Кадмейская Победа | Cadmean Victory Remastered

Портреты на лестнице смотрели на него сверху вниз. Они ходили между своими рамами, о чём-то бормоча. Толстая дама закрыла глаза и скрестила руки на груди. — Где же она? — Гарри засунул письмо Сириуса поглубже в карман. Его живот скрутило и перевернуло, как бочку, полную змей. Я мог бы уже дважды прочитать это письмо. Она не может всё ещё сердиться на меня за то, что я помешал ей начать драку с Флёр Делакур. Изображение Толстой дамы отодвинулось в сторону, и оттуда, спотыкаясь, вышло три студента Гриффиндора. Гарри взглянул на них и отвернулся. Всё ещё нет Кэти. Он вздохнул и попытался подавить бурление в животе. Она ругалась со своими друзьями ради меня, она бы не оставила бы меня одного из-за такой мелочи, как это. Толстая дама отодвинулась в сторону. Краем глаза Гарри заметил вспышку оранжевого и жёлтого. — Гарри… — губы Кэти задрожали. — Кэти, — он изо всех сил старался улыбнуться сквозь комок в животе. — Как ты там поживаешь? Её карие глаза остановились на пустом портрете на противоположной стороне лестницы. — Не очень. — С тобой всё в порядке? Её лицо осунулось. В уголках её глаз блеснули слёзы. — Я сделала очень глупую вещь, — прошептала Кэти. — Если речь идёт о том, что произошло в Большом зале, то это не имеет значения, — сказал Гарри. — Не знаю, почему ты так разозлилась на Флёр Делакур, просто не хотел, чтобы у тебя были неприятности. Кэти сжала кулаки. — Неужели ты не видишь, как она действует на всех вокруг?! — Они все на неё пялятся. Как будто они все уставились на меня. — Она наполовину вейла, Гарри, — сказала Кэти. — Я подслушала, как Гермиона рассказывала другим ребятам на твоём курсе. Они пялятся на неё, потому что она использует свою магию, чтобы очаровать их и заставить полюбить себя. Правда? Гарри вспомнил её Дезиллюминационные чары, почти совершенные. Я не заметил, чтобы она это делала. На самом деле, она, кажется, старается держаться особняком, когда не крадёт мои очки. У Кэти побелели костяшки пальцев. — Она использовала свою магию на тебе в Большом зале! Мы были вместе, а она пыталась украсть тебя. Оу. Дно выпало из живота Гарри. Думаю, что она не влияет на меня, как на других. На Чемпионате мира у меня ничего такого не было. — Мне очень жаль, — он подыскивал другие слова. — Я не… — Она пыталась украсть тебя с помощью своей магии, — губы Кэти задрожали, и она сунула кулаки в карманы своей мантии. — Я тогда разозлилась. А ты её защищал! — Я не знал. Клянусь. Тупой идиот. Мне следовало бы знать, что Кэти не станет просто так закатывать истерику. — Ты не должен был ничего говорить, — глаза Кэти наполнились слезами. — Я так злилась на тебя, Гарри. Так злилась. Если бы ты ничего не сказал, этого бы не случилось. Холодок пробежал по спине Гарри. — Чего бы не случилось? Кэти закусила губу. Капля прозрачной жидкости скатилась по её щеке. — После этого Роджер Дэвис пригласил меня на Рождественский бал в коридоре. И я согласилась. Зачем ты это сделала? Он попытался представить себе это, но лицо Роджера Дэвиса расплывалось перед его глазами. Как ты могла это сделать? — Мне очень жаль. Я была очень зла. А огневиски… — по лицу Кэти потекли слезы. — Может быть… может быть, после Святочного бала мы сможем пойти на другое свидание? Неужели ты не можешь просто сказать Роджеру Дэвису, что передумала? Вопрос вертелся у Гарри на кончике языка. Или, может быть, тебе очень нравится идея провести ночь с красивым парнем, прежде чем он уедет в следующем году? Наверное, тебе захочется немного подвязать волосы без каких-либо последствий. — Гарри? — прошептала Кэти. — Пожалуйста, скажи что-нибудь. Разве это имеет значение? Ровный, высокий ропот поднялся в задней части черепа Гарри. Если она способна сделать это хоть раз. Она способна сделать это снова. Если я забуду об этом, то снова окажусь в этой ситуации. Если я прощу её, она решит, что это нормально — причинять мне боль. Маленький шарик холода опустился на сердце Гарри. Кэти протянула руку и прижалась к его груди. Её теплые слёзы впитывались в плечи его одежды. — Я собирался пригласить тебя на Святочный бал, — Гарри нашел нужные слова. Они пробивались сквозь холод из оцепенелого, тёмного, пустого места. — Я вроде как предполагал, что мы в конечном итоге пойдем вместе после того, как ты пригласила меня на свидание, поэтому я отказал Джинни. Кэти всхлипнула ему в плечо. Сквозняк на лестнице превратил горячую влагу её слез в мягкий холод. Она отстранилась и вытерла рукавом слезы с лица. Тушь размазалась по коже под глазами, на щеках появился слабый румянец, а выбившиеся пряди волос прилипли к блестящим пятнам на лице. Так много потеряно. Гарри позволил оцепенению охватить себя. Впрочем, это не имеет значения. Скоро мне придется умереть. — Надеюсь, тебе понравится Рождественский бал с Роджером Дэвисом, — Гарри попытался проглотить последние слова, но они сами слетели с языка. — Продолжай. Завяжи ему волосы. Я подозреваю, что его мысли во время этого процесса будут заняты другой девушкой. Губы Кэти задрожали. Она развернулась и протиснулась сквозь группу студентов, покидающих гриффиндорскую башню. К черту этот Святочный бал. Гарри попытался представить себя здесь, среди пёстрых украшений и праздничного веселья. Возможно, я просто не пойду на него. Если мне суждено умереть, то я могу сначала сделать то, что хочу. Все остальные просто делают то, что хотят. Он повернулся на каблуках и зашагал к Тайной комнате. Гарри сидел на кончике языка-моста. Он вытащил письмо Сириуса и уставился на простую печать. Какая разница, что там написано? Он царапал когтями пустоту, выискивая что-то в её глубинах. Пустота грызла его в ответ. Каждый раз это отрывает от меня ещё один маленький кусочек. И мне кажется, что их осталось не так уж много. Гарри глубоко вздохнул. Прочти письмо. Не зацикливайся на глупостях, когда в конце концов это уже не имеет значения. Он пробежал глазами по неопрятным каракулям. Докажи, что они все ошибаются. Глубокие царапины от гусиного пера покрывали пергамент в тех местах, где буквы обозначали страницу. Выиграй этот чёртов турнир! — Я его выиграю. Я могу умереть после того, как одержу победу, — он схватился за осколок льда в своей груди, хватаясь за него, как за спасательный круг. — Они утонут в моей тени. Рон, Гермиона, Кэти, Флёр Делакур и все остальные. Они этого никогда не забудут. И тогда я перестану быть никем. Они ни разу не видели меня настоящего. Он вытащил из рукава волшебную палочку и прижал её кончик к середине письма Сириуса. Пергамент покраснел, затем вспыхнул пламенем, свернулся и рассыпался в пепел. Как будто его здесь никогда и не было. Он наклонил руку, и пепел соскользнул в холодную тёмную воду пруда под мостом. Как будто ничего и не было. Гарри смотрел, как остатки письма тонут, цепляясь за лёд, который он чувствовал, толкая его каждый раз, когда он чувствовал, что тот вот-вот растает. Когда я умру, я стану ничем. Я надеюсь, что это не так. Он глубоко вздохнул и вошёл в кабинет. Салазар оторвался от записей Тома Риддла. — У меня есть решение. Луч надежды прорвался сквозь глубокую пустоту. Достаточно тепло, чтобы смягчить холод. — Рассказывай. — Я думаю, что частичка души Тома Риддла должна была зацепиться за твою собственную, чтобы выжить. Тело не может вместить две конфликтующие души, одна должна быть подчинена, или они должны мирно сосуществовать. Сосуществовать, как Квиррелл? Гарри содрогнулся. Это не было мирным. — И что это значит для меня? — Поскольку ты всё ещё держишь себя в руках и не чувствуешь его присутствия, часть души должна быть подавлена. Судя по записям, между этими двумя душами внутри тебя должна существовать связь. Ты сможешь либо поглотить её, либо изгнать, как только связь будет разорвана, — Салазар посмотрел вниз на заметки. — Вот оно. Правда, полное раскаяние, противоположное тому намерению, которое было использовано для разрушения души, могло бы обратить вспять эффект этого, отправляя кусок обратно тому, кому оно принадлежит. Я не уверен, как это будет работать с частицей чужой души, но вы с Томом очень близки… — Как мне разорвать связь? — спросил Гарри. Глубокие зелёные глаза Салазара впились в Гарри. — Тебе придется расколоть свою душу. — Нет. Найди другой способ. — Я пытался. Я знал, что ты не согласишься, поэтому продолжал поиски. — Ты ничего не нашёл, — на губах Гарри появилась кривая улыбка. — Ну что ж, тогда… Из палочки Салазара посыпались зелёные и серебряные искры. — Тебе не нужно быть жертвой! Ты мой наследник, последний из моей семьи, кого я признаю. — Значит, я должен принести в жертву кого-то другого вместо себя? — Кто-то должен умереть. Это можешь быть ты или кто-то по твоему выбору. — Я не буду убивать, чтобы спасти себя, — Гарри вспомнил зелёную вспышку из своих снов, мольбы матери и все лица из Гриффиндорской башни, когда его друзья отвернулись от него. — Я не буду эгоистом, как все они. Я не хочу быть таким же, как они. — Ты можешь выбрать того, кто уже заслуживает смерти, — сказал Салазар. — Смертельное проклятие не изменит своего действия, и ты, заслуживающий большего, не должен быть принесён в жертву. Одно единственное убийство, чтобы временно расколоть твою душу и получить секундную боль, чтобы вырвать кусочек души Тома. Скажи мне, разве это не та жертва, которую стоит принести, чтобы сохранить свою жизнь? Ты хороший волшебник во многих отношениях, твоя смерть излишне благородна, будь хоть раз немного эгоистом. В конце концов, волшебный мир больше выиграет от твоего выживания, чем от твоей смерти. — Нет. — Ты ведешь себя глупо. — Правда? — спросил Гарри. — Разве глупо понимать, что иногда нужно чем-то жертвовать? — Не говори мне о жертвах, — глаза Салазара потемнели. — Я много чего видел и сделал. Я на собственном горьком опыте узнал, когда их надо делать жертвы, а когда нет. Ты позволяешь окружающим чувствовать, что ты всегда будешь стоять рядом с ними и помогать им, независимо от того, что они выбирают. И поэтому они выбирают то, что хотят больше всего, полагаясь на тебя, чтобы принести жертву, необходимую для них самих. Они должны быть теми, кто приносит жертвы, чтобы получить то, что они хотят. Вот что справедливо! Они эксплуатируют твоё благородство, твою щедрость и твоё упорство. Так было всегда. И если ты им позволишь, они всегда будут это делать. — Я найду других. Равных. Они всегда будут рядом, никогда не подведут и никогда не оставят меня одного. Салазар покачал головой. — Что хорошего в равных, если ты знаешь, что их роль — похоронить тебя, Гарри.