Дорнийская жена

- Почему мне нельзя остаться с вами? Она вздохнула. Разговоры ходили по кругу, никогда и ничем не завершенные, кроме горечи и взаимных упреков. - Ты должен остаться с Королем. Должен занять мое место. Ему нужен надежный человек. - Ему нужна вы, миледи, сир. - Ты справишься. - Я не уверен… - Ты справишься, Подрик. Короткая пауза, а затем он выпалил, решительно и храбро, и с отчаянием смертника, словно в воду нырнул с разбега: - Но вы не справитесь, миледи. Она промолчала. Ответить было нечего. В этой стране мало путей для незамужней девицы или вдовы. Война позволила ей путешествовать и решать свою судьбу, но война окончена, наступило время мирных переговоров и тайных соглашений. И в этом мире все оказалось по-прежнему: слабый проигрывает, слабый подчиняется, слабого заставляют смириться и выполнять приказы сильных. А сильнее, чем нынешний Король, в Вестеросе еще никогда не было правителя. - Прошу вас, позвольте мне остаться. Бриенна покачала головой: - Как бы нам этого не хотелось, боюсь, решать не тебе и не мне. Выполняй свой долг, выполняй его с честью. Это теперь самое главное. Дорога в Дорн была длинной, скучной, местами опасной. Горы с редкими вершинами заброшенных твердынь Дорнийских Марок - неизменный пейзаж вокруг на долгие недели. Горы были прекрасными, но чужими: все голубое, белое и пурпурное, а воздух пах медью и снегом. После перевалов и сожженного, изуродованного Поднебесья, горы сменились пологими холмами. Песок и скалы, да щербатые зазубрины уродливых, обезлюдевших замков. Они останавливались в этих пустынных залах, разводили огонь в каминах, слушали, как по ночам в отдалении воют степные волки и лисы. Отряд из двадцати королевских гвардейцев, сопровождавший невесту принца, двигался неспешно, с присущей предстоящему событию солидностью. Она обрадовалась этой возможности: пробыть несколько недель в седле без обязанности говорить с нелюбимым человеком, проявлять ненужную любезность. Но дорога оказалась омрачена пустыми спорами с Подриком Пейном. Он всегда боялся отдавать ее кому бы то ни было. Вроде как… присвоил ее себе, словно старшую сестру. Ему не особо нравились Сир Джейме, Тормунд, Сир Бронн Черноводный, Сир Клиган, Теон Грейджой… Все, кто имел наглость ехать рядом с ней верхом, казались ему опасными личностями, полными темных тайн и гнусных намерений. Ему не нравились любые мужчины, обращавшие на нее свой взор, он ощетинивался, словно еж, и она никогда не умела переубедить его. Последний замок на их пути оказался обитаем, в нем теплилась жизнь. Какой-то мелкий лорд, относивший себя к подданным Дорна, согласился впустить их. Занял ли он замок по своей воле или, как сам уверял, ему его даровали в обмен на какие-то услуги при дворе, теперь и сказать было нельзя. Бриенна решила, что не станет углубляться в эту тему. Война многое перевернула в мире. Люди занимали опустевшие поместья, новые дома начинали прорастать, словно сорная трава там и тут. Сванны, Вайтхеды, Браунхиллы… Прежде никто бы и имен не вспомнил, но теперь, когда в крупных домах едва ли наскреблась бы пара живых и здоровых, молодых, способных еще создать семью, все мелкие вассалы поднимали головы. В этом не было ничего плохого, думала Бриенна, осматривая пыльные растрескавшиеся камни маленького холла. Куда хуже было бы, если бы на землях, этих и севернее, не осталось совсем никого. Еда была скудна, а из развлечений все тот же вой диких тварей ночь напролет. Однако, несмотря на жалкую обстановку, Бриенне дали комнату с чистой постелью и умывальные принадлежности, и даже нагрели воды для ванной. Она сидела в большой лохани и разглядывала волдыри на своих ладонях, которые образовались от поводьев и долгих перегонов по пыльному и сухому воздуху. Даже перчатки не спасали от мелкого песка, который забивался под любую одежду. Люди здесь носили платки, закрывавшие лица, чтобы не вдыхать непрерывно этот мелкий, будто мука, желтый песок. Волосы ее отросли за полгода помолвки, и теперь скользили по мокрым плечам. Она осторожно коснулась спутанных прядей расческой, а затем, кое-как приведя в порядок, сплела косицу и заколола ее одной из драгоценных брошей, подаренных будущим мужем. В дверь поскреблись. - Кто? – нервно вскинулась она. - Миледи? Сир Бриенна? - Погоди! Дай мне минуту! Бриенна выбралась из воды, торопливо сунула голову в длинную рубаху, сверху натянула робу из толстого льна. Подпоясавшись, она прошлепала мокрыми ногами и толкнула засов. - Все в порядке? - Да, мне нагрели воды. Я принимала ванну. Входи. Она показала ему на низкое кресло в углу. Подрик сел и угрюмо уставился на огонь, догоравший в камине. За окном, к вою животных, прибавлялся оглушительный стрекот цикад. - Значит, завтра вы отошлете меня? – с вызовом спросил Подрик. - Ты и так знаешь, что пора. Следовало вам вернуться куда раньше, но ты упрямый и не слушаешь меня. - Я не обязан вас слушать с тех пор, как вы сложили полномочия Командующего. - Ах, вот как? – Бриенна налила себе теплой воды из маленького кувшина и села на постель. – Что ж, спасибо, что напомнил мне мое место. - Я не хотел, - Подрик покраснел. – Миледи, вы знаете, что еще не поздно? Вернемся вместе. Вернемся домой! Умоляющий тон ее не изумил, но ее сердце и без того болело от плохих предчувствий. - Предлагаешь мне бежать из-под венца? Хороша же будет невеста. Уродина, обесчещена, бесприданница, а теперь еще и сбежит. Как ты думаешь, Подрик, сколько дней понадобится Дорну, чтобы начать войну? Сколько людей из-за меня опять погибнет? Это будут их солдаты и наши. Кого тебе жальче? Никого? Люди всегда гибли из-за ужасной глупости, из-за семейных дрязг между лордами в том числе, но это… это будет нечто новое, я полагаю. Он сморщился, словно и ему тоже стало больно. - Вы не должны жертвовать собой ради мира. - А кто должен? - Кто-нибудь другой. Она посмотрела на него долгим, внимательным взглядом. - Так говорят трусы. А ты не трус, Подрик Пейн. - Но я беспокоюсь не о себе. Я говорил со служанкой, это девица из Солнечного Копья. Там она жила в трущобах, но кое о чем наслышана. - Времени не терял, вот как, - пробормотала Бриенна не без яда. Подрик ничуть не смутился. - Сир Манфри Мартелл прежде был женат. - Не говори мне того, что я и так знаю, - ее начал раздражать его растерянный и в то же время упрямый тон. Так обычно говорят с теми, кого решились переубедить во что бы то ни стало – и самыми нечестными приемами. - Да, это вы знаете. Жена его погибла, - продолжал Подрик. – Вам говорили, от чего? - Она родила мертвого ребенка и в родах умерла… - Он избил ее. Она носила его ребенка, а он накинулся на нее с кулаками. Несколько дней он бил ее, заперев в дальней комнате дворца, все это время она была жива. Начались роды, и он завязал ей рот, чтобы криков не было слышно, и бил ее. И ее кровь, так сказала та девушка, ее кровь никто не может отмыть с розового мрамора. Она умерла, и ребенок, конечно, тоже. Может быть, она уже была мертва, когда он рождался, и она не могла ему помочь появиться на свет, и он умер в ее лоне от удушья. Подрик замолчал. Бриенна поставила бокал на стол и подошла к камину. - Какое множество деталей, - холодно сказала она. Ей хотелось заплакать, потому что в голосе Подрика ей слышались боль и… страх, настоящий ужас. – Розовым мрамором в Дорне позволено было отделать лишь Водные Сады, твоя осведомительница это знает? - И эта маленькая несуразность сводит мой рассказ на нет? – вскинулся он. - Это всего лишь слухи. Слухи из трущоб. Тебе ли не знать, какого рода слухи ходили по всему Вестеросу о нас. Обо мне. О Сире Джейме. О Сансе Старк… - Сир Манфри известен жестоким нравом. Он казнил всю родню Элларии Сэнд, всех ее друзей и подруг, самыми немыслимыми способами. Он избивал солдат, он убивал за малые провинности людей в своих отрядах. Будучи кастеляном, он отдавал детей на съедение собакам, детей, которые воровали еду на кухне. Солнечное Копье дрожит даже от упоминания его имени. - Нрав у него есть, не спорю, - сказала Бриенна. - Вы спасли Сансу Старк от этого, а теперь сами направляетесь в логово такого же зверя. - В Дорне не допускают такого. Говорят, даже жен там бить запрещено. И я никогда не слышала о скормленных собакам детях. Дорнийцы обожают детей. Его бы разжаловали, сотвори он нечто подобное. - Прошу вас, не отдавайте себя ему. Будь это слухи или правда – мне все равно. Если слышны подобные разговоры, значит, что-то гниет во дворце. Я почти всю жизнь, сколько помню себя, служил рыцарям и лордам, и я это знаю. Если слуги болтают всякое – значит, дело и впрямь нечисто. Рано утром Подрик с половиной отряда отправился в обратный путь. У Бриенны осталось лишь десять человек – все это были безусловно преданные рыцари, бесстрашные и проверенные в боях с мародерами и прибрежными пиратами. Однако сердце ее сжалось, когда отряд Подрика скрылся за холмом. Копыта их лошадей подняли высокое облако пыли, и, когда пыль осела, Бриенна подумала: «Вот теперь я действительно осталась одна». Ей стало грустно. Все вокруг показалось унылым, бессмысленным и полным неизъяснимого уродства. Сколько бы она отдала сейчас за глоток свежего морского ветра… Прошла половина дня пути, когда навстречу им выехали всадники Дорна. Лица их, замотанные желтыми платками, были коричневыми от загара, темные глаза смотрели бесстрастно и холодно. - Велено сопровождать вас до самого дворца, - проговорил капитан, оглядывая Бриенну с головы до ног. - В этом нет нужды, сир, - вежливо начала было она, но мужчина нетерпеливо махнул рукой и отвернулся. - Прибавьте ходу, Сир Манфри желает, чтобы мы настигли упущенное как можно быстрее. Они пустили лошадей галопом, неслись в облаках пыли и песка, неутомимые, подгоняли себя вскриками. Стараясь не отставать, Бриенна вскоре почувствовала, что от усталости ее плечи и бедра сводит короткими судорогами. Она привыкла к собственному ритму дороги. Привыкла, что все подчиняются ей. Теперь же ее буквально волокли за собой чужаки, по чужим дорогам – вперед, вперед, быстрее, вперед. Солнечное Копье появилось впереди, встало эдаким городом из миража – и яркий свет, отражаясь от белых стен и теряясь в толчее саманных построек, заскользил к ней, подобно огромной змее и ужалил ее уставшие, слезящиеся глаза. Лошадь Бриенны пошла тише, и, сжалившись, она больше не стала ее пришпоривать. Сопровождающий их отряд ушел вперед - то появлялся, то скрывался среди холмов, покрытых виноградниками и низенькими оливковыми рощами. Бриенна стянула с лица горячий шелк и вдохнула полной грудью теплый, сладко-влажный ветер. Побережье лежало совсем рядом, и море тянулось сюда своими прохладными, солеными пальцами, сплетая их с каменистыми пальцами Перебитой Руки. Четверть часа спустя капитан вернулся к ней, раздраженный ее промедлением: - Вам велено было прибавить ходу, миледи! - Лошади устали. Все мы порядком устали, сир. - Ничего. Город уже рядом. Отдохнете там. Она было открыла рот, чтобы возразить, но глаза его были так же упрямо-холодны и равнодушны, и она лишь коротко кивнула. Город приблизился: ее солдаты, повеселев, переговаривались вполголоса, обсуждая дорнийское вино и девок, беззастенчиво и наивно рассуждая, какие яства им следует попробовать на предстоящих пирах. Люди боялись дорнийцев, их горячего нрава и непредсказуемости, но при том считали их продажными и падкими на золото, женщин и лесть. Так, по крайней мере, повелось в окружении ее отца, и она выросла с тем же предубеждением. Теперь, когда Подрик с его вечной и унылой настороженностью повернул назад, рыцари остались с тем, что, в глубине души, считали своим, вполне законным, подношением жадным дорнийцам. Бриенна. Бриенна была этим подношением. Уплатой долга, последней выплатой. Закрывающим все недопонимания подарком от Короля. И уж за этот дар они готовы были принять ответные радости: чистую воду, сладкое вино, красивых девиц и вкусную пищу. Ей было неприятно и странно ощущать себя так, словно бы ее расчеловечили, развоплотили, и вернули в мир куском плоти, говорящей куклой, игрушкой или безделицей. Предметом для торга и передачи, бессловесным и бездушным. Однако ж, твердила она себе, не отрывая взгляда от высоких стен и хрустального купола, от золотого шпиля впереди – однако ж, справедливости ради: есть участи и куда хуже этой. И потом. Кто она такая, чтобы ныть да жаловаться еще прежде, чем вообще ступит в ройнарские дворцы? Послужить миру между вечно воюющими королевствами, это ли не высокая честь. Женщин, может, за людей и не считали, это не новость. Но здесь, по слухам, обращались с ними куда мягче и справедливее, чем в иных пределах. Кроме того… - Миледи? Они показывают, чтобы поворачивали, - она вздрогнула и поняла, что почти не слушает солдата. Он указывал ей куда-то левее, на дорогу, утоптанную и пыльную, что уходила от моря к северу. – Разве мы в не в город идем? Она устало сощурилась. Капитан не повернулся, лошадей не придержал - желтые плащи и алые доспехи просто мелькали где-то впереди. Бриенна раздумывала минуту, затем сказала: - Следует послушаться. Вероятно, путь наш лежит в Водные Сады. Это в трех лигах от столицы. - А я-то думал, мы сегодня ночуем на мягких перинах… - Там перины ничуть не жестче, - пробормотала она. – И обстановка куда как спокойнее. И куда как безлюднее, подумала она про себя. Слуг в Дорне всюду было предостаточно, но вот придворных, лордов и рыцарей в Водных Садах, скорее всего, было немного, лишь самые приближенные. Самые проверенные. Интересно, сколько там солдат в гарнизоне? Сколько стражи выставлено? Она печально улыбнулась этим мыслям - почти безотчетным мыслям человека, привыкшего лишь воевать или ждать войны. Сир Джейме как-то сказал ей… Грусть охватила ее быстро и нежданно, не грусть даже – скорее, тоска, похожая на приступ сердечной боли, полная какого-то беспомощного отчаяния. Сир Джейме. Какая глупость. Какая нелепость думать о нем с этой пышной приставкой к имени, точно она могла отделить ее от него, замаскировать эту вспыхивающую свечой тоску. Джейме. Джейме как-то сказал ей…