Гмар Тиккун. За поворотом

Дом Пейтов, с которым местная полиция уже закончила, находился под охраной. Мародеры, журналисты (между первыми и вторыми, если приглядеться, различия были минимальными), возможные родственники, идиоты, ищущие острых ощущений – много кому могло взбрести в голову проникнуть на место недавнего преступления. Обычно такие покушения на частную собственность оборачивались плачевно как для смельчаков, так и для правоохранительных органов. Уничтоженные, или ненароком испорченные, улики сокращали шансы на быструю или, хотя бы, эффективную поимку субъекта. Предъявив жетоны агентов двум офицерам, дежурившим в патрульной машине на обочине, Дженнифер и Спенсер поднялись по ступеням крыльца, вскрыли запечатанную дверь, предварительно надев резиновые перчатки, и зашли в прихожую. Пахло пылью, резиной, пластиком – мешки для трупов источают острый аромат, который не выветривается из помещений неделями. В комнатах стояла мертвая тишина. — Я осмотрю кухню, – сказал Спенсер. — Тогда на мне гостиная. Тиффани нашли на полу у книжного шкафа. И не забудь о гараже. Лайонелл, согласно отчету, там и прятался, – Дженнифер обратилась к сотовому телефону, – Дерек и Эмили в Роаноке. Едут на осмотр дома Браунов. Пишут, что не успевают к коронеру и останутся там до завтра. — Нужно попросить Гарсию, чтобы она поискала схожие случаи в соседних штатах, – кивнул Спенсер и двинулся к коридору, повернул налево и оказался на кухне. Убийство произошло в дневное время. Не раньше трех, но и не позже шести после полудня. Рабочее и учебное время: абсолютное большинство работоспособного населения находилось вне дома, младенцы и старики же в такой час обычно дремлют. Погода была не располагающая к прогулке: моросил мелкий дождь, дул пронизывающий ветер. Наилучшее времяпрепровождение в таком случае – на диване перед телевизором. Лорен Пейт наверняка тоже клевала носом и предпочла бы час-другой в постели готовке ланча, но у нее не оставалось выбора. Тринадцатилетний сын, явившийся с занятий в гимназии, и шестилетняя подопечная хотели перекусить. Спенсер пристально осмотрел кухонные тумбы, отмечая смазанные кровавые отпечатки, и обеденный стол. Криминалисты оставили все, как было; продукты вне холодильника начинали портиться и смердеть. Спенсер открыл окно над раковиной, чтобы прогнать тошнотворный запах протухшей индейки. Черствели четыре куска ржаного хлеба, огурцы, помидоры и листья салата медленно вяли в небольшой пластиковой чашке. На столе было накрыто на троих. Выставлены кружки, графин с апельсиновым соком; клетчатое полотенце со следами крови – как отметил Спенсер, склонившись к нему и перебрав складки ткани – брошено на спинку стула. Ступая осторожно, избегая большого кровавого пятна на деревянном полу, агент подошел к холодильнику и открыл его, бросив предварительный взгляд на несколько цветастых магнитов. Продуктов было достаточно на пару дней автономности. Кастрюля и сковорода без ручки на полках соседствовали с пластиковыми контейнерами и невскрытыми консервами; на дверце позвякивали бутылочки с кетчупом и соевым соусом. Спенсер восстановил перед мысленным взором фотографию убитой Лорен Пейт, сделав пару шагов назад. Она лежала прямо здесь, рядом с холодильником, лицом к входной двери. Это означало, что она видела нападавшего и навряд ли с первого мгновения распознала его намерения, иначе бы закричала. Субъект, который, очевидно, был вхож в семью, нанес Лорен четыре удара в живот ножом для хлеба; Лорен была убита первой, согласно первичному отчету коронера, но где в таком случае находилась Тиффани? Она не знала о происходящем, или субъект использовал ее, как залог молчания миссис Пейт? Второй вариант казался Спенсеру наиболее выигрышным и одновременно с этим наиболее невероятным. Нож равнялся личному контакту и в прямом, и в переносном смысле. Чтобы нанести удар Лорен, субъекту бы пришлось отпустить Тиффани; девочка могла убежать, позвать на помощь. При таком раскладе теряется контроль, а для их парня в контроле заключается весь смысл. — Сержанту Фросту такое предположение может не понравиться, но мне кажется, работали двое, – сказал Спенсер сдержанно, появляясь на пороге гостиной. Дженнифер в этот момент внимательно изучала книжные полки, вытащив и сложив в аккуратные стопки немногочисленные издания. О шитье и декоративных тканях, о садоводстве, о фармакологии. Складывалось впечатление, что в этом доме никогда не рос ребенок. Комната выглядела скупо. Довольно дешевая, не первой новизны мебель, скромный телевизор, пара торшеров, глубокое кресло у лестницы, в которое была усажена кукла, по всей видимости, принадлежавшая Тиффани. — Что у тебя? — Полки были сбиты, а затем поставлены на место. Субъект потратил время на то, чтобы привести комнату в порядок. Странно. — Стоит спросить коронера, могли ли быть травмы Тиффани нанесены полкой вроде этой, – прошелестел Спенсер, касаясь пальцами сколов на некачественном дереве, – он сильно рисковал, учитывая, что где-то здесь прятался Лайонелл, чтобы скрыть следы присутствия второго, но зачем? — При стандартной схеме ведомый-ведущий такое сплошь и рядом. — Похоже на извращенные заигрывания с полицией. Или прямой вызов ФБР, учитывая двойной эпизод в одном штате. Дженнифер нахмурилась, складывая руки под грудью. Ей тоже не нравилось, чем это пахло. — Жутко заявлять об этом, но Лайонелл не должен был выжить, – сказала она. — Как и Джордан. Идем на второй этаж. Хочу заглянуть в навесной шкафчик в ванной комнате. В комнате Лайонелла Дженнифер обыскала шкаф и рабочий стол; личный компьютер подростка отсутствовал, со слов Сэмюэля, в его электронной памяти обнаружили большое количество мрачного контента, включая игры, подстрекающие к насилию; мальчик часами просиживал на форумах, писал десятки агрессивных комментариев, желал людям смерти, охотно обсуждал с чужими людьми свою мать и называл ее «грязной сукой». Малышка Тиффани шла отдельной строкой в его рассуждениях. Он ревновал ее к Лорен, пока сама Лорен пускала ситуацию на самотек. — Я нашла под матрасом целую кипу порножурналов. Спенсер выглянул из ванной Лорен, потрясая баночками с таблетками. — Мочекаменная болезнь, как я и говорил. Лорен снова пристрастилась к алкоголю, что подтверждает окровавленное полотенце на кухне, вероятно, она порезалась, шинкуя овощи для ланча, у нее тряслись руки. В прикроватной тумбе я нашел пустую фляжку, пахнущую коньяком, и нам стоит заглянуть в мусорные контейнеры, или в подвал, уверяю, там будут бутылки. А еще, посмотри на это, – Дженнифер проследовала за Спенсером в небольшую гардеробную, примыкавшую к ванной комнате. В первом шкафу находились вещи самой Лорен, второй пестрел красками сценических нарядов. Размеры варьировались от совсем детских до взрослых – сшито явно не на девочку возраста Тиффани. — Лорен Пейт шила на заказ, – Дженнифер вытащила одну из вешалок, обращая внимание на шов вдоль талии. — Но слишком медленно, помнишь? Она уделяла внимание каждой мелочи, ни одна последующая вещь не имела права быть похожей на предыдущую. К тому же, ткани. Ткани такого качества уже не выпускают, некоторые из них и вовсе сняты с производства. Их можно найти в комиссионке, но к чему столько мороки с костюмами для школы искусств? Детям плевать на сколько экзотично украшена одежда, продукты многодневного труда рисковали погибнуть. — И почему только девочки? Спенсер копался на полках, переставляя обувные коробки и большие контейнеры со швейными принадлежностями, которые неизбежно напоминали ему о мастерской Мэттью Кэллахана, пока не вытащил из дальнего угла небольшой фотоальбом. — А вот это уже интересно, – Спенсер тряхнул головой и незаметно для Дженнифер стер испарину со лба. С фотографий на них смотрел Лайонелл Пейт, одетый в девичье розовое платье. Улыбающийся Лайонелл сидел на диване в гостиной, ему было ничуть не более четырех лет, и он довольно плохо понимал, во что его втянули. На его ножках красовались лаковые лиловые туфельки, губы были перепачканы помадой, на голове имелся праздничный колпак. — "С днем рождения, мое чудо, Нелла", – прочитала Дженнифер, – не похоже на постановочное фото. Она творила это с ним намеренно. — И многие годы, – Спенсер пролистал дальше. Снимки трех-, пяти-, восьми- и десятилетней давности давали представление о клинической картине психоза Лорен Пейт. –Похоже, это и есть ее личная трагедия, о которой говорила Жаклин Юник. Миссис Пейт хотела дочку, а заполучила сына. Довольно долго ей удавалось поддерживать иллюзию, ровно до тех пор, пока Лайонелл не начал понимать, к чему все идет. Они отдалились друг от друга, размолвка выпала на период развода, стоит полагать, Лорен переключилась на других детей в школе искусств, на девочек, конечно же, предоставив Лайонелла самому себе, а после увольнения сделала центром своей вселенной совершенно чужую ей Тиффани. — Это объясняет резкую деградацию Лайонелла, его ярость и ревность, но не объясняет другого. — Или, напротив, объясняет все. Если Лайонелл не жертва, а субъект или один из субъектов, – быстро проговорил Спенсер, решая, что фотоальбом следует забрать в отдел. — Дети подростки по своей природе агрессивны, переходный возраст – настоящее испытание для родителей, но они довольно редко становятся убийцами, даже если у них есть веская для этого причина. Духу не хватает, – Дженнифер сделала несколько фотографий шкафов на свой айфон. — К сожалению, у нас пока нет ничего, чем мы могли бы подтвердить или опровергнуть эту теорию, так что пускай она просто будет. — Ты говоришь, как Хотч, – осторожно заметила Дженнифер и, выдержав короткую паузу, добавила, – прости, – сменив тему, она закрыла дверцы и вышла из гардеробной. – Узнаем, что найдут Эмили и Дерек в Роаноке, и поговорим с Лайонеллом снова. Осмотр подвала не дал ничего нового, но подтвердил уже имеющиеся догадки. В небольшом помещении, куда вела иссохшая лестница, на перилах которой можно было с легкость загнать в ладонь пару-тройку крупных заноз, царил форменный беспорядок. Знакомые ткани и атрибутика для пошива нарядов находились тут и там: в коробках, контейнерах, и на полу. Полки, прилаженные когда-то для хранения провизии, оказались просверлены насквозь. В неаккуратные, находящиеся в неравных интервалах друг от друга проемы были вставлены душки вешалок, а на них, в свою очередь, размещались выкройки, обрезки, незавершенные образы. Стены были сплошь оклеены разворотами из модных журналов, и некоторым из них было никак не меньше двадцати лет. Среди прочего Спенсер нашел початую бутылку третьесортного виски и записную книжку Лорен, которую также изъяли, как улику по делу. — А вот и гараж, – прошелестела Дженнифер, толкая деревянную дверь со шторкой, пущенной по направляющей вдоль стеклянной вставки, – когда-то здесь стояла Шкода Майкла Пейта. На бетонном полу оставались въевшиеся, старые масляные пятна. Пахло краской, аэрозолем от вредителей, соляркой и деревом. Немного цементом и влажной пылью. Спенсер бегло осмотрел осиротевшие после развода полки и крючки, вделанные в стену в рабочей зоне. Майкл Пейт – довольно организованный человек, держал все инструменты под рукой. — Согласно первичному полицейскому отчету, Лайонелл прятался здесь, – Дженнифер кивнула в дальний правый угол. Два мотка бечевки, небольшой рулон пластиковой плотной пленки. Велосипед, ярко-желтый, на кронштейнах, опасно кренился в сторону. В двух контейнерах, стоящих один на другом, стояли банки с акриловой краской. Обилие картонных коробок со скарбом, – Лорен стоило подумать о гаражной распродаже. Здесь куча хлама, – заключила Дженнифер, раскрыв пару коробок и поворошив их спутанное содержимое. — И тем не менее, слабоватое укрытие, – сказал Спенсер, – он мог бы попытать большей удачи в подвале, там есть уголки поукромнее. — Лайонелл рассказал, что у него не было времени искать местечко получше. Он хотел выбраться на задний двор, но сделать это он мог лишь вернувшись на кухню, а гаражная дверь слишком шумит, если попытаться ее поднять. Спенсер подошел к пульту управления и нажал кнопку со стрелкой, указывающей вверх. Железная дверь гармошкой стала медленно подниматься, издавая оглушающий скрежет. Спенсер застопорил ее, а затем нажал на кнопку со стрелкой, указывающей вниз. Субъект однозначно бы это услышал. — Он просто сидел за этими коробками и надеялся на лучшее, – выдохнула Дженнифер. — Почему Лайонелл пошел в гараж? — Надеялся найти нужную ему отвертку, – процитировала по памяти Дженнифер, и Спенсер неодобрительно хмыкнул.

17:24 p.m. Роанок. Дом Браунов.

В вертолете ее тошнило. Дело было скорее в ветре, нежели в профессионализме пилота, но Эмили это не заботило. Она думала только о том, чтобы не блевануть на ноги Дерека Моргана, занимавшего кресло напротив. Дерек нервничал, Дерек ерзал на узком сидении, желваки у него так и ходили, но он молчал. Слава Богу, он молчал. Эмили справилась с недомоганием к моменту прибытия на Питсбург-стрит, 175 и в дом вошла уверенной поступью. Район по-прежнему патрулировался по той же причине, по которой все еще оставался под присмотром дом Пейтов в Ричмонде. Повсюду хватает индивидуумов, насмотревшихся криминальных сериалов. Эмили не спеша обошла прихожую, заглянула в гостиную, избегая касаться поверхностей, и вернулась на исходную, к окну, выходившему на крыльцо. Она наблюдала через занавешенное окно за патрульной машиной, медленно проезжающей мимо, когда Дерек переступил порог. — Заку Брауну грозили неприятности, – сказал Морган, потрясая стопкой писем, преподнесенных ему шерифом, – некто, Крамер Р., точил на него зуб и желал встретиться в суде. Письма Дерек получил из рук шерифа Саманты Донован, на долю которой выпало их сопровождение от местной военной базы, располагающей вертолетной площадкой. Винтокрылая машина собиралась вернуться в Ричмонд к девяти часам и, вероятнее всего, так и сделает, только без них. Едва ли они успеют переговорить с коронером. Донован хранила всю корреспонденцию Браунов в бардачке своей машины, считая, что там бумаги окажутся в большей безопасности. Она же была ответственна за безопасность улик, по-прежнему остававшихся внутри. Ее присутствие было прописанной необходимостью, но в дом за агентами она не зашла. — Если я вам понадоблюсь, агент Морган, вы найдете меня здесь, в компании этого жуткого овощного салата и кофе без сахара. Да, я непосильным трудом стараюсь вернуть себе былые аппетитные формы. Просто покричите, и я буду тут как тут. — Причина? – Эмили внимательно осматривалась по сторонам, натягивая синие перчатки. — Некачественный ремонт транспортного средства. Потерпевший утверждает, что Зак хреново затянул болты на переднем правом колесе его плимута. Была авария. Без жертв, – конечно, они подумали об одном и том же. Молли Браун и воистину несчастный случай, – Кензи была застрелена в туалете, Зак – в спальне на втором этаже. — Иди наверх, – коротко сказала Эмили. Рассудив, что ей, возможно, так нужно, Дерек направился к лестнице. Комнаты частично напоминали выставочные залы музея естественной истории. Эмили повсюду замечала чучела кроликов, бобров, выдр, нутрий и даже песцов, отлов которых считался по всем критериям незаконным. С верхних полок шкафов, с карнизов за ней наблюдали мертвые птичьи взоры. Эмили вспомнила, что таксидермисты, вроде Зака Брауна, иногда вставляют в пустые глазницы кукольные глаза, и ее пробрала дрожь. — Будь ты проклят, Кэллахан, – процедила Эмили сквозь зубы, толкая дверь ванной комнаты. Ночью четвертого ноября она была выломана. Клининговая компания уже поработала, но следы крови намертво въелись в фаянс. Разлетевшиеся веером багровые капли – сейчас бледные – угадывались на кафеле на полу, на стенах, на потолке, упущенные и все еще яркие красовались на обратной стороне шторки, на самом верху, между креплениями направляющей. Эмили взглянула на фотографии. Кензи умерла быстро. Один выстрел в грудь, с учетом калибра, превратил ее ребра в щепу, разворотил легкие и повредил аорту. Криминалисты заключили, что беременная девушка не искала лучшего места, чтобы спрятаться, когда субъект пристрели Зака. Она готовилась к вечерним водным процедурам и уже разделась, когда услышала выстрел. На крышке унитаза были найдены ее вещи и ночная сорочка, два полотенца. Кензи забралась в ванну и сидела за шторкой, как мышка, надеясь, что все обойдется. Удача обошла ее стороной. Эмили осмотрела днище ванны, окрасившееся в бледно-бордовый оттенок, и подумала, что агентству по продаже недвижимости придется хорошенько потратиться, чтобы привести все здесь в рентабельный вид. Дома с историей продаются вяло, особенно в таких городах, как Роанок. Джейсон Гидеон частенько называл их «большими деревнями», и Эмили была с ним солидарна. Местные не позволят поселиться здесь кому-то из своих дальних родственников, друзей или приятелей и не удержатся, чтобы тайком не шепнуть приезжим, позарившимся на «желтый» ценник, о причинах такого невиданного аукциона щедрости. Впрочем, такое случается все реже – люди, как показывала практика, обозлились, люди обленились, людям нет никакого дела до посторонней беды – а домов с историей год от года становится все больше. К тому же заучив печальный урок, банкиры никогда не наступят на те же грабли. Страшно представить, сколько семей по всей Америке приобрело в свое время дома по выгодной цене – считай невероятная удача! Невероятная до тех пор, пока в процессе ремонта не обнаружатся старые, выцветшие пятна крови между половицами. А может, целая россыпь прячется за стеллажами, которые никогда не приходилось отодвигать? — Почему ты не побежала из дома, когда услышала выстрел? – спросила Эмили у тишины комнаты, обращаясь к Кензи Хоук. Нагота не казалась веской причиной. Девушка могла обернуться большим полотенцем, это не заняло бы и двадцати секунд. Как вошел преступник, она однозначно не слышала. Ванная комната не в шаговой доступности от прихожей, стены толстые, мало открытого пространства, интерьер заглушил посторонние звуки, к тому же шум воды: над чашей ванны всегда отличная акустика. Субъект знал, что она в доме, но не мог изначально предполагать, где она окажется. У девушки было несколько минут, чтобы спастись – выбраться на кухню, затем, через заднюю дверь, на внутренний двор, до соседнего дома три десятка метров – отсрочка, которой она не воспользовалась. Ужаса, охватившего ее после выстрела наверху, хватило на элементарные меры предосторожности. Кензи завернула кран, задвинула щеколду на двери изнутри, забралась в ванну и задернула шторку, старалась сидеть тихо, но не погасила свет. Эмили вышла в коридор, чувствуя, как отвратительный, кисло-горький ком подкатывает к горлу. Возможно, Кензи услышала что-то еще, до выстрела. Что-то, отвратившее ее от побега. Возможно, она решила, что шансы однозначно не равны. Во всяком случае, между ней и угрозой за дверью. Кензи решила, что Зак справится. Кензи могла решить также, что ее интересное положение заставит субъекта остановиться. Дерек Морган смотрел на двуспальную постель, от которой не осталось ничего, кроме каркаса. О кровавой бойне напоминали блеклые следы крови на абажуре торшера, на резном изголовье, на полу и тумбочке. Зак Браун должен был быть застрелен, как и его невеста, в грудь. Но рука субъекта дрогнула, пуля угодила значительно выше сердца. На удачу задела сонную артерию и повредила легкие, так что Зак умер прежде, чем сполз с кровати. Его нашли по пояс свисающим с матраса. Убийцу он знал. Дерек представил: Зак лежит под одеялом в ожидании, пока к нему поднимется Кензи, время позднее, его клонит в сон, в комнате горит одинокий ночник. Он слышит, как скрипят половицы лестницы и поворачивается к двери. Он должен был понять, что это не Кензи, по шагам, по темпу дыхания. Он был опытным охотником. Умел выслеживать и загонять добычу, изучал психологию жертвы, повадки, такие, как он, опасность чувствуют кожей. Должен был среагировать и среагировал – отбросил одеяло, выдвинул нижний ящик тумбочки, где держал не зарегистрированный револьвер – и тем не менее, его расторопность вызывала подозрения. Оружием он не воспользовался. Ситуация казалась абсурдной. Дерек нахмурился, обходя комнату по периметру. Криминалисты уже работали. Криминалисты не нашли следов. В неформальном отчете было сказано, что субъект, возможно, передвигался по дому без обуви, но определенно в носках, так как не оставил никаких потожировых отпечатков. И, вне всяких сомнений, работал в перчатках. Промедление, стоившее Заку жизни, Морган мог объяснить двумя способами: растерянностью перед лицом численного и оружейного превосходства невесть откуда взявшегося противника и тем, что внимание оказалось мгновенно приковано к чему-то или кому-то, безопасность чего Зак ставил превыше многого другого. Стандартный расклад с заложником, когда субъект получает возможность манипулировать будущей жертвой. При желании он мог оставаться в доме продолжительное время, но не остался, так как «игры» не входили в его план. Вот только Кензи на роль заложницы не подходила. Она была убита внизу, в течении получаса после Зака, в ванной, и комнаты до гибели не покидала. Джордан ту ночь провел у школьного друга, во всяком случае, так утверждали сам Джордан и свидетели – семья Коллинз. С чего бы Заку идти на поводу у субъекта ради сохранения жизни и здоровья незнакомого ему человека? Только если у Зака не было кого-то еще, помимо Кензи, удостоенного особенного внимания. Зак Браун нравился Дереку все меньше. Ведущий – субъект, идущий знакомой тропой, филигранно втирающийся в доверие. Он человек грамотный, социально интегрированный, привык быть на виду. И ведомый – новичок, подрастающее поколение. Дерек зацепился за слово «подрастающее» и вздрогнул, услышав звуки рвоты с первого этажа. Спустившись, он обнаружил Эмили в туалете. Шериф Саманта Донован, решившая проверить, как идут дела, неуверенно переминалась с ноги на ногу, комкая в руках небольшое махровое полотенце. Эмили стояла, склонившись над унитазом. Левой рукой она крепко держалась за бачок, чтобы сохранять равновесие, правая была отставлена в сторону, предупредительный знак для шерифа Донован: ваша помощь мне не к черту. Не дождавшись новых рвотных позывов, Эмили распрямила плечи, спустила воду, подошла к раковине, отвернула кран, обильно прополоскала рот. Теперь полотенце оказалось кстати, но Эмили все равно от него отказалась. Это полотенце принадлежало Браунам. — Шериф, пожалуйста, уйдите, – слабым голосом попросила Эмили, вытирая рот тыльной стороной ладони, – от ваших духов меня сейчас снова вывернет. Шериф Донован послушно удалилась. Она, не думая, унесла с собой и полотенце. Дерек подошел ближе, складывая мускулистые руки поперек груди. — На какой ты неделе? Эмили окинула коллегу мутным взглядом. С острого подбородка на пол капала вода. Ее карты вскрыты. Конец пасьянсу. — Срок еще позволяет мне работать, – она попыталась протиснуться в коридор, Дерек осторожно перехватил ее руку выше локтя. Кажется, его ничуть не смутил кисловато-горький запах. – Я не из кисейных барышень, Дерек, вроде так ты сказал Эрин. И малышка тоже. Едва ли нам предстоит пережить стресс крупнее того, что последовал за смертью Хотча. Дерек нахмурился, убрал с ее лба прилипшие к влажной, лоснящейся коже, черные пряди. — Я спросил, на какой ты неделе. Его взгляд стал мягче, что повысило ее дискомфорт. Эмили инстинктивно положила раскрытую ладонь на живот. — Идет четырнадцатая. После всего, я последовала рекомендациям врачей и, не так давно, сделала пункцию околоплодных вод, чтобы быть уверенной в отсутствии у плода патологий или генетических отклонений. Она здорова. Но и этого поначалу было мне недостаточно. — Ты хотела..? — Я испугалась! – взорвалась Эмили, сморгнув непрошенные слезы, – ты и представить не можешь, как я испугалась. И как мне теперь стыдно. Перед ней, – все, чего бы она хотела сейчас, так это сопротивляться, толкнуть Моргана в широкую грудь, чтобы он пошел от нее прочь, а не лез с глупыми объятиями. Хотела бы, но не смогла. —Тебе нужна какая-нибудь помощь? – Он не спросил о мужчине, ставшем не более, чем донором. Не спросил об обстоятельствах, не спросил о дальнейших планах, и Эмили втянула когти. Необходимость в самозащите отпала. — Пока справляюсь. Мы с ней – отличная команда, – усмешка перекосила ее залитое краской лицо. Эмили отстранилась. – Спасибо. — Кто еще знает? — Джей-Джей. Думаю, она считает, что я сделала, как планировала. Не касается этой темы. И ты, пожалуйста, не касайся. — Ладно, – Дерек перевел дух, собираясь с мыслями. Он выдержал короткую паузу, выждал, пока Эмили будет готова к взаимодействию. – Итак, что мы имеем? Смерть Зака Брауна лично мне кажется неправдоподобной. Его поведение в сложившейся опасной ситуации никак не вяжется с многолетним опытом охотника. Он должен был почуять неладное задолго до того, как субъект появится на пороге. В нижнем ящике прикроватной тумбы он держал револьвер, но не потянулся за ним сразу. А когда эта блестящая идея все же пришла в его голову, он им не воспользовался. Почему? Я считаю, работали двое, и один из субъектов был из категории тех, кого вариант «а»: Браун ни в жизнь бы не представил на месте потенциального убийцы. Если ведущий из пары отправил его первым, а так оно скорее всего и было… — Это действительно могла быть месть. От парня, вроде того Крамера Р. Мы могли бы поднять базу его клиентов, отобрать пострадавших, опросить их, – Дерек передал Эмили бутылку с минералкой, раздобытой шерифом Донован, и та опустошила ее разом на половину. Она не продолжила, потому как и Дерек понимала, что им это ничего не даст. Месть – материал эпизодический. – Спасибо, – Эмили поморщилась. Подобные догадки могли развалить дело, разорвав ниточку между Роаноком и Ричмондом, и подарить им двух или нескольких независимых субъектов. – Что по варианту «б»? — По варианту «б», – охотно ответил Дерек, – был заложник, на роль которого Кензи однозначно не годится. Заложник, которого Зак не захотел бы ранить и которым субъект удачно прикрывался. — Джордан ночевал у школьного товарища, – вставила Саманта, нахмурив аккуратные брови. Ее голова работала как надо, но мыслительный процесс однозначно опережал восприятие. — Я бы хотел еще раз пообщаться с родителями Эштона Коллинза, шериф. Сможете устроить? — Они открыты для сотрудничества с полицией, так что наверняка смогут вас принять, – Саманта обладала недюжиной маневренностью, когда дело доходило до смены темы разговора, – почему эти парни не взяли драгоценности и деньги? Зак не хранил наличность в сейфе. Мы нашли около десяти тысяч, рассованные по всему дому. Да и украшения. Не бутафория, скажу я вам. — По той же причине, по которой взломщики, настоящие взломщики, не убивают. У них другая специализация, они пришли не за этим. Что вам известно о бывшей жене Зака, Молли? — Молли Браун на момент своей гибели была сиротой, – ответила Саманта, пропуская агентов вперед, в комнату Джордана, – Джордан был ее единственным ребенком. Залюбленным до невозможности. Ее гордостью. Ей очень не нравилось, что Зак приучает сына к охоте. Они часто скандалили на этой почве. Пару раз сюда наведывался патруль. Комната Джордана находилась на втором этаже. Обстановка подтверждала слова Саманты. Выдержанная в светлых тонах, она безмолвно свидетельствовала о всяческих стараниях Молли переманить сына на свою сторону. Мать демонстрировала Джордану, что все может быть иначе, что его проснувшийся энтузиазм можно пустить в другое, богоугодное русло. Она потакала его желаниям. На книжной полке в ряд стояли все, когда-либо публиковавшиеся книги о Докторе Кто – мифическом персонаже, имеющем власть над пространством и временем. Доктор бороздит Вселенную в синей телефонной будке и спасает другие миры. Спасает, не губит. Не губит и не обращает их в чучела. Он предпочитает наблюдать и не вмешиваться. Джордан должен был научиться тому же. — Нашему Доктору бы это понравилось, – заметила Эмили. Дерек выглядел так, словно ничего не услышал. — Гибель матери подчистую снесла все укрепления, – продолжала Саманта. Эмили осматривала рабочий стол Джордана, его постель и шкаф, – Зак поспешил выбить из отпрыска, что называется, всю дурь. — Джордана избивали? — Систематически. Зак Браун стал в Роаноке персоной нон-грата. Кензи Хоук поглотила его без остатка. При любом удобном случае он пускался в разглагольствование на тему будущего вторичного отцовства и свадьбы. И это, когда земля на могиле его жены еще не осела, если вы понимаете, о чем я. — Джордан когда-нибудь обращался на анонимную линию поддержки для детей, страдающих от семейного насилия? – Эмили спрятала в прозрачный пластиковый пакет для улик обнаруженную среди толстовок, джинс и футболок цветастую брошюру. Показала ее Дереку. — Насколько нам известно, нет. — Джордан пояснил, кто подбросил ему идею сделать куклу вуду с фотографией Кензи Хоук? – спросил Дерек. Бегло ознакомился с брошюрой подразделения государственной структуры опеки и попечительства «Новая надежда», обменялся настороженными взглядами с Прентис. Брошюра была довольно старой. Датировалась две тысячи шестым. — Нет. — Где Джордан сейчас? — Из госпиталя его перевели в центр реабилитации. Уже несколько семей изъявили желание приютить мальчишку после того, как все это закончится. И предвосхищая ваш вопрос, агент, скажу, что увидеть его сегодня не выйдет. Все встречи с Джорданом строго регламентируются, – Саманта Донован была полна сожаления к тринадцатилетнему подростку. — До Коллинзов добираться недолго, минут пятнадцать, – сообщила Саманта Донован, спустившись с крыльца, – Сэм, отец Эштона, забрал мальчиков прямиком из школы и должен был привезти домой на следующий день после обеда. Он и его жена Джудит утверждают, что Джордан пробыл с ними все время и никуда не отлучался. — И тем не менее мы должны задать им пару вопросов. Указывайте путь, шериф, – Дерек как следует хлопнул дверью выделенной им машины. Эмили устроилась на пассажирском переднем сидении. — В две тысячи шестом погибла Молли Браун. Трагическое стечение обстоятельств могло развязать руки и, что немаловажно, языки, многим в Роаноке. Многим, кто был хорошо знаком с ситуацией в семье, – Эмили откинулась в кресле, контролируя дыхание. Она не смогла закончить фразу, но Дерек уловил ее мысль. Офицер Донован снялась с места, и Дерек послушно последовал за ней – протектор в протектор. — К Браунам наведывалась социальная служба. Семью поставили на учет, но по тем или иным причинам контроль либо не осуществлялся совсем, либо осуществлялся из рук вон плохо. Джордан хранил брошюру не просто так. — Считаешь, мог манипулировать отцом? Хотя бы пытаться. «Еще раз поднимешь руку, и я позвоню»? — Возможно. Здесь очень много странного. Уверенность, граничащая с безответственностью, а опыт – с эмоциональным срывом. Одни факты указывают на то, что субъектов было двое, другие утверждают, что действовал одиночка. Пожалуй, я бы сравнил это с классной комнатой. Действующий и наблюдающий. Ученик у доски и учитель, готовый подсказать и исправить. И раны. Что-то не так с ранами. — Сообщу Дженнифер промежуточные итоги, а ты смотри на дорогу и давай без обгонов. Просьба малышки, не моя. Дерек широко улыбнулся. Возможно, он улыбался впервые после Лоуренса. — Уже придумала имя? – Дерек разместил свой смартфон на приборной панели и предпринял попытку связаться с Куантико. Пошел отрывистый гудок. — Нет. Дать ей имя означало привязаться. Но теперь, просмотрев эту брошюру, я думаю, может Хоуп?* — Замечательное имя. Просто замечательное. — Вы что, совсем обо мне забыли? – расстроенным голосом протянула Пенелопа, – вспоминаете, только когда что-то нужно. — Прости, малышка, – нежно ответил Дерек, переглядываясь с Эмили. Она смотрела предупреждающе. Он наиграно застегнул молнию на губах и выбросил ключ в приоткрытое окно, – пришлось побегать, и ты действительно очень-очень нам нужна. Зак Браун по всем фронтам слыл ловеласом в самом плохом смысле этого слова. Неизвестно ли чего еще о его любовных похождениях или сколько-нибудь близких отношениях? Может, где-то затерялась его школьная любовь или пожилой родственник, за кем Зак мог ухаживать в счет долгов по карме? — По карме? – переспросила Пенелопа оживленно, – с каких это пор Дерек Морган интересуется индийской философией? – не дождавшись ответа, Пенелопа продолжила, – школьная любовь действительно была, в старшей школе он незаурядно ухаживал за местной красавицей Патрисией Тик. Незаурядно – это что-то вроде граффити на всю стену или угона соседского пикапа с целью вывезти возлюбленную за город. А вот по поводу пожилых родственников отбой, Зак Браун остался один-одинешенек, его отец умер несколько лет назад. Это печально. — Ладно. Что известно об агентстве опеки и попечительства «Новая надежда»? Они еще функционируют в Роаноке? — Боюсь, для этого потребуется чуть больше времени. Что конкретно нужно? — Любая связь между ними и семьей Браунов, и, пожалуй, Пейтов из Ричмонда, – сказала Эмили. — Уже ищу. В салоне вновь воцарилась тишина. — Это из-за Хотча? – тихо спросила Эмили, не глядя на коллегу, – пытаешься понять, что за дерьмо с ним творилось? — Было бы неплохо закрыть эту тему прямо сейчас, – непривычно резко одернул Дерек, и Эмили примирительно подняла руки. Дерек Морган не расспрашивал Дэвида Росси, неожиданно превратившегося в параноика после истории в Лоуренсе, или Спенсера Рида, к которому теперь относился иначе, чем прежде. Влюбленность последнего, влюбленность, черт побери, в Хотчнера, накладывала свой незамысловатый отпечаток. Он питался слухами, тем, что приносили тревожные ветра. Говорила Дженнифер, на долю которой выпало непосильное – оставаться с Аароном в последние минуты его жизни и, более того, передать его последнюю просьбу. Говорила Пенелопа, которой в рамках внутреннего расследования, в тайне от большинства, было поручено перелопатить всю личную информацию Хотчнера, какая только имелась в свободном доступе. Под свободным доступом понималось абсолютно все о трудовой и личной жизни старшего агента. Довольно грязный ход от Рассела Уотфорда, так как бюро знает даже о том, когда Хотч в последний раз покупал нижнее белье. Но Аарон был чист в этом плане. Никаких подозрительных связей, никаких несогласованных поездок, никаких серых счетов, незарегистрированного оружия или собственности. Все, что у него было, все, что могло и вызывало этот нездоровый интерес, ушло вместе с ним в могилу. За исключением некоторой тетради, о которой не было известно ни друзьям, ни законной супруге. Тетради из сейфа. Пенелопа не гордилась этим поступком, но она без разрешения сунула нос в дела и дипломат Дэвида в дни, когда шли допросы. На белом глазу утверждая перед лицом совета безопасности, что тетрадь, точнее, дневник Аарона Хотчнера, о котором все так пекутся, уничтожен в соответствии с просьбой, Росси таскал его с собой и читал, едва выдавалась минутка. — Там были пентаграммы и много чего еще, – захлебываясь от эмоций, полушипела, полушептала Пенелопа при их исключительно личном диалоге. Дерек пригласил ее в ресторан, считая, что нейтральная территория будет куда безопаснее квартиры, – я не успела прочесть, но пролистала. Портреты от руки. Схема подводной лодки и знаки. Куча всяких знаков. Мне запомнились песочные часы. Я поискала. Все эти элементы, – Дерек также рассказал ей о случае в полицейском участке Лоуренса и той странной женщине, прозвавшей себя ученицей Виттих, – ни в одной плоскости интернет пространства не пересекаются. А еще, я как сейчас помню, он был сам не свой в то утро. Теперь-то мы знаем, что у них с Хейли наступил крупный разлад в отношениях, но сдается мне, была и другая причина. Он все тер за правым ухом, словно у него там свербело. А когда заметил, что я заметила, убрал руку, но так посмотрел… Озлобленно. Нет, она не сделала фотографий. Нет, она ничего не скопировала и не переписала. У нее было несколько минут, пока Дэвид отсутствовал по причине важного разговора с Расселом Уотфордом. Пенелопе было страшно. Пенелопа спрашивала, что все это значит. Дерек молчал, в крайнем случае, уклонялся от прямых ответов, потому как ему претили собственные мысли. Хотчнер слетел с катушек. Они, возможно, годами работали с ним. Доверяли ему собственные жизни. Хуже этого могла быть только ответственность, которую им всем придется нести, как ярмо, до конца если не дней, то службы в Бюро точно. Они ни о чем не догадывались… Сэм Коллинз, широкоплечий и крепкий, занимался мелким ремонтом на веранде, опоясывавшей весь дом по фасаду, когда у подъездной дорожки остановились разом две патрульные машины. Приглашенная на прошлой неделе бригада спилила на их участке сухостой. Сэм не имел возможности наблюдать за работой, находился в командировке в другом штате: автомобильный бизнес, а именно торговля подержанными тачками, не признавал любителей отсиживаться на скамейке запасных. Внимание Джудит же было приковано к клумбам, накрытым полиэтиленом до весны. Она проследила, чтобы рабочие не затоптали чувствительные посевы, или, грешным делом, не помочились на них, или, скажем, не удобрили остатками чая, но не заметила, а скорее не придала должного внимания тому, как на веранду рухнула тяжелая ветка. Ее уверили, что повреждений нет, но они таинственным образом обнаружились сразу же после первого обильного дождя. Мужчина сошел со стремянки, потер высокий лоб и бросил в жестяной ящик с инструментами небольшой железный молоток. На незасеянной газоном лужайке перед крыльцом валялись брошенные через перила обломки вздувшейся и уже начавшей гнить древесной обшивки. Новая, частично замотанная в пластик, с обрывками ценников, она была аккуратно сложена у входной двери. Саманта Донован преодолела мощеную дорожку и поднялась на первую ступеньку. — Здравствуй, Сэм. Джудит дома? Сэм предвзято осмотрел следующих за шерифом незнакомцев и кивнул им в знак приветствия. — Привет. Дома. Эштона нет. Они ведь здесь за этим? — За этим, – в тон согласилась Саманта, – позволь тебе представить. Это агенты Прентис и Морган. Пустишь? — Зачем сюда приехало ФБР? У нас, что, объявился маньяк? – Сэм усмехнулся, толкая входную дверь и прокричал с порога, – Джудит, поставь чайник, у нас гости. — Мы не задержимся надолго, мистер Коллинз, – вступил Дерек, осматривая привычно обставленную гостиную, – в деле Браунов возникли некоторые несостыковки, и мы обязаны отработать все возможные версии. Где сейчас находится ваш сын, Эштон? — Эштон на дополнительной тренировке по баскетболу, – сказала Джудит, угощая Саманту кружкой кофе. Несмотря на гостеприимно предложенные угощения: бисквитное печенье и вафельные конфеты, агенты от напитка отказались. Старое неписанное правило, введенное Хотчнером. Еще задолго до того, как он стал другим. Ничего не есть и не пить в домах подозреваемых или свидетелей, – он должен вернуться с минуты на минуту. — Хорошо. Тогда, мы пока побеседуем с вами, – Эмили опустилась на краешек продавленного дивана. В доме витали тяжелые запахи. Джудит что-то запекала, что-то мясное, и домочадцы однозначно обожали специи, – мистер Коллинз, вы забирали Джордана и Эштона после занятий днем четвертого ноября, так? — Да. Когда могу, я забираю Эштона, сами понимаете, работа вносит свои коррективы. Визит Джордана с ночевкой был заранее обговорен с Заком, упокой Господь его душу, – Сэм отхлебнул из высокой белой чашки. — Не припомните, как вел себя Джордан по пути из школы и в течении всего вечера? — Нормально, вроде бы. — Ничего подобного, Сэм, – сказала Джудит, перетягивая на себя внимание агентов, – мальчики нервничали. Из-за теста по математике. Итоговые оценки на носу, а им не хватило баллов. К тому же, Эштону объявили, что он попал в школьную сборную и среди прочих будет отстаивать честь школы на грядущих январских соревнованиях. Они оба были как на иголках. Джордан плохо поужинал, а затем они отправились наверх, то ли заниматься, то ли играть в приставку. Дерек обменялся взглядом с Эмили. Один ли тест был причиной подпорченных настроения и аппетита? — Все собираюсь перенести эту чертову приставку вниз, – хмыкнул Сэм. Эштон появился неожиданно. Он бесшумно проник в дом, стянул обувь и пробрался в гостиную. Дерек встал и улыбнулся, приветствуя подростка. — Ты, наверное, Эштон. — Эштон, будь воспитанным мальчиком и поздоровайся. Это агенты ФБР, они хотят задать тебе пару вопросов, – мягко сказала Джудит. Эштон расправил плечи и во все глаза уставился на Дерека и Эмили. По его непривлекательному лицу мигом расползлась улыбка. — Агенты? Настоящие? Можно посмотреть на ваши значки? — Эш! – Сэм покачал головой и предупредительно понизил голос. — Все в порядке, мистер Коллинз, – осадил его Дерек и вытащил собственный значок из внутреннего кармана куртки. Эмили просьбу проигнорировала, – вот, держи. Меня зовут Дерек, а это – моя коллега Эмили. Расскажешь нам о том, как прошла ваша с Джорданом пижамная вечеринка? Эштон совершенно точно не собирался выпускать из рук книжечку в кожаной обложке. Его резкие и частые кивки головой носили скорее автоматический, чем осознанный характер, и все же, Дерек попросил родителей и офицера Донован освободить комнату. — Круто! Расскажу, не поверят. Его можно сфотографировать? — Боюсь, что нет. Давай, садись, – Дерек вернул значок себе. – Вы с Джорданом давно дружите? Эштон сбросил школьный рюкзак и устроился поудобнее. — С первого класса. Но раньше с ним было веселее. — Раньше, это когда миссис Браун была жива? – Эштон кивнул и Эмили продолжила, – Джордан рассказывал тебе о том, что происходило у него дома, об отце, о Кензи? — Он ненавидит Кензи, – отрезал Эштон, – и всегда очень злится, если слышит, как кто-то говорит о ней. Жалеет ее. Из-за того, что случилось. И Зака он уже давно не называет папой. Просто Зак. Зак злой. — Понятно. Когда Джордан остался у тебя, вы говорили о ком-нибудь из них? Может, что-то случилось в тот период, и Джордан захотел с тобой поделиться. — Нет. Он совсем о них не говорил. — Джордан все время провел с тобой? Он точно никуда не отлучался? Эштон бросил на Дерека короткий, пронзительный взгляд и сцепил руки в замок. — Мы долго играли в приставку, может до восьми. Потом мама сказала, что было бы неплохо открыть учебники. Мы пошли спать около одиннадцати. Джордан несколько раз ходил в уборную. Ночью тоже. Надолго. Не знаю, насколько точно. Я уснул. А когда проснулся, он уже был в кровати. — У Джордана не появлялись новые друзья? Скажем по переписке? – Эмили выстрелила наугад и попала в цель. — Он мне о нем не рассказывал, – пожал плечами Эштон, – какой-то человек общался с ним в imo**. — Как давно появился этот человек? Ты видел переписку? Можешь сказать, был ли это мужчина или, может, женщина? — Нет. Я не видел. Джордан поставил пароль на сотовый, сказал, это чтобы Кензи или Зак не смотрели. Не лезли не в свое дело, вот как он сказал. Новый друг Джордана появился давно, может и целый год назад. Иногда они встречались. — Хорошо, Эштон, спасибо, – Эмили осторожно погладила подростка по плечу, – ты очень сильно нам помог. — У Джордана все будет хорошо? Он вернется в школу? — Надеюсь, что да, – конечно, ей пришлось соврать. ___________ * от английского Hope – Надежда. ** – Разновидность социальной сети.