Гмар Тиккун. За поворотом

{ В точной копии Fairmont Olympic Seattle, у каждого из них имелся свой офис. Ортус распологался внизу, в застенках Эмпоурима. Там он чувствовал себя на много комфортнее, имея возможность в любой момент прикоснуться к последствиям своей деятельности. «К своему Наследию,» – так сказала Мисси Юнг. Сложись все иначе, он бы отыскал эту чудесную душу. Ее манера поведения, ее образное мышление и самоподача оказались превыше всяких похвал. Но. Не было никакого практического смысла распыляться на охоту за мелкими пташками. Он почти поймал журавля. *** Джеймс смотрел на бизнес-район Сиэтла сквозь панорамное окно своего кабинета, венчавшего точно короной массивное здание. Он был уверен, толстосум из Реальности, когда-то сорвавший большой куш благодаря этим фешенебельным апартаментам, проводил большую часть своего времени здесь. Иногда Джеймс мог его слышать, и ему доставляло удовольствие думать, что толстосум иногда слышит и его. Или даже видит. В отражении начищенной до блеска корпусной мебели, в сияющих стеклах фоторамок: мелькающая, неясная фигура, скорее, тень, на периферии, слишком далеко, достаточно далеко, чтобы счесть за оптическую иллюзию и четкий, ладный силуэт за спиной на поверхности автоматической позолоченной ручки, стоимостью в несколько сотен. Джеймс любил наблюдать свысока. В этом ему способствовал рост, статус и двадцать шестой этаж отельного комплекса. Что бы об этом сказал Аарон Хотчнер? Он бы назвал его высокомерным, эгоистичным, властолюбивым. Субъектом средних лет, занимающим управленческую должность. Тиран в офисе. Тиран в условиях быта. Неугомонный тиран, находящийся в постоянном поиске новой дозы. Любовник, причиняющий партнеру или партнерше – субъекты вроде него бисексуальны, сообщала статистика – боль в постельных играх. Но не нарцисс. Во всяком случае, не ярко выраженный. С нарциссизмом или самовлюбленностью вышел бы казус. Джеймс Уикли – бизнесмен средней руки из двадцатых годов прошлого столетия, тушку которого присвоил Азазель – таковым действительно не являлся. Он терпеть не мог зеркала. Но для демонской сущности самовлюбленность являлась чем-то самим собою разумеющимся. К тому же, Азазель не рядовой солдат, вроде Руби или Кроули, нынешнего ответчика за перекрестки. Его должность, вплетающаяся в его природу, куда утончённее и древнее. Он происходил из высокопоставленного рода и самоуважение было впитано им с молоком матери. С мыслями об Ортусе, который недавно выводил Аарона на прогулку, Джеймс вытащил из кармана пиджака кварцевую шкатулку и открыл ее. Внутри находилась прозрачная пробирка, излучавшая слепяще-белый свет. Воспоминание. Благодать – вещество почти газообразной фракции, дарующее силу ангелам, богам и существам полубожественного порядка, вроде Ортуса – имела с составляющим душу схожую структуру, и Джеймс считал это сродни оскорблению. На заре времен это подчеркивало если не родство, то, в крайнем случае, соотношение человека с небесами, и кем-то, кому принадлежала сия безумная идея. Но теперь, говорить об этом не приходилось. Коммерческая программа изжила себя, а дальнейшее продвижение продукта на рынке стало крайне невыгодно из-за высокой конкуренции. Ситуация, в целом, развивалась так, как Джеймс того и ожидал. Совесть съедала Ортуса заживо, и он понадеялся что, если пойдет у нее на поводу и исполнит данное однажды обещание, ему станет легче. Вкупе с торгом выходило не так уж плохо. Вот только зачем он вступал с Аароном в Связь? Зачем он, не озаботившись анестезией, влез в его мысли? Согласно фактам: чтобы своими глазами увидеть, как и где был обнаружен кристалл. Однако Джеймс достаточно прожил на свете, чтобы понимать: все не так просто. Попахивало непрофессионализмом, в крайнем случае, оплошностью и совсем не тянуло на шутку. Первым и, очевидно, правильным решением было уничтожить эти случайно разбросанные хлебные крошки, и Джеймс уничтожил, но не все. В конечном итоге, они тоже играли свою роль. Нахмурившись, Джеймс подцепил пробирку кончиками пальцев. Опустившись на краешек стола, отставил шкатулку в сторону – дефицит кварца научил его должным манерам – и вытащил крохотную пробку, которой было заткнуто горлышко. Поднес пробирку к носу. Резко и глубоко вдохнул, а затем зажал пазухи пальцами свободной руки. Запрокинул голову и закрыл глаза. Ассимиляция по ощущениям была схожа с наркотическим приходом, который дает героин. Только безопаснее. По мере того, как его уверенность в скором Схождении крепла, Джеймс все активнее подготавливал почву. Проблема состояла в том, что в процессе погружения в чью-либо память, приходится действовать вслепую. Никогда не знаешь, во что вцепишься, поэтому, довольно часто попадалась всякая белиберда, вроде обрывка встречи или диалога – а в жизни Аарона Хотчнера были тысячи тысяч разных встреч и диалогов – сексуальных контактов, которые в пору пересчитать на пальцах, ярких портфолио в связи с покупкой машины, поездками, неудачными миссиями. Пугающая дезорганизованность, вызывающая стойкую ассоциацию с женской сумочкой. Большая часть этого мусора не годилась даже не продажу, и Джемсу приходилось отправлять такие воспоминания в утиль. Кому из тех, кто внизу понравится вспоминать запах типографской краски, идущий от дипломного бланка? Но случалось и так, что удача поворачивалась лицом. Сегодня она это сделала, позволив Джеймсу установить связь между Аароном и хранителем Эмпоурима – Кайлом Монтгомери. Дополнительная точка давления, которую он навряд ли использует. Более того, в воспоминании фигурировал кулон – вместилище благодати Хроноса, точнее, ее малой части, достаточной, чтобы преобразить его слишком человечного сына Ортуса. Бесценный подарок, не имеющий аналогов в Мире. Такие воспоминания Джеймс характеризовал краеугольными и поглощал, так как его тактика претерпела значительные изменения. Он по-прежнему собирался вернуться домой, он по-прежнему собирался восстановить свою репутацию и выкупить назад уважение Князя, однако решил, что просто притащить эту душу вниз после Снисхождения и подать в качестве главного блюда будет, как минимум, не разумно. Слишком лакомый кусочек. В умении Ортуса держать язык за зубами Джеймс не сомневался, но история не помнит ни единого момента, когда кому-либо удавалось утаить шило в пресловутом мешке. Не стоит забывать и о силе, вероятно, с ней будет не так просто совладать, если дать ей, как следует, укрепиться в сосуде. К тому же, нельзя привезти ключ от двери при условии, что никто из них не сможет в эту дверь войти. Оскорбительно! Всему виной тонкая материя, из которой сшито полотно Мироздания. У входа в Чистилище работает фейс-контроль. Внутрь допускаются только люди и, стоит полагать, ангелы. Всем прочим хода нет. Однако Чистилище находится под замком уже многие сотни лет, оно не вскрывалось с самого Седьмого Дня и его сверхточный механизм давно нуждается в настройке. Джеймс полагался на призрачную надежду, на Фортуну, считая, что это лучше, чем ничего. И у него был план. Каким бы реальным Аарон сам себе не казался, его образ –лишь унция детализированного Эфира, раскрашенная дымка, сохраняющая форму благодаря внутреннему фону Зазеркалья. Снисхождение ничего не изменит. Снисхождение станет витаминной добавкой в этом сверхъестественном кислородном коктейле, но не более того. Когда это случится, Джеймс сможет впитать его, как впитал, сделал частью себя уже ассимилированные воспоминания, а эти самые воспоминания послужат своего рода липучками, которые удержат модернизированную душу внутри сосуда. Утрированно говоря, не позволят ему опорожнить желудок после принятого лекарства. А лекарство будет горьким. Опасения вызывал лишь сам сосуд. Его сосуд. Достаточно крепкий для многосторонней демонской сущности, он может не выдержать присутствия разом двух, или даже трех, что не мало важно, противоборствующих сущностей. Если он лопнет, могут возникнуть серьезные проблемы. Страх перед разрывом, способным поставить его выживание под сомнение, пасовал под пристальным взором пухнущего день ото дня превосходства. Ортус, по глупости, дарованной молодостью, не учел одной важной детали; не посвятил часть отведенной ему Вечности изучению сводов и правил. Он просто ввязался в поиски Гмар Тиккун и положился на изрядно барахлящее шестое чувство. Посчитал, что этого будет достаточно. Но. Снисхождение приносит с собой опыт и знания. Ни одно человеческое существо, ставшее носителем и прибывающее в здравом уме, не дало бы разрешения на объединение и не повело бы его за собой прямо в Забвение. Таков удел ангелов, таков удел всех, кому выпало родиться под «счастливой звездой» на светлой стороне. Удел, уподобляющий их нижней касте и исключающий вариант двусторонней договоренности. Они все должны просить. Азазель был из тех, кому приглашение не требовалось. }