Благословляю тебя на смерть, милый Лу.

— Ты – мерзость. Ты никогда не будешь достоин Божьего милосердия. Мерзкое и противное чувство страха, липкое и такое убогое. Оно, словно остриём, чем-то неприятным окисляющим въедается в сердце, пытаясь вырваться наружу, раствориться в слезах. Оно с гулом разносилось по венам, артетриям, вибрацией отдаваясь в органах, достигая неприятной дрожью худых рук. Ком в горле неприятно скручивался, завязываясь на миллионы последующих узлов. Мысли роились, словно пчелы, горячим мёдом обвалакивая сознание. Страх не оставляет ничего, поглощая до мозга костей, словно сотни металлических, таких холодных и острых игл пронизывают бренное тело, оставляя за собой сотни дыр, что скоро заполняться тьмой.

***

— Ты — главный грех нашей семьи, ты – дьявольское отродье, и ты должен поплатиться за все свои согрешения. Десятки пар глаз смотрят прямо в душу. Люди осуждают. Разглядывают, не давая покоя. Таращатся своими глазами, полными гнева, отвращения и цинизма. Противно. - Это твой новый дом, Лу. Надеюсь, ты будешь счастлив здесь. Единственный человек, который казалось бы, по-настоящему любил Лукиллиана, теперь отказывается от него, отдаёт совершенно незнакомым людям, не спросив никого. Он смотрит на него, как будто тот что-то и значил для него. Смотрит, словно дорожил когда-то. Лу боялся. Не того, что он находится в неизвестном месте среди огромного количества людей, не от страха, а скорее от чувства злости, что так пугало его всё время. Ему было больно. Больно и обидно. За свой крошечный промежуток времени он не раз чувствовал это. Он научился не любви, не ощутил радости, ласки. Он умел и ощущал лишь страх. И ненависть. Может, счастье он и правда когда-то знал, но, как это свойственно человеку, забыл и больше не вспоминал.

***

Лу, поджав ноги и уткнувшись в собственные ладони, разглядывал сквозь худые пальцы тёмную комнату. Свет из-за красной двери был необычайно ярким, совсем непохожим на тусклый могильный свет потухающей свечи детского дома. Никто не спешил открывать двери, будто огораживая Лу от такого яркого сияния. Кто-то шептался за порогом, стуча о начищенный паркет каблуками, явно ожидая чего-то. — Это же тот самый "деффектный" мальчик, о котором нам говорил Феоди? - громко и звонко заявил девчачий детский голос, весьма приятный на слух. Лу медленно поднял голову, зажмурившись и пытаясь найти источник голоса. - Молодая Госпожа, вам стоит отойти от этой двери. Мы не знаем, что может сделать этот мальчик, - монотонно проговорил пожилой мужчина, - Маркиз скоро будет на месте, не торопитесь. Не думаю, что он стоит вашего ожидания. Шёпот в коридоре утих, когда шаги стали отдаляться от двери. Тогда Лу почувствовал необъяснимое спокойствие. Он взглянул на круглые настенные часы. Тишина комнаты стала подавляющей и слишком "громкой", оставляя мальчика в пустоте. Стрелка на часах двинулась. Тик-так. Тик-Так. Тик-Так. На часах пробило шесть часов. По всему пространству медленно расползалась мелодия, чем-то напоминавшая колыбельную. Она утихла так же внезапно, как и началась. Комната снова наполнилась неприятной тишиной и томящего ожидания.

***

Было не так уж и плохо, когда почти круглосуточное нахождение в этой комнате стало совершенно обычным для Лу. Пустая комната и один он с круглыми настенными часами и, оказывается, вовсе не с такой уж и приятной мелодией. Утро - каша и одиночество. День - обед в одиночестве. Вечер - надоедливая мелодия, тарелка супа и одиночество. Ночь - сон.. и одиночество.

зачем он здесь?..

Одиночество было... слишком холодным. Надоедоивым, но всё таки привычным. Комната была совершенно обычной: обычная кровать с обычной подушкой, обычный стол и такой же стул, обычный пустой шкаф и обычные пустые полки. Единственное, что было необычным - это отсутствие окна. Днём в комнате было темно, а вечером горела лампа. Но зачем?

***

Дни бежали, оставляя после себя лишь сплошное... уныние. Пустоту. Какую-то тревожность. Лу совершенно не понимал, что он тут делает. На его вопросы никто не собирался отвечать, да и задавать их было некому: в комнату заходили лишь двое - старый седой мужчина в очках, вечно бубнящий что-то, и молодая женщина в чёрном платье с рыжим зализанными волосами, чьё худые лицо было покрыто родинками. Никто из них никогда не говорил и слова, молча занося еду или одежду на смену, изредка желая доброго утра, на что Лу отвечать не собирался. Единожды ему принесли книги. Дворецкий, как представился этот мужчина, разложил их по полкам, чательно перебирая каждую и снова что-то бормоча. Лу долго не мог понять их определённого назначения, поэтому вечером, от собственного нетерпения, решил просмотреть что они из себя представляют. Открыв неприметную, судя по всему, старую ветхую книгу с надписью "Ботаника. Декоративные растения", он обнаружил множество записей в ней, походивших на чьи заметки. На оглавлении, в самом конце, чётким каллиграфным почерком было выведено: "Собственность Ноэля Оверфроззера". Лу не раз задавался вопросом, может ли это книга принадлежать кому-то из этого места.

***

Лу медленно привыкал к подобному, продолжая ждать чего-то. Он ждал. Ждал, ждал и снова ждал. Все книги были перечитаны. Заучены наизусть до последнего предложения. Было до ужаса тошно. Он ложился спать с мыслями о том, что же его в итоге ждёт. И однажды даже это перестало его интересовать. "Здесь я явно не просто так", - вывод, который точно мог сделать Лу. И этого вполне хватало, чтобы ждать следующего дня. Он не ошибся. В один день, вместо привычного ему одиночества и каши, на пороге его комнаты, если её можно таковой назвать, стояли Дворецкий и та женщина с рыжим волосами. Вдвоём. И вот Лу, с помытыми расчёсанными волосами, необычно для него пахнущими чем-то цветочным, в опрятной белой рубашке с манжетами и в лакированных туфлях стоит перед огромной красной дверью. Снова:

Для чего он здесь? Что его ждёт? Дверь с величавым скрипом открывается, открывая вид на огромнейшую залу с золотой отделкой, хрустальными люстрами и большим фигурным столом с высокими стульями. Потолок был до жути высоким и стеклянным, поэтому лучи медового, с аллеющими полосами рассвета озоряли комнат светом, что выглядело завораживающе, в особенности для Лу - это то самое, что стало чем-то давно забывшимся, поэтому самым прекрасным.

***

- Маркиз, Лукиллиан здесь. Что ж, Лу был явно напуган. На него смотрело шесть пар янтарных ярких глаз, буквально выплавляя из него золото. Взгляды были неприятными. Сухими и безразличными. - Отец, это тот самый мальчик, которого ты привёз несколько месяцев назад? - спросила девушка с блондистыми кудрями, изредка поглядывая в сторону Лу, - Занятненько.

***

Знакомство было неудачным. Всю трапезу на него глазело четверо детей, похожих друг на друг: белокурые кудрявые волосы, красивые выраженные черты лица и глубокие янтарно-медовые глаза, отливающие золотистым блеском и огненной искринкой. Лу было неуютно, даже жутковато.

***

На следующий день, после завтрака ему вновь занесли стопку книг. Дворецкий разложил их, говоря о том, что теперь Лу может выходить из комнаты в обеденное время и гулять по всему правому крылу. - В вашем распоряжении даже терраса, поэтому вечером я ознакомлю вас со зданием, дабы вы не заблудились, - проговорил пожилой мужчина на выходе из комнаты, - Приятного дня, не забудьте про завтрак. Лу был удивлён. Его интересовала, что из себя представляет такой особняк, что за люди здесь живут и кто они. Было так интересно, что "Анатомия человека от доктора Кастэлло" превращалась для него в набор пустых бессмысленных фраз и предложений. Наплюнув в итоге на учебное пособие, Лу решил просмотреть остальные, где вновь нашёл книгу "Уход за комнатными растениями" с надписью на внутренней стороне корочки: "Собственность Ноэля Оверфроззера". Часть обложки отклеивалась, и Лу, в попытках запихнуть листы во внутрь, неожиданно для себя находит.. письмо..?