Кадмейская Победа | Cadmean Victory Remastered

Ему снилось поле ледяных статуй, простирающихся далеко за горизонт. Они блестели и мерцали в свете бесчисленных свечей. Омела вилась вокруг них, как плющ над древними камнями разрушенных стен. Флёр танцевала между ними, кружась в своём мерцающем платье, с мягкой, тёплой улыбкой, которой она дёргала за струны сердца Гарри, как будто он был марионеткой, болтающейся у неё под пальцами. Подойти ближе. Слова не слетали с его губ. Он наблюдал, как она раскачивалась, когда ледяные статуи начали таять. Флёр танцевала на сияющей поверхности воды, плывя по волнам, словно она весила не больше пера. Её мерцающий силуэт ускользнул вдаль, и вода поднялась до его лодыжек, тёмная и холодная, как Чёрное озеро. Гарри открыл глаза и обнаружил, что его ноги свисают с изголовья кровати в Выручай-комнате. Сине-серебряные простыни и подушки стали тускло-белыми, а слабый запах горелого остролиста исчез. Цвета Флёр. Он вздохнул. — У этой комнаты нет уважения к личной жизни людей. Гарри вскочил с кровати, натянул мантию и схватил очки с прикроватной тумбочки. Время завтрака. Он быстро произнёс Tempus. Или, видимо, обеда. Он вытащил палочку из-под подушки и сунул её обратно в рукав, затем спустился по лестнице в Большой зал и плюхнулся на край скамьи. Несколько первокурсников шаркали вдоль стола подальше от него, пока он наваливал себе в тарелку большое количество картофельного пюре с подливкой. Гарри проглотил первую порцию. Так гораздо лучше. Воспоминания просачивались через его мысли, как чернила через пергамент. Губы, покрытые сахарной глазурью, навсегда остались у него в сердце. Почему она меня поцеловала? Это должно было быть проверкой её возможностей. Она не могла подумать, что я возненавижу её, после того, как я потратил целый вечер на то, чтобы привыкнуть к её близости со мной. Он повертел палочкой по поверхности стола. Есть ли что-то особенное в вейловых поцелуях? Гарри вздохнул. Если бы я попытался поцеловать её, это имело бы смысл, я был очарован. Для неё не было смысла целовать меня. Люди потекли в зал. Небольшие группы собирались за столом от двери до учительского возвышения. Гарри смотрел, как все заходят в зал через отражение огромного витража. Весёлые Симус и Невилл вели несчастных Рона и Дина. Джинни задержалась поболтать с светловолосым рейвенкловцем, которого он не узнал. Кэти на этот раз села посреди трёх гриффиндорских охотниц, размазывая вилкой еду по тарелке, а Алисия и Анджелина болтали между собой. Похоже, у неё был не очень весёлый вечер. Небольшая вспышка удовлетворения поднялась сквозь укол жалости, которую чувствовал Гарри. Бьюсь об заклад, она провела бы гораздо более весёлую ночь, если бы не сказала «Да» Роджеру Дэвису. Его внимание привлекла знакомая вспышка серебра в окне. Флёр… Сердце Гарри сжалось, и он закрыл рот, прежде чем что-то выскользнуло из него. Флёр прошла полпути по коридору между столами Гриффиндора и Рейвенкло, её шаг был неуверенным, а на лице застыла обычная улыбка. Сильное желание стереть холодный, вежливый изгиб её губ и увидеть яркую, теплоту её настоящей улыбки охватило Гарри. Её глаза метнулись к краю стола, за которым он сидел. Она застыла на полпути, и улыбка соскользнула с её губ, затем она повернулась и ушла. Холодок вернулся к сердцу Гарри. Она меня избегает. Он снова повернул палочку на поверхности стола и сунул её обратно в рукав, затем отсчитал ещё несколько секунд. Она уже ушла. Гарри поднялся со своего места и вышел из холла. Если только она не ждёт меня здесь? Ни у лестницы, ни в коридоре не было ни малейшего предательского мерцания, и его сердце упало в онемевшую, холодную хватку пустоты. Гарри чуть-ли не подпрыгивая поспешил в Тайную комнату. — Гарри! — приветствие на лице Миртл исчезло, когда она увидела его лицо. — Что случилось, Гарри? Он смотрел в лужу на полу, борясь со всеми словами, которые угрожали сорваться с его губ. — Ты снова затопила ванную, Миртл. Призрак захихикал. — Если ты поскользнешься и сломаешь себе шею, ты останешься здесь, со мной. — Спасибо, Миртл, — Гарри открыл вход в комнату и спустился по лестнице. Я, наверное, буду здесь, примерно, через пару лет, как только надоем Дамблдору. — Даже не думай открывать это яйцо, — отрезал Салазар, когда Гарри вошёл в кабинет. — Я должен открыть его, чтобы разгадать загадку, — сказал Гарри. — Может быть, разгадка кроется снаружи? Гарри пристально посмотрел на него. Я бы сидел здесь и позволял яйцу кричать на меня весь день, но даже это не уничтожит всю эту неразбериху с Флёр. — Это звучит хуже, чем пение Годрика, — проворчал Салазар. — Единственное, что было менее терпимо, чем его пение — это месяцы, которые он потратил на изучение русалочьего языка и стихи Ровены. Она просто не могла понять, что для стихотворения нужно нечто большее, чем просто ритм и рифмы. Гарри отвернулся Салазара. Если василиск постоянно слушал болтовню Салазара, то Том Риддл, вероятно, лишь частично несёт ответственность за его безумие. — Да успокойся ты, — он ткнул в яйцо. Он повернул его вокруг своей оси, затем оно упало на бок. — Русалочий! — взорвался Салазар. Думаю, он на самом деле стареет. Гарри приподнял брови, глядя на картину. Не знал, что может случиться с картинами. Может быть, магия со временем исчезнет или у них наступает маразам. — Не открывай его над водой, — сказал Салазар. Гарри вздохнул и скрестил руки. — Я не услышу ничего, если оно будет под водой. — Ты тоже будешь под водой, — прошипел Салазар на парселтанге. — Прекрати вести себя скептически и послушай волшебника, которого провозгласили одним из величайших архимагов всех времён. — Будет ли это звучать по-другому под водой? — спросил Гарри. — Это русалочий. Над землёй это звучит ужасно, но под водой должно быть довольно красиво. — Насколько глубокий бассейн? — Всего около пяти метров, — ответил Салазар. — Я не хотел, чтобы мой василиск утонул, если он случайно упадёт, — его лицо расплылось в широкой улыбке. — Хотя будет холодно. Похоже, моё антисалазарское настроение сделало мне же хуже. Гарри пронёс яйцо открытым до бассейна, заглушая возмущенные протесты Салазара. Он снял одежду и бросился в бассейн перед огромным лицом каменного Салазара. В тот момент, когда вода затопила его уши, из яйца в его руках донеслось хоровое пение. — Ищи, где наши голоса звучать могли бы, но не на суше — тут мы немы, словно рыбы. Ищи и знай, что мы сумели то забрать, о чём ты будешь очень сильно горевать. Ищи быстрей — лишь час тебе на розыск дали. На возвращение того, что мы украли. Ищи и помни, отправляясь в этот путь, есть только час, потом пропажи не вернуть. Он вылез из воды, дрожа от холода. Гарри вытащил палочку из-под мантии и наложил полдюжины согревающих чар сквозь стучащие зубы. Гарри снова натянул мантию и поплёлся обратно в кабинет. — Не жарко? — Салазар усмехнулся, глядя на синие губы и бледную кожу Гарри. — Похоже, было тепло. — Я оставлю яйцо открытым, когда уйду… — Что оно сказало? — Про то, что у меня заберут что-то ценное. — Оу? — Салазар очень знакомо приподнял бровь. — Я думал, всё ценное находится в моём кабинете. — Я тоже… Может, это просто метафора. — Может быть, они намерены взять что-то, что ты не можешь скрыть или защитить даже с учётом предупреждения и времени для подготовки. Может, человек? Кого мне вообще могло бы не хватать? — Единственный, кого они могли взять — это моего крёстного отца, — сказал Гарри. — Если они его найдут, то участие в турнире станет меньшей из моих забот. — Что ещё ты узнал? — То, что они намеренны похитить будет храниться у русалок под водой как минимум час. — В Чёрном озере водятся русалки, — сказал Салазар. — Годрик болтал с ними. — Там есть гигантский кальмар, и кто знает, что ещё… — Гарри застонал. — Бьюсь об заклад, там также холодно, как в этом проклятом бассейне. — Откуда взялся кальмар? — спросил Салазар. — Откуда я знаю?! — Мне просто любопытно. — Я его не видел, но знаю, что он ест тосты. Его кормят близнецы Уизли и Ли Джордан. — Кальмары не едят тосты. Тем не менее, я советую избегать его на время выполнения задания. Если только ты не из тех парней, которым нравится обнимать существ с множеством щупалец, — Салазар погладил козлиную бородку пальцами левой руки. — Как ты собираешься дышать? Есть амулет с встроенным головным пузырём, но они не предназначены для длительного использования, самотрансфигурация, чары, и даже специальные волшебные растения — лучший вариант. — Трансфигурация — мой конёк, — сказал Гарри. — Я не хочу что-то брать из запасов Снейпа. Он, наверняка, превентивно отравил половину. — Тебе нужно будет выбрать что-нибудь, во что ты преобразишься. Ты выбрал самый сложный путь. Ты не сможешь справиться с полной самотрансфигурацией на целый час, но с частичной должно получится. — Очевидно, это должно быть что-то, что дышит под водой. — Не усложняй, — Салазар барабанил пальцами по подбородку, отбиваясь от змеиного хвоста, когда тот обвивался вокруг его лба. — Дышать нужно всего час, хватит жабр, — хвост змеи обвился вокруг шеи Салазара. Он стащил змею и бросил её на пол. — Раздражающая рептилия. — Тогда я просто трансфигурирую жабры, — Гарри взглянул на полку с книгами о водных существах. — Какая жалость, что тут о них ничего нет. — Тебе придётся перестроить половину дыхательной системы, — сказал Салазар. — Если ты заменишь альвеолы и бронхи в лёгких нитями жабр, и ты сможешь дышать. Пока ты будешь поддерживать поток насыщенный кислородом воды по нитям, всё будет в порядке. — Это звучит обманчиво просто, — Гарри нахмурился. — И всё, что ты представляешь простым, оказывается ужасно сложным, как Магия Крови или парселтанг. — Что ж, тебе придётся дышать очень быстро, чтобы вода втекала и выходила достаточно быстро, и вдыхать воду таким образом будет крайне неестественно. — Я знал, что будет уловка. — Если ты будешь осторожен, всё будет в порядке. Я научу тебя заклинаниям, используемым для отмены неправильной трансфигураций, прежде чем ты начнёшь практиковаться, на всякий случай, — Салазар постучал палочкой по моей ладони. — Даже не думай умереть из-за несчастного случая, связанного с трансфигурацией. Годрик не даст мне жизни… в посмертии. — Знаешь, наверное, несправедливо, что ты мне помогаешь, — сказал Гарри. — Несправедливо по отношению к кому? Твоим соперникам? Тому Риддлу? Альбусу Дамблдору? — Салазар пристально посмотрел на него взглядом, который Гарри окрестил выражением «Ты ведёшь себя как Годрик». — Ты здесь, чтобы победить. — Полагаю, это так. — Ты не собираешься защищать Дамблдора? — Этот старик изо всех сил старался меня убить каждый год моей учёбы, я больше не буду его защищать. — Вот это мой наследник, — напевал Слизерин. — Не позволяй ему использовать тебя, ты не его жертва. — Я не чья-то жертва, только своя собственная… — Полагаю, это лучше, чем быть стойким благородным героем для всех, — Салазар вздохнул. — Есть ли шанс, что ты бы подумал о том, чтобы не умереть, чтобы уничтожить этот крестраж? — Его нужно уничтожить, — пробормотал Гарри. — Я не могу стоять здесь и притворяться, что моя жизнь перевешивает сотни, а может быть, даже тысячи жизней, которые Риддл может забрать. Салазар изучал его своими тёмно-зелёными глазами. — Ты не огрызнулся на меня. Ты в порядке, Гарри? — Святочный бал прошёл не так, как я ожидал, — слова слетели с его языка прежде, чем он успел закрыть рот и уловить их. — Опять девчонка Кэти? — Нет, я пошёл с Флёр. Моей соперницей. — Полагаю, это можно объяснить каким-то подтекстом? Гарри привёл свои мысли в порядок. — Сначала я не понял, но она немного похожа на меня. Я вспомнил, что ты мне рассказывал о том, чтобы найти себе равных, и её компания не была ужасной. Она… потребовала, чтобы я был её парой на балу. Я согласился. Она сказала мне, что отличается от всех, кто меня предал. Глаза Салазара смягчились. — Она ушла от тебя вечером к другому? — Нет. Накануне вечер мы провели вместе, заранее немного узнав друг друга. Мы поговорили о нескольких вещах, яйце, втором задании, вейлах… — он замолчал, увидев потемневшее лицо Салазара. — Что? — Вейлах? — Она вейла, — сказал Гарри. — В этом есть смысл, — пробормотал Салазар. — Она пыталась использовать своё обаяние, чтобы заставить тебя что-нибудь сделать? — Я стойкий. — Разумеется! Моя семья всегда была одарена искусством Магии Разума. Чем дольше ты изучаешь окклюменцию, тем меньший эффект ты почувствуешь от такой магии. — Она направила на меня всю свою силу, чтобы проверить моё сопротивление. Как только я сдался, она поцеловала меня и ушла. Салазар нахмурился ещё больше. — Я не понимаю. Кажется, тут ничего такого. Кроме того, зачем ей целовать тебя? Я боялся… — Она избегает меня, — живот Гарри сжался при воспоминании о Флёр, отвернувшейся от него в Большом зале, и он сжал кулаки. — Я подумал — я знал, что это было бы слишком хорошо, чтобы быть правдой. Мне четырнадцать. Ей семнадцать. Она поцеловала меня после того, как проверила, насколько я могу сопротивляться её очарованию. Она знает, что я ненавижу людей, которые находятся поблизости ко мне. А теперь она меня избегает. — Ах, — пробормотал Салазар. Гарри уставился на картину. — Я хочу сказать, что мои опасения кажутся необоснованными, но… — Но они не такие? — Ты сказал, что она спросила о втором испытании и яйце, — Салазар взял змею и позволил ей обвиться вокруг руки с палочкой. — И она начала избегать тебя вскоре после того, как поняла, что ты не совсем сопротивляешься её обаянию. Несколько маленьких кусочков стали складываться в голове Гарри, как маленькие камни в начале лавины. Она меня понимала, но просто хотела найти способ победить меня. Ледяной кулак сжал его сердце. Она врёт. Она такая же, как и все. — Я могу ошибаться, — пробормотал Салазар. — Ей не нужно было тебя целовать. — Нет, — горький смешок сорвался с его губ. — Ей не нужно было меня целовать, но она хотела, чтобы я знал, что она победила, не так ли? — лёд в его груди просачивался в вены. — Она использовала меня, — прошипел он. — Ей не нужно было приглашать тебя на Святочный бал, — брови Салазара нахмурились. — Ты очень тяжело переживаешь это, Гарри. Что эта девушка для тебя значит? Он схватился за лёд, узел в животе и горькую боль в груди. — Предполагалось, что Флёр… она должна была понять меня. Быть моим другом. Настоящий друг, тот, кто не станет таким, как Рон, Гермиона, Кэти или кто-либо из остальных людей, которые просто хотят, чтобы я был героем, когда это удобно, а затем исчезал! Лёд растёкся по его груди, подстрекаемый тихим ровным высоким голосом в затылке; он прошептал имена. Альбус Дамблдор. Альбус Дамблдор. Альбус Дамблдор. Альбус Дамблдор. Имя витало посреди его гнева, словно густой ледяной туман. Раз в год он пытался меня убить. Отчаяние заглушало его ярость, толстое тёмное одеяло, как далёкие ночные облака, заслоняющие звёзды одну за другой. — Ты был прав, — Гарри сжал кулаки и впился ногтями в ладонь. — Я позволял им пользоваться собой. Я позволяю им топтать себя, как будто мои цели и мечты не имеют никакого значения. Я позволил им, потому что то, как они смотрели на меня, заставило меня почувствовать себя кем-то важным после всех тех лет, когда я был никем. Я обманул себя, играя в героя для людей, которые обменяли бы всё, что я дал им в мгновение ока, только чтобы получить свои тридцать сиклей. Змея скрылась в мантии Салазара. Они такие жалкие создания. Гарри толкнул отчаяние под лёд, чтобы он утонул. Мне не нужно быть лучше их. Они этого даже не поймут. Нет причин не гнаться за собственными мечтами. — Я сам выберу путь, по которому идти, и если я найду кого-нибудь, достойного моего доверия и дружбы, то пусть будет так, — он глубоко вздохнул. — Как Дамблдор может ожидать, что я умру за таких людей? Взгляд Салазара стал резким. — Ты можешь назвать хоть одного из них, кто умер бы за тебя, Гарри? Нет. Кроме Сириуса — никто. Ледяная метель закружилась в его крови. И я не исчезну, не для мира, который для меня ничего не сделал. Он вытащил из кармана карту мародёров. Где ты? Когда я смотрю, ты всегда рядом, Петтигрю. Где же ты сейчас? Имя Петтигрю находилось возле квиддичного поля. Гарри взглянул и бросил карту на стол. — Куда ты идёшь? — спросил Салазар. — Тебе нужно быть осторожным, Гарри… Гарри с трудом подбирал слова. — Я Наследник Слизерина, — слова Салазара дошли до его сознания. — Я не жертва для ущербов. Я отказываюсь жертвовать собой ради людей — ради таких, как они, — он глубоко вздохнул и заставил лёд снова стать холодным под ребрами. — Они этого не заслуживают. Они не заслуживают героя. И они не получат ни одного.