосы, он поднял к себе ее лицо с крепко сжатыми губами и пылающими щеками. - Откройте рот, - приказал он. Бриенна замотала головой, он надавил пальцем на ее челюсть, потянул вниз, нетерпеливо хохоча. - Леди Бриенна, я и сам не против поиграть в обретенное целомудрие, - процедил он, наконец, - но это становится вовсе не забавным. Мне что, разомкнуть ваши зубы ножом? Или вставить вам кляп, как в прошлый раз? Я ведь обещал больше не обижать вас! Не действовать силой! Не принуждать! Отчего же вы не хотите, чтобы я сдержал данное вам слово?! - Пожалуйста! Не надо! – крикнула она, когда он встряхнул ее голову так сильно, что в затылке поднялась горячая волна, а в руках его, скорее всего, остались вырванные пряди. – Не надо! Прошу вас, не надо! Я не смогу! Я никогда этого не делала! Я этого не умею. Я не умею. Не умею. Не умею!.. Руки ее все еще оставались поднятыми, скрещенными, словно в попытке отгородиться от мучителя. Она бессильно сморщилась и, нежданно для самой себя, расплакалась. Манфри застыл, все еще держа ее за волосы, но плач привел его в легкое замешательство – или попросту охладил его ярость. - Никогда не? - начал он было, и замолчал. Потом отпустил ее волосы и откинулся на подушки. – Ох, только не говорите, что никогда не делали этого с мужчиной. Ланнистер вас вовсе ничему не учил? Бриенна только всхлипывала, вытирала щеки ладонями - и, даже если бы хотела, то не смогла бы ему ответить. Стыд и страх в ней смешались, и к ним добавилась горечь, ужасная горечь, она словно поднималась от самого сердца. Ланнистер! Как он смеет произносить это имя, да еще в такие минуты. Джейме ни за что не заставил бы меня делать скверные, унизительные вещи, подумала она в какой-то детской обиде. - Возможно, и к лучшему, - задумчиво пробормотал Манфри, - по крайней мере, я стану первым для вас в еще одной разновидности удовольствий. Со временем научитесь. Уверяю, миледи, это не самое сложное из занятий на свете. Я скажу вам, что делать, чтобы нам обоим понрави… Бриенна выпрямилась - и вдруг слова полились из нее вместе со слезами: - Прошу вас, позвольте мне уйти. Я не могу, я не… Я не смогу! Не смогу, мой лорд, прошу вас. Я обещаю, стану все делать, что вы захотите. Буду ласковой, приветливой с подданными, я понравлюсь вашим купцам, я возьму все, что прикажете, и шелка, и украшения, только дайте мне шанс исправиться. Я буду молчать, я буду слушать вас, я только… я не могу, я никогда, никогда, никогда этого не смогу. Брови его сошлись над переносицей, тонкие ноздри раздулись, а глаза широко раскрылись. После долгой паузы он со злобой проговорил: - Вы думаете, я опять хочу наказать вас? В самом деле, леди Бриенна? А даже если бы так и было? Какой печальный парадокс, вы весьма стоически перенесли насилие. Но, стоило мне предложить взаимное наслаждение, стоило познакомить вас с этой безобидной забавой – вы рыдаете, словно и впрямь на кону ваша проклятая невинность. Что с вами? Я настолько вам противен? Она прижала ладонь к губам, пытаясь заглушить свои рыдания. Умолять его было так же бессмысленно, как просить каменную стену раздвинуться или гору – отойти с пути. Хуже того. Теперь, ко всему прочему, в голосе его, помимо изумления и гнева, звучали оскорбленные нотки. Манфри заметил, что слезы ее не только не утихли, а грозят перерасти в истерику, и вдруг сменил тон. - Ну, - протянув руку, он быстро погладил ее мокрую щеку, убрал с нее прилипшую прядь. – Ну, пОлно. Полно. Идите сюда. Ш-ш. Хватит. Не плачьте, прошу вас. Ваши слезы разрывают мне сердце. Он перешел на шепот, и Бриенна, совершенно растерявшись, склонила голову на его бедро. Он позволил ей выплакаться. Пальцы его гладили ее макушку, ласково перебирали рассыпавшиеся волосы. Но вот, словно почувствовав, что ее слезы иссякают, или что она слишком устала, чтобы плакать, он, так же нежно, будто бы невзначай, подтолкнул ее голову к своему паху. После она сердилась на себя и думала, что позволила себя одурачить. Но, возможно, она была так разбита его словами, так запуталась, что не видела другого выхода. Он бы не отпустил ее, это вдруг стало так ясно. Во рту ее стоял тепло-горький вкус, горький и соленый, будто нахлебалась морской воды: вот только не было морской свежести. Это было не столько унизительно или противно, сколько нелепо и странно, думала она после. Джейме ни за что бы не заставил меня, начала она было свою глупую литанию, когда вернулась в свои комнаты. Челюсть у нее все еще болела от стараний, от сумбурных движений. На затылке, там, где он вырвал несколько прядей, кожа горела, будто огнем прижгли. Джейме ни за что бы не… - Бриенна прижалась спиной к двери спальни и вдруг, каким-то невероятным усилием, заставила себя остановить поток этих мыслей. Прекрати, прекрати, прекрати, прекрати, ты слышишь?! Ты меня слышишь? Прекрати о нем думать! Вспоминать о нем! Хватит, хватит, хватит! Замолчи, замолчи, прошу тебя, о, только, пожалуйста, замолчи! Она подняла кулак и ударила себя в лоб, со всей силы. Удар ее всегда был крепким, и более чем: не пощадила она и саму себя. Ее голова с глухим стуком мотнулась, ударилась о твердое дерево. И, от боли, от несправедливости всего, что с ней случилось, что она с собой сделала – и что с ней сделали все другие – она зарыдала с новой силой. Нельзя было сказать, что к полудню ее тоска прошла – но слезы, как Бриенна уже знала по опыту, рано или поздно заканчиваются. За обедом, поданным в ее комнаты, она заставила себя проглотить еду, не чувствуя вкуса, нацепила на лицо улыбку. Служанки ее, и особенно Фрея, которая чаще была открыта и чувствительна, смотрели настороженно, недоверчиво. Она решилась на хитрость: отомкнула шкатулки с многочисленными подарками, которые делал ей Манфри, еще будучи участником Совета, ее учтивым собеседником и почтенным гостем Красного Замка. Она нашла прехорошенькие золотые браслеты, унизанные розовым жемчугом - и вручила своим горничным. Динну этот маленький подкуп обрадовал, но Фрея продолжала хмуриться, хотя и благодарила ее в самых учтивых и трогательных выражениях. Улучив момент, когда они остались наедине, она вдруг наклонилась к Бриенне и заговорила вполголоса: - Миледи, от опухшего лица хорошо помогает ледяной компресс. И нужно лежать какое-то время, не наклонять голову… Вы просто вздремните, я принесу лед и полотенца, все сделаю. Пришлось ей покориться, тем более, что задумка бродить по Водным Садам с заплаканной физиономией – а уж тем более отправиться в город - и в самом деле была нехороша. Фрея прижала к ее лбу мокрую ткань, а потом вдруг, с трусливой дерзостью, произнесла: - Леди Бриенна. У вас посреди лба огромный синяк. - Нет, - она отбросила компресс и прижала пальцы между бровей. Ей стало больно. Кожа была воспалена и пылала. – Быть не может. Фрея нашла зеркало с длинной рукоятью и поднесла к ее лицу. На лбу у нее переливалось темно-пунцовым полукольцо, которое всякий знакомый с искусством кулачного боя опознал бы как след от удара боковой стороной. - Должно быть, ушиблась. Сегодня утром я споткнулась, и… Она замолчала, не зная, что выдумать дальше. Неловко рассмеялась: ах, чего только не случается! Фрея уставилась на нее, прикусив губу, но больше ничего не сказала. Когда солнце начало клониться к закату, она встала и натянула кожаные походные бриджи, обула сапоги вместо сандалий. Вещи из прежней жизни были поношенные, пропыленные, но - крепко сшитые и добротные. Пусть и выбора особенно нет, решила Бриенна, а все же так бежать или прыгать куда сподручнее. Платье она оставила, как и змеиное ожерелье, но сверху накинула плотный плащ с капюшоном. Убрав волосы и скрепив их для надежности несколькими золотыми шпильками, она застегнула пояс и прикрепила к нему Верный Клятве. Наконец, она собрала все золото, что у нее было, все золотые и серебряные украшения. Пляж был пустынен. Она повела лошадь к воде, затем двинулась к югу. Когда крыши Водных Садов скрылись за кипарисами и апельсиновыми рощами, солнце почти коснулось дальнего мыса. Чистый, умытый прохладой свет заливал песок и морские волны, подобно свежему меду. Тени были острыми и синими. Она оглянулась. Никто не следовал за ней. Проехав еще полмили, Бриенна разочарованно вздохнула. Не стоило и уповать на то, что письмо найдет юного Дондарриона. Хорошо, упрямо подумала она. Ладно. Хорошо бы только письмо не перехватили. Остальное она уж как-нибудь сама устроит. И в этот миг, словно в ответ на ее размышления, на краю дюны появилась фигура всадника. Он приблизился, раздался тихий мелодичный свист. Бриенна остановилась. - Миледи Бриенна, - негромко подозвал Террен. Она сдернула капюшон, чтобы он увидел ее в сумерках – и тотчас натянула обратно. - Вы все же явились, - обрадовано сказала она. - Как иначе? - Боялась, что вы уже отплыли за приключениями, - улыбнулась Бриенна через силу. – Я не знала, найдет ли вас моя записка. - Я счастлив, что могу вам помочь! – воскликнул Террен. – Счастлив! Вдвоем, рядом, они поехали вдоль моря. Террен показывал дорогу, как она и просила. Некоторое время он молчал, затем не выдержал: - Могу я спросить? - Что? – устало отозвалась она. - Ваше лицо. Вас избили? - Я упала, - привычно солгала она, даже не поворачиваясь к нему. И острый же у него глаз, подумалось ей. Такие воины далеко продвинутся, коли найдут себе достойного начальника. Впрочем, тут я мало чем могу ему помочь, как бы того не хотелось. - Кто-то ударил вас в лицо, - стоял на своем Террен. – Я могу отличить след кулака. - Неудачная тренировка, только и всего, - она опять предприняла попытку соврать. - Тренируетесь в кулачных боях? – изумился он. - Почему нет? И это сгодится. С Псом Клиганом, к примеру, пришлось сцепиться голыми руками. Террен восхищенно засмеялся: - Я помню! Слышал о том поединке! Вы вышли победительницей. О, леди Бриенна, если бы вы знали, как сильно… - Хватит, - оборвала она. – Все в прошлом. Клиган уже мертв, бедняга… Многое с тех пор переменилось, мы даже перестали быть врагами. И довольно расспросов. Он испуганно примолк, ей отчего-то стало жаль его. - Террен, - заговорила она как можно сердечнее. – Я всего лишь прошу вас исполнить поручение. Не могу приказывать вам или принуждать. И я не ваш сюзерен, не могу ничего требовать. Примите мою благодарность. Не думайте, что я не ценю вашу помощь. - Разумеется, - с готовностью вставил он. – Я так никогда не думал! Ни единой секунды. - Если вы сделаете то, о чем прошу, вы совершите достойный рыцаря поступок. Словно бы у меня вообще был выбор, подумала Бриенна, кому это поручить? Не стоило бы врать ему насчет высокой чести. И все же дело было тонкое, благородное и непростое. - Разбойники и воры разграбили захоронения в Кастерли Рок, - начала она осторожно. – Уж не ведаю, какими путями трофеи попали к одному торговцу здесь, в Солнечном Копье. Я намерена выкупить меч сира Джейме Ланнистера и… и еще кое-что, принадлежавшее ему при жизни. Следует увезти вещи назад, в Ланниспорт. Сир Джейме… совершил поступок немыслимой храбрости и чести, он сражался в битве с армией Короля Ночи, тем самым искупив все другие… Он был человеком чести, он был храбрым рыцарем и достойным Лордом Командующим. Мы с вами вернем реликвии Ланнистерам. Я отправлю воронов сиру Пейну, Подрику Пейну. Он даст отряд хороших рыцарей, которые сопроводят вас от Королевской Гавани до самого Запада. Вам не придется весь путь проделать в одиночку. Король и его Десница щедро вас наградят. И вы… Вы должны лишь беречь порученные вещи, как зеницу ока. Это меч валирийской стали. И рука из чистого золота. Мы с вами не позволим грабить мертвецов, сир Дондаррион, не позволим надругаться над памятью тех, кто спас этот мир от самой страшной зимы на свете. Мы живы лишь благодаря таким, как сир Джейме и ваш отец. Сделайте это, и я никогда не забуду. Он выслушал с почтением. Но Бриенна ждала ответа не без опаски. Одно дело она, другое – Ланнистеры. Не все в Королевствах испытывали к ним теплые чувства. - Я сделаю в точности, как вы прикажете, - сказал Террен твердо и тихо. – Исполню ваше поручение, миледи, сир Бриенна. Вы можете на меня положиться! - Хорошо, - она улыбнулась, глядя на него искоса. – Здесь, в Дорне, болтать о делах Ланнистеров не следует. И я не могу дать вам своих рыцарей, чтобы не поползли слухи да разговоры. Мы должны действовать тихо, осторожно. Но, когда пересечете Марки, вы будете под защитой людей Короля. Это я обещаю. - Я бы мог и в одиночку, - запальчиво начал юноша. - Нет, Террен. Я этого не допущу. Если могилы в Кастерли Рок разграбили, значит, нет у Хранителя Запада особенной власти в тамошнем крае. Земли кишат проходимцами и мародерами всех мастей. В одиночку лучше там не показываться. А вот зачистить Ланниспорт от негодяев не помешает. Поэтому сначала встретите отряд Подрика… сира Пейна, и лишь затем направляйтесь на запад. Хорошо? Пообещайте мне. - Обещаю, - с неохотой пробурчал Террен. Как бы я желала отправиться с вами, едва не вырвалось у нее. В самом деле, какое же искушение. Отправиться назад, пусть не в родные края, но туда, где все станет напоминать ей о Джейме. И ничего не будет напоминать о Дорне. И то, что прежде причиняло лишь острую боль, вдруг показалось Бриенне странно желанным, словно к этой боли и тоске прибавилась какая-то неуловимая, щемящая сладость. Я могла бы отправиться к его могиле и сидеть там днями напролет, рассказала бы ему обо всем, что случилось с тех пор, как он погиб, а потом… Она не загадывала так далеко. Потом она могла бы стать межевым рыцарем и отправиться на заработки вместе с Терреном. Кто бы ее не хватился – Король Бран, Принц Манфри или даже Санса Старк – они не найдут ее, она станет неуловима и легка, словно ветер. Никому ничего не должна. А Манфри все-таки сумел ее перевоспитать, подумалось ей. Что стало с чувством долга и с готовностью служить миру между королевствами? Прошло всего несколько дней, и вместо них в Бриенне поселились позорное малодушие и постоянная тревога. Она решила, что станет сопротивляться мыслям о побеге, какими бы сладостными они ни были. И, хотя бить себя больше не станет (хватило и того, как буквально каждый встреченный ею пытался поинтересоваться состоянием ее бедного лица!), но определенно наведет строжайшую дисциплину в помыслах. В небе зажглись пригоршни удивительно ярких, низко висящих звезд. Бриенна досказала своему спутнику историю о том, как нашла Кигана Сэнда, и как он потребовал выкупить вещи в установленный срок. Юноша кивал, кажется, ничуть не потрясенный тем, что она намерена была отдать все свое золото. Иной человек и осудил бы, подумала она, но Дондаррион слишком наивен и молод, чтобы ставить богатство выше чести. Ему многое предстоит узнать, и пусть Воин не даст ему разочароваться на этом пути. Террен знал несколько тайных проходов внутрь Петляющих Стен, он повел ее одной из таких троп, и вскоре они оказались под каменными сводами заброшенной портовой галереи. Они поднялись по мокрому, заросшему мхом и ракушками, каменному коридору во внутренние надворья рыбного рынка. Несмотря на темноту, город расцвел фонарными огнями, пламенем жаровен и костров: и жизнь вокруг, а равно и внутри стен, не прекращалась. Рыбаки стремились распродать дневной улов, чтобы вернуться к своим лодкам и отправиться за полуночными сетями. Торговля шла бойко: в час, когда солнечный луч гас на вершине Башни Копья, цены по негласному сговору сбрасывали вдвое. И вот уже начиналось едва ли не столпотворение. Террен спешился и повел свою лошадь и лошадь Бриенны вместе с всадницей по кривым улочкам, сквозь толпу - прочь от воняющих дымом, горелым маслом, устрицами и рыбой рядов. Они перешли на другой ярус, а потом еще и еще. Помимо прочего, в юноше ей нравился легкий, гибкий нрав и умение вести вежливые, но толковые расспросы. Так, наконец, аккуратно вызнавая дорогу, но не привлекая излишнего внимания, они очутились в нужном квартале. Бриенна спрыгнула с лошади, повернулась к Террену: - Ждите меня здесь. Не ходите туда. Я сама выкуплю вещи. - А если опасно? – возразил он, с недоверием оглядывая пустынную улицу, увешанную цветными фонариками. – Вы сами сказали, на реликвии претендуют еще какие-то люди. При вас много золота. И что там за покупатели, скупщики краденого? Уж не верю, будто благородные лорды или рыцари. - Я тоже, - вздохнула Бриенна. – Но выбора нет. Вдвоем не пойдем, это неразумно. Террен молчал, выжидающе глядя на нее сквозь полутьму подворотни. - Если что, справлюсь, - уверила она его, показав собственный меч. – Вы нужны мне, чтобы переправить реликвии назад, а не для защиты. Вмешайтесь только, если услышите за той дверью сильный шум и мой крик. Смотрите, чтобы за нами не было слежки. Мы должны вернуться так же незаметно, как пришли. - Ладно, - недовольно пробормотал Террен, - я не подведу вас, миледи. Буду начеку. Ох, подумала она, поднимаясь на крыльцо, мне все это нравится не больше твоего, Террен. Она постучала, и дверь ей открыл мальчишка. В лавке стояла тишина, всюду горели толстые свечи, но и они не прогоняли собравшуюся по углам душную тьму. Киган Сэнд поднялся ей навстречу, казалось, ни капли не встревоженный. Дверь с грохотом затворилась, она обернулась – мальчик ловко и быстро запирал несколько тяжелых замков. Бриенна торопливо огляделась. Ничего не изменилось с ее прошлого визита. Даже вещи, на первый взгляд, лежали на прежних местах. Откуда-то явилась кошка, посмотрела на гостью полным горделивого презрения взглядом, запрыгнула на стол и прошлась, аккуратно лавируя меж нагрудников и щитов. Мальчик скрылся в комнатах позади главного зала. Там почудилось ей какое-то движение, Бриенна перевела на хозяина вопросительный взгляд. - Вы ведь пришли сюда не одна? Мне тоже нужна охрана, - добродушно сказал старик. – Здесь много ценных вещей. - Я бы ничего не стала отнимать силой. - О, не сомневаюсь, миледи. Уговор есть уговор. Но солнце зашло. Вы опоздали… Она бросила ему мешок с золотом. Старик раскрыл, почти не взглянул, даже считать не стал. - Этого мало. - Что?! – едва не вскричала она. – Здесь хватит, чтобы половину вашей лавки купить! - Не хватит. Она подняла руки и расстегнула змеиное ожерелье. - И кому я это продам? Ведь это подарок Мартелла, верно? Угадал? Зачем это мне? Чтобы тотчас на плаху, если принц Манфри решит, будто я спер ожерелье у его невесты? - Не знаю, - Бриенна начала нервничать. – Придумаете что-нибудь. Уж не впервой вам торговать похищенным. - Но я его не крал. Больше того – даже не возьму. - Возьмете, - гневно прошипела она, швырнув ожерелье на стол рядом с весами для монет. Киган обиженно хмыкнул и вдруг засмеялся: - Не стоило, принцесса. Все равно недостаточно. От его скрипучего смеха по ее позвоночнику побежали мурашки. Бриенна протянула ему мешочек с драгоценностями. - А теперь? Заглянув внутрь, старик поднял брови: - Вы мне все свадебные подношения принесли? Сразу уж привели бы стражу из Водных Садов, чтоб старику Кигану не ходить лишний день с головой на плечах. - Вещей еще долго не хватятся. Это давние подарки. Успеете и продать, и концы спрятать. - Высокого же вы обо мне мнения, - усмехнулся Киган. - Простите, что так о вас думаю, - едко отозвалась она. – Вы, кажется, и повода не давали? В замешательстве она сдернула с головы капюшон и вынула из прически все свои шпильки. С тихим звоном они ссыпались на чашу весов, потянули ее вниз. Волосы ее упали на спину, скрепленные теперь только лентой. Во мгле у задней двери ей послышался какой-то звук – не то вздох, не то смех. Она покраснела так сильно, будто лицо ее ожгло пламенем. - Да полноте, - примирительно пробормотал Киган. – Все это излишне. Я торгую оружием, а не закладываю побрякушки. Подобным безделицам место в белокурых девичьих косах, не в моих пыльных сундуках. Я не возьму ваши прелестные украшения, миледи. В любом случае, мой клиент даст больше. Гораздо больше, чем у вас есть! Она беспомощно обвела взглядом горсти золота, старика, в чьих глазах плясали искорки равнодушно-холодной забавы, заваленные оружием полки вокруг - и, наконец, положила руки на свой пояс: - Если вашему покупателю так нужен меч валирийской стали, пусть возьмет мой. Киган поднял брови, отступив на шаг. Наконец-то насмешка исчезла с его лица. - Совершим обмен, - упрямо забормотала Бриенна. – Возьмите этот и отдайте мне меч Ланнистера. Мечи одинаковы по весу. Если вы хоть немного знаете о том, как их сковали… Золота, что я принесла, хватит, чтобы выкупить руку. Купец все еще молчал, сверля ее взглядом. Бриенна беспокойно переступила с ноги на ногу. Начала расстегивать пояс. Дверь за спиной оружейника вдруг приоткрылась, впустив какую-то высокую, укутанную плащом фигуру. Расстегнув пряжку, Бриенна угрожающе перехватила рукоять меча, но из ножен не потянула. - Не могу поверить, что ты готова сменять Верный Клятве на Вдовий Плач, - смеясь, и очень знакомым голосом, заговорил человек. Он поднес руку к своему лицу и сдернул с заостренного, красивого носа карминно-красный платок. – И чего ради?! О, Боги. Ты всегда была недалекой, женщина. Джейме. Джейме, хотелось ей закричать. Ноги ее ослабели. Во рту стало сухо. Бриенна пыталась сглотнуть, заговорить, шевельнуть языком, но не могла. Вот в чем дело: она перестала различать сон и явь. Она заплутала в своем горе. Надо полагать, слишком сильно ударила себя, и теперь в беспамятстве лежит где-нибудь в комнатах Водных Садов. - Н…нет, - в конце концов, задыхаясь и заикаясь, пролепетала она. – Нет, нет, нет, пожалуйста, не делайте этого. - Не делать - чего? – с легким раздражением осведомился Джейме. Киган отвернулся от нее и захромал прочь. Проходя мимо, он осторожно, почти отечески, похлопал Джейме по плечу: - Поговорите со своей женщиной, милорд. Уж очень она напугана. Смотрите, чтобы не поднимала шум! Нам это не нужно. На всякий случай принесу воды. Бриенна все еще судорожно сжимала меч: и, лишь когда Джейме пошел прямиком на нее, пальцы разжались и Верный Клятве упал к ее ногам.