Из рассвета и заката

      Короткая аудиенция у почти состоявшейся королевы Набу отзывалась головной болью и тошнотой даже через час после её завершения. Энакин, каким-то чудесным образом успевший позабыть похожее на смрад ощущение, что накрывало его каждый раз в кругах политической элиты, уже мечтал вернуться к своему счастливому забвению.       У тех, кто называл себя высшим обществом, было не два и даже не три слоя противоречивых суждений и эмоций: они, словно целиком состояли из этих слоёв и от некоторых уже отдавало гнильцой.       А самым неприятным было то, с какой лёгкостью в это болото вписывалась его жена, как органично на ней ощущалась маска поверх маски. Вейдер помнил супругу несколько иной, более искренней и менее строптивой, особенно, когда дело касалось их отношений. Мужчина из последних сил держал себя в руках, в тайне надеясь, что дело в бушующих гормонах и, в очередной раз радуясь так вовремя наступившей беременности.       Когда отведённое им время истекло и формальности были улажены, чете Скайуокеров, наконец, позволили покинуть королевскую резиденцию. Маски сенатора Амидалы таяли, одна за другой, по мере того, как девушка спускалась по ступеням и полностью исчезли на широкой каменной площадке, оставив рядом с Энакином уставшую не меньше него, взмокшую от жары и тяжести многослойного наряда, но такую родную Падме.       После прохладной атмосферы Корусанта климат родной планеты казался девушке тяжёлым и душным. Излишне влажный воздух был пропитан запахами, словно окунутое в эфирные масла полотенце, а от брусчатки и вовсе несло смолой.       — Взять тебя на руки? — тихо предложил супруг.       — Нет, — ни в коем случае! В Тиде бывшую и, до сих пор почитаемую королеву, знал в лицо, практически каждый, и вид Амидалы на руках у джедая вызовет немалую тревогу, которая волной докатится до родителей и развернётся в настоящую панику.       — Просто дай мне минутку, — Падме ухватилась за предложенную руку, практически повисая на ней. Идти стало немного легче.       Уже на подходе к родительскому дому, до девушки донёсся знакомый голосок. Не говоря ни слова, она потянула мужа в боковую арку, за которой угадывался старый сквер, где они с Солой играли, будучи детьми. Сейчас между деревьями и подвесными качелями носилась стайка неугомонных мальчишек, ещё троих в сторонке отчитывала Пуджи.       — Джедаи подчиняются Сенату, и вы должны меня слушаться! — ворчала малышка, а обрамлявшие её личико кудряшки забавно подпрыгивали при каждом движении головы.       — Не Сенату, а магистрам, — возмутился мальчик в светлой робе. — Я буду магистром, так что я главный.       — А я — генерал Скайуокер, — заявил ребёнок с игрушечным световым мечом. — Я тут вообще главнее всех!       На последней фразе Падме тихо захихикала, невольно привлекая внимание племянницы. Но вместо тёти девчушка, с воплем «Привет, Эни!» кинулась к Скайуокеру и повисла у него на ноге, заставив покачнуться. И так неглубоко надетый капюшон, сполз окончательно, мгновенно привлекая внимание каждого ребёнка в сквере.       — Здравствуй, Пуджи, — с лёгким нажимом произнесла Падме.       — Привет, — малышка улыбалась во все имеющиеся зубы, но отпускать Энакина, чтобы обнять тётю явно не планировала.       — Может, мы пойдём? — тихо спросила жертва детской любви.       Находиться среди детей, с их чистыми, как горный источник, мыслями, было истинным удовольствием, особенно после мутной трясины чувств политиканов. Но такое количество внимания, как от малышей, так и со стороны их родителей, которые поглядывали на него со скамеек и из ближайших окон, отдавало сильным дискомфортом.       — Эни, ты делаешь то, что говорят магистры или моя тётя Пад? — подал голос неугомонный ребёнок.       — Эм, я…       — Джедаями командуют магистры. А магистрами — Сенат, — Падме ловко перевела внимание на себя.       — Я ж говорила, — Пуджи, наконец, отпустила ногу Скайуокера, показала мальчишкам язык и, взяв обоих взрослых за руки, с деловым видом, повела в сторону арки.       — Я их нашла! — бодро сообщила девчушка, пролетая через холл дома в сторону гостиной из которой донеслись голоса старшего поколения Наберри.       Падме вдруг стало дурно: сбилось дыхание, закружилась голова, и даже пот выступил.       — Что случилось? — Скайуокер отреагировал на испуг мгновенно.       — Ещё минутку. А лучше две, — девушка крепко обняла мужа, пряча лицо у него на груди.       Ей просто нужно сказать родителям о своём браке и детях. Признаться, что три года их обманывала… Что мама зря о ней беспокоилась и напрасно ругалась с отцом, выговаривая за принципы и взгляды, которые глава семьи вкладывал в голову их дочери чуть ли не с рождения. Из-за которых — мама была в этом уверена — её маленькая девочка отдавала всю себя работе, лишаясь шанса на простое человеческое счастье.       — Падме? — донёсся взволнованный голос Джобал. — Что с тобой, дочка?       Экс-королева зажмурилась, ещё раз напомнила себе, что она — бесстрашный сенатор и прирождённый дипломат, которой случалось разрешать конфликты и посложнее. Но то ли паника, то ли взъевшаяся совесть давили на горло, не давая произнести ни слова.       — Падме боится признаться вам, что мы женаты, — внезапно раздалось сверху. — И что она беременна.       Девушка отстранилась так резко, что едва не потеряла равновесие. Распахнутые и полные шока карие глаза встретились с ухмыляющимися синими. Заразительно ухмыляющимися.       — Я тебя ненавижу, — проворчала Падме, вновь утыкаясь мужу в грудь.       — Я тоже тебя люблю, — прошептал Энакин, едва касаясь губами тёмных волос на макушке жены.       — Падме?       — Прости, мам, — девушка, наконец, повернулась к улыбающейся пожилой женщине. — Я просто… Я не могла сказать.       — А вот это прекрати немедленно, — принялась ворчать Джобал. — Ребёнку твои переживания не нужны.       — Детям, — робко улыбнулась Падме. — У нас двойня.       — Сенатор Амидала у нас ничего не делает в пол силы, — усмехнулась выглянувшая в холл молодая женщина, как Энакин помнил, Сола. — Если в политику, то королевой, если замуж, то за генерала, если дети, то сразу двое. Малышам бы не передалось. Кстати, с каких пор джедаям жениться разрешили?       — Не разрешали, — честно призналась младшая Наберри, теперь уже Скайуокер. — Мы, вроде как, пошли против правил.       — О. Так ты планируешь уйти из Ордена?       — Может быть, — честно ответил Скайуокер. — Думаю, решим в ближайшее время.       Закончив приветствия, под вздохи счастливой бабушки, будущую маму усадили за стол, предварительно стащив дорожную накидку и удлинённый расшитый жакет с высоким воротником. Падме, с превеликой радостью, сняла бы с себя весь официальный наряд, но чемоданы с вещами, включая домашние платья, уже улетели в дом на озере, где супруги планировали провести отпуск.       — Теперь я могу называть тебя «дядя Эни», — заявила Рио, довольная изменениями в семье. Пуджи, напротив, хмурилась и дула губки.       — Малышка, что с тобой? — участливо спросила Сола, на что недовольный ребёнок, с обидой в голосе произнёс:       — Ну и где мне теперь нового жениха искать, раз Эни занят?       Кажется, девочка так и не поняла, над чем так громко смеялись взрослые.       — Мама хочет, чтобы мы остались на ночь, — проворковала Падме, вместе с мужем выбравшись на лужайку за домом, после обеда.       — То, чего хочу я, твои родители могут счесть неприличным, — усмехнулся Скайуокер. — Даже несмотря на тот факт, что мы женаты.       — А что ты хочешь? — тут же раздалось снизу.       — Нехорошо подслушивать, Пуджи, — притворно строгим голосом отчитала племянницу Падме.       Но девочка, после сладкого десерта, милостиво простившая «предательство» Энакина, была полна решимости утащить его играть. И, если напору Пуджи сенатор Амидала ещё могла сопротивляться, то, когда идею младшей сестры подхватила Рио, пришлось сдаться, отдав супруга на растерзание двум озорницам.       — А джедаи умеют летать? Научи меня тоже посуду двигать, чтобы печенье с верхней полки доставать. А мысли сложно читать? Где ты потерял вторую перчатку, дядя Эни?       Через полчаса игр и допросов с пристрастиями (дети пытались его щекотать), лорд Вейдер капитулировал, с тяжёлым вздохом падая на траву под раскидистым деревом. Дети восприняли это, как начало очередной игры, но до того как их безжалостные маленькие ручки добрались до Скайуокера, в воздухе закружились листья, вперемешку с лепестками и бутонами крошечных цветов. Они то складывались в странные фигуры прямо в воздухе, то расстилались спиральными лабиринтами на газоне, то собирались в шар, дразняще летающий вокруг девочек.       — Неплохо, папочка, — Падме, с улыбкой, опустилась на траву рядом с мужем, спиной опираясь на ствол дерева. Чуть поёрзав, Скайуокер положил голову ей на колени и блаженно прикрыл глаза, когда пальчики супруги принялись перебирать его волосы.       — Это точно, — послушался весёлый голос Солы. — Теперь я знаю, кому можно оставить детей на выходные. Заодно потренируетесь, будущие родители. И учти, Скайуокер, что бегство на крейсер тебя не спасёт.       Энакин тихо рассмеялся. Он не привык возиться с детьми, он вообще мало понимал в мирной жизни — его собственная была борьбой с самого рождения. Но… ему это нравилось. Да, он вряд ли сможет жить без противостояний, в тишине, на спокойной планете, но он хотел бы возвращаться именно сюда, в тень зелёных ветвей, под тёплым небом, в объятия любимой жены и суету детских игр. Особенно, когда носиться вокруг него, с визгом и задорным смехом, будут их собственные дети.       — Эни! — испуганный визг Рио выдернул мужчину из фантазий. — Эни, там Сарини на дереве застрял. Помоги!       — Маленький вурпак, — тихо подсказала супруга. — Вперёд генерал, спасай несчастное животное.       Судя по взгляду спрятавшегося среди ветвей пушистика, спасать его нужно было, как раз, от разыгравшихся детей…

***

      Вечер на озере окрашивал прозрачные занавески спальни в лиловые тона, чуть прохладный ветерок колыхал их, шелестя лёгкой тканью по паркету. Отголоски его дуновений проникали вглубь комнаты, скользя по смятым простыням и разгорячённым телам, блестящим от пота в последних лучах уходящего дня.       Шорох покрывал сливался с тихими стонами, шёпот растворялся в звуках поцелуев, отдававших леностью с нотками усталости. Разум Падме уже трижды воспарил к небесам, поприветствовал бескрайний космос и вернулся обратно, но коварно ухмылявшемуся супругу было мало.       Дав ей минуту отдышаться, Энакин повернулся на бок и потянул жену за собой. Пальцы гладили кожу, сперва нежно и успокаивающе, но по мере того, как член Скайуокера твердел, всё настойчивее. И ниже. Падме была достаточно влажной, чтобы снова принять его, но недостаточно возбуждённой, чтобы двигаться навстречу.       — Нежнее, — прошептала девушка, накрыв ладонью щеку супруга.       Большой палец очертил контур его губ, чуть проникая между. Тихий стон сорвался с её собственных, когда подушечки коснулся влажный кончик его языка. В карих глазах вспыхнули искры, они же отразились в озорной синеве, прежде, чем поцелуи Энакина двинулись вслед за его же рукой.       Он двигался почти невыносимо медленно, лаская её складочки, нежные, как лепестки цветка или целуя, как в губы, проникая внутрь языком. Падме стонала, извивалась и изгибалась под его прикосновениями, то шепча его имя, то умоляя о большем.       Мужчина чувствовал, что её узор в Силе засиял ярче и передвинулся выше, опираясь на правую руку, пока левой продолжал ласкать супругу.       — Ну же, — прошептал он в раскрытые губы. — Порадуй меня ещё раз, любимая.       Падме зажмурилась, теряясь в его голосе, а через мгновение, в собственном удовольствии. Оно накатывало волнами, в такт с движениями супруга в ней, и взорвалось сверхновой, под тихое рычание Энакина. Обессилев и едва дыша, девушка откинулась на подушки, нежно скользя подрагивающими ладонями по влажной спине супруга.       — Бесстыдник, — прошептала Падме, чуть отойдя от россыпи оргазмов. — Дети же всё чувствуют.       — Их бы там не было, не будь я таким «бесстыжим», а ты — столь соблазнительной, родная, — усмехнулся Скайуокер, поглаживая округлившийся живот.       Они провалялись в постели ещё час, обмениваясь романтическими признаниями и шутливыми подколками. Через чур утомлённая физической активностью, Падме там бы и осталась, но супруг настоял на ужине. За которым и был отправлен, ибо одеваться, а уж, тем более, спускаться в столовую девушка не планировала, от слова «совсем».       Скайуокер, сверкая голым торсом, заканчивал сервировать маленький столик, когда из датапада, который просматривала его жена, донёсся знакомый голос:       »…и мы продолжим оберегать наших сограждан от угрозы сепаратистов», — вещал Канцлер Палпатин. — «Также хочу сообщить, что успехи Великой армии Республики развеяли мои последние сомнения. Уважаемые сограждане, мои дорогие друзья, я официально заявляю, что через одиннадцать месяцев буду способствовать реализации вашего демократического права в выборе главы государства. Поскольку к тому моменту…»       — Его Превосходительство сама заботливость, — фыркнула Падме, поправляя бретельку голубой сорочки. — Месяц назад он разбрасывал подразделения нашей армии по всей галактике, пафосными речами призывая идти за победой. А сейчас говорит об осторожности и подрывниках, которые могут напасть на несчастных солдат из-за ближайшего куста.       — Ты против?       — Энакин, он запугивает население, записывая в террористы всех представителей независимых систем, тогда, как многие из них готовы к переговорам и даже возвращению в состав Республики, если правительство пойдёт на некоторые уступки. Компромисс всегда лучше крови.       — Канцлер объявил выборы в следующем году, — мужчина поставил перед супругой стакан с соком. — Чем тебе не компромисс?       — Ох, перестань, — девушка всплеснула руками. — Он не снимает с себя чрезвычайных полномочий на этот год, и при первой же серьёзной атаке со стороны сепаратистов война пойдёт по второму кругу.       Энакин усмехнулся, прекрасно понимая причину такого поведения — старый ситх нервничал. Он был ловким манипулятором и гением политических интриг, но мало смыслил в военной стратегии. И если что-то шло не по плану, видел лишь одно решение: громко что-нибудь взорвать и всех напугать.       Вот только Звезды Смерти в его распоряжении пока не было, ряды союзников стремительно редели, а народ всё больше проникался речами джедаев о столь долгожданном окончании войны. Даже странно, что в такой ситуации Дуку или Гривус никак себя не проявили. Но Вейдер не собирался ждать, когда противник отойдёт от шока последнего поражения и нанесёт удар. Годы противостояния Галактической Империи всем несогласным (а было их гораздо больше, чем одна шайка повстанцев) не раз демонстрировали главнокомандующему, что лучшая битва — это та, которую выиграли за тебя. И генерал уже определился с «добровольцами», которые победят для него в этой войне.       Неделя вдали от боевых действий, без постоянной оглядки на магистров и страха за жену, дали возможность спокойно поразмыслить и принять некоторые решения. Скайуокер больше не собирался полагаться на Орден слепцов, погрязших в собственном фанатизме, утративших связь с Великой Силой. Нет, теперь он планировал переиграть ситха с своей собственной армией, которая в будущем станет основой нового военного корпуса.       В предстоящей операции Вейдер предполагал поразить сразу две цели: собрать и проверить союзников, а также избавиться от большей части высшего руководства конфедератов. Тех из них, кто ещё остался.       — Пространство хаттов? — нахмурился Квилан Вос, которого Энакин срочно вызвал с блокадного крейсера.       Киффар сидел там полмесяца, едва ли не выл от собственного бездействия и с радостью прилетел на орбиту Набу, предвкушая новую массовую атаку на конфедератов. Под руководством Скайуокера, тайком от Совета? Дайте две.       Мятежному джедаю давно надоели шпионские игры, сумасшедшие риски ради сбора информации, которая утрачивала свою актуальность к окончанию согласований Совета. И, чего уж скрывать, вымораживали сами магистры, торопящиеся осудить, но не прийти на помощь в трудной ситуации, оправдываясь военным положением.       — Постоянной армии у них нет, — напомнил Энакин. — Только кучка наёмников, стерегущих, как правило, тушки своих нанимателей.       — И ты хочешь…       — Перебить верхушку, — заявил генерал. — Обезглавить криминальные картели.       — Начнется хаос, — судя по расцветающей улыбке, идея нравилась Квилану всё больше и больше. — Клановые войны, передел территорий.       — Среди богатых союзников конфедератов почти не осталось благородных домов, в основном, мелкие криминальные боссы и стремительно беднеющие выходцы из некогда богатых империй. Дуку обещал им власть и богатство при новом порядке.       — Но зачем ждать обещанного, когда можно урвать лакомый кусочек сейчас, — довольный киффар тряхнул густой шевелюрой.       — Это противостояние лишит Дуку и без того скудного резерва его армии. А тех, кто останется, добьём мы.       — Складно излагаешь, Скайуокер, — Квилан откинулся в кресле, сложив руки на груди. — Но надо ли мне говорить, как далеко пошлёт тебя Совет с таким предложением?       — Мы не будем спрашивать мнения Совета. Орден подчиняется Сенату и в экстренных ситуациях может действовать по прямому приказу, без одобрения магистров. Пока они празднуют свою маленькую победу и уповают на судьбу, мы добьём разбежавшихся по углам сепаратистов. Закончим войну, избавимся от ситха в Сенате и, — Энакин выразительно посмотрел на собеседника, — обеспечим мирное будущее нашим детям.       Квилан замолчал, оценивая сказанное и внимательно вглядываясь в глаза Избранного. Который не требовал отрекаться, не угрожал расправой, но предлагал именно то, чего Вос желал так отчаянно, каждый раз вынужденно покидая Хэйлин.       — Ах ты ж хитрый ситхов сын! — усмехнулся киффар. — Я в деле.