Из рассвета и заката

      Последствия разрушительной атаки на базы сепаратистов стали фатальными для последних. Ряды конфедератов стремительно сокращались, в основном за счёт «спонсоров», и это било по их рядам вдвое сильнее. А вот доверие к Ордену, напротив, начинало расти.       Граждане Республики, не раз разочарованные в прежних действиях джедаев, быстро «поделили» их на две части: молодых рыцарей, во главе с Кеноби и Скайуокером, которые сражались и побеждали, и старых сухарей, которые просиживали свои мантии в храме. В голонете замелькали новые имена, а в популярных ток-шоу то и дело всплывал вопрос, не станет ли самый юный генерал Республики и самым молодым магистром?       Хотя Канцлер и настаивал на продолжении военных действий до тех пор, пока Дуку и Гривус не будут арестованы, в народе чувствовались совсем иные настроения, которые активно поддерживала правительственная оппозиция и Совет Ордена.       В условиях почти оконченной войны Галактика ахнула, получив сообщение от лидера сепаратистов, о предстоящей казни более тысячи пленных. Самые активные граждане требовали действий от Сената, а джедаям вновь припомнили их основное назначение: защищать невинных, даже солдат, особенно клонов.       Сотни миров замерли в ожидании, журналисты, буквально, осаждали храм и здание Сената. А потом на орбите появился «Обвинитель», мгновенно став самым обсуждаемым крейсером в Галактике. Слухи, сплетни и домыслы множились в геометрической прогрессии, пятисот первый легион успели дважды похоронить, трижды воскресить и один раз объявить предателями (за последнюю новость извинялись в прямом эфире). Слухов, крутившихся вокруг самого генерала Скайуокера, было такое количество (и качество), что разбираться в них не полезли бы даже самые одарённые провидцы. Вопрос о местонахождении героя Республики задавался всем, вплоть до Канцлера, а тот, делая честные глаза, уверял, что не имеет понятия.       — Ваше Превосходительство, Вы, случайно, не в курсе, где… — прыткий журналист увязался за процессией из охраны, компаньонок, младших представителей сектора и некоторых коллег, в сопровождении которых сенатор Амидала уверенно шагала в сторону Дворца Правосудия. Когда-то в народе ходил слушок о её дружбе и даже романе с пропавшим джедаем, и юный мон-каламари решил копнуть в этом направлении, надеясь с ходу нарваться на сенсацию. Но нарвался только на дуло бластера, которым Фаивз без лишних нежностей поддел паренька за подбородок.       — Сенатор входит в корпус военных дипломатов и находится под особой охраной армии, — скороговоркой выдала подоспевшая Дорме. — Все личные обращения — через согласование со старшим офицером службы безопасности.       — А за попытку прорваться через охрану можно и заряд словить, — пробасил клон. — Усёк, малёк?       Журналист попытался кивнуть, но понял, что не может, потому моргнул пару раз и прохрипел подобие извинения. Фаивз убрал оружие, и вместе со служанкой вернулся «в строй». Юноша проводил пару недовольной гримасой, но, уже через секунду просияв, схватился за датапад и дополнил голонет свежими сплетнями.       Амидала не обратила на заминку, ровным счётом, никакого внимания, с непроницаемым лицом проходя через холл, в направлении камер предварительного заключения. Процессия остановилась перед дверью с нужным опознавательным символом и парой стражников в традиционной синей униформе.       «Не клоны», — поняла Падме, заметив незначительную разницу в росте мужчин.       И едва заметно усмехнулась — после недавней спасительной миссии основная масса республиканских солдат едва ли не молилась на её мужа и ставить их охранять Скайуокера… Да они сами, с радостью, открыли бы перед ним дверь, не взирая ни на какие последствия.       — Сенатор Амидала — к генералу Скайуокеру, — обозначила она цель своего визита.       — Простите, Ваше Превосходительство, у нас приказ, — начал было стражник, но застыл на полуслове. — Её можно пропустить.       — Её можно пропустить, — эхом повторил второй охранник.       — Благодарю, — кивнула сенатор, подхватила полы юбки и перешагнула порог.       Маленькая камера-одиночка встретила её почти космической темнотой, сухим воздухом и едва уловимым запахом антисептика — узнаваемый тонкий шлейф, который оставляли за собой меддроиды. На короткое мгновение сердце замерло, пропуская через себя мысль о возможных ранах супруга. А потом сорвалось в галоп, когда этот самый супруг прижал растерянную девушку к ближайшей вертикальной поверхности.       Падме ожидала многое: что Энакин будет расстроен, растерян и, возможно, даже напуган, но никак не того, что муж вот так набросится на неё. Инстинктивно выставленные вперёд ладони упёрлись в тонкую нательную рубашку, под которой чувствовались крепкие мышцы и горячая кожа Скайуокера. Недоумение, с оттенком испуга вырвалось из лёгких, но так и не собралось в слова, утонув в требовательном поцелуе. Туда же канули обрывки мыслей, стёртые чуть обветренными губами, сметённые почти невесомыми касаниями мозолистых пальцев по открытой коже. Гладкий металл тронул шею, почти убедив её, что мурашки побежали по телу от холода. Почти, потому что слабость в ногах и дрожь предвкушения этот мужчина вызывал у неё с той самой встречи…       Грубоватый стон — его или её собственный — прокатился по горлу рычащей вибрацией, отозвался эхом в грудной клетке и рванул наружу, оставляя сладкий жар на языке, которым тут же завладел супруг. Падме ощущала его потребность через слои шелестящей юбки, чувствовала её на кончиках собственных пальцев, которыми зарывалась в пшенично-медовые волосы мужа.       — Я так скучал по тебе, — проурчал Энакин, не думая останавливаться.       Он ласково поглаживал её плечи и шептал на ухо нежности, едва-едва задевая кожу губами. Его присутствие словно пьянило девушку, приятно кружа голову. Настолько, сильно что Падме ненадолго забыла, где находится, отдаваясь моменту и любимому мужчине. Несколько счастливых мгновений они были одни в этой Вселенной, а потом реальность напомнила о себе будущим родителям.       — Оу, — Энакин отстранился, получив едва ощутимый толчок. Взгляд скользнул на спрятанный кроем платья живот супруги, за ним последовала ладонь, в которую будущего отца повторно стукнули.       — Надо же, — выдохнул мужчина, — Они… Они уже такие большие.       — Дети удивительно быстро растут, — Падме ласково перехватила руки мужа, укалывая одну на верхнюю часть своего живота, — Это Лея, — а вторую прижимая к самой округлой части. — А здесь Люк. Доктор говорит, что если положение малышей не изменится, то наш сын родится первым.       И, словно почувствовав, что говорят о нём, мальчик ещё раз пнул отца в раскрытую ладонь. Толчки ощущались, как шевеление крохотной рыбки в мягком аквариуме, но удивительным образом чувствовались каждым нервом и, кажется, задевали его душу. Энакин зажмурился, чувствуя влагу в уголках глаз.       — Не могу дождаться, — прохрипел мужчина, бережно поглаживая живот супруги.       — Я не хочу, чтобы ты ждал, сидя здесь, — Падме накрыла руки мужа своими. — Они не имеют права держать тебя в камере. Да ещё и в темноте.       — А, да, — Энакин затих на пару секунд, Силой активируя освещение. — Я просто недавно проснулся.       Скайуокер почти не соврал: проснулся он действительно недавно, правда не в камере, а на собственном крейсере, под охраной своих солдат, честно проспав все тринадцать часов полёта от Туле до Корусанта. И даже не из вредности, а просто потому что устал — больше двух недель генерал мог позволить себе спать лишь урывками, а дуэль с Дуку забрала последние силы.       Магистр Пло Кун, с первой минуты на «Обвинителе» уверявший, что хочет помочь, легко согласился дать Энакину столь необходимую передышку. Возразить он попытался, когда Вейдер потребовал передать его военному трибуналу и наотрез отказался лететь в храм. Потому, что, в отличие от магистра, Скайуокер понимал, что из джедайских казематов его уже не выпустят, да и сам он вряд ли сумеет выбраться на поверхность. В лучшем случае, ему наденут «ошейник» и будут выпускать на короткие прогулки до Мортиса. А в худшем разглядят того, кто активно перекрашивал песок на Туле из темно-серого в буро-красный и перережут горло спящему ситху.       — Этот арест… Он абсурден! — продолжала негодовать супруга. Взволнованный взгляд карих глаз скользнул по телу Скайуокера в поисках свежих ран, коих не обнаружилось. И, казалось бы, можно выдохнуть с облегчением, но кровь Падме продолжала закипать.       Её супруг был одет в свободную рубашку, расстёгнутую до половины, открывающую взору рельефный торс, и прямые штаны, подчеркивающие крепкие бёдра. Обуви не было, что, по какой-то странной и совершенно неправильной причине выглядело… сексуально.       — Я не подчинился приказу, — Падме пришлось закрыть глаза, потому что хитрый взгляд и наглая полуулыбка Энакина всерьёз угрожали остаткам её разума.       — Не предполагала, что за это положен арест, — пробормотала девушка, зная независимый характер супруга.       — В военное время это — серьёзное преступление, — пожал плечами Скайуокер, наконец, выпуская жену из объятий.       — Так джедаи у нас теперь военная структура? — Падме вздёрнула идеальную бровь. — И с чего вдруг они только сейчас решили заняться твоими «неподчинениями», которые происходят далеко не в первый раз?       — Неважно, — отмахнулся Скайуокер, пытаясь соскочить с неудобной темы. — Я здесь только до суда. А сразу после заседания уйду в отпуск на пару недель. Полетим на Набу, как и планировали, познакомишь мужа с родителями.       — Вы ведь уже знакомы, — нахмурилась девушка.       — Но не в таком качестве, — быстро нашелся супруг. Не признаваться же в том, что он почти не помнит ни тот визит, ни имена членов семьи Наберрие. Это для неё прошло три года…       — Сола мне такой разнос утроит, — Падме чуть смущённо улыбнулась. — Папа, наверняка, засияет от радости. Его первый внук… А мама будет просто счастлива.       — Меня отпустят через пару дней, — заверил Энакин.       — Но обвинение официально не предъявлено. Орден затягивает дело, даже военному прокурору не дают ознакомиться с материалами.       — Потому что их нет, — Скайуокер взял в ладони расстроенное лицо супруги. — Для джедая первичны веления Силы, а не приказы. А согласно военному уставу, распоряжение Винду граничит с преступным, что снова развязывает мне руки.       — А ещё победителей не судят, — напомнила девушка, решив не уточнять, когда это супруг успел военный устав выучить, если всю войну его старательно игнорировал.       — Верно, — Энакин мягко улыбнулся, наклоняясь к жене за очередным поцелуем, когда в дверь камеры осторожно постучали.       — Жди меня дома, — мужчина позволил себе последнее нежное прикосновение. — Я скоро прилечу.       Падме молча кивнула, развернулась к двери и, вытерев непрошенные слёзы, покинула камеру. В коридоре сенатор вновь расправила плечи, гордо подняла голову и, вернувшись в круг своих людей, протянула руку за датападом. Девушка не собиралась сидеть дома и ждать милости Силы в отношении отца её детей. Напротив, она была полна решимости дать Ордену прочувствовать всю мощь системы, в которой власть была на её стороне.       — Файвз, организуйте мне встречу с капитаном Рексом.

***

      Вечера на Корусанте никогда не были тихими, они жужжали и свистели двигателями флаеров, гудели мощью электростанций, журчали голосами с уличных экранов и шумели звуками бесконечной толпы. Последние были едва различимы на общем фоне, но ровно до того момента, пока голонет не разразился взрывной новостью о событиях на Туле. Республика припала к экранам и проекторам, а тех, кого не пробрали слова, добили кадры с места событий, буквально скопированные из памяти дроидов, в них учувствовавших.       Новость об аресте Скайуокера разнеслась штормовым ветром, подняв ещё более мощную бурю, на этот раз народного недовольства. К рассвету толпы людей потянулись к храму Ордена и Дворцу Правосудия, требуя как минимум объяснений.       Амидале пришлось воспользоваться личным транспортом и закрытой посадочной площадкой, чтобы с утра пораньше явиться на ей же назначенную встречу с Советом. Конечно, логичнее было бы подождать, когда народ, как следует, разойдётся, но этой ночью одной из помощниц сенатора удалось раскопать довольно любопытные документы. Девушка сама не понимала, как, но, едва увидев содержание файлов, поспешила показать их начальнице. Торжествующая улыбка Амидалы в тот момент самую малость пугала.       — Доброе утро, госпожа, — навстречу Падме вышел приветливо улыбающийся Кеноби. — Чем обязаны удовольствию видеть Вас?       — Неправомерному аресту вашего бывшего падавана, — прохладно отозвалась девушка, не замедляя шага.       — Полагаю, вы здесь, чтобы восстановить справедливость и помочь освободить нашего общего друга?       — Правильно понимаете, магистр, — кивнула Падме и, понизив голос, спросила:       — Почему Вы, вообще, допустили его арест?       — Меня не было рядом, когда это случилось. Но прямо сейчас я делаю всё, что в моих силах, — ровное выражение лица и озорной блеск в глазах точно что-то значили и наверняка должны были о чём-то намекнуть экс-королеве, но она слишком спешила, чтобы играть в джедайские шарады.       Надев «официальные» лица, сенатор и магистр прошли в зал Совета, где Кеноби тут же занял своё место, став пятым и последним членом Ордена, присутствующим на столь ранней встрече.       — Я требую, чтобы с генерала Скайуокера были сняты все обвинения, и он был немедленно освобождён, — заявила сенатор, едва озвучив формальные приветствия.       — Боюсь, этот вопрос не в вашей компетенции, — сухо отозвался Ранцизис. — Подобного рода разбирательства — сугубо внутренние дела Ордена.       — Орден финансируется Сенатом, — напомнила Амидала. — И, как раз сейчас мои коллеги ищут любые пути для сокращения расходов из бюджета. А поскольку, на средства, выделяемые Ордену, можно спокойно содержать планету, эту статью мы рассмотрим первой.       — Не вижу связи между финанисированием и арестом Скайуокера, — осторожно начала Шаак-Ти.       — А я, магистр, не вижу смысла в содержании целого Ордена, если вашему же кодексу следуют единицы.       — Он не подчинился приказу.       — Мне казалось, вы — хранители мира, а не солдаты. И разве не веления Силы для вас превыше любых приказов?       — Скайуокер понимал последствия своих действий.       — И всё равно полетел спасать людей. Рискуя жизнью и свободой. Поправьте меня, если я ошибаюсь, магистр, но не это ли поступок истинного рыцаря-джедая?       — Да, но…       — Который Орден осуждает, давая понять, что более не поддерживает собственные ценности. Не ставит чужие жизни и свободу превыше всего.       — Вы не так поняли…       — А Сенат поймёт именно так, уважаемые магистры, — Амидала обвела присутствующих торжествующим взглядом. — И потребует роспуска Совета, если не всего Ордена.       — Не боитесь, что в процессе выяснения всех обстоятельств всплывёт ваша личная заинтересованность? — подал голос молчавший до этого Винду.       — Шантаж представителя власти, магистр? — Падме хищно улыбнулась. — Дайте мне повод, и я с радостью впишу этот пункт в список «добродетелей» джедаев.       Почти на минуту в зале повисло тяжёлое молчание. Становилось понятно, почему эту с виду миниатюрную и хрупкую женщину, боялись владыки целых систем. Сенатор Амидала не только не стеснялась пользоваться собственной властью, чтобы добыть нужную ей информацию, но и умела правильно её преподнести. А дальше будут действовать уже за неё, уверенные, что сами приняли это, единственно правильное решение.       — Полагаю, нам нужно немного времени, чтобы всё обдумать, — наконец, заговорил Кеноби.       — Разумеется, магистры, — вежливо ответила сенатор. — Полагаюсь на вашу мудрость и надеюсь получить ответ до вечера, поскольку утром улетаю домой.       Амидала изящно развернулась к высоким дверям, открывшимся по мановению руки одного из джедаев и покинула зал под тихий шелест собственного платья. Если она верно рассчитала, на Набу они с Энакином полетят вместе.

***

      Скайуокер раздраженно фыркнул, когда его глубокую медитацию прервала очередная процессия из храма. На этот раз в виде сморщенного старичка, его юной помощницы-падавана и уже пяти медицинских дроидов.       — Не возражаете, если мы включим свет? — с порога осведомился престарелый мастер, исполнив полагающиеся кивки с поклонами.       — Возражаю, — холодно отозвался мужчина, не вставая со своего места и даже не открывая глаз.       — Нам нужно провести осмотр, — пискнула девчушка, вглядываясь в темноту одиночной камеры.       — Что вам нужно, так это заменить дроидов, если предыдущие три осмотра не прояснили картину, — проворчал Скайуокер.       — И всё же, — комнату залил неприятный холодный свет. — Поднимитесь, юноша.       Вейдер фыркнул на это обращение, но просьбу выполнил, решив, что чем скорее они начнут, тем скорее уберутся восвояси.       — Нужно снять одежду, — промямлила целительница. — Для визуального осмотра.       — Ладно, — Скайуокер одним движением скинул рубаху через голову, а вторым стянул штаны, вместе с бельём. Он-то своего тела не стеснялся. А вот девица мгновенно залилась всеми оттенками малинового. Кажется, даже жар от лица пошёл.       Энакин склонил голову набок, улавливая нотки смущения и совершенно неподходящее целителю стеснение. Этому ремеслу обучали с детства, позволяя практиковать навыки на реальных болезнях и ранах. Уже к совершеннолетию целители имели за плечами едва ли не больший опыт, чем столичные врачи. И уж точно не смущались, видя перед собой раздетого пациента. Так кого, под видом целительницы, к нему послал Совет?       — Ждёте, пока я замёрзну? — пробурчал Скайуокер, когда молчание затянулось.       — А… Э…. Повернитесь… Пожалуйста.       Энакин молча развернулся на триста шестьдесят градусов, даже руки поднял, позволяя лучше себя рассмотреть. Дроиды окружили его пищащей стайкой, подсвечивая отдельные участки тела голубоватыми лучами сканеров.       — В последнее время у вас не было каких-то бугор… пятен! Да, пятен на коже?       — Не замечал.       — А общее состояние? — уже более уверенно спросил старик, видимо поняв свою оплошность с ассистенткой. — Головокружения? Проблемы со сном? Боль или ломота в конечностях?       — Локоть на правой руке чешется, — выдал Скайуокер, которому начинал надоедать этот фарс. — Хотите узнать что-то конкретное, спрашивайте напрямую.       — Думаю, мы закончили, — сухо проворчал старик, развернулся на каблуках и, подхватив под локоть растерянную девушку, скрылся за дверью. Дроиды выкатились следом под недовольное бурчание генерала.       Не нужно быть ни гением, ни провидцем, чтобы понять, какого рода следы Орден столь усердно искал на его теле. Им нужны следы воздействия Тёмной стороны Силы. А это означало, что либо Дуку успел доложить своему мастеру о неожиданно открывшихся «талантах» Скайуокера, и тот выразил Совету озабоченность, либо обвинение, ставшее поводом для его ареста, рассыпалось в пыль.       В любом случае, надолго в этой камере он не задержится.       Мужчина оделся, выключил свет и вновь погрузился в размышления, которые чуть ранее так грубо прервали. Впрочем, добавив к уже имеющимся ещё один вопрос: почему его тело не деформируется от использования Тёмной стороны Силы? В голове само собой, возникло уродливое лицо Императора: серая кожа, свисающая с костей дряблыми складками, почерневшие дёсны, прозрачные веки и впалые глаза, поблёскивающие холодными лезвиями из-под тени капюшона. И, хотя Вейдер тоже не отличался физической привлекательностью, его изменил Мустафар (спасибо Кеноби!), навсегда запечатлевшись на коже лавовыми разводами.       Так было ли дело в его происхождении, на котором усердно настаивала Семья, или он просто не замечал изменений на собственном, состоявшем из рубцов, теле? А, может, Люк был прав с самого начала, говоря, что в глубине Дарта Вейдера сохранился Свет? Может, именно он не давал Темной стороне окончательно изуродовать физическую оболочку. Потому что, в моральном плане лорд ситхов представлял из себя куда более пугающее зрелище, чем Его Величество.       «Странно, что на одарённых влияет только Тёмная сторона», — неожиданно мелькнуло в голове и тут же отдалось в Силе едва заметным отторжением этого факта. Или догмы?       Неприемлемость и противоестественность Тьмы была основой мировоззрения джедаев на протяжении столетий. А более ранние учения хранились в закрытом доступе, который имели только старейшие из мастеров и магистры. То есть члены Ордена, веру которых ничем не пошатнуть, за годы убедившие и себя, и окружающих в том, что день может существовать без ночи.       Но именно это и является самой противоестественной вещью, потому что Тьма и Свет не могут существовать друг без друга. И нужно быть слепым, чтобы не замечать столь очевидного противоречия.       На последней мысли Избранного дернуло почти с такой же силой, которую он ощущал на Мортисе. Слепые… Джедаи слепы в Силе, вот почему не видят дальше собственного носа! Поэтому они не смогли разглядеть ситха, предстоящую войну и собственную гибель. Великая Сила, как ему это раньше в голову не пришло? Уж кто, как ни Энакин, родившийся на выжженном солнцами Татуине, знал, что будет с глазами, если постоянно смотреть на свет.       В детстве его, маленького мальчика, спасала тень. И она же защищала падавана, а потом и рыцаря от слепоты, которой Совет заражал каждого одарённого, попавшего в храм. Тень всегда была его частью, внутренним голосом порой более мудрым чем остальные слова и мысли. Но только тень — не мрак, не полное отсутствие света. Потому что они должны существовать в гармонии, а не вытеснять друг друга. Потому что он сам не Тьма и не Свет. Не создание дня, но и не порождение ночи. Энакин всегда был где-то между, рождённый из рассвета и заката, пронизанный лучами небесных светил и тенями первых сумерек.       Пораженный собственным открытием, Скайуокер ушёл в Силу так глубоко, что не сразу ощутил в ней до боли знакомое присутствие. И боль здесь ключевое слово, потому что за дверью в его камеру стоял сам Канцлер Палпатин!       Окружающая темнота давала небольшое преимущество, поскольку его глаза к ней уже привыкли, а вот гость замер на пороге, всматриваясь, слушая, ощупывая пространство через тонкие нити, словно перебирая их узловатыми пальцами.       Вейдер поднялся, мгновенно пряча мысли в непроницаемой ментальной броне, отработанной до автоматизма за годы служения Императору. Эмоции пришлось оставить, поскольку их отсутствие вызовет подозрения. Всегда вызывало… Но сейчас их, по крайней мере, можно списать на нервозность испуганного юноши, сидящего в камере вторые сутки.       — Здравствуй, мой мальчик, — голос был мягким, с ноткой теплоты и едва различимым холодным свистом. Который, со временем, будет пробирать до костей. — Хотел бы сказать, что рад видеть тебя, но… Где здесь включается освещение?       Вейдер тихо выдохнул, активируя свет в камере и словно впервые встречаясь лицом к лицу со старым ситхом. Который ещё не выглядел дряхлым, сохраняя приятное лицо пожилого человека и взгляд, который по незнанию можно было счесть заботливым.       — Здравствуйте, Ваше Превосходительство, — Скайуокер поклонился, используя вежливость, как повод отвести взгляд от сканирующих его глаз.       — Не нужно формальностей, Энакин, — улыбнулся Канцлер, но сокращать расстояние до более личного не торопился. — Я пришёл сюда не как политик, а как твой друг. Хотел выразить свою поддержку и надежду на скорое разрешение вопроса, в твою пользу, разумеется.       — Благодарю Вас. Я очень высоко ценю Вашу поддержку.       — Странно решение Ордена: в наше непростое время оставлять в стороне такие таланты, — продолжил Палпатин. — Ты не находишь?       — Магистры полагают, что война окончена, — честно ответил Скайуокер. — И что в моих талантах более нет нужды.       — И ты с ними согласен? — прозвучал ровный голос, без единой эмоции. — Думаешь, причины, развязавшие эту войну, устранены, и нам можно продолжить жить, не опасаясь повторений?       Вейдер мысленно усмехнулся — ловкий манипулятор, Канцлер никогда не указывал, что Энакин должен считать добром, а что — злом, но выворачивал каждый их разговор таким образом, чтобы нужный ему вывод был единственно возможным.       — Я полагаю, что нам ещё есть, над чем работать. И с кем сражаться.       — Как бы мне не хотелось обратного, я вынужден с тобой согласиться, мой мальчик. Столь вожделенный Галактикой мир может и наступит, но долго ли он продержится, при тех же порядках, что привели к кризису? — теперь голос был вкрадчивым, с толикой едва уловимого намёка.       — Полагаете, нужно что-то менять? — у Скайуокера пересохло в горле от вида мелькнувших в свете ламп крупинок золота во взгляде. Ситх…       — Генерал Скайуокер! — раздалось из-за двери, которая открылась через полсекунды, являя довольную физиономию Пирса. — Ой, простите, не знал, что у вас встреча. Я, это… Извините, Канцлер.       — Ничего страшного, солдат, — Палпатин развернулся, одаривая клона одной из самых тёплых улыбок. — Это лишь неформальный визит с пожеланием скорого освобождения нашему бравому герою.       — А, так я за тем и пришёл, — будто очнулся Пирс. — Генерал, получен приказ о Вашем освобождении. Капитан отправил меня принести Ваши вещи.       — О, чудесные новости, — оживился Канцлер. — Поздравляю, мой мальчик, ты свободен. Ну, раз моя поддержка более не нужна, спешу откланяться.       Подхватив край длинных одежд, Палпатин двинулся к выходу, но замер на пороге, развернулся на полкорпуса и едва слышно произнёс:       — Передавай мои наитеплейшие пожелания сенатору Амидале, Энакин, — знающим голосом произнёс старый ситх. — Уверен в твоём освобождении, она сыграла не последнюю роль.       Подавив в себе желание броситься следом и свернуть дряхлую канцлеровскую шею, Вейдер схватил принесённый клоном рюкзак и принялся спешно натягивать одежду. Благо, Рекс сообразил прислать ему чистый комплект, вместо того, что был снят с генерала в тюрьме и залит всем подряд еще на Туле.       — … предоставить двухнедельный отпуск, — фраза, за которую слух генерала зацепился в общей болтовне клона о последних новостях, в которых засветился пятисот первый чуть ли не полным составом.       — Кому передадут легион, в моё отсутствие?       — Генералу Кеноби, сэр. Он возглавит завершение строительства гарнизона на Квукрре, а мы выступим поддержкой с орбиты.       — Если поступит приказ о смене дислокации, немедленно сообщите мне, - распорядился Скайуокер, наконец, покидая тесную камеру.       Он почувствовал её еще в коридоре, но увидел только в общем холле дворца. Как всегда прекрасную и бесконечно родную, в широком дорожном платье, скрывающем круглый живот. И с трудом подавил желание броситься навстречу, обнять настолько крепко, насколько позволяла беременность, зарыться носом в волнистые волосы с ароматом цветущего луга.       Похожее желание отразилось в карих глазах и мелькнуло в едва заметной улыбке. А уже через мгновение Падме скрылась среди охраны и компаньонок в такой же одежде. Вся процессия двинулась к выходу, прошла через главные ворота, направляясь к личному транспорту сенатора Амидалы.       Энакин подумывал слиться с тенями и незаметно юркнуть следом за женой, когда на выходе его, буквально смело шквалом криков, вперемешку с волнами эмоций. За огороженной площадкой толпился народ Корусанта, представители разных видов, но с примерно одинаковыми мыслями. К счастью для молодого генерала, позитивными.       — Народ хочет видеть своего героя, — усмехнулась супруга, чуть отстав от остальных и привычно прикидываясь служанкой. — Скажи им пару слов.       Скайуокер повернулся к жене, растерянно хлопая глазами. А, может, он на Туле повторно слетает? Наёмников добьёт, дроидов откопает, починит и переломает ещё раз?       — Иди, — с усмешкой заявила Падме, безжалостно толкнув мужа в спину. Народ разразился приветственными криками, по-своему истолковав шаг джедая в их сторону.       Воздух комом застрял в горле, сердце старательно бомбардировало грудную клетку изнутри. Энакин не то, что мастером риторики не был, он, вообще чаще с дроидами общался, чем с людьми.       «Спасибо», — мысленно проговорил генерал. — «Просто скажу им спасибо. Одно слово, это не так уж трудно».       Но стоило ему подойти ближе, как рокот толпы усилился, а эмоции едва не сбили с ног. И вот это надо перекричать? Не-а. Не выйдет. У него ни лёгких ни Силы на такое не хватит. Энакин пытался вспомнить какие-то общепринятые жесты, призывающие замолчать, но в голове крутились только раздражающе поклоны джедаев, целые списки, прям на все случаи жизни. И тут в голове щёлкнуло. Он не делал этого никогда, но помнил значения каждого жеста, вбитого в голову за десять лет обучения.       Энакин остановился, слегка наклонил голову, чуть отвел ногу назад, опускаясь на одно колено и уже после этого, поклонился ниже. Такой поклон был больше свойственен ситхам и с немного другим значением, но местные жители столетиями существовали бок о бок с джедаями. Скайуокер надеялся, что они знают, что это значит. Высшая форма благодарности, как называл её Кеноби. И которой так и не увидел в свой адрес. Потому что, по мнению Вейдера, не заслужил.       Тишина длилась пару секунд, а затем взорвалась громом радостных криков и аплодисментов. Это был их герой. Не политик с умелыми речами и не гордо чеканящий шаг армейский чин. Смелый и смиренный — настоящий рыцарь джедай. Который, отсчитав тридцать секунд, в три прыжка добрался до шаттла и исчез за переборкой.       — Я тебе это припомню, — проворчал Энакин, падая на сиденье, рядом с супругой.       — Что? — Падме смотрела на него самым невинным взглядом. — Народ тебя любит. Нужно хоть иногда намекать им на взаимность этих чувств. И, кстати, о чувствах. Дорме, — девушка развернулась к служанке, демонстрируя картинку на датападе. — Мне нужно о чём-то знать?       «Компаньонка сенатора и боец спецназа. Красивые девушки предпочитают военных?» — гласил заголовок коротенькой статьи под изображением Дорме и Фаивза, идущих в стороне от основной процессии сенатора и, кажется, держащихся за руки.       — Глупые сплетни, — поспешила заверить служанка, а клон быстро юркнул в соседнее помещение, пока генерал не начал «сканировать» его на лишние в работе эмоции.       Шаттл резко набрал высоту, провожаемый взглядами людей на площади и теми, кто находился значительно выше.       — Я проверил информацию, магистры, — коротко отчитался молодой падаван. — Часть данных, полученных сенатором Амидалой была в закрытом доступе и в ведении исключительно служителей Ордена.       — Ей кто-то помогал, — проворчал недовольный голос. — Кто-то отсюда.       — Это нужно прекратить.       — Полагаете, экс-королева Набу опасна? Она всегда была лояльна Ордену и, до этого инцидента, не вмешивалась во внутренние…       — Не она, магистр Кеноби, — выдохнул собеседник. — Скайуокер. Вы, не меньше меня, ощущаете в нём Тёмную сторону.       — Энакин поздно начал обучение и склонен к привязанностям, — согласился Оби-Ван. — Но он, всецело предан нашим идеалам, что не раз доказал в этом конфликте. Он не опасен для Ордена.       — Он один — нет, — ответ был тихим, но уверенным. — Но силы, встающие с ним на одну сторону, растут с каждым днём. Нужно остановить это, пока мы ещё можем противостоять набирающему мощь Избранному. Любыми средствами, магистр.