Тьма наступает

Лале болезненно вздохнула и отшатнулась от руки султана Мурада. — Как? — зашептала она. Султан нахмурился и вопросительно уставился на племянницу, — как, — повторила Лале. — Мехмед... Он ведь... Умер тогда...    Султан резко вздохнул и прикрыл глаза. — Дядя Мурад, что вы сделали?! — Лале было страшно. Но она хотела знать ответы на вопросы, которые её так давно мучают. — Присядь, — грозно сказал повелитель.   Лале огляделась и присела на край кровати. — Я был влюблён, Лале! Так как никогда не был, — Падишах занял место рядом с племянницей и, смотря перед собой, начал тихо говорить, — Хюма вскружила мне голову. Она отличалась от всех девушек в гареме, — он горько усмехнулся, — от всех девушек в этом мире. Мы были молоды, горячи, и жарко влюблены друг в друга. От нашего союза родился Мехмед. Своим рождением он принёс свет в этот мир. А моя дорогая сестра Айше, твоя мама, Лале, родила на свет тебя. Я был бесконечно счастлив. Пока не стал замечать странности. — Мурад нахмурился, — Хюма с рождением сына переменилась. Стала мрачнее и постоянно будто бы чего-то боялась. Она просила меня верить ей, кто бы, что не говорил. И я верил. В гареме поползли слухи о том, что Хюма связалась с чем-то тёмным. Задолжала кому-то. А Айше постоянно озиралась вокруг и боялась, что за ней кто-то следит. Я не понимал в чем дело. И, конечно, не верил в то, о чем судачили в гареме. Моя милая Хюма не могла связаться с тьмой и, уж тем более, она не ведьма. Однако время шло, а моя возлюбленная все больше менялась на глазах: побледнела, исхудала и постоянно просила меня ей доверять. Однажды, когда вам с Мехмедом было по пять лет, мы отправились на ипподром. Я подарил своему сыну черную лошадь. Тогда-то и случилось это несчастье. Шехзаде Мехмеда убило молнией в тот день. Хюма сходила с ума от горя и умоляла меня позволить ей спасти сына. Тогда я впервые увидел его... Это не человек, это тёмное существо. Он скрывает свое лицо. Прячет его под тёмным капюшоном. Тогда с ним была собака. Хюма сказала, что он поможет оживить нашего сына. И я согласился. Согласился, потому что не мог видеть, как Хюма уничтожает себя этим горем. Согласился, потому что любил её и нашего сына. — Мурад посмотрел на Лале, —  Мы отнесли нашего сына в домик в саду. Там Хюма провела обряд, которым руководил он. Существо сказало, что за все надо платить, а за то, что мы нарушили законы Всевышнего, следует высшая кара. Случилось чудо. Мехмед открыл глаза и задышал. В один миг Хюма упала замертво. А существо испарилось, сказав напоследок, что я всю жизнь буду расплачиваться за гибель светлой души. Я глядел на своего сына и видел убийцу. Чтобы спасти его, Хюма пожертвовала своей жизнью. А когда я вернулся во дворец, то узнал, что Айше погибла сразу же после того, как Мехмед вернулся к жизни. Моя милая сестра Айше... — голос повелителя дрожал, — я подумал, что это и есть моя расплата, но я ошибся. Я не мог смотреть на своего сына. Он погубил двух дорогих мне людей. А я позволил этому случиться. Я немедленно отправил сына в Манису, не желая и слышать о нем. Понимаешь, Лале, те, кто умер, должны оставаться мёртвыми! Я так виноват... Но потом несчастья настигали меня одно за другим. Я стал терять своих старших сыновей. Я не знаю, сколько ещё мне предстоит потерь, сколько ещё я буду расплачиваться за свою ошибку. Но я знаю одно, я должен защитить тебя! Должен уберечь от беды, которую навлёк на свою семью.   Лале похолодела от шока. Не такого объяснения она ожидала. Кожа покрывалась мурашками. — Это... Невозможно, дядя...   Девушка вскочила с места и, дрожа, начала пятиться к выходу. — Гибель светлой души, Лале. Это всё на моей совести... Я не должен был потакать Хюме. Я должен был заметить перемены, но я был слеп! Теперь империя перейдёт к тому, кто должен был умереть ещё тринадцать лет назад. От моего доброго и милого Мехмеда не осталось ничего. Сейчас я вижу в нем одну темноту...    Лале прикрыла рот рукой и, не в силах больше слушать султана, прижалась к двери, намереваясь раскрыть её и бежать как можно дальше. — Я должен уберечь тебя, Лале. Рядом с тобой должен быть надёжный человек, не причастный к моему греху.  Проклятие нашей семьи не должно коснуться. Я слишком много потерял. Я не могу потерять ещё и тебя! Ты выйдешь замуж и уедешь далеко из столицы.   "С таким же успехом я могла бы сбежать из страны куда-то... например, в Валахию" - подумала Лале и тут же смутилась своей мысли. Использовать Влада, чтобы спастись... Это низко. Он заслуживает быть спасенным. Если так подумать, то проклятие касается её семьи, значит Владу опасно находиться рядом. В чем заключается эта опасность? Всё не так просто... Здесь что-то ещё. От чего должна спасаться Лале? Она не позволит Владу или Аслану пострадать. И если их безопасность заключается в том, чтобы Лале была как можно дальше, значит она оставит всё как есть. Влад скоро уедет в Валахию и начнёт новую жизнь. Станет сильным правителем, найдёт настоящую любовь и будет счастлив. А Аслан прославится в рядах особой гвардии султана. Станет непревзойдённым и отважным воином, возможно получит власть, а может быть когда-нибудь вернётся на родину. От этих мыслей становилось бесконечно больно, однако так было правильно.   Лале выбежала из султанских покоев и понеслась в сад, подальше от людей. Она помнила, что там ждёт её Влад. Однако теперь видеть его - означало испытывать новые порции боли и тоски. * * * Лале тонула в голубых глазах Влада. Девушка не слышала, что он говорил ей. Она легонько прикоснулась к его щеке и почувствовала, как Влад замер, напрягся, затем отстранился. — Влад, — шепнула девушка и шагнула вперёд, снова оказываясь слишком близко. Аромат магнолии кружил голову.  Парень и девушка встретились в дворцовом саду по просьбе Влада. Его что-то тревожило. Так же как и её. Но притяжение было сильнее тревог. Лале было сложно находиться рядом с ним и сохранять рассудок чистым. Её волновала его близость. Её тянуло к нему. Она хотела касаться его лица, волос, хотела смотреть в бездонные голубые глаза. Ей нравилось видеть в них свое отражение. Она хотела наслаждаться каждой секундой, проведённой вместе. Девушка рассматривала Влада в сумеречном свете, стараясь запомнить всё. Старалась выучить каждую его черту. Чёрная форма, серебряные пуговицы, на поясе меч. Вчера она сражалась вместе с Владом на тренировочной площадке. Аслан доверил ей настоящий меч. Девушка старалась изо всех сил, она внимательно слушала Аслана и повторяла все его указания, но видела, что Влад ей поддавался.   Вчера был отличный день. Она закончила портрет Влада. Начался июнь. И погода была не слишком жаркой. Но внутри разрасталась тоска. Она мысленно прощалась, пыталась отпустить, пыталась смирится, но не выходило. Как бы она не старалась отдалиться от Влада, её душа словно бы сама привязывала её к нему. Вчера они смеялись и были беззаботными...    А сегодня всё изменилось. Неожиданное признание султана, и новость о замужестве... Сегодня Влад снова надел свою маску непроницаемости и отстраненности, что сильно раздражало Лале. Он пытался ей что-то сказать, но Лале не слышала. — Лале, — Влад серьёзно посмотрел на девушку, — Раду хочет остаться. — Он не поедет с тобой в Валахию? — наконец она начала слушать. — Я не понимаю, — парень был разочарован и зол. Он втянул воздух через плотно сжатые челюсти, — я вижу как сильно он привязался к османам,— Влад бросил виноватый взгляд на девушку, — но как бы там не было, османы– враги, а Валахия — наше княжество. — Османы вам не враги, Влад, — Лале задевало то, что Влад продолжал говорить такие вещи. Она член правящей династии. Она знала, как завоёвываются земли. Знала, но не видела. И хоть ей было обидно, она понимала Влада и не могла избавиться от чувства вины за то, что он и вся его семья пострадала в результате действий османской армии. Хотелось верить, что империя будет помогать княжеству, а не продолжать порабощать. Хотелось верить... Но верилось с трудом. Поэтому слова Влада были правдой, хоть и горькой. — Извини, но... — Нет, Влад. Не надо, — Лале нахмурилась и глядела себе под ноги. — Я должен возродить Валахию. Должен ради своего народа. Навести порядок. И Раду это прекрасно понимает. Но ему хватает наглости говорить о том, что он хочет остаться здесь! — Влад раздражённо скривился, — кровь нашей семьи пролилась, ради того, чтобы мы выжили и отомстили за них! Разве это было зря? Все эти жертвы?! — Влад, пожалуйста... — Я не могу оставить это просто так... Лале, мой отец и брат погибли не зря! Мой народ страдает не зря! Я уничтожу своих врагов!    Слова больно резали Лале. Она не хотела видеть жестокость, но она видела её глубоко в глазах Влада. Им движет боль и жажда мести. То, что, как думала Лале, ей удалось в нем исправить, снова рвётся наружу. Эта темнота. Лале сглотнула комок подступивших слёз и посмотрела в голубые глаза, полыхающие злостью. — Влад, всё было не зря, — нужные слова никак не складывались в голове, — я уверена, что месть не затуманит твой разум. Ты найдёшь в себе силы, чтобы созидать, чтобы возродить Валахию... Я, — голос дрогнул, — не хотела, чтобы османы были твоими врагами. Чтобы я была твоим врагом...     Влад пошатнулся словно от удара. Он взглянул на Лале и замотал головой. — Нет... Нет, что ты, — парень виновато зашептал, заглядывая в лицо, — Лале, я не это хотел сказать... — Я так не думаю, — девушка грустно улыбнулась и их взгляды встретились.   Злость Влада была защитной реакцией. Ему было так же больно и тоскливо, но он старался сдерживать эти чувства внутри, прикрываясь агрессией. Цепляясь за негатив. Сейчас он отталкивает Лале, и чувствует себя просто ужасно. Он воздвигает стену между ними, закрывается и это даётся ему очень сложно.    Лале видела как Влада терзает чувство долга и множество других чувств. — Лале, — он шагнул вперёд, обнял девушку, вдыхая её запах, — я не могу не думать о тебе. Это непозволительно, неправильно. Я не могу отпустить тебя. Ты занимаешь все мои мысли, так быть не должно... — Почему, — слёзы сами собой тихонько покатились из глаз. Лале уткнулась в грудь парня, наслаждаясь болезненными объятиями. — Какое будущее ждёт османскую госпожу и пленного наследника? — он поцеловал её макушку и прошептал, — но то, что я чувствую к тебе не проходит... Я не хочу делать тебе больно, не хочу отталкивать тебя...    Он никогда не говорил о своих чувствах. Иногда казалось, что он вовсе ничего не испытывает. Лале было тяжело переживать всё, что происходило в её душе в одиночку, думая, что это не взаимно. Она старалась дать определение этому.  Понимание? Поддержка? Дружба? Нечто большее... То, где все соединялось в одно большое и светлое чувство... Любовь.   Но разве такой должна быть любовь? С барьерами, стенами, болью, расставанием?   Нет... Где же эта справедливость? Почему она рождена османской госпожой? Почему он рождён наследником Валахии? К чему все эти титулы, звания и сложности? Если было бы можно, то она с лёгкостью отказалась от всего, лишь бы быть рядом с Владом и Асланом... Дружба без презрения, любовь без запретов... Чистая и светлая, такая, какой она и должна быть.    Слёзы скатывались по щекам, впитываясь в тёмную форму Влада.   Пережить разлуку, думая, что все чувства были не взаимны было бы гораздо легче, но теперь... Влад взял в руки лицо Лале, стал смахивать слёзы, и в взгляде его читалась такая же боль, такая же буря эмоций. — Лале, я не знаю, что мне делать. Я должен вернуться в Валахию, но... Лале, я тебя... — Нет, Влад, — она так же коснулась ладошкой его лица, теперь он не отстранялся, — не говори ничего, пожалуйста... Ты сделаешь только хуже.    Если раньше ей хотелось слышать признания Влада, то теперь это бы всё усугубило. Теперь было бы больнее вдвойне. Он крепче прижал её к себе, не желая отпускать. Она обвила руками его шею.    Так они стояли целую вечность, цепляясь друг за друга, как за спасительную соломинку. Понимая невозможность их союза и неправильность их чувств.