Кадмейская Победа | Cadmean Victory Remastered

Гарри осматривал коричневую плитку из искусственного кирпича и белые стены, в которых было несколько дверей. Похоже на кухню тёти Петунии. Гарри зашёл в дверь номер семь. Маленькая изношенная сумка висела на поцарапанном, ржавом металлическом каркасе маленькой кровати. Подоконник был отмечен полосой меловых зазубрин. Гарри посмотрел на последнюю из них. — Какой сегодня день? — пробормотал он. Его голос был высоким, но хриплым, как в те тихие дни, когда Дадли был в отъезде с друзьями, а тётя Петуния и дядя Вернон забывали о его существовании. Гарри сорвал сумку с кровати и направился к грязному окну. Он дёрнул за воротник рубашки и убрал волосы набок, смотря на своё расплывчатое отражения в зеркале. — Нельзя медлить, — он закрыл дверь. — Она, наверное, ждёт. Гарри шагал по плиткам обратно к двери. Кто ждёт? Кирпичные плитки проплывали мимо, когда он сворачивал по коридорам, проносясь мимо детских теней. Тётя Петуния? Голуби сидели на пустой улице за железными воротами. Случайные газетные страницы застряли в сточной канаве, их страницы шелестели на ветру. Гарри остановился. В животе у него завязался толстый узел. — Разве она не хотела прийти? Стройная фигура повернула за угол, в конце улицы. Солнечный свет отражался от толстых очков в металлической оправе. Вот она. Сверкающее серебряное платье и волосы сияли, когда она спускалась с холма. Её голубые глаза и маленькая тёплая улыбка всплыли перед мысленным взором Гарри, и его сердце подпрыгнуло. Сзади послышался громкий шаг. — Быстрее, Том. Не заставляй леди ждать. Гарри резко открыл глаза. Перед ним предстал чисто-белый потолок и специфический запах Больничного крыла. Его сердце успокоилось. Легилименция бьёт по обоим, даже когда работает мастер. Он глубоко вздохнул и попытался представить себе комнату под номером семь, но кирпичная плитка и штукатурка цвета слоновой кости, как будто, забылись, как это бывает с обычным сном. — Мистер Поттер, — послышался стук каблуков мадам Помфри, он становился всё громче, по мере её приблежения. — Я слышала, что вы проснулись, мистер Поттер, так что можно стянуть простыню с головы. — Да, я проснулся, — Гарри стянул простыню и увидел дымящийся кубок в руке целителя. — И со мной всё абсолютно в порядке. — Вы совсем не в порядке, мистер Поттер, — рявкнула она, ставя кубок рядом с его кроватью. — Я собираюсь в следующем году повесить на этой кровати ваше имя. — Я хорошо себя чувствую, — Гарри посмотрел на строгое лицо мадам Помфри. — Ну… может немного болит. Везде. — Вы второй человек, за последнюю неделю, которого я лечу от последствий Круциатуса, — мадам Помфри заметила, что он смотрит на чашку с зельем. — И да, вы будете пить это до последней капли! Флёр… Гарри оглядела палату, но занавески были задёрнуты, а кровати покрыты аккуратно сложенными простынями и подушками. Я здесь единственный. — Для чего это? — он понюхал пар, исходящий от зелья, поморщился, затем закашлялся. — Даже запах ужасен. Мадам Помфри вздохнула и скрестила руки на груди. — Для спасения вашего организма, который всё равно долго не проживёт. — Оно такое же на вкус, как и на вид? — спросил Гарри. В её глазах блеснул гнев. Он схватил кубок и одним залпом осушил. Что-то вроде горящей лакрицы покрыло внутреннюю часть горла и рта Гарри. Пар жёг его нос. — Да, — мадам Помфри вытащила палочку из кармана униформы и провела ею по его торсу, — я полагаю, оно имеет очень неприятный вкус. — Со мной всё хорошо? — Кажется, вы действительно в порядке, мистер Поттер, — мадам Помфри нахмурилась. — Вы поправились на неделю раньше, чем я ожидала. Если не считать ещё одного шрама, вы невредимы, — она протянула ему маленькое зеркало. На краю его скулы был небольшой треугольный шрам. — Я не смогла избавиться от самой глубокой части пореза, — сказала мадам Помфри. — Рана имела несколько неприятных эффектов в виде проклятий, но я сумела их убрать. — Это еле заметно, — Гарри пожал плечами. — Он точно никого не отвлечёт от другого моего шрама, — он вернул ей зеркало. — Э-э… вы не расскажете мне, что случилось после окончания Турнира? — Вы выиграли, — сказала мадам Помфри. — После того, как стало известно о причастности Людо Бэгмена к вашему участию в Турнире, началась полная суматоха, но вы аппарировали и напоролись на антиаппарационный барьер Хогвартса, держа трофей в руках. Разумеется, мы никому не рассказали о вашей… нелегальной аппарации. — Людо Бэгмен? — Гарри сохранял спокойный тон. — Он был тем, кто бросил ваше имя в Кубок. Весь турнир был сфальсифицирован так, чтобы вы пришли первым к Кубку и попали к Сами-Знаете-Кому. Он признался во всём сразу же, как только с него был снят Империус, и рассказал всю историю директору и министру. — Где он? — Министр отправил его в Азкабан, — мадам Помфри покачала головой. — Без суда, просто отправил. И всё за то, что было сделано под Империусом! Если бы так делали лет тринадцать назад, то половина Министерства сейчас была бы в Азкабане! Азкабан — это слишком жестоко, если даже из-за него подверглась пыткам Флёр и был убит Виктор, он не виноват в этом. Гарри почувствовал лёгкую вспышку жалости к Людо Бэгмену. Без сомнения, Люциус Малфой дал совет Фаджу так поступить. — Значит, он взял на себя вину? — спросил Гарри. — А что насчет других чемпионов? — Да, он взял на себя всю вину, мистер Поттер, — мадам Помфри принюхалась и взяла чашку с кровати Гарри. — Министр, похоже, не очень интересовался его версией событий, даже когда стало очевидно, что он находился Империусом. По крайней мере, студенты знают, что произошло. Дамблдор объявил обо всём на пиру в конце года. Гарри моргнул. Пиру в конце года? — Какое сейчас число, мадам Помфри? — Ой, — она прижала кончики пальцев к губам, — простите, мистер Поттер. Второе июля, все разъехались по домам, кроме персонала и вас. Вам следует написать мистеру Лонгботтому и мисс Белл, они часто бывали здесь и будут благодарны, если узнают, что вы выздоровели. Они не забыли обо мне, когда я исчез из их поля зрения. Гарри почувствовал прилив привязанности к ним. Ждали. Оба… — А что насчёт студентов других школ? — спросил Гарри. — Они вернулись в свои школы и, вероятно, уже разъехались по домам, — мадам Помфри вошла в свой кабинет. Она вернулась во Францию. Странное болезненное ощущение закипало в его желудке. И она не навещала его. Конечно же. — Вы в порядке, мистер Поттер? — мадам Помфри высунулась из кабинета. — Вы выглядите немного бледным. — Я в порядке. — Если вам так кажется… — она вздохнула. — Директор хочет поговорить с вами перед тем, как вы покинете школу, он, вероятно, уже направляется сюда. Кажется, он всегда знает, когда люди просыпаются. Гарри вскочил с кровати и надел довольно свободный, поношенный халат, а затем преобразовал его во что-то более подходящее. Полагаю, я сам виноват, что оставил всё в Тайной комнате. Он посмотрел в окно, поправил воротник мантии и убрал волосы с лица. — Гарри, — Дамблдор вошёл в Больничное крыло, — хорошо себя чувствуешь? — Да, — солгал Гарри. Что-то щёлкнуло на краю его разума, когда он встретился с ярко-голубыми глазами директора. Гарри сразу представил чёрные чернила, растекающиеся по белому пергаменту и выхватил палочку. — Оу, — в глазах Дамблдора промелькнуло лёгкое чувство вины, — ты изучал окклюменцию. Прошу прощения, Гарри, у меня вошло в привычку подглядывать за мыслями окружающих, используя пассивную легилименцию. Я знаю, что это можно неправильно понять, но иногда это необходимо, чтобы лучше понять собеседника. Гарри похоронил своё отвращение к мысли, что Дамблдор бессовестно читал все его мысли на протяжении трёх лет. — Как это работает? Волдеморт узнал об большей части моего детства и поделился значительной частью своего за мгновение до того, как я аппарировал. Это не должно повториться. — Это сложная и малоизвестная ветвь магии, в которой Волдеморт был мастером. Это позволяет волшебнику установить связь с разумом другого и оттуда узнать о его мыслях, чувствах и воспоминаниях. Пассивная легилименция не более чем скользит по поверхности и позволяет мне увидеть очень сильные эмоции или мысли, это, иногда, очень удобно. Более активный подход позволил бы мне проследить за этими мыслями и чувствами, добравшись до самых сокровенных твоих тайн и даже создавать в твоей голове видения. — Мне бы хотелось научиться защищаться от этого, — сказал Гарри. — Это хорошая идея, особенно с учётом того, что Волдеморт тобой очень заинтересован. Самый простой способ не допускать этого — не идти на зрительный контакт с легилиментом. Всем, кроме самых опытных практиков, требуется зрительный контакт, чтобы поддерживать нить связи. Вот как я разорвал связь. Просто аппарировал. — Я могу тебе посоветовать несколько хороших книг по этой теме, Гарри, но сначала я должен рассказать тебе, что произошло после того, как ты прикоснулся к Кубку. Людо Бэгмен, перенастроивший портключ, знал только то, что он отправит тебя в Литтл-Хэнглтон, предположительно к Волдеморту, и что Тёмный Лорд вернётся ночью, — Дамблдор вывел Гарри из двери в коридор, начав путь к своему кабинету. — Он вернулся, — сказал Гарри. — На кладбище был ритуал с использованием моей крови. Теперь у него есть тело. — Что ещё ты помнишь, Гарри? — голубые глаза Дамблдора были острыми, как рапира. Гарри сосредоточился на круге тёмных чернил расплывающихся по белой странице. — Он был зол на Пожирателей Смерти. Мы сражались, — Гарри тщательно обдумывал свои слова, пытаясь придумать версию событий, которая удовлетворит директора, — Берта Джоркинс была тем, кто использовал Imperio на Бэгмене. Она убила Крауча, когда он нашёл Петтигрю и самого Петтигрю за то, что его поймали и он подверг риску своего хозяина. Мы не можем сейчас доказать невиновность Сириуса, не так ли? Прости, Сириус. Мы найдем другой способ. Я хочу жить. — Боюсь, что нет, Гарри, — Дамблдор покачал головой, — это действительно объясняет появление тела, которое было найдено на краю Запретного леса. Хотя я подозреваю, что Корнелиус не признает его истинную личность. Гарри притворился смущённым и уставился на свои туфли, чтобы скрыть лёгкую улыбку. — Волдеморт победил меня, он был слишком силён. Мне удалось только аппарировать, когда я удачно скрылся за надгробием. — Гарри, пережить дуэль с Волдемортом — огромная удача, — пробормотал Дамблдор. — В твоём возрасте у тебя не должно было быть даже шанса. Произошло ли что-то необъяснимое, что позволило тебе сбежать? — Нет. Он аппарировал, чтобы уклониться от моего заклинания, поэтому я попытался аппарировать сюда и у меня получилось, — Гарри ухмыльнулся. — Вроде как. Мадам Помфри упомянула расщеп… Должно было случиться что-то необъяснимое, профессор? — Я уверен, что ты помнишь, что твоя первая палочка была сестрой палочки Волдеморта. Это может вызвать необычный эффект, известный как Priori Incantatem, — Дамблдор остановился перед горгульей. — Сахарные перья. Горгулья отступила в сторону. — Моя новая палочка, должно быть, слишком сильно отличается, — сказал Гарри. — Думаю, да, — Дамблдор резко поднялся по ступенькам. — Думаю, это хорошо. Том был бы недоволен неудачей своей палочки и, вероятно, пошёл бы искать другую. В наши дни осталось немного мастеров волшебных палочек, Гарри, потеря любого из них была бы ужасным ударом для страны и, более того, для всего мира. — Что сейчас происходит, директор? — спросил Гарри. — Я верю, Гарри, что Волдеморт постарается сохранить в секрете своё возвращение, пока не наберётся сил. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы разоблачить его, но в твоём возрасте ты ничего не можешь и не должен делать, чтобы остановить его. Возможно, через несколько лет, но не сейчас. Несколько лет… На лице Гарри застыла болезненная улыбка. Как будто ты собираешься позволить мне жить так долго. Дамблдор сел за свой стол и протянул небольшую тарелку ярких полосатых конфет. — Присаживайся, Гарри, и угощайся шипучкой, если хочешь. Я считаю, что они помогают думать. — Я в порядке, спасибо, профессор, — Гарри сморщил нос, глядя на миску. — Я не очень люблю сладкое. Возможно, торты, но не конфеты. Мой кузен хорошо демонстрирует к чему приводят увлечение конфетами. — Главное всё в меру, — Дамблдор отложил миску и толкнул Гарри мешок. — Твой выигрыш, Гарри. Тебе, несмотря ни на что, удалось вернуться с Кубком. Я выиграл. Его охватило мягкое чувство пустоты. Но никого не волнует, что я выиграл. Всех волнует только то, что они не выиграли. Думаю, боггарт всё-таки был прав. — У меня к тебе несколько вопросов, Гарри, — Дамблдор поправил очки-полумесяцы и наклонился вперед. — Конечно, профессор, — лицо Гарри оставалось спокойным и неподвижным, хотя его сердце начало биться быстрее. — Что случилось в лабиринте, Гарри? — Виктора убили, — пробормотал Гарри. — Я появился там только к концу боя. — Ты оглушил мистера Диггори, — сказал Дамблдор. — И сломал палочку, я полагаю? Он знает. Гарри глубоко вздохнул. Откуда он знает? Видел ли он моё Адское пламя? — Я стёр последние воспоминания Седрику, он тоже находился под Империусом. Я рад, что сделал это, учитывая то, что случилось с Людо Бэгменом. — Это было очень благородно с твоей стороны, Гарри, — Дамблдор улыбнулся. — Мистер Диггори очень разозлился из-за того, что произошло, но, учитывая позицию, которую занял Корнелиус, и твой рискованный поступок, он никогда не заподозрит, какую роль он сыграл и ему не придётся нести на себе вину. Я очень горжусь тобой. — Спасибо, — пробормотал Гарри. — Однако это может поставить тебя в очень шаткое положение, Гарри, — Дамблдор сцепил пальцы. — Ты единственный живой и лояльный волшебник, который может подтвердить то, что видел Тома. В Министерстве будут те, кто попытается испортить твою репутацию, чтобы дискредитировать нас, и загадочная смерть Виктора Крама станет для них хорошей возможностью. — Я знаю, профессор, — Гарри слабо улыбнулся ему, — но мои друзья никогда бы в это не поверили, и меня не слишком заботит чье-либо мнение, особенно, если они серьезно относятся к Рите Скитер. — Это может быть очень мудро с твоей стороны, мой мальчик, — Дамблдор скрестил кончики пальцев. — Я сомневаюсь, что Министерство предаст тебя суду без каких-либо доказательств. Это только даст тебе возможность объявить о возрождении Тома во всеуслышание, чего они, несомненно, боятся, — он остановился и опустил руки на стол. — А теперь, Гарри, боюсь, я должен спросить тебя: что Том сказал тебе на кладбище? — На самом деле он мало со мной разговаривал, — солгал Гарри. — Просто несколько оскорблений и Круциатус. — Понимаю, — морщины на лице Дамблдора стали более глубокими и он стал выглядеть намного старше. — Мне очень жаль, Гарри. Кажется, я не могу уберечь тебя от опасности ни на один год, не так ли? — Я уверен, что вы не виноваты, сэр, — в тоне Гарри, несмотря на все его усилия, прозвучало немного льда. Дамблдор поморщился. — У меня есть ещё одна вещь, о которой мне нужно, чтобы мы поговорили, прежде чем я позволю тебе аппарировать домой, к слову, я хотел бы попросить тебя воздержаться от использования твоих превосходных способностей, кроме случаев крайней необходимости. Это всё ещё незаконно, хотя и безвредно, но сторонники Тома в Министерстве будут ждать любого повода тебе навредить. Гарри очень тщательно взвешивал свои слова. — Я буду использовать магию только тогда, когда у меня не будет другого выбора, профессор. — Спасибо, Гарри. Я понимаю, что это должно быть для тебя трудно. Уверен, что ты умираешь от желания использовать свою магию всякий раз, когда это возможно, — Дамблдор широко улыбнулся. — Когда я был молод, я тоже использовал свою магию при каждом удобном случае, даже для самых глупых вещей. — О чем вы хотели поговорить? Это не будут крестражи. Это не будет то пророчество, о котором упоминал Волдеморт. И это не будет то, что ты уже похоронил меня в своих планах. Выражение лица Дамблдора стало мрачным, и его голубые глаза остановились на точке прямо за затылком Гарри. — Мы нашли мисс Делакур довольно далеко от того места, где она потеряла сознание, прямо в тот момент, когда мы задержали Людо Бэгмена. Нам очень повезло, что мы остановили его, потому что, если бы он прикоснулся к ней, то его бы постигла ужасная участь. Хорошо. Клочок жалости, которую он чувствовал, испарился. Если бы он попытался причинить ей боль, он бы это заслужил. Гарри представил круг тёмных чернил на белой странице и встретился взглядом с Дамблдором. — Я унёс Флёр от опасности. Был выбор: либо она, либо Седрик. Я полагал, что он нужен будет живым, чтобы взять на себя вину, а Флёр нет. Я должен был убедиться, что она в безопасности. — Это не оправдывает использования такого ужасного волшебства, Гарри. Ты использовал особенно тёмное проклятие, — на лице Дамблдора было разочарование. — Есть несколько способов, которыми ты мог бы защитить её, которые не навредили бы Людо. — Но я был уверен, что это единственный, который точно сработает, профессор, — Гарри изучал пол между ног. — Это не причинило бы никакого вреда человеку, который не желал причинить ей вред. Я не думал, что другие защиты просуществовали бы долго, если кто-то захотел причинить ей вред. — Я понимаю, Гарри, — Дамблдор вздохнул и откинулся на спинку стула, — каждый день делается много ужасных вещей ради общего блага. Никто не пострадал, но, пожалуйста, не используй что-то подобное впредь. Неужели это хуже, чем вырастить ребёнка, как свинью? На убой. Или пытаться устроить смерть ребёнка? — Я не буду, сэр. — Возвращайся домой, Гарри, — сказал Дамблдор. — Профессор МакГонагалл и домашние эльфы не смогли найти твои вещи, поэтому я напоминаю тебе, чтобы ты ничего не забыл и забрал свой сундук, где бы ты его ни спрятал, прежде чем уйти. — Спасибо, сэр, — Гарри взял мешок с галеонами. — Надеюсь, что у вас будет хорошее лето, — он слетел с винтовой лестницы и миновал горгулью, взлетая в направлении Тайной комнаты. Салазар будет довольно сердитым. Он, наверное, думает, что меня что-то съело.