Кадмейская Победа | Cadmean Victory Remastered

Обнажённые клыки и острые языки каменных змей отбрасывали короткие, резкие тени на пол Комнаты Салазара, труп змеи и портрет. Огромное кольцо василиска вытянулось поперек камня. Его пасть зияла, нижняя челюсть расплавилась в красную липкую лужу. — Почему ты всё ещё пытаешься стать сильнее? — Салазар испытующе посмотрел на Гарри. — Какой в этом смысл? — Мне нужно быть более сильным, — Гарри поднял бровь, глядя на Салазара. — Есть ещё кое-что, что я могу сделать в следующем году. Я не хочу исчезнуть из истории, когда умру. Я не хочу, чтобы обо мне забывали. — Для человека, столь настроенного на смерть, это очень странно. Ты, судя по всему, не очень хорошо принимаешь её, — Салазар погладил подбородок. — Умереть — значит стать ничем. Твои родители пожертвовали своими жизнями ради тебя. Ты всегда будешь помнить их, но они ушли. Они не знают, что ты их любишь. Они не могут знать. Они — ничто. — Я не хочу умирать! — Гарри стиснул зубы. Холод затопил его вены, а затем отступил в оцепенелую пустоту, грызущую его сердце. — Я хочу жить. Мне нужны мои сны. Мне нужна моя надежда. Я хочу свою собственную жизнь. Я просто не могу ничего изменить. — Почему бы и нет? — Салазар пощекотал подбородок своей змеи. — Как чья-то жизнь, кого ты готов отдать в жертву, может быть дороже твоей? Ты мой наследник, исключительный волшебник, и никакой среднестатистический убийца или преступник не сможет сделать для мира больше, чем ты, если останешься жив. — Дело не в этом. Я знаю, что могу принести больше пользы миру, чем кто-то вроде Питера Петтигрю… — Тогда в чём же дело? — Это касается их всех! — Гарри указал палочкой на замок наверху. Лёд закружился в его крови, как снежная буря в лесу, а затем исчез в пустоте, как шёпот в ночи. — Всех их — Рона, Гермионы, Тома Риддла и Дамблдора. — А что с ними такое? — тёмно-зелёные глаза Салазара впились в Гарри. — Потому что они осуждают тебя за то, что ты не соответствуешь их нереалистичному восприятию тебя? — Да, — обмяк он. — Они хотят, чтобы я появлялся и был идеальным, когда они во мне нуждаются, а затем исчезал в остальное время, чтобы они не чувствовали себя плохо, они не могут придерживаться тех же стандартов, что и я. — Ты позволяешь их иллюзиям искажать твоё восприятие самого себя, — Салазар указал палочкой на грудь Гарри. — Ты знаешь, что на твоём месте сделал бы любой другой, но вместо этого пытаешься быть тем, кем он тебя считает. Вот за что ты умираешь, Гарри. Но это не остановит Тома. Это не спасение жизней. Это их дурацкая вера в то, что ты какой-то герой, и твоя гордость за то, что ты лучше тех, кто отвернулся от тебя. Гарри выпрямился. — Я не доставлю им удовольствия тащить меня вниз, на их уровень. Они могут утонуть в моей тени, настоящей или нет. — Риддл стоит в одной эгоистичной крайности, ты — в другой, бескорыстной! Почему ты отказываешься от золотой середины?! Иди по ней! Не выбрасывай свою жизнь только потому, что боишься подражать своему предшественнику. — Волдеморт мне не предшественник, — прошипел Гарри. — Когда-то он был моим наследником. Он, без сомнения, твой дальний родственник. Не обольщайся, думая, что он — некое олицетворение зла, которому ты должен избегать подражания, — ответил собственным шипением Салазар. — Я могу рассказать тебе о Томе Риддле, которого я знал. — Давай. — В эту Комнату вошёл мальчик, худой, оборванный и одинокий. Ребёнок, который мечтал стать чем-то достаточно великим, чтобы его помнили, чтобы защитить тех немногих, кто защищал его. Он был моей семьей, моим наследником и моим наследством, поэтому я предложил ему свою помощь. С течением лет он замкнулся в себе, отрезанный от тех немногих, кому доверял. Альбус Дамблдор бросил его обратно к маглам, которые ненавидели его, не задумываясь о его благополучии, студенты избегали его, не желая быть втянутыми в его спираль саморазрушения. В этой Комнате он узнал, что обладает способностью стать чем-то великим, и нашёл в себе решимость стать великим. Он поклялся никогда не оглядываться назад. — Ты обещал рассказать мне о Томе Риддле, а не обо мне. — Я о нём и рассказал. Гарри побледнел. Дрожь пробежала по его спине. — А ты думал, что вы такие непохожие? — голос Салазара смягчился почти до шёпота. — Даже не учитывая эффект от куска души, в твоём лбе, вы оба похожи. Я мало говорил об этом, потому что знал, что ты не захочешь слушать, но я не буду молчать, пока ты будешь рисковать своей жизнью. Если мы так похожи, может я просто закончу как он? — Мир не нуждается и не хочет второго Лорда Волдеморта. — Не будь идиотом, — огрызнулся Салазар. — Иногда ты бываешь в сто раз хуже Годрика. Когда он впервые убил человека, нам с Ровеной потребовался целый месяц, чтобы убедить его в том, что он всё ещё хороший человек и великий волшебник. Ты стоишь здесь с благородными намерениями и говоришь о смерти, прежде чем станешь тёмным магом. Разве ты не слушал, когда я объяснял тебе принципы магии? — Нет света и тьмы, есть только сила и намерение, которое ею управляет. — Тогда нам не о чем спорить. Ты похож на него, но ты не он. Я уверен, что я не единственный, кто видит это сходство. Дамблдор тоже должен был заметить, Том часто говорил об этом человеке как о чём-то вроде идола. Бледное лицо Дамблдора проплыло в мыслях Гарри. — Определенно заметил. — А он когда-нибудь проявлял беспокойство по поводу того, что ты можешь стать ещё одним Волдемортом? Может быть, он и подталкивает тебя к тому, чтобы принести себя в жертву, поддерживает в тебе жизнь, пока твоя смерть не будет для него выгодной, но он всё ещё знает, что вы двое разные, — Салазар выпрямился и скрестил руки на груди. — Вы двое — яблоки, упавшие далеко друг от друга, но с одного дерева. Это лучше, чем большинство из его метафор. — И всё равно это ничего не меняет. Я должен умереть, или Волдеморт в конце концов найдет способ вернуться, и ещё многие пострадают. — Крестраж, который удерживает его, должен быть уничтожен, — сказал Салазар. — Для этого вовсе не обязательно умирать. — Но тогда мне придётся убивать. Чтобы остановить Волдеморта, мне придётся сделать опасный шаг к тому, чтобы стать им. — Со временем твоя душа исцелится, — пробормотал Салазар. — Пока твои намерения не перейдут на более тёмный путь, твоя душа будет исцеляться. — Без этого тёмного намерения я вообще не смогу наложить смертельное проклятие, чтобы спасти себя, — вздохнул Гарри. — Довольно об этом, Салазар. Ты просто крутишь нож, попусту тратишь своё время и то немногое, что у меня осталось. Моё мнение не изменится никогда. — Это ты так говоришь, — пробормотал Слизерин. — Том говорил то же самое. Его друзья будут разочарованы, говорил он. Он сказал мне, что его покойные родители, возможно, не поймут. Он говорил, что его ровня не поддержит его. Один за другим эти люди, которым он доверял и которыми он дорожили, доказывали, что прежде всего они верны самим себе. Они предпочли быть эгоистичными, отказывались его понимать и не поддерживали его. После этого он исчез. Том Риддл бросил всех для того, чтобы стать Волдемортом. Они оторвались от него, и Волдеморт был выкован из того, что осталось. Что может быть хуже? Гарри содрогнулся. Нет ничего хуже, чем это бесконечное чувство пустоты. Я просыпаюсь с ним каждое утро и мечтаю о том моменте, когда смогу снова заснуть. — Мне больше нечего терять, — сказал он. До тех пор, пока смерть действительно похожа на сон. Сердце Гарри сжалось, и он проглотил укол страха. Если ты можешь чувствовать пустоту вечной смерти, то я не могу избежать её даже сном. — Ну, если ты так говоришь… — Салазар поводил палочкой из стороны в сторону. Она рассыпала серебряные искры. — Тогда давай потратим это время на что-нибудь более продуктивное. Гарри наложил на себя Дезиллюминационные чары. — Ты справился с этим, — кивнул Салазар. — Превосходно. А как насчёт остального? — Papilionis, — прошептал Гарри. С кончика его волшебной палочки слетели чёрные бабочки. Они кружились вокруг Гарри и Салазара в полусфере жужжащих крыльев. — Бабочки, — проворчал Салазар. — Что плохого в создании змей? Настоящий Наследник Слизерина колдовал бы со змеями, а не с девчачьими насекомыми. Я почти слышу, как моя жена и дочь смеются надо мной в загробной жизни. Мимолетный трепет веселья коснулся уголков губ Гарри и изогнул их вверх, затем он исчез в глубоком оцепенении внутри него. Гарри щёлкнул первой бабочкой и трансфигурировал её в острый как бритва осколок стали. Оно со скрежетом слетело с носа статуи змеи и пролетело мимо тела василиска Салазара. Гарри накрыл камеру шквалом стали. Она с грохотом покатилась по полу и отскакивала от стен, оставив на шкуре василиска мириады царапин. — Прекрати это! — Салазар сердито посмотрел на куски стали, усеивающие Комнату. — Мне не нужны дырки в холсте. Здесь едва хватает места для меня, так как половину картины занимает эта тупая змея. — Я закончил, — Гарри рассеял своих бабочек и рассыпал снаряды в клочья чёрного дыма. — Ну, кроме заклинания василиска. Я бы хотел попробовать ещё раз. Похоже, это хорошее заклинание на экстренный случай. — Только не из воды, — сказал Салазар. Гарри приподнял бровь. — А что же мне тогда использовать в качестве вещества для его создания? — Воздух. Если ты научишься эффективно колдовать из ничего, кроме воздуха, у тебя будет гораздо более универсальное и опасное заклинание. Хороший дуэлянт будет остерегаться воды или огня, или всего, что их противник может использовать против него, но люди всегда упускают из виду окружающий их воздух. Гарри пожал плечами. — Почему бы и нет. — Не смотри на меня так скептически, — отрезал Салазар. — Я не хочу, чтобы ты наделял его плотью, кровью и чешуей. Просто сформируй его из воздуха, использовал свои эмоции и придавай ему форму из стихии, как ты всегда делал. Легче сказать, чем сделать. Гарри вцепился в пустоту в поисках хоть какого-то намека на чувство и оторвал свою волшебную палочку от груди. Он представил себе клыки и пасть, выступающие из ничего, точно так же, как они выскочили из камина гостинной Гриффиндора. Из его палочки вырвалось размытое пятно, и мост в форме языка разлетелся, как стекло, разбрасывая осколки по всему бассейну. — Никогда больше не слушай моих советов, — пробормотал Салазар. Его змея съежилась за шеей, щёлкая языком по кусочку моста, застрявшему в краю рамы. — Это совсем не то, чего я ожидал. Гарри взмахнул волшебной палочкой. Обломки моста поднялись из воды, и язык вновь появился над бассейном. — А чего ты ожидал? — Я ожидал увидеть полупрозрачную змею, похожую на ту, что на водной основе, но это точно не она, — Салазар погладил подбородок. — Обычно именно эмоции искажают заклинания. Какое чувство ты использовал в первый раз, когда использовал это? Когда ты убил того волшебника? Гарри мысленно вернулся назад на Чемпионат мира. — Гнев. Я был зол. — А на этот раз? — Ничего. Я ничего не почувствовал, — пожал плечами Гарри. — Я уже почти ничего не чувствую. Пустота. Это была пустота. — Ничего… — Салазар нахмурился. В его зелёных глазах промелькнула тень. — Я думаю, ты создал вакуум, концентрированное отсутствие воздуха. Оно скорее взрывается, чем разрушается, — он ухмыльнулся. — Чудесно. Я никогда не видел ничего подобного. Никакое заклинание щита не остановит подобное. — Если хочешь, я могу проверить. — Только не в Комнате, — прошипел Салазар. — Вместо этого иди и разрушай Выручай-комнату. Гарри поднял картину и отнёс её на прежнее место в кабинете. — Мне надо поесть. — Не удивляюсь, что ты после этого проголодался. — Я не голоден, — Гарри похлопал себя по животу. — Я не был голоден уже несколько дней. Но мне нужно поесть. — Ты поссорился с той девушкой несколько дней назад, — глаза Салазара потемнели. — Не забудь поесть, Гарри. Тебе нужна энергия. — Знаю. Гарри обнаружил, что столы в Большом зале завалены тыквенными пирогами. Угу. Какая ужасная удача. Что это за школьная одержимость тыквой? Неужели Дамблдор родился в Хэллоуин и из-за этого влюбился в тыквы и сладости? Он сел в самом конце стола и принялся очищать мягкую апельсиновую кашицу от печенья, заставляя себя сделать несколько глотков. Рядом с ним шевельнулась скамейка. Пожалуйста, лишь бы это не Кэти. Гарри уставился в свою тарелку. Может быть, она уйдёт, если я не буду обращать на неё внимания. — Гарри, — Гермиона толкнула его в плечо. Ах, единственный человек, с которым я хотел бы поговорить меньше, чем с Кэти, конечно. — Гермиона. — Где же ты был все это время? — Это странный способ извиниться за то, что сломала мою палочку, — сказал он. — Я уже извинилась, Гарри. Я не хотела её ломать. Я практиковалась в заклинании, и это было первое, что пришло мне в голову, когда я пыталась вас всех остановить. Я знаю, что ты любил свою палочку, но это был несчастный случай. — Если ты пришла не для того, чтобы извиниться, то зачем? Просто оставь меня в покое. Он подавил вздох. Я просто хочу побыть с сами собой. — Мы беспокоимся о тебе, — прошептала она. — После чемпионата мира ты стал совсем другой. — Я слышал ваши теории. Возможно, вам будет интересно узнать, что Дамблдор считает, что я не кидал своё имя в Кубок. Передай это Рону, пусть расскажет своему новому другу Малфою, когда навестит его в Больничном крыле. — Как ты узнал, что Малфой покалечился? Рон велел никому не рассказывать. Гарри повернулся и внимательно посмотрел на блеск в её карих глазах. — А что ещё он сказал? — Что Малфоя укусила змея, а Дину сломали ключицу в драке на седьмом этаже. Он был очень зол из-за этого, но мне пришлось вытянуть это из него. — И это все? Он не упоминал, что они все вместе пытались устроить мне засаду? — Нет, — Гермиона покачала головой, задыхаясь. — Ты сломал Дину ключицу, Гарри! Малфой чуть не получил повреждение нервов от этой змеи. Если бы они не напали на меня, с ними бы ничего не случилось. — Он сам вызвал её, — Гарри отодвинул остатки тыквенного пирога. — Как он сделал это на втором курсе. — Ох. Значит, это был не ты. — Нет-нет, — Гарри почувствовал слабую вспышку удовлетворения, когда у неё отвисла челюсть. — Я приказал ей укусить его. Ему следовало бы знать, что лучше не призывать змей против меня. Гермиона прикусила губу и закрутила свой пустой кубок по столу. — Я слышала о Кэти, — пробормотала она. Гарри бросил на неё равнодушный взгляд. — Это хорошо. Ты, наверное, единственная, кто это заметил. И я хотел бы кое-что пояснить тебе. Гермиона вздрогнула. — Мы больше не друзья, Грейнджер. Ты сломала мою палочку, одну из самых ценных вещей, которые когда-либо у меня были. И прежде чем ты начнёшь говорить, что это был несчастный случай, позволь мне напомнить тебе, что вся причина, по которой ты произнесла это заклинание, заключалась в том, что ты не могла принять то, что я могу быть так же хорош в чем-то, как и ты. — Я могла принять это! — Я рад, что это единственная часть моего заявления, которую ты попыталась оспорить, — огрызнулся Гарри. — Потому что я не уверен, что смог бы сдержать свой гнев, если бы ты попыталась убедить меня, что мы всё ещё можем быть друзьями. Она скрестила руки на груди и коротко фыркнула. — Я не знаю, что с тобой случилось, Гарри. Ты ведешь себя очень неразумно и иррационально. — Неужели? Ты даже не представляешь, что произошло? — губы Гарри скривились. — Это странно, учитывая, что ты была вовлечена каждый раз. Гермиона вынула ноги из-под стола и зашагала прочь. Просто оставь меня в покое. Гарри смотрел, как её сумка исчезает в толпе. Ты исчезла, когда я нуждался в тебе, не возвращайся сейчас, когда я не собираюсь возвращаться. В дальнем конце зала раздался взрыв смеха. Гарри рискнул взглянуть и мельком увидел рыжие волосы Рона. — Нет, — холодный голос с французским акцентом прорезал смех, как нож. — Нет, даже если ты последний мужчина в этой школе. Ах да, очаровательная Флёр Делакур всё ещё пытается найти себе пару на Святочный бал. Гарри краем глаза наблюдал, как она идёт между столиками, сопровождаемая толпой. Бьюсь об заклад, она тоже хочет, чтобы её оставили в покое. Из толпы, окружавшей Флёр Делакур, выскользнул испуганный Рон с багровым лицом. — Ты правда пригласил её, Рон? — с его губ сорвался смешок. Они буквально не могли быть более неподходящими друг для друга. Она элегантна и умна, а он… ну, не такой. Рон набросился на него, как раненый бык. — Не понимаю, что ты находишь смешным, Поттер. У меня такой же успех, как и у тебя, но ты при этом должен открывать Бал. Правда. — Да, — весёлость Гарри померкла. Спасибо, что напомнил, Рон. — Неудивительно, что Кэти бросила тебя, — усмехнулся Рон. — У тебя даже не хватает смелости кого-нибудь пригласить. Это объясняет, почему ты не можешь показаться в Гриффиндорской башне. В доме храбрых нет места трусам. Осколок льда застрял в груди Гарри. — Мне плевать на этот Рождественский бал. Раз уж ты так помешан на всеобщем внимании, то мог бы пригласить Гермиону, — он заметил Дина в другом конце зала и позволил себе слегка улыбнуться. — Мне придётся иметь дело только с тем, что твоя младшая сестра всё время строит мне глазки. — Как будто… — пролепетал Рон. — С другой стороны, ты мог бы сделать что-нибудь, чтобы попытаться сделать себя известным, как ты того желаешь, Рон. Почему бы тебе не попробовать пригласить Флёр Делакур на Рождественский бал? — улыбка Гарри превратилась в усмешку. — Я уверен, что она не будет слишком язвительной в своём ответе, не тогда, когда вокруг так много людей, чтобы видеть твоё унижение. — Как будто я когда-нибудь унижусь до того, чтобы вести себя, как ты, — завопил Рон. — У тебя даже нет смелости пригласить кого-нибудь на бал, не говоря уже о Флёр Делакур, — прошептал он тихим, благоговейным шепотом. Гарри расхохотался. — Я даже не хочу туда идти, не говоря уже о том, чтобы с Флёр Делакур. Кроме того, у неё так много поклонников, что я не успею закончить ланч, если захочу встать в очередь и пригласить её. Хотя, если каким-то чудом она согласится, это, несомненно, послужит Роджеру Дэвису хорошим уроком. В зале повисла напряженная, густая тишина. Лицо Рона стало пунцовым, когда глаза всех присутствующих сосредоточились на них. Отчетливые чёткие шаги раздались по полу зала слева. Сердце Гарри упало куда-то вниз. — Значит, ты находишь это забавным, — раздался за его спиной мягкий голос Флёр Делакур. Её тон очень напоминал Гарри рычание Венгерской Хвостороги. Им овладел первобытный инстинкт оставаться неподвижным. Оу, блять. Меня вот-вот убьёт разъяренная французская ведьма на глазах у всех. С его губ сорвался смешок. Ну, по крайней мере, минус один крестраж. Мягкие, сильные пальцы схватили его за подбородок и повернули голову. До Гарри донесся слабый, резкий, сладкий запах горелого остролиста. Пара голубых глаз встретилась с ним взглядом. Даже сузившись, они были яркими и ясными, как летнее небо. — Я думаю, мы отлично проведём время на Святочном Балу, — сказала Флёр. Она привыкла получать то, что хочет, но я не хочу, чтобы школа ещё больше завидовала мне. Гарри с трудом подбирал слова, но заметил в толпе испуганное лицо Роджера Дэвиса. С другой стороны… — Я согласен, — он натянул на губы ослепительную улыбку. Губы Флёр изогнулись. — Ну конечно. Её улыбка такая же вымученная, как и моя. Интересно, знает ли она и это? — Хорошо, — она погладила его по щеке, а затем откинула назад свои длинные серебристые волосы. — Завтра канун Рождества, — пробормотала она. — Я встречусь с тобой в Совятне, в тоже время, что и в прошлый раз, так что у нас будет целый день, чтобы узнать друг друга получше перед Рождественским балом. Она хочет всё объяснить. Гарри кивнул и показал ей поднятый вверх большой палец. Может быть, она сможет объяснить всю эту историю с Кэти. Может быть, мне стоит извиниться за то, что я смеялся над Роном, это наверное беспокоило её. — Прекрасно, — Флёр Делакур повернулась на каблуках, взмахнув серебряными волосами. — Если кто-то ещё захочет пригласить меня на Святочный бал, то ответ, очевидно, будет отрицательным. Не тратьте моё время, если не хотите, чтобы вас прокляли.