Из рассвета и заката

      На несколько секунд в пещере повисла тишина, которую, казалось, не прерывало даже дыхание. Энакин переводил растерянный взгляд с одного обитателя Мортиса на другого, пытаясь понять, что за херня здесь происходит.       — Это какая-то шутка?       — Шуткой, причём неудачной, было бы желание Отца посадить постороннего мальчишку управлять миром, в котором сходятся все стороны и плоскости Силы, — ровно отозвался Сын. — Старость, конечно, сказалась на его уме, но не до такой степени.       — А ты что скажешь? — Скайуокер обернулся к Дочери, чьё, привычно ровное сияние, сейчас подрагивало, как огонь на ветру.       — Ничего, — та вздернула подбородок, смерив обоих родственников недовольным взглядом и, паря над полом, словно не желая его касаться, двинулась к выходу.       — Стоять! — рявкнул Вейдер, бросаясь следом. Его раздражала, да что там, начинала всерьёз бесить эта ситуация. Мужчине осточертело быть разменной монетой в чьих-то подковерных интригах: хатты, Орден, Палпатин, теперь и эти двое…       — Я требую объяснений! — крикнул ситх, нагнавший сестру в два прыжка уже на поверхности. — И либо получу их от тебя, либо прямо сейчас пойду к Отцу.       — Нет, стой, — Дочь устало вздохнула. — Стой. Не беспокой его. Отец нуждается в этом отдыхе и, если сейчас не восстановит силы, то не сможет сдерживать моего брата. Не буди его, если не готов сегодня же занять его место.       — Тогда рассказывай, — потребовал Вейдер, усаживаясь на большой валун. — Если моё место здесь предполагает ваше подчинение, то, считай, я тебе разрешаю.       — Владыка Вейдер быстро учится, а, сестрёнка? — раздался довольный голос Сына. — Ну же, вещай. Папочка запретил говорить ему только о принадлежности к семье.       — И ты нарушил вето! — тут же ощетинилась Дочь       — Ничуть. Я лишь рассказал о Кинжале, это не запрещено. А об остальном наш братец догадался сам. Такой юный и такой сообразительный, что я даже засомневался в вашем с ним родстве. Хочешь, я сам ему поведаю краткую историю нашей, а теперь и его чудесной семейки?       — Избавь, брат. Не хочу даже думать, что ты ему наплетешь, — отмахнулась Повелительница, поворачиваясь к Скайуокеру. — Скажи… Энакин, знаешь ли ты о древней расе селестийцев?       — Слышал, что это миф.       — Тогда и я, и ты — потомки мифа, — сестра улыбнулась, впервые с момента прилёта Вейдера на Мортис. — Наши предки явились извне, когда Галактика была ещё юной, а многие из сияющих ныне солнц только зарождались. Они были созидателями, архитекторами звёздных систем и теми, кто принёс разумную жизнь…       — Ох, пожалуйста! — прервал Сын. — Ты ему всю историю с рождения миров пересказывать собралась? Короче. Мы все потомки древней расы. А ещё мы живем долго, поверь, очень долго. И у Отца, за его бесконечную жизнь, конечно же, было больше потомков, чем я и вон та полыхающая свечка. Но все они, благополучно канули в бездну, вместе с остатками нашего народа. Кто-то пал на Тёмную сторону, кто-то — от неё, а кто-то всю жизнь бежал, глуша в себе любые проявления Силы, как твой дед. Матушка не сподобилась рассказать?       — Она говорила, что путешествовала с родителями по планетам внешнего кольца, — припомнил Скайуокер. — Но ей тогда было около шести лет, она мало что помнила.       — И уж точно не причину, по которой они отправились в это «путешествие», — фыркнул Сын. — У твоего деда был брат, он пал на Тёмную сторону, от чего знатно поехал, потом нарвался на киликов, которые признали в нем потомка древней расы, и от этого он поехал ещё сильнее. А потом, сложив что-то своей голове, решил остаться единственным Повелителем Силы в Галактике. И первым пунктом в достижении этого плана значилось вырезать семью брата. А твой дедуля очень хотел жить, поэтому забрал жену с дочерью, улетел куда глаза глядят и до конца жизни всеми способами гасил в себе и собственном ребёнке любые проявления Силы. Забавно, что именно это его и сгубило: не поддайся он страху, смог бы использовать свой дар против пиратов и спасти семью, но…       — Моя мать не была одарённой, — нахмурился Скайуокер, глядя на довольную ухмылку красноглазого.       — Ага, а мидихлорианы, зачавшие тебя, в ней из воздуха взялись.       — Но…       — В Галактике есть расы, которые не верят в Силу, считая её чистой удачей, — продолжил Сын. — И, если верить их логике, то Шми Скайуокер была самой везучей женщиной во всей Вселенной — не погибла от рук родного дяди и экспериментов собственного отца, выжила в рабстве, будучи ребёнком, легко приспособилась к суровому Татуину, родила сына в гордом одиночестве и ни разу за всю жизнь даже не чихнула!       Энакин опустил глаза, пытаясь вспомнить, хоть один случай, когда мама жаловалась на что-то, кроме усталости. Но в памяти всплывали лишь тяжёлые хрипы соседей, через одного страдающих от поражения лёгких и кожных болезней. Они с матерью, действительно отличались феноменальным здоровьем и выносливостью, что было типично для одарённых. И, всё же, в этой схеме что-то не сходилось.       — Меня на Татуине нашёл джедай, он бы почувствовал Силу моей матери, будь она у неё.       — Братец, ты чем слушаешь? Твой дед, с рождения, глушил в ней любые проявления одарённости. У тебя волосы выпадут от ужаса, если я расскажу, какими способами он порой это делал.       — Ладно, допустим, — выдохнул Скайуокер. — Но что это меняет?       — Ничего, но добавляет вопросов к тайне твоего рождения, — вновь заговорила Дочь. — Мы знаем, что ты был зачат Великой Силой, и произведён на свет последней женщиной в роду потомков селестийцев. Никто не скажет тебе большего, даже нам не известно, был ли ты ответом мидихлориан на отчаянное желание Шми избавиться от одиночества или на твоё рождение повлияли манипуляции Отца с полями Силы.       — Или сама Сила решила привести тебя в эту Вселенную столь оригинальным образом, — вклинился брат.       — Но одно мы знаем точно, — продолжила Дочь. — Твоё появление на свет вызвало мощное возмущение в Силе. Отцу не раз приходилось наблюдать такое при рождении его детей. Поэтому тебя испугались магистры — они увидели в маленьком мальчике нечто чужеродное, древнее и могущественное. Нечто такое, чего нет в разумных, населяющих Галактику сейчас. Но что всегда сопутствовало нашей Семье.       — И, давай на чистоту, братец, — не будь ты хоть на треть Повелителем Силы, ни за что бы не укротил меня и сестру на арене. Так что, думаю, при следующей встрече, можешь смело называть Отца «папочкой».       Энакин уронил голову на руки, по-прежнему не веря в происходящее. Он никак не мог состоять в родстве с представителями расы, мощь которой в голове не укладывалась. Но совпадений было слишком много, чтобы быть простыми случайностями.       — Всё ещё сомневаешься? — усмехнулся сын, и Скайуокер кивнул, не поднимая взгляда. — Загляни внутрь себя и поймёшь, что это правда. Ну как, ответил я на твои вопросы?       — Вообще-то, — Энакин словно только сейчас вспомнил, зачем, вообще, прилетел на Мортис. — Нет. Я прибыл сюда не в поисках родословной, мне нужно знать, что планирует Дарт Сидиус.       — Так сходил бы и спросил у него, — фыркнул Сын, вызвав скептический взгляд Скайуокера. — Ну или сам посмотри. Тебя в Храме что, предвидению не обучали?       — Скорее, сдерживали его проявления. Старались так, что я теперь обычный кошмар от видения не отличаю. Но я хочу научиться.       — Я ждал, когда ты попросишь! — подскочил Сын, почти радостно улыбаясь.       — Стой, — рука Дочери тут же легла на его плечо. — Я сама займусь этим.       — Ух, как мы заговорили, — ехидно протянул красноглазый, оборачиваясь к сестре. — А как же «Отец запретил»?       — Отец ожидает восстановления равновесия в Галактике, а его не случится, если ты будешь обучать Избранного хоть чему-нибудь.       — Вроде молний? — усмехнулся Сын, заметив, как у Энакина от перспектив глаза загорелись. — Что скажешь, братец, начнём?       — Так, хватит, — Дочь встала между двумя мужчинами, лёгкой волной Силы толкая их в разные стороны. — Ты возвращайся в свой храм и не смей больше вмешиваться. А ты — со мной, на арену.       — Ладно, ладно, — усмехнулся Сын, отходя. — Леди вперёд, как говорится.       В отличие от брата, убеждённая последовательница Светлой стороны отмалчивалась всю дорогу, а в Силе ощущалась, как взведённая пружина. И только ступив на полированные плиты арены, Дочь спросила:       — Чему именно ты хочешь научиться? И зачем?       — Предвидению, чтобы остановить ситха, который начал эту войну, — с готовностью ответил Скайуокер.       — В тебе живет уверенность, что с его смертью война закончится. А если нет?       — Что?       — Если убийство ситха ничего не изменит, скольких ещё ты готов убить и повести на смерть за собой? — спросила Дочь, внимательно вглядываясь в глаза Энакина. — Как долго ты готов воевать? Пока не состаришься, а твоё дело не подхватят твои же потомки?       — Нет, — мужчина даже думать не хотел о таком сценарии. В его представлении их с Падме дети должны были расти в мире.       — Кровопролитие закончится, когда воин опустит меч, а не когда проткнёт им последнего врага. Потому, что в любой момент на его место могут прийти другие.       — Говоришь, как магистр Ордена, вот только дипломатия нас, пока, не особо выручала, — фыркнул Скайуокер.       — А ты пытался? — спросила сестра и, быстро найдя ответ во взгляде Избранного, грустно улыбнулась. — Пойми, Тьму можно разогнать только Светом, а не насилием или световым мечом. Продолжая эту войну, ты балансируешь на грани. Твои кошмары — это результат нестабильности, отсутствия выбора. Ты должен решить, на какой ты стороне.       — И сколько разумных погибнет, пока я буду копаться в себе, усмиряя ярость, копившуюся десятилетиями? — недовольно проворчал Энакин. — Чем ты предлагаешь сразить ситха? Красивыми речами?       — Есть техники, позволяющие блокировать Силу. Дарт Сидиус не сможет более никому навредить, если потеряет к ней чувствительность. Эта блокировка, как Монолит, закроет его от всех потоков энергии, предвидения и прочего. Я могу научить тебя, но понадобится время.       — Годы, как я понимаю?       — Кому-то техники не даются столетиями, — кивнула Дочь. — Но не мне. Если бы я могла полететь с тобой, то использовала бы свои знания, чтобы положить конец войне. И помочь уничтожить зло в Галактике.       Энакин поймал себя на мысли, что, действительно, обдумывает способы увести Дочь с Мортиса. И едва не рассмеялся над попытками хитрой барышни манипулировать им. А потом в голове мелькнула фраза Сына и речи его сестры вдруг предстали под совсем иным углом — в Галактике не было и не могло быть «чистых», в понимании Дочери созданий. В нём самом Тьмы было более, чем достаточно, чтобы стать следующей, после Сидиуса, мишенью Повелительницы Силы.       — Для кого Кеноби должен был забрать кинжал? — прозвучал совсем уж неожиданный вопрос.       — Я не понимаю, о чём ты.       — Прекрасно понимаешь, сестрица, — всего на мгновение, но Вейдер почувствовал её дрожь. — Ты предана Отцу и веками терпишь брата, но именно с моим появлением вдруг решила достать оружие, которым можно убить Повелителя Силы.       — Я видела, во что ты можешь превратиться, Дарт Вейдер, — прошипела Дочь, сбрасывая радушную маску.       — Хочешь знать, что вижу я? Самодовольную лицемерную гордячку, которая поёт о Свете и добре, но тайно жаждет крови.       — Ты смеешь обвинять меня?!       — Да, смею! — рявкнул Вейдер. — Брат, по крайней мере, не пытается изображать из себя заботливого наставника.       — Он давно утратил способность даже притворяться, — заявила Дочь, прежде, чем развернуться и покинуть арену. Сила вокруг неё снова дрогнула, отдавая смесью негодования, обиды и… Неужели вины? Ну, хотя бы осознаёт, что не так светла и безупречна.       А Энакин вышел на середину круглого плато, понимая, что искать ответы придётся самому. Но что он мог? Разбудить отца, сделав его лёгкой добычей для собственного сына? Пойти к брату, который, явно не из альтруистских побуждений предложил помочь? Нет и ещё раз нет.       Поймав себя на забавной мысли, что уже называет троих местных чудиков членами семьи, Энакин тихо рассмеялся. Непредсказуемы, порой, пути, ведущие из далёкого прошлого. В отличие от самого прошлого, в котором для Вейдера осталась Война клонов, со всеми ситховыми планами. Правда, он почти ничего о ней не помнил — видимо травмы сказывались, да и утекло, для него, с той войны почти тридцать лет.       Так может, имеет смысл попробовать? В будущее он не заглянет, но вот в прошлое, особенно с пропитанного потоками Мортиса — запросто. Правда, здесь Сила ощущалась иначе: интенсивнее, мощнее, так что медитация уж точно будет не из лёгких.       Сделав пару вздохов и полностью расслабившись, мужчина закрыл глаза, привычно открывая своё сознание. И сразу же почувствовал разницу: обычно погружение в Силу создавало вокруг ощущение безмятежных вод, как если бы одарённый нырнул в кристально чистое озеро. Но сейчас Скайуокер погружался в беснующуюся стихию, ураган, частью которого становился сам, чувствуя, как потоки Силы разматывают его тело на тонкие, сочащиеся кровью, бордово-чёрные нити. И скручивают из его плоти воронку шторма, прожигая ослепительными вспышками молний.       Боль вырвалась в физический мир, больно обжигая левое бедро. Вейдер вынырнул из медитации, жадно глотая воздух. Дрожащая рука со второй попытки отстегнула световой меч, через который мужчина случайно пропустил всю ту боль, что испытывал. Рукоять при активизации заискрила, а лезвие моргнуло красным у самого основания клинка. Но, видимо, он приложил недостаточно Силы, и кристалл не успел измениться полностью.       Отложив меч в сторону, Скайуокер собрался с мыслями и отпустил их, вновь ныряя в свою личную преисподнюю, где мощь Тёмной стороны, проходя через плоть, истончала её, словно пытаясь растворить. По крайней мере, ощущалось это именно так.       Когда боль стала хоть немного терпимой, пришёл страх, отравляя сознание возможностью навечно застрять в этом состоянии и до конца времён дрейфовать между мирами. Но и он отступил, стоило только левой руке, в реальности, лечь на гладкий камень, ощущая впитавшееся в поверхность солнечное тепло. Разум стал понемногу очищаться, а перед мысленным взором замелькали неясные образы.       Странно, но первым в голове всплыло не прощание с дочерью, не любящий взгляд сына и даже не пресловутая Звезда Смерти. Это была лавка старьёвщика, в которую вдруг наведался ангел. Она оглядывалась по сторонам немного растерянно, но с любопытством. Простая служанка… Ага, с осанкой королевы, холёными руками, в новенькой одежде, которую носили только заезжие богачи. Она, наверное, и не знала, что её простая, синяя блуза, на Татуине стоила целое состояние — местные редко могли позволить себе что-то кроме грубой ткани землистых оттенков.       А потом она повернулась к нему, улыбаясь чуть смущённо, но так искренне и… Мог ли он влюбиться уже тогда, будучи совсем ребёнком? Энакин не знал, но улыбнулся в ответ ангелу из своих воспоминаний, оставляя этот образ там, где он хранился с их первой встречи.       Потоки Силы понесли сознание дальше, а образы прошлого замелькали вокруг яркими вспышками. Он, словно, двигался обратно — через существование призрака Силы, к собственной смерти от пронизывающих молний, которые сжигали кислород в лёгких и крошили кости. Заново переживал кровавые сражения, оглушающие звоном бесконечных смертей. Бои, раны, потери — видения, слишком яркие, проходящие через Силу физической болью, что выжигала его белым жаром изнутри. Особенно те, что касались последних дней Воин клонов — собственное перерождение, Мустафар, разорение Храма, трупы детей…       — Энакин, не разбивай мне сердце, — отчаянный голос и слёзы жены в очередной вспышке памяти. Её испуганный взгляд и руки… на собственной шее, пытающиеся освободиться от невидимой удавки.       Прежняя и новая жизни растворялись в мощных течениях, сознание соединялось с Силой в единое целое. Лишь разум продолжал цепляться за образы: прекрасной молодой женщины, смотрящей на него с любовью, светловолосого юноши с удивительно мудрым взглядом, храброй девчонки, так похожей на первую женщину и… На кого-то ещё. Их имена затерялись в закоулках памяти и не были так важны в эту минуту. Образы были той нитью, что связывала его с реальностью, и сейчас этого было достаточно.       Мужчина уже чувствовал, что может сам направлять потоки сознания к тем вспышкам памяти, что его интересовали. Цепочка воспоминаний тянулась дальше, к его первым шагам во Тьму, казням безоружных, пыткам и опьяняющему чувству власти над самой жизнью. Когда в мыслях начали всплывать знакомые солдаты в белой броне, Вейдер почти не чувствовал собственного тела. Боль стала привычной, позволяя сосредоточиться на видениях. Мир за миром, бой за боем, он восстанавливал в памяти события своего далёкого прошлого.       Очередная вспышка в сознании обозначилась новым всплеском боли — Сила давала понять, что хрупкая физическая оболочка не выдерживает, но Вейдер упрямо продолжал погружаться в неё, желая увидеть как можно больше. Пока тело не дрогнуло и не обмякло, откидываясь на гладкие камни. Последним, что он почувствовал, был болезненный удар в затылок.       Свет ослеплял даже сквозь сомкнутые веки, а тишина мира без птиц, зверей и даже ветра, заставляла сомневаться в реальности происходящего. А вот каменный пол, неприятная пульсация в голове и зелёные волосы, щекотящие шею, напротив, подтверждали, что он, наконец, пришёл в себя.       — Зачем? — всё, что смог выдохнуть Энакин, наблюдая за исцеляющими манипуляциями Дочери.       — Ты мог пойти по лёгкому пути, разбудив Отца или прибегнув к помощи брата, — заговорила та, убирая от Скайуокера сияющие руки. — Но сделал иной выбор. Вы не безнадёжны, лорд Вейдер.       — Но ты планировала меня убить, — беззлобно поддел мужчина.       — Я… Рассматривала такую возможность. Даже будучи на Светлой стороне ты оставался самоуверенным, эгоистичным, властолюбивым, горделивым…       — Кажется, я понял, на какой почве вы с Оби-Ваном сошлись, — Скайуокер повернул голову к сидящей рядом сестре. — Он мне этот список с десяти лет зачитывал. Примерно раз в неделю.       — Он верит в тебя даже больше, чем в самого себя, — Дочь улыбнулась собственным мыслям, словно чувства Кеноби были ей знакомы. — Тебе полегчало?       — Да, — выдохнул Энакин, наконец, принимая сидячее положение. — Только жажда мучает.       Дочь подняла руку, раскрывая ладонь и, меньше, чем через минуту, в неё прилетел вытянутый каменный сосуд.       — Держи. Пей и улетай с Мортиса, пока есть такая возможность. А я должна вернуться к Отцу.       Дважды упрашивать Скайуокера не требовалось. Проводив взглядом грифона, улетающего к главному храму этого места, он допил воду и, прикинув расстояние до своего истребителя, решил немного пройтись. Голова продолжала гудеть и прыжки по скалам вряд ли добавили бы ему хорошего самочувствия.       «В следующий раз надо будет спидер с собой взять», — подумал Энакин, доставая крюк с тросом из подсумка.       Холодный воздух наверху немного очистил голову. Сделав несколько вздохов, мужчина развернулся к скале, на которой его ожидал истребитель и Р2, но помедлил с прыжком, уловив знакомое присутствие.       — Даже не попрощаешься, брат? — в голосе Сына ощущалась явная угроза. Просто так он его с Мортиса не отпустит…       — Ты не за этим пришёл, — Вейдер развернулся к красноглазому, готовый в любую секунду снять с пояса меч.       — Мне всегда импонировала твоя наблюдательность, — Сын говорил спокойно и даже вежливо, но аура угрозы вокруг него сгущалась всё сильнее. — Скажи, зачем оружие тому, кто сам может им стать?       — Я не…       Скайуокер не успел договорить, когда фигура напротив на мгновение дрогнула. В голову тут же ворвался вихрь разнообразных, но одинаково пугающих образов: разрушенный храм Отца, его безжизненное тело на ступенях, обломки космических кораблей, военных, пассажирских, торговых, на орбитах сотен планет. Некогда цветущие миры, обращённые в пылающие пустоши, местные жители, ставшие лишь горстками пепла. Руины Тида… Обрушенные колонны дворца, а под одной из них — ладонь, сжимающая потертый деревянный медальон…       — Нет! — это был даже не крик, а рёв раненого зверя.       Меч сам прыгнул в руку, уже через секунду рассекая воздух перед лицом Повелителя Силы. Тот успел отскочить, но не настолько, чтобы избежать жесткого удара по лицу. Поток ужасающих видений тут же прекратился.       — Никогда, — тихо прорычал Вейдер, сверля Сына яростным взглядом.       — Не напомнишь, где я уже это слушал? — усмехнулся красноглазый, швыряя в противника шаровую молнию. Которая рассыпалась на искры, столкнувшись со световым мечом, на мгновение, сделав его красным.       — Ты уже на Тёмной стороне. Всего шаг отделяет тебя от могущества истинного Повелителя Силы. Так сделай его! И ситх, которого ты так боишься, сам преклонит перед тобой колено.       Вейдер отрицательно покачал головой, прекрасно понимая, что Сыну нужен не просто тёмный владыка. Нет, ему нужна чистая Тьма, в самом безжалостном её воплощении. Мощное средоточие ненависти, способное поглотить любой свет и уничтожить каждую жизнь в Галактике.       — Позволь мне привести ещё пару аргументов, — оскалился красноглазый.       Вейдер почувствовал это ровно за мгновение до удара — лёгкое возмущение в Силе и едва различимые потрескивания. И почти тут же с пальцев Сына совались красные молнии, под которые он едва успел подставить световой меч. Удар чистой энергии о голубое лезвие был такой силы, что крепко стоявшего на ногах мужчину подвинуло на несколько сантиметров назад. Следующую атаку он отразил, повернув оружие под углом так, чтобы молнии срикошетили в «отправителя». Сын тихо взвыл, когда красная вспышка полоснула его по щеке. Секундного замешательства хватило, чтобы Вейдер Силой вцепился противнику в горло. Но…       — Душить? Меня? — Сын хрипло рассмеялся. — Как простого смертного? Ох, брат, тебе столькому надо учиться.       Резкий удар молнии пришёлся в протез и сжёг большую часть движущих механизмов. Искусственная рука выронила меч и повисла вдоль тела, как тяжёлая металлическая плеть. Следующую вспышку остановил барьер Силы, отточенный до автоматизма и не раз спасавший жизнь Вейдера в бою. Одно движение мысли — и силовое поле толкнуло Сына в грудь, второе — и уже активированный световой меч прыгнув в левую руку.       Подпитываемый собственной яростью, ситх бросился в атаку, парируя и перенаправляя удары молний, выжигая ими новый узор на мертвенно-бледной коже родственничка. Сын отступал, спотыкался, скрипел зубами от злости и весьма ощутимой боли, но продолжал провоцировать Вейдера, распаляя его ненависть:       — Давай же, брат. Покажи мне всю мощь Тёмной стороны! Поддайся гневу, и я открою тебе истинные возможности твоих предков. Вместе мы сможем…       Заболтавшись, Сын пропустил очередной удар, который отбросил его в сторону и следующий, вынудивший согнуться пополам. Прохрипев что-то непонятное, Повелитель Силы встал на ноги, готовый продолжать бой, вот только противника рядом с собой не обнаружил.       Короткой заминки хватило Скайуокеру, чтобы, в несколько прыжков добраться до плато с ожидавшим его истребителем.       — Р2, запускай двигатели, — приказал мужчина, по ходу соображая, как поскорее выбраться отсюда. — И открой кабину.       — Уже улетаешь? — вот же ситх!       В голове мелькнула мысль просто швырнуть активированный меч в эту назойливую горгулью, но, едва Энакин успел развернуться, как перед глазами мелькнула красная вспышка. Очередной удар молнии, казалось, в щепки разнес рёбра под живой плотью. Острая, жгучая боль агонией растеклась по всему телу от места поражения. Ноги подкосились, и только рефлекторно выставленная рука не позволила лицу Скайуокера встретиться с каменистой землёй.       — Как невежливо с вашей стороны, лорд Вейдер, — он чувствовал, как Сын подходит ближе, и как Сила вновь потрескивает вокруг него. Но, вместо молнии, получил мощный удар в живот, опрокинувший его на спину.       — А я ведь искренне хочу помочь, — продолжал красноглазый, глядя на Скайуокера с высоты своего роста.       В голове крутилось с полсотни ругательств относительно такой «помощи» и мест, куда Сыну следовало бы с ней пойти, но язык не слушался, а рот, казалось, потерял способность воспроизводить что-то, кроме злобного шипения. Понимая, что его поджарят до того, как он встанет на ноги, Скайуокер попытался отползти в сторону, одновременно набирая короткую команду на зажатом в руке комлинке.       Ответом был тихий писк Р2 и потоки воздуха, заклубившиеся вокруг взлетающего истребителя. Сын мрачно усмехнулся, но зрительного контакта с противником прерывать не спешил. Тем лучше. Оставалось только собраться с силами, перепрыгнуть через красноглазого и улететь. Но, едва Энакин приподнялся над землей…       — Без обид, брат, — спокойно произнёс Сын, резко наклонился и рванул на себя металлический протез, выдирая его с мясом и куском белой кости.       Истошный крик отразился от близлежащих скал, но быстро стих, переходя в болезненные хрипы. Вейдер едва мог дышать, чувствуя, как захлёбываются лёгкие, и трещит грудная клетка, под которой трепыхается умирающее сердце. Болевой шок и сильное кровотечение почти заставили его остановиться, но, прежде, чем раздался последний удар, Сила поднялась изнутри чёрным облаком. Тёмная сторона захватывала и поглощала, как липкое бездонное болото, но она же придавала сил, чтобы просто выжить.       Он чувствовал, что растворяется во мраке. Он знал это чувство, боялся его, но не мог ни бежать, ни сопротивляться. А боль продолжала накрывать разум мощью ударной волны, стирая и выжигая всё, кроме агонии и ярости. Мужчина отчаянно искал в памяти тот самый уголок, где прятал образ девочки-ангела, но видел лишь узор из ярких пятен. Которые собирались в стеклянный витраж с её изображением… И сквозь который солнце освещало её гробницу.       Горе, вина, боль потери, захлестнули остатки сопротивляющегося разума, медленно погружая его в пустоту, где не было чувств и воспоминаний. Только чистая ненависть и жажда разрушения.       — Да, почувствуй гнев, погрузись во Тьму каждой своей клеткой, — улыбался Сын, глядя, как из-под полуприкрытых век сияют глаза цвета расплавленного золота. — Мощи Тёмной стороны достаточно, чтобы исцелить твои раны и отрастить собственную новую руку, просто позволь ей поглотить тебя.       Глаза почти закрылись, отрезая разум от остатков света, когда в поле зрения мелькнул корпус истребителя с ярко-красным символом во весь левый борт. Простая цифра, обрывок мысли, но отчаявшееся сознание прочно ухватилось за неё, вызывая даже не воспоминания, а вспышки образов и эхо голосов:       »…истребитель повстанцев…»       »…позывной «Красный пять»…»       »…юный Скайуокер…»       »…был Энакином Скайуокером…»       »…Отец!»       Внутренним взором падший смотрел в голубые глаза своего сына, мысленно пытаясь прорваться через мутную завесу Тьмы и вспомнить его имя. И тут в голове мелькнуло что-то совсем новое, не из жизни прежнего Скайуокера или Вейдера, но светлое, как… Как образ ангела.       »…даже два имени подобрала: Люк — для сына, а для дочери…»       — Лея, — голос был тише шёпота, но образов, последовавших за ним, хватило, чтобы хоть немного развеять Тьму.       Реальные предметы снова обретали чёткость, а самым ярких среди них были полыхающие от злости красные глаза. Сын склонил голову набок, проследил за направлением взгляда Вейдера и, похоже, решил избавиться от досадной помехи.       — Дроид, привязанный к хозяину, словно акк. Забавно. Вот только вряд ли…       Речь красноглазого прервала короткая очередь бластерных зарядов, но ни один не попал в Повелителя Силы, подняв лишь облако пыли вокруг и вызвав презрительный смех.       — Технологии так низко пали с наших времен? Или ты просто не удосужился настроить прицел?       Прямо сейчас Вейдер жалел только о том, что не подумал, как разместить на истребителе пару ракет помощнее. Убить, конечно, не убили бы, но пару неприятных воспоминаний точно сумели бы оставить.       Истребитель пролетел над плато, развернулся и пошёл на второй заход, под язвительные комментарии Сына. Скайуокер только усмехнулся крепко хватаясь живой рукой за прочный скальный выступ. Повторный залп с близкого расстояния, разнёс в пыль вершину горы, вынудив красноглазого отскочить на соседнюю.       Вейдер же, остался на месте и, когда земля ушла из-под ног, просто повис на скале. Правда, предварительно неслабо об неё стукнулся… Удар отозвался болью в поврежденных ребрах и потоком совсем уж неприличных ругательств в голове.       Истребитель завис прямо под Энакином и тот, собрав последние силы в кулак, дёрнул рукой, отправляя самого себя в короткий полёт. Зацепившись пальцами за край кабины, он подтягивал себя по крылу, когда Сила подсказала пригнуться. Когти горгульи прошли в считанных сантиметрах от его головы, Сын пролетел мимо, но сдаваться, очевидно, не собирался и уже разворачивался для повторной атаки.       — Р2, глуши двигатели, — велел мужчина, наконец, забравшись в кабину.       Дроид послушно выполнил команду и, под его свист, истребитель ушёл в пологое пике. Скайуокер чувствовал Сына, буквально висевшего на хвосте планирующего истребителя. Тряхнув головой, чтобы убрать с глаз липкие пряди, он чуть повернул корабль, направляя его к отвесному участку скалы. У них будет только один шанс и последний выстрел.       — Без обид, брат!       Не оглядываясь на навигатор и систему наведения, Энакин полностью доверился Силе, и, за пару секунд до прохода под опасным участком, разнёс его короткой очередью. Истребитель успел проскочить под градом камней, а вот горгулье досталось по полной. Сын с его огромными кожистыми крыльями, просто не успел развернуться или затормозить — обломки скалы накрыли его бесформенной серой кучей.       Быстрая активация двигателей, резкий рывок вверх, к ослепляющей пелене облаков, короткая команда Р2 взять управление на себя, пока сам Скайуокер зажимал кровоточащий обрубок руки собственным рукавом. Несколько бесконечных мгновений — и цифра «Пять» исчезла в белых вспышках, а позади раздался злобный рёв горгульи.       «Похоже, следующий семейный приём будет не таким радушным», — успел подумать Энакин, прежде, чем сознание отключилось.

***

      Он слышал собственные хрипы во сне, ненавидел их и каждый раз просыпался от громкости. Правда, сейчас его разбудил звук со стороны — напротив кровати, сгорбившись и сложив руки на груди, сидел Кеноби, совсем не тихо храпя в усы. Выглядел бывший наставник неважно, ему явно не помешала бы расчёска и что-то от тёмно-синих кругов под глазами.       Заметив у стены Р2, Энакин кивком указал на своего «посетителя», и астродроид, уже отработанным движением, ткнул джедая в бок манипулятором.       — Ай. Ох… Р2, ты что творишь?       — Мой сон охраняет, — усмехнулся Скайуокер, пытаясь лечь поудобнее на больничной койке, при этом не потревожив перевязанные раны.       — Энакин, хвала Силе. Ну и напугал же ты нас, — начал Кеноби притворно-ворчливым тоном.       — Давно я здесь?       — Трое суток провалялся без сознания, — взгляд Оби-Вана остановился на перемотанной груди бывшего ученика, словно не решаясь подняться выше, к обрубку правой руки.       — Что произошло? — наконец, спросил магистр.       — С семьёй пообщался, — мрачно усмехнулся Скайуокер.       — Это Сын тебя так?       — Ага, — мужчине, наконец, удалось приподнять подушку левой рукой и удобно на ней устроиться. — У него специфическое представление о помощи.       — Так тебе, всё же, удалось что-то узнать?       — Даже слишком много, — выдохнул Скайуокер, жалея, что не может приложить холодный металл к гудящей голове. Состояние крайне неприятное, но уже знакомое по прошлому «визиту» на Мортис. Правда, тогда у него только голова болела, а теперь и всё тело ныло, словно Энакин, действительно, прошёл через центр шторма, где его размотало, а потом собрало обратно.       Кеноби, кажется, хотел что-то спросить, но промолчал. Перед его внутренним взором всё еще стоял дрейфующий в космосе истребитель бывшего падавана и сам Энакин, которого извлекли, едва подающим признаки жизни. Окровавленный, с посеревшим лицом, плечом, разодранным чуть ли не в клочья и пугающим багрово-фиолетовым ожогом на груди. Время рядом с Мортисом искажалось, и как долго они с Р2 провели в космосе, не мог поведать даже астродроид.       — И сколько целей на ближайший месяц наметил нам твой ситх? — спросил магистр.       — Он такой же мой, как и твой, — фыркнул Скайуокер. — Шестнадцать, если я верно посчитал.       — Я рассчитывал на две или три, — пробормотал опешивший Кеноби.       — Всё ещё думаешь, как джедай, мелко и односторонне.