Кадмейская Победа | Cadmean Victory Remastered

Шёпот наполнял Большой зал от пола до серых облаков, плывущих по потолку, становясь всё громче с каждым профессором, дрейфующим к столу преподавателей. Ненавистные щелчки каблуков не были слышны. — …Я слышал, что её прокляли, — пробормотал Симус. — Может, кто-то столкнул её с движущейся лестницы, — предположил Дин. Гермиона вздохнула. — Авроры почти наверняка пришли после того, как Амбридж начала применять веритасерум на студентах, — она взглянула на Гарри. — Если переборщить с дозой, то вероятен очень неприятный эффект. Я читала об этом вчера вечером… Кэти взяла его за запястье. — Сколько она заставила тебя выпить? — Три капли, — он похлопал её по руке. — Я в порядке. Губы Кэти скривились. — Я слежу за тобой. — Тебе просто нужен повод, чтобы пялиться на меня, — он усмехнулся. — Я всё понимаю. Она дёрнулась. — Оу? — Кэти потянулась к кувшину и опрокинула кубок. — Неужели? — Определенно. Все эти шуточки… Детские дразнения… Ты неисправимая кокетка. Она засмеялась и снова поставила кубок. — Поздравляю, Гарри. Ты видишь меня насквозь. — …Знаешь о чём я думаю, — Лаванда нанесла блеск для губ на декольте и захихикала, когда взгляд Рона проследил за ней. — Я думаю, что профессор Амбридж покинула свой кабинет, чтобы встретиться в теплице с Филчем на полуночном свидании, но её схватила и проглотила ядовитая тентакула. — Некоторым девушкам нравится такое, — прошептала Кэти Гарри на ухо. — Все эти змееподобные растения. Было бы очень весело… — Разве они не переваривают людей заживо? — спросил Гарри. — Не могу понять в каком месте это весело. Кэти пожала плечами. — Без понятия. Ненавижу гербологию. Профессор МакГонагалл поднялась. — Как вы все знаете, профессора Амбридж больше нет в школе. И она вряд ли вернётся, так что я займу место директора Хогвартса до окончания учебного года. За четырьмя столами раздались приветственные возгласы, искры полетели в воздух от поднятых палочек, локоть Кэти отправил его кубок в полёт, облив завтрак Гарри. — У тебя какая-та проблема с кубками? — раздражённо спросил он. — Неа, — Кэти просияла и украла не промокший кусок бекона. — Это проблема папочки. Гарри фыркнул. — Вот почему ты такая оторва? Пытаешься быть сыном, которого у него никогда не было? Кэти склонила голову. — Ты знаешь, это может быть правдой. Он действительно хотел мальчика. — Извини, — Гарри скривился. — Для чего лучшие друзья, если не для диагностики психологических проблем? — Кэти протянула ему решётку с тостами. Гарри покачал головой. — Не думаю, что у меня есть проблемы с психикой. Глаза Кэти задержались на нём, затем она взяла кусок тоста. — Гарри, любовь моя, ты даже не представляешь сколько их. — Любовь моя? — он приподнял брови. — Могу я называть тебя дорогой, дорогая Кэти? — Я не против, — она немного покраснела и понизила голос до шёпота. — Если только француженка не подожжёт тебя за это, — она откусила огромный кусок тоста и пожевала его. — А кто мне поможет? Неа. Мой рот закрыт на замок. Я твой лучший друг, а не её. — Справедливо, — Гарри ткнул её в щеку. — У тебя на носу масло, дорогая Кэти. — Как ты думаешь, что случилось, Гарри? — спросил Рон. — Скорее всего, Гермиона права, — сказал он. — Применение веритасерума на детях гарантирует ей несколько лет Азкабана. — Она это заслужила, — пробормотал Рон, сжимая вилку так сильно, что кулак побелел. — Если бы такие подонки, как она, не развращали Министерство… И если бы Дамблдор не посылал их в опасность без причины. Гарри вздохнул. Он не хочет и не нуждается в моей жалости, это ничего не меняет. — Чем занимаешься сегодня? — спросила Кэти. — Хочешь воспользоваться свободой и сходить со мной в Хогсмид? Мне нужен кто-то, чтобы носить мои вещи. Алисия и Анджелина променяли меня на своих парней. — Значит, я твой заменитель подруг? — Гарри рассмеялся. — Нет, я собираюсь стереть пыль со своей репутации тёмного волшебника и совершить какой-нибудь тёмный ритуал. Кэти просияла. — Я могу поприсутствовать? Он постучал пальцами по столу. — Нет, думаю, я и сам смогу увеличить своё тёмное могущество. Она надула губы. — Ты просто не хочешь, чтобы я украла твоё могущество, да? — Как нибудь в следующий раз. Нужно узнать у Салазара о магии исцеления и провести следующий ритуал. Гарри считал дни. У меня должно быть достаточно времени, чтобы прийти в себя, прежде чем идти за пророчеством. — Отлично, — Кэти сунула остаток тоста в рот. — Ты можешь бросить меня, а я пойду летать, — она перекинула ноги через скамью и рванулась прочь. Упс. Небольшой узелок сжался у него на животе, когда он смотрел ей вслед. Компенсирую ей походом с ней в следующий раз. Гарри направился в Комнату. Миртл закрыв глаза металась между кабинками, прижимая руки к вискам. — Не заставляй леди ждать, — прошептала она. — Не заставляй леди ждать. Гарри нахмурился, затем покачал головой и поспешил в комнату. — Салазар, я вернулся. — Как поживает директор? — Она малость связана, — Гарри вспомнил её залитое слезами бледное лицо, выглядывающее из-под паутины. — Но крепко. Салазар нахмурился. — Не мертва? Эта женщина должна быть мертва. Такое злобное, слизистое существо воткнёт тебе нож в спину, если ты проявишь к ней милосердие, и даже если у неё никогда не будет возможности причинить тебе боль, она сможет пытать кого-то другого. — Акромантулы во время трапезы поддерживают жизнь своей добычи, — ответил Гарри. — Арагог и его семья оставят немного больше, чем кости и этот розовый кардиган. — Хорошо, — Салазар убрал голову змеи из-под подбородка. — Теперь ты можешь отправится в Отдел Тайн. — Я хочу провести следующий ритуал перед уходом, — сказал Гарри. — И поговорить с Сириусом. — Придётся принести ещё одну жертву… — глаза Салазара потемнели. — Не забывай, Гарри, нужно измерить цену победы, прежде чем ты решишь её заплатить. Гарри закатил глаза. — Ты рекомендовал этот ритуал, дряхлый портрет, — он поднял ингредиенты для ритуала со стола, затем схватил маховик. — Я могу начать оправляться от ритуала ещё до того, как совершу его. Салазар кивнул. — Возьми и меня с собой. Я не могу помочь тебе с рунами, но если возникнут вопросы… Гарри стащил его со стены и перенёс через мост в главную комнату. Кувшин с кровью саламандры, коготь грифона и мерцающие волосы с хвоста единорога леветировались за ним. — Три треугольника, — проинструктировал Салазар. — Нарисуй их так, чтобы у каждого было по две точки, общие с остальными. Таким образом, твои три фигуры образуют ещё один треугольник между ними в центре. Гарри фиолетовым пламенем начертил на полу рисунок. — Рисунок проще, чем в прошлый раз. — На самом деле это менее затратный ритуал, — сказал Салазар. — Ты улучшаешь существующий шаблон своего тела, увеличивая то, что уже есть. Это как иметь число, а затем утроить его. Другой ритуал потребовал от тебя переписать шаблон твоего тела, чтобы исправить глаза. Тебе пришлось стереть цифру и написать новую. Имеет смысл. — Прежде чем я это сделаю, ты можешь научить меня исцелять себя? — спросил Гарри. — Я не хочу снова видеть мадам Помфри. Она может начать что-то подозревать, если я всё время буду появляться с одной и той же травмой на предплечье. — Конечно, — Салазар нахмурился. — Давным-давно надо было убедится, что ты сможешь сам исцелиться. — С чего начать? — Первое, что тебе нужно знать — чем лучше разбираешься в анатомии человека, тем лучше будут получать исцеляющие заклинания. Ты можешь намереваться исцелить кого-то, но чем лучше ты знаешь о том, что на самом деле ты хочешь сделать, тем лучше и эффективнее будет твоё заклинание. Гарри вложил палочку в ладонь. Салазар покачал головой. — Нет смысла сейчас тренироваться, ты всё равно собираешься травмироваться. Заклинание исцеляющее раны — Vulnera Sanentur, исцеляющее кости — Ossio Sanentur. — Что они способны исцелить? — поинтересовался Гарри. — Всё, кроме очень глубоких порезов и сломанной шеи, у тебя сильные намерение и сосредоточенность, но я всё же советую почитать анатомию. Однако эти заклинания не помогут ни при ожогах, ни при ранах от тёмной магии. — Лучше всего вообще избегать их всех. — Точно. И я бы посоветовал улучшить твои знания в области человеческой анатомии, если хочешь иметь возможность компетентно лечить кого-нибудь, кроме себя. Твой разум и магия имеют подсознательный, неотъемлемый образ того, каким должен быть ты, он может действовать как фокус на твои раны, поэтому обычно достаточно сильного намерения. Это гораздо менее эффективно для других людей из-за отсутствия этого подсознательного фокуса на органы, который направляет твою магию. — Понял, — Гарри почесал подбородок. — А пока я доволен, что смогу исцелить себя после этого ритуала. — Я стремился к этому по той же причине, — сказал Салазар. — Магия крови всегда стоит очень много жертв, и я делал с этой магией что-то большее, чем детское баловство. Гарри срисовал с книги руны для ритуала тремя концентрическими кругами вокруг треугольника. Некоторые из них трактуются здесь не так, как в моём учебнике. — В этом ритуале много троек, но нет семёрок, — сказал Гарри. — Три тройки — очень мощная магическая комбинация, — ответил Салазар. — Это одна из самых сильных возможных комбинаций, которую превосходит только семь троек, три семёрки и семь семёрок в таком порядке. — Это вообще возможно? — Гарри отступил, чтобы полюбоваться своей работой, и остановился, чтобы исправить несколько не совсем идеально нарисованных рисунков. — Каждый раз, когда увеличиваешь числовые комбинации, эффекты также улучшаются. Иметь три тройки из трёх было бы эффективнее, чем три тройки, но разница быстро становится незначительной по сравнению с твоей целью. — Так что, если бы я нарисовал вокруг этого ещё три треугольника, то ритуал был бы более мощным. — Это будет шесть троек, — сказал Салазар. — Тебе придётся создать трёхстороннюю пирамиду, нарисовав эти руны в воздухе вокруг себя левитируя твою кровь, — он широко улыбнулся. — Я попробовал однажды. Мне потребовалось несколько дней, чтобы поправиться, но от похмелья я избавился на всю жизнь. Выражение лица Годрика на следующее утро после того, как я проснулся и не ощутил на себе эффекты пьянки было достойно портрета. — Стоит ли делать что-то подобное для этого ритуала? — спросил Гарри. — Нет. Не так много ритуалов, где нужен конечный результат. Может, в следующий раз, — утешил его Салазар. Его ударило лёгкое разочарование. Может. — Тогда мне лучше продолжить этот ритуал, — Гарри поместил свои ингредиенты на вершину каждого треугольника. — Я бы посоветовал не надевать на себя маховик времени во время ритуала, — сказал Салазар. Гарри вытащил из кармана маленькие золотые песочные часы и поставил их на пол подальше от линий, затем вытащил палочку. — И тебе следует поговорить со своим крёстным, прежде чем делать это, на случай, если ты потом упадёшь в обморок. — Ещё что-нибудь? — пробормотал Гарри. — Или ты будешь мне делать в минуту по одному предложению? — Неблагодарный мальчишка, — отрезал Салазар. — Если бы ты не был моей семьёй, я бы позволил тебе провести ритуал с маховиком, чтобы посмотреть, что будет. — Я бы, наверное, оказался в своём одиннадцатилетнем теле, — пошутил Гарри. — Предупреждённым и намного сильнее, чем был раньше. У Волдеморта не было бы ни единого шанса. Салазар фыркнул. — Продолжай, у тебя нет целого дня. Гарри протянул руку и с усмешкой призвал зеркало. — Ты получаешь слишком много радости от того, что можешь сделать это, — пробормотал Салазар. — Годрик делал тоже самое. Идиот попытался использовать ритуал на грифоне. Когда грифон, ставший сильнее его, сбросил своего хозяина в озеро — было не до смеха. — Сириус, — пробормотал Гарри, отводя зеркало от портрета Салазара. Появились серые глаза Сириуса. Под ними виднелись тёмные мешки. — Гарри. Ты в порядке. Мы все волновались. — Волновались? — Конечно! — Сириус нахмурился. — После ухода Дамблдора никто не сможет сдержать Долорес Амбридж. — Она ушла, — сказал Гарри. — МакГонагалл не сказала почему, но она открыто использовала веритасерум на детях, и даже Фадж не может игнорировать это. — Это неважно, в Визенгамоте сейчас выбирают Министра. Вряд ли у Фаджа сейчас есть время на разбирательства с Амбридж, — губы Сириуса скривились в ухмылке. — Если я когда-нибудь окажусь рядом с этой стервой, я вырву ей лёгкие своими голыми зубами. Гарри моргнул. — Ты в порядке? Сириус тяжело вздохнул. — Моя кузина и её муж были убиты несколько дней назад. Министерство прикрыло это несчастным случаем, но даже без Тёмной Метки мы все, блять, знаем, что произошло. Маленькая Ним делает храброе лицо, но она вся убита. Гарри скривился. — Не знаю, понимает ли Дамблдор, что нанесение людям вреда приводит к их гибели, или ему просто всё равно. — Мне плевать на это сейчас, — Сириус глубоко вздохнул. — Я спланировал наш поход в Министерство, Гарри. Ты аппарируешь на Гриммо-Плейс, если Амбридж действительно нет, то можешь уже выбираться из замка. Я могу аппарировать нас ко входу в Министерство, а затем мы войдём под мантией Джеймса. Дверь, наверное, нелегко пройти, но я уверен, что у нас что-нибудь получится. — А что насчёт стражи Ордена? — спросил Гарри. — У старого Мундунгуса вечерняя смена, но не факт, что во время неё он не будет пропадать в каком-нибудь баре или Лютом. Обычно мы бы не использовали его для важных дел, но у нас мало людей свободно. — Так что в любой вечер, — сказал Гарри. — Если только после шести, — ответил Сириус. — Сейчас там Эммелин Вэнс, и я не могу её подкупить. Но чем раньше, тем лучше. Артур, Тед, Меда… Чем дольше Волдеморт скрывает своё возрождение, тем больше из нас исчезнет. — Если я приду завтра, ты будешь готов? — Я бы пошёл сейчас, если бы мог, Гарри, — пробормотал Сириус. — Ненавижу это место. Я вырос здесь, и моё детство — единственный период в моей жизни, сопоставимый с временем, проведённым в Азкабане. Единственное, в чём площадь Гриммо не может сравниться — это дементоры. Хотя портрет матушки очень хорошо их заменяет. — Ты хочешь покинуть это место. — Мне нужно выбраться отсюда, — сказал Сириус. — Я не могу оставаться здесь и позволять остальным сражаться, пока сижу на месте. — Понимаю. — Знаю, что понимаешь. И ты был прав насчёт Дамблдора. Я всё больше и больше чувствую, что он говорит нам только то, что, по его мнению, нам нужно знать. Он ушёл, ничего нам не рассказав, — Сириус покачал головой. В его серых глазах промелькнула тень, та же самая тьма, которая закружилась там, когда Гарри впервые встретил его. — Я принимаю собственные решения и свои собственные ошибки, я принимаю их с того дня, как меня сожгли с генеалогического древа, и я не остановлюсь сейчас. — Я приду через камин, когда буду готов, — Гарри взглянул на пурпурное пламя на полу камеры и на маховик. — Скоро. Завтра или послезавтра. Я могу два раза использовать маховик времени и подождать обычный день. Это получается тридцать шесть часов. — Чем скорее, тем лучше. — Использовать зеркало, чтобы предупредить тебя? — спросил Гарри. — Я люблю сюрпризы, — Сириус пожал плечами. — Здесь никого не будет, кроме Кричера и портрета моей матери. Портрет никто не послушает, а Кричеру я прикажу молчать. — Тогда я скоро увижу тебя. — Будь осторожен, Гарри. Гарри прервал связь и положил зеркало снаружи рун. Я так близок. Красный закат промелькнул перед его мысленным взором. Серебряные волосы и голубые глаза Флёр сияли в пятнистом свете. Её маленькая улыбка связала его сердце узлами. Я не проиграю. Я не могу. Он сунул палочку в ладонь и прижал кончик чёрного дерева к запястью. — Я что-нибудь забыл? — Нет, — Салазар ухмыльнулся. — Получай удовольствие. Гарри бросил на него пристальный взгляд, затем провёл кончиком палочки по запястью. Полоса огня пронзила его предплечье. Ручейки крови стекали по его коже и стекали на пол. Он с помощью палочки вытащил из раны красную ленту и налил её на узор пурпурного пламени. А теперь немного боли. Гарри подавил тупую боль в запястье, которая пульсировала с биением сердца. Но это того стоит. Совершённое желание стоит любой боли. Руны ярко вспыхнули, обжигая его глаза, белые искры вырвались из треугольников у его ног. Крошечные горячие уколы пробежали по его пальцам ног и рук, точки боли были такими маленькими, что он не был уверен, что им и вправду хоть малость дискомфортно. Жар ушёл глубоко, как будто иглы вонзили ему в пальцы рук и ног. Мерде. Он прикусил губу, и его рот заполнил горячий медный привкус. Ощущение расползалось по его пальцам, распространяясь по всему телу иглой за иглой, каждый из которых горел, словно гной из пузырей, на его коже. Жгучие точки боли пронзили его грудь, бёдра, лицо и даже язык, затем жидкий жар прошёл сквозь него и ушёл, как прилив. Гарри открыл глаза. — Ты не упал, — сказал Салазар. — Как себя чувствуешь? Гарри смотрел, как угасает лиловое пламя. — Странно… — он открыл и закрыл ладонь. — Все нормально, но какая-та часть меня знает, что я могу идти быстрее. — Странное чувство, не правда ли? — Салазар усмехнулся. Гарри взял палочку и молниеносно выпустил синее проклятье. — О боже, — пробормотал Салазар. — Это было быстро. Гарри поймал блеск гордости в глазах Салазара и проглотил небольшой комок эмоций. — Спасибо. — Тебе следует исцелить руку, — сказал Салазар. Гарри осмотрел разрез. Края раны снова сжались. Он моргнул и снова посмотрел. Исцеляется само по себе? — Я уже исцеляюсь. — Действительно? — Салазар посмотрел на его руку, затем на руны. — Как интересно. Я не вижу ошибки в рунах… Гарри взглянул на них, затем на книгу. Старые руны. — Думаю, я знаю почему, — он указал на руну на вершине треугольника. — Это означает силу в твоей книге, но в новых учебниках означает стойкость. Предполагаю, что мои намерения были немного неверными. Салазар кивнул. — Будь осторожнее, Гарри. Время покажет, благо это или нет. В следующий раз тебе может не повезти. — Увидимся пять часов назад, — Гарри поднял с пола маховик и перевернул его. Всё расплывалось мимо него, и он с лёгкой усталой улыбкой закрыл глаза.