Майский реквием

19 мая

      Если бы можно было сосчитать количество капель, упавших с хмурого неба, Хани бы давно сбилась со счёта, ведь ливень безжалостно обрушался на крыши машин, стоявших на школьной парковке, и на размеченный асфальт, что был ещё горячим с утра от майского солнца. От дождя не скрылся и парень, свободно шагающий через парковку.   Прищурившись, Хани презрительно отвела взгляд от приближающейся фигуры и стряхнула с дымящейся сигареты пепел. Конечно, на территории школы запрещалось курить, но разве ей кто-то что-то сказал бы? Да если бы и сказал, она бы просто фыркнула и прошла мимо.    Уже плевать.     Сжав губами горячий фильтр сигареты, брюнетка чуть отвернулась и опустила глаза на свои чёрные лакированные ботинки, шнурки которых болтались, чуть ли не касаясь каменной дорожки. Сделав небольшую затяжку, Хани услышала, как рядом кто-то прошёл, бороздя кроссовками по мутным лужам. Оставляя розовый липкий след на сигарете от вишнёвого блеска, девушка мельком взглянула на высокого парня, проходящего мимо. — Не надоело? — усмешка рядом заставила Хани стиснуть зубы и пройтись кончиком языка по внутренней стороне щеки. Раздражение подкатило к горлу, и О развернулась, вскинув брови.   Парень, остановившись напротив девушки, встряхнул рукой промокшие насквозь окрашенные в лиловый цвет волосы и окинул её усмешливым взглядом: сначала зацепившись за прищуренные глазки, а затем за губы, застывшие в отвращении.   Никто из них болтать не желал, но Намджун не мог просто так пройти мимо. Словно какой-то завет: сцепиться языками с О Хани. Чаще всего матами, реже всего поцелуями. Да и то только по пьяни или по чертовской обиде.    — Катись туда, куда шёл, — шикнула девушка, вновь повернувшись к парковке, залитой тёплым весенним ливнем. — Может, я к тебе шёл?   Громыхающий раскат грома заставил Намджуна замолчать. Он лениво перевёл взгляд и уловил фиолетовую ветку молнии, мелькнувшую в небе. Он мог бы поклясться, что это Хани своим взглядом зарядила небо такой силой. Кажется, вот-вот прикоснись к ней, и она подарит разряд тока, от которого тебя проберёт прямо до костей. — Не умеешь шутить, Ким.   Хани бы предпочла игнор, если бы не вечно активный язык, заточенный под язвительные фразы. — А по моему, это у тебя нет чувства юмора, — вздохнул парень, встав рядом с О на край каменной дорожки. — Какой к чёрту юмор? — возмущённо произнесла Хани, сделав глубокий вздох. Внутри щекотало желание сделать что-нибудь плохое. Например, съездить кулаком по симпатичной морде мудака, отказавшегося рядом так не во время. — Когда ты почувствуешь то, что почувствовала я, когда умерла Даён, тогда я посмотрю, какое у тебя будет чувство юмора.    Их взгляды встретились, и Намджун почувствовал, как по спине пробежалась мурашки. Целая толпа грёбанных подкожных жителей. И даже не от дождя или едкого запаха дыма; он вздрогнул он ноты отчаяния в женском голосе. Сжав челюсть, Ким вобрал через нос свежий влажный воздух и сглотнул. Отчётливо пахло мокрым асфальтом, дымом и любовью, увенчанной траурной лентой, что свободно болтыхалась на рюкзаке Хани. Она уже шла через парковку, накидывая на голову капюшон чёрной толстовки и пропадая среди редко стоящих машин.     Было тошно.     Намджун выдохнул и понял, что не пережил бы, если бы Тэхёна не стало в этом мире.     За раздражённой Хани ушёл и покой парня. Он ещё раз прошёлся рукой по мокрым волосам, по которым скатывалась вода на серую толстовку с логотипом университета, и почувствовал на губах привкус крови.    Это Хани укусила его своими словами. Похоже, кровоточить умеет не только сердце.

***

  Хани знала, что девушкам не следует курить, что девушкам, подобным ей, больше идут платья и милые заколочки, чем джинсы в обтяжку и серьги в виде крупных колец.    Но Даён и не шли короткие волосы, которые она обстригла ради Чонгука, как и не шла красная помада, которая делала её старше своих лет. Но Даён была бунтаркой. Пускай и не такой вредной, как Хани, но всё же. Родители больше беспокоились за младшую, ведь та была слишком хрупкой. Её было легко сломать и опустить на колени.    Что Чонгук и сделал. Разломал сердце О Даён на тысячи мелких осколков и заставил испытывать то, что никто не пожелает испытывать даже врагу.    А он ведь, твою мать, клялся. Клялся беречь. Но ведь спасти свою задницу и семью куда дороже, чем чью-то сестру, дочь, любимую подругу… Даён была важной частью жизни многих из школы Цень Ин Чхвон.   И у Хани не хватало духа, чтобы признаться, что потеряв сестру, она потеряла важную часть своей жизни. Ей хотелось найти ещё что-то, что помогло бы ей не сойти с ума и с крыши любой попавшейся высотки. Но так, хватаясь руками за пустой воздух, пропахший цветущим маем и кровью, Хани с каждым днём сдавалась. — Эй, — кто-то пихнул девушку в бок и та раскрыла глаза, не поймав фокус с первого раза, — выглядишь неважно.   Прищурившись, Хани стянула с головы капюшон толстовки и увидела Хосока, стоящего рядом. — Впрочем, как обычно, — ответила девушка Чону. — Я видел, что ты сдала пустой лист на тесте по химии, — продолжил парень, оперевшись плечом на шкафчик рядом с одноклассницей, — ты получишь плохую оценку и такими темпами тебя могут лишить стипендии в конце года. — Да насрать, — фыркнула в ответ брюнетка, вновь закрыв глаза и макушкой слегка стукнувшись о стальную дверцу шкафчика, — главное, поскорее выпуститься из этой школы. Здесь слишком много дерьма.   Произнеся это, Хани подняла взгляд на лестницу в конце коридора и увидела компанию из двоих девушек и двух парней, спускающихся по ней. Чон перевёл взгляд туда же и добавил: — Или дерьмовых людей.    Блондин, прежде болтающий с девушкой, прошёл мимо и пересёкся с Хани взглядом. Девушка сжала губы и отвернулась, наткнувшись на вопрошающий взгляд друга. — Если вы так будете переглядываться прямо в коридоре, все снова вспомнят про то видео. — Кажется, про него помнят только ты и я, — лениво шикнув, ответила девушка. — А Чимин? — Хосок перевёл взгляд на парня, стоящего у противоположной стены дальше вдоль широкого школьного коридора. — Ему всё равно. Он ведь остался хорошим мерзавцем для всех, так ведь? Подумаешь, потрахались разок в бассейне, — захлопнув свой шкафчик, Хани хлопнула друга по плечу и, развернувшись, направилась к той самой лестнице, убегая от взгляда хитрых карих глаз, прожигающих её спину так нагло, будто они совсем одни в этой чёртовой школе.

***

 

20 мая

— Ты ведь понимаешь, что рано или поздно нам придётся поговорить?    Рука парня припечаталась к стене за спиной, и девушка поняла, что убежать вряд ли получится. Упрямые глаза смотрели на неё сверху вниз, и где-то в глубине души у Хани тряслись ноги от того, как Чимин смотрит. Ещё немного и он будет готов вцепиться в её глотку зубами, ну, или губами, здесь как разговор пойдёт.    Но до сих пор О молчала, думая, что проще держать свой подвешенный язык за зубами, чем сказать то, за что ей придётся ещё страдать до выпускного точно. — А о чём нам с тобой говорить? Мы с тобой друзья, может, приятели? — бегая глазами по напряжённому лицу парня, говорила Хани, сложив руки на груди. Так, она могла ощущать их и контролировать. А то вдруг захочется придушить этого мудака.   Возмущённо подняв взгляд в каменную стену над головой девушки, Чимин усмехнулся. Конечно, попробуй вытащи одно честное слово из этой девчонки. Получишь в ответ только клацанье зубами, что захотят откусить тебе палец, и скверные словечки, отправленные от чистой души. О Хани не будет стесняться в своих выражениях. — Тогда перестань избегать меня или хотя бы не отводи взгляд от меня так, будто я пустое место.   Хани ухмыльнулась, опустив взгляд в пол, и почесала кончик носа. — Что, самолюбие заиграло? — она вернула взгляд на бывшего парня, если его можно так назвать. — Да, Хани, чёртово самолюбие. Может быть, я не хочу чувствовать себя куском дерьма в твоих глазах, — с каждым словом он говорил громче и громче, в конечном итоге почти крича. — Т-ш-ш, — девушка приложила палец к губам парня и приблизилась к его лицу так, что кончики носов соприкоснулись, — будь тише, ты вообще-то не один. В этой проклятой школе даже у стен есть уши.  — Разве кого-то может волновать разговор двух бывших? — уже шёпотом вопрошает Пак, — Никому до нас нет дела, как ты не поймёшь. — До Даён тоже никому не было дела, — Хани ткнула парня в грудь длинным пальчиком, — поэтому Чонгук и решил, что можно вертеть ей, как ему захочется. Но как видишь, всё закончилось её смертью. — Сколько раз нужно сказать, что Чонгук не виноват?     Хани сомкнула губы и яро взглянула в глаза Чимина. По спине пробежался холодок. Пак даже сжался, чувствуя, что уже пора загонять мышку в мышеловку, иначе эта самая мышка оторвёт его член, окажись он ещё ближе к её бёдрам, там, где заканчивается и до того короткая юбка. — А ты сам то веришь в невиновность Чонгука? Или только прикидываешься? — прошептала она, приближаясь к лицу блондина, не касаясь его и кончиком пальца, — Скоро всё закончится, я обещаю.   Хани юрко нагнулась и прошмыгнула под рукой парня, резко открывая дверь подсобки, в которую он затянул её пару минут назад.  — О чём ты? — прищурился он, резко разворачивая и облизывая сухие края губ. — Я знаю больше, чем вы все вместе взятые. — Что ты знаешь? — не веря словам девушки, спросил Пак, ощущая в груди тревожно бьющееся сердце. — Знаю то, что Чонгук убил мою сестру. А всё остальное будет известно только следствию.   Мышка оказалась умнее кота.   Хани выдернула свою руку и быстро покинула подсобное помещение, оставив Чимина позади. Пак вздохнул и, вытащив телефон из кармана брюк, набрал сообщение: «Хани ничего не знает, можешь не волноваться…»   Что-то съедало его изнутри. Хани будто дала ему резкую пощёчину. Он до конца верил Чонгуку. Но все нити рано или поздно обрываются, и этой, кажется, пришёл конец.

***

  Затягивая белые шнурки на кроссовках до красных следов на указательный пальцах, Хани хмуро оглядывала залитый солнечным светом стадион. Ярко-изумрудный цвет газона, блестящий от утреннего полива, резал глаза, заставляя О ещё больше ненавидеть этот цвет.   Даён любила зелёный.   Она, впрочем, любила и Чонгука, но от этого он не стал хорошим.    Ровно точно также, как и эта тошнотворно-зелёная лужайка.   Свисток преподавателя Ым заставил всех оторвать задницы от скамеек и выйти на разминку. Накинув серый худи на плечи, девушка поднялась, резко выдохнув. Лёгким бегом направившись к месту, где все собрались, Хани слегка скривилась из-за кончика волос, собранных в высокий хвост. Он щекотал щёку, что крайне не нравилось О.   Карие, будто янтарные глаза были устремлены прямо на неё. Зрачки в зрачки. Слишком интимно, чтобы быть правдой, но это по крайне мере лучше, чем мужские бёдра, вжимающиеся в твою тонкую юбку.   Но Хани быстро наскучил Чимин со своей игрой в гляделки, тут же её привлёк тусклый взгляд Пак Суён, сидящей недалеко от своих подруг. Она потерянно смотрела на кого-то, кажется, прямо на Тэхёна, разговаривающего с Джухён.    Хани вздыхала рвано и нервно, замечая, как та самая девушка, Суён, гневно кусала губы, в мыслях убивая сводного брата.    На губах О застыла ухмылка, но она тут же бесследно спала, когда она устремила свой взгляд вперёд и вновь столкнулась с упрямыми глазами Чимина.   Так нравится пялиться? И чёрт с ним.   Она потуже затянула хвостик и встала в шеренгу, складывая руки на груди. — Да пошла ты! — послышался яркий женский крик, и Хани вздрогнула, отчётливо узнавая голос Суён.    Взмах руки, шлепок — и между девочками вырос Тэхён, которому тут же прилетела та самая пощёчина. Нечаянно, но вполне заслуженно. Блондин сморщился, отталкивая от себя Джухён и хватая Суён за руку.    Троица, что не может выяснить свои отношения ещё с прошлого года. Классика жанра. Такая простая, что часто Хани тошнило от них. Редко она могла посочувствовать Суён, ведь та не была виновата, что её сводный брат настоящий придурок.   Когда-то Хани думала, что Чимин куда ещё больший маразматик, но Ким Тэхён справедливо забрал себе звание короля идиотов. В семнадцать стать торчком? Запросто. Соблазнить сводную сестру? Тоже раз плюнуть. Морали нет, только свинцовая грязь. Грязь и похоть, перемешанная с кровью. Сколько раз Суён пыталась закончить жизнь самоубийством из-за него? Чертовски много.   Хани действительно было её жаль. И она не знает, почему.   Даён была почти её лучшей подругой. Спасла её от потери крови и накричала на Тэхёна.   Признаться честно, Хани было бы далеко плевать на этого самодура. Такие, как он, не исправляются, как бы сильно ты не напрягала голос, повышая количество децибелов.   Такие, как Тэхён, Чонгук и Чимин навсегда остаются при своём. И Хани давала себе здравый отчёт, что тому наглому блондину с пухлыми медовыми губами она прощала многие вещи. И каждый раз, когда их взгляды сталкивались, метая искры, О давилась воздухом, понимая, как нещадно её нервы летят к чёрту.    «Ты действительно думаешь, что такая незаметная? Блять, Хани, давай просто сходим на свидание…» — бегло читала О смс, закусывая губу и сжимая телефон.   Сходить на свидание?   Чтобы во второй раз потрахаться в школьном бассейне и быть опозоренной?   Нет, Хани, мы это уже проходили.   Поэтому как только глаза Чимина вновь нашли покой на строгих девичьих чертах, он улицезрел средний палец.   Её усмешка.   Его воздушный поцелуй.   И всё по кругу.