Ожидается дождь

      Погода в Лондоне всё-таки вспомнила, где находится, поэтому вторые сутки шёл холодный дождь. Он то накрапывал, то лил непреодолимой стеной. Именно поэтому, несмотря на небольшое расстояние до университета, приходилось каждый раз открывать зонт. Естественно, ни о каких каблуках речи идти не могло; жизнь нам была ещё дорога, но мы с Лерой не очень-то и расстроились. Она даже обрадовалась.       Во-первых, из-за непогоды съёмки Кристофера (и Лео, соответственно) остановились, и он часто проводил время с ней. Во-вторых, как заявила сама Малиновская, теперь она по сравнению с ним маленькая принцесса. Не то чтобы до этого она так не выглядела, потому что парень буквально шкаф (со своими-то метр восемьдесят три в высоту и широченными плечами). Но, опять-таки со слов подруги, не шкаф, а медвежонок. Ох уж эти милые прозвища. Кто бы мог подумать, что она способна придумать столько ласковых обращений? Как-то Лео услышал, как Валери назвала Криса медвежонком, и до сих стебает его время от времени.       Так вот к чему это я. Несмотря на эту пасмурную погоду, я открыла окно на проветривание, пока подруга не пришла с последней пары. Вскоре стало прохладно даже в свитере, но вместо того, чтобы перекрыть поступление холодного воздуха, накинула на плечи плед и заварила горячий чай. У нашей группы стоял пропуск в расписании, поэтому мне пришлось вернуться в общежитие и, чтобы не тратить попусту время, начать редактировать написанный вчера вечером реферат. В наушниках тихо играла классическая музыка, отчего хлопок двери был отчетливо слышен. Лера вошла в комнату какая-то взбудораженная, но вместе с этим раздраженная, и бросила рюкзак на кровать, чтобы налить воды и, чуть успокоившись, заговорить:       — Ты не представляешь, что произошло!       Она подождала, пока я сняла наушники, сохранила документ и выключила ноутбук. Прежде чем продолжила, сделала ещё несколько глотков:       — Ты вот когда-нибудь видела гневного Хиддлстона?       От подобного словосочетания мои брови подскочили вверх. Это что-то новенькое однако.       — Вооот и я о том же.       Поморщившись, видимо, от холода, Малиновская быстро преодолела комнату, закрыла окно, не забыв одарить меня недовольным взглядом, и снова стала рассказывать:       — Помнишь Ханну из моей группы? — я кивнула, отпив чай. — Она его в край доконала своими настойчивыми попытками соблазнения, и он отчитал её во время пары и попросил удалиться. Даже в тот момент она начала флиртовать, и Хиддлстон впервые повысил голос, при этом покраснев от раздражения. И в итоге он отпустил нас всех пораньше. Когда я выходила, выглядел он паршиво.       Валери во время повествования ходила и перекладывала некоторые вещи из рюкзака в небольшую сумку, при этом успев пару раз эмоционально взмахнуть руками и закатить глаза от негодования. Я уже собралась уточнить, куда она идет, как в дверь постучались, и, так как Лера была занята сборами, мне пришлось открыть. Никакого удивления от того, кто стоял на пороге, не испытала, да и вопрос оказался снятым.       — Привет, Кристофер, — я приветливо улыбнулась, и он ответил тем же.       — Привет, — осмотрев меня, продолжил реплику. — Классно выглядишь.       — Спасибо. Ты тоже ничего.       Мы одновременно засмеялись, но оказались прерваны подошедшей Валери:       — Веселитесь?       — Тебя не ждать сегодня? — спросила я и перевела взгляд с подруги на её парня, который незаметно для неё отрицательно помотал головой, довольно ухмыляясь.       — Не знаю. Завтра пар нет.       — Хорошо, — кивнула, дабы снова не засмеяться. — Приятно провести вам время.       Обменявшись прощальными кивками, они ушли, а я вернулась в комнату. Взгляд зацепился за часы, и следующая идея зародилась совершенно спонтанно. Взяв собранную сумку для последней пары, надела пальто и ботинки, не забыв взять зонт, и выскочила из общежития в надежде успеть.       Когда я подходила к аудитории классической литературы, где собственно проходило следующее занятие, ещё не было звонка на перемену. Настороженно осмотревшись по сторонам, постучала в дверь и заглянула внутрь.       — Можно?       Томас сидел на своём кресле, откинувшись на спинку, и устало потирал глаза, но, услышав посторонний голос, выпрямился и перевёл взгляд на меня.       — А, это ты. Проходи.       Кивнув, он попытался выдавить улыбку (получилось скверно, если честно) и принял прежнее положение. Я же ещё раз оглядела коридор и вошла в аудиторию, направляясь сразу к его столу.       — Слышала, что произошло, и подумала, что кофе и горячая выпечка тебе не помешает, — поставила пакет из кофейни и бумажный стаканчик с ароматным напитком. — Как ты?       — В порядке.       Отпив свой кофе, я недоверчиво выгнула бровь, но предпочла промолчать, и просто подошла к нему. Оперевшись бёдрами о стол, ласково провела по его волнистым волосам и чуть оттянула некоторые пряди, от чего Том блаженно прикрыл глаза и медленно втянул воздух. Было заметно, что он начал расслабляться.       — Я рад, что ты пришла.       Открыв глаза, он заглянул мне в глаза и улыбнулся. И сейчас это получилось более удачно, чем до этого. Хиддлстон бережно взял мою ладонь в свою и оставил долгий поцелуй на пальцах, при этом не прерывая зрительного контакта. Будто загипнотизированная его голубыми глазами, я выпалила первое, что пришло на ум:       — Поужинаем сегодня?       Обаятельно улыбнувшись, чуть наклонила голову вбок и прикусила нижнюю губу, дожидаясь ответа. И сначала он даже расплылся в тёплой улыбке, дающей надежду, однако почти сразу огорчённо вздохнул и медленно помотал головой, хмурясь.       — К сожалению, не получится. Сегодня надо подготовить важные бумаги, прежде чем уеду до среды.       — Ты не говорил, что уезжаешь, — я свела брови у переносицы, но потом вскинула их вверх и кивнула на пустую аудиторию. — И что, оставишь нас на полнедели?       — Поэтому у вас сейчас дополнительная пара.       — Вот оно что. А я-то думала, к чему такой подарок в виде поздней пары с окном перед ней.       Усмехнувшись, Томас покачал головой и нежно провёл ладонью по моей щеке, заставив меня непроизвольно подставить лицо под ласки и прикрыть глаза. Я старалась впитать в себя всё волшебство этого момента. Хотелось остановить или хотя бы замедлить время, но это всего лишь мечты. Несбывшиеся мечты.       Буквально через пару минут в коридоре раздался звонок. И никогда до этого он не казался мне таким ненавистным и раздражающим. Он хоть и был с пары, и те выжившие студенты, что сумели отсидеть все пары, наконец-то могли пойти домой, мне же он облегчения не принёс. И определённо не потому, что мне вскоре придётся отсиживать полтора часа.       Тяжело вздохнув, я открыла глаза и, прежде чем отстраниться и уйти на задние ряды, чтобы занять места, оставила на его губах торопливый поцелуй, что был похож на прощальный. И только собралась отодвинуться и забрать кофе, как Том перехватил за талию, развернул и слегка надавил на поясницу, чтобы наклонилась к ноутбуку. Не успела я и рот открыть, как дверь аудитории открылась, а он в это время спросил:       — Мисс Фокс? Вы понимаете, о чём я?       Растеряно хлопая ресницами, переводила взгляд с экрана на Хиддлстона, отчаянно стараясь придумать что-то, но он сделал всё сам: тяжело вздохнув, сделал вид, будто закрывает какие-то документы, и, откинувшись на спинку, заговорил:       — Пожалуй, нам обоим стоит отдохнуть, к тому же сейчас начнётся пара. Я отправлю Вам этот документ по почте.       Я смогла только послушно кивнуть, не говоря ни слова, и отодвинуться, дабы забрать свой стаканчик и покинуть место розыгрыша спектакля. В это время к столу подошел декан, как всегда улыбаясь.       Что он принимает или делает, что постоянно пребывает в таком хорошем расположении духа?       Вообще, кажется, даже если мистер Стюарт и знает подноготную каждого в корпусе, он никогда не выдаст этого. Не знаю, заподозрил ли он что-то или раскрыл истину нашего представления, в лице не изменился абсолютно. Такие люди вообще-то крайне опасны. Кто знает, когда от «доброго дяденьки» ожидать нападение?       — Мистер Хиддлстон, а Вы всё студенток мучаете? – беззлобно ухмыляясь, поинтересовался декан.       А я под шумок решила удалиться и только тогда заметила, что аудитория наполовину заполнилась. Заметив мою рассеянность, Уильямс махнул мне с верхнего ряда, куда буквально вбежала. Приземлившись рядом с ним, тяжело вздохнула, поставила сумку и ноутбук на стол и в два глотка выпила оставшийся уже холодный латте.       — Ты как? — я лишь отмахнулась, а он понимающе кивнул. — Как-то тоже сходил к нему после пар. После сорока пяти минут мой мозг оказался перегружен и расплавлен. Вы с ним похожи. Как начнете говорить о литературе со всеми этими терминами, цитатами и фактами — хоть стой, хоть падай. Думаю, вас двоих можно спокойно оставлять на сутки, а то и на неделю. Вы и не заметите, как время пройдет.       Я повернулась к нему с недовольным взглядом и вскинутыми бровями, от чего он попытался сдержать смех, а чтобы не выслушивать мое роптание, поднял руки вверх, сдаваясь. Однако ухмылку сдержать не смог. Мне оставалось только шумно вздохнуть и покачать головой.       Остаток перерыва прошёл более ровно, и даже начало пары не предвещало ничего такого, что пошатнуло бы нервную систему. Как обычно мы совместно анализировали и обсуждали произведение, делая определённые заметки для дальнейшей работы. Из медленного клацанья клавиатуры и молчания друга рядом поняла, что он начинает засыпать, а прошла лишь половина. И вместе с этим я всё чаще ловила себя на том, что мысли одногруппников ускользают и не формируются во что-то единое. Желание уткнуться в руки и подремать становилось буквально нестерпимым. Я скользнула скучающим взглядом по экрану. Моё внимание привлёк мигающий значок почты. Без раздумий нажала на новое сообщение, не удосужившись даже посмотреть отправителя. О чём, между прочим, тут же пожалела. Сонливость в момент исчезла. И не только у меня. Оливер закашлялся и, кажется, от неожиданности чуть не свалился под стол. Я же быстро захлопнула ноутбук, чувствуя, как лицо становится пунцовым, воровато оглянулась, чтобы убедиться, что больше никто этого не видел, и повернулась к шокированному другу.       — Я, конечно, видел тебя в облегающих и даже откровенных нарядах, видел девушек в белье…и без. Но это, Эм… — он жестикулировал одной рукой, подбирая лучшее определение увиденного, — просто «вау». Как вы, девушки, любите говорить? Это красиво с эстетической точки зрения.       Могла ли когда-нибудь подумать, что буду обсуждать свою фотосессию в нижнем белье с лучшим другом на паре классической литературы? Точно нет.       Я приложила тыльные стороны ладоней к щекам, чтобы остыть, но от этого, казалось, становилось только хуже. Даже пропустила момент, когда стоило бы осадить Уильямса и, возможно, пихнуть локтем в рёбра, чтобы замолчал. Вместо этого на его просьбу посмотреть ещё раз махнула рукой. Я чувствовала его внимательный взгляд и повернулась к нему. Его глаза медленно скользили с экрана, яркость которого он предусмотрительно уменьшил, на меня, пристально изучая и, судя по всему, представляя в таком виде.       — Если бы умел, я бы присвистнул. Кто бы мог знать, что наша скромница способна выглядеть тааак сексуально?       Оли явно нравилась сложившаяся ситуация: вон как оживился. Я отобрала свой ноутбук и закрыла фотографии, переключая на документ с заметками, хотя была уверена, что сосредоточиться не получится. В голову пришла занятная идея, что должна была его отвлечь, по крайней мере, искренне надеялась на это. С хитрой ухмылкой, которую всячески пыталась скрыть, достала телефон и нашла Instagram брата, пролистала до нужных фотографий – благо он не стесняется публиковать подобное – и положила перед другом. Яркость была минимальная, поэтому, чтобы рассмотреть, что же такое подсунула, ему пришлось увеличить её. Как только это произошло, он чуть не отбросил телефон. Уильямс тяжело задышал, таращась на меня округлёнными от шока глазами, и не мог подобрать слова, часто сглатывая слюну.       Теперь была его очередь становиться похожим на спелую помидорку, а моя – не засмеяться на всю аудиторию.       Чёрно-белая фотография Лео, на котором из одежды не было ровным счетом ничего, однако порнографией это назвать трудно, потому что заканчивалось фото косыми мышцами живота, давала пылкому воображению повод разгуляться. А, судя по реакции Оливера, она у него не только пылкая, но и извращённая. Возможно, даже с эротическим подтекстом.       — Скинуть её? — ухмыльнувшись и игриво вскинув брови, спросила я. — Или, может, профиль в Instagram сразу?       Уильямс смущённо упал в скрещенные руки на столе, дабы скрыть алое лицо, а я тем временем осмотрелась по сторонам и с облегчением заметила, что на нас никто не смотрел. Почти никто. Хиддлстон вопросительно вскинул брови, когда наши взгляды пересеклись, и было в этом взгляде что-то осуждающее, как мне показалось.       Вторая половина пары, к счастью, прошла намного быстрее первой. Оли так и не поднял головы, от чего мне подумалось, что он вовсе уснул, однако метавшийся смущённый взгляд говорил об обратном. После звонка он постарался побыстрее покинуть аудиторию. Я только и успела, что пожелать ему хороших выходных. Уверена, звучало это довольно саркастично.       Радость моя поубавилась, когда литератор серьёзным голосом попросил задержаться. Последние выходящие одногруппники как-то сочувственно смотрели на меня, медленно спускающуюся с верхних рядов. Ну, конечно, вряд ли кто-то хотел бы, чтобы его оставили поздно вечером. Хотя, может, факт того, что этот «кто-то» - Том Хиддлстон, скрашивал обстоятельства.       Дверь захлопнулась ровно тогда, когда я оказалась у преподавательского стола, где профессор собирал вещи перед уходом домой. В помещении царила тишина, и от незнания, как себя вести, решила осмотреться, будто за полтора года не нагляделась.       — У тебя всё хорошо? — неожиданно поинтересовался Томас, вынуждая меня резко повернуться к нему и столкнуться с пристальным взглядом.       Оказалось, он уже всё сложил и, видимо, всё это время наблюдал за мной.       — Да. А что?       — Мне показалось, что сегодня ты половину пары прослушала. И выглядела несколько растерянной.       Всё в порядке, просто я с другом решила порассматривать полуобнаженные фотки. Свои и брата.       Интересно, у Тома тоже есть подобные фотографии?       От подобных мыслей мои щёки вновь начали гореть, и я поспешила отвести глаза. Из-за этого не заметила, как Хиддлстон обогнул стол и вплотную подошёл ко мне. Я вздрогнула, когда одна его рука легла на талию, а вторая – на подбородок, вынуждая всё-таки посмотреть на него.       — Если что-то случилось, ты всегда можешь сказать мне. Позвонить, написать. И я постараюсь ответить тебе сразу же. Ты мне дорога. Помнишь? Я люблю тебя.       От неожиданно сказанных последних слов моё дыхание и сердце разом остановились, и всё, что я могла, — это растерянно хлопать ресницами и наблюдать за океаном нежности, плескающимся в голубых глазах. В голове крутилась одна заевшая шестеренка с фразой «Я люблю тебя». Когда и кто вообще в последний раз говорил мне эти слова?       И мысли обо всём закрутились в моём сознании, создавая полную неразбериху. Вместе с этим в уголках глаз собирались слёзы, что грозили вот-вот стечь по щекам и смыть добрую часть туши.       — Эй, ну ты чего? — обеспокоенно-ласково спросил Том и провёл большим пальцем по щеке.       И это стало последней каплей. Я обхватила руками его талию, прижалась всем телом к нему, уткнулась в мужскую грудь и заплакала.       Ох, если ещё была бы причина этому…И ведь не объяснишь, что ничего критического не случилось, просто вот так излишняя эмоциональность дала о себе знать.       Не знаю, сколько мы так простояли: я, уткнувшись в рубашку, пропитанную его парфюмом, и он, нежно поглаживающий по волосам в попытке успокоить, хотя от этого, кажется, можно было ещё больше разреветься. Однако этого не произошло, и я всё-таки отстранилась, стараясь не смотреть ему в глаза.       — Уже поздно. Мне пора в общежитие, — шмыгнув носом, тихо проговорила я.       Попытка перевести тему пошла крахом. Томас аккуратно перехватил меня за запястье, притянул к себе и бережно стёр пальцем дорожки слёз, которые, скорее всего, перемешались с тушью, но ничего не сказал. Он просто кивнул, оставил на моих губах трепетный поцелуй и, взяв с собой кожаный мужской портфель с ноутбуком, двинулся на выход, видимо, посчитав, что все давно разошлись и нас некому застукать.       Но, ох, как же он ошибался.       Мы вышли в коридор вместе, но Хиддлстон сразу развернулся к двери аудитории, чтобы закрыть её. Поэтому с нашей оплошностью я столкнулась первая. Лицом к лицу.       Одинаково ошарашено мы смотрели друг другу в глаза не с кем иным, как с Итаном Миллером.       Да уж, а казалось всё только начало хорошо складываться…