В городе, где гаснут фонари

Любовь и искусство — единственные два способа продлить наш след во времени. — Бернар Вербер

Стоя на влажной от дождя обочине, Ёсан, придерживая одной рукой капюшон на голове, второй пытался поймать такси. Капюшон ни на грамм не помогал под шумным ливнем, который, судя по всему, в сегодняшний день пришёл карать жителей за все совершённые грехи. Кан откровенно не понимал, когда успел так сильно провиниться, потому что мокрая насквозь одежда, холодный ветер и шумная толпа вокруг вкупе были похожи на священный суд инквизиции, а не на реальную жизнь. За спиной парня стеной стоял Каннам, из которого он так отчаянно хотел уехать. Наконец, одна небольшая машина всё-таки заметила несчастного, что отчаянно ловил попутку, и притормозила на краю дороги. Ёсан тут же подбежал к ней и, распахнув заднюю дверь, выпалил водителю: — Здравствуйте, до Итэвона довезёте? — Как раз туда и держим путь, парень. Залезай. Забравшись в прогретый салон автомобиля, Кан на несколько секунд блаженно прикрыл глаза. Удобное сиденье так и манило прилечь поспать, но Ёсан старательно противился этому искушению. С сиденья слева послышалась возня. Повернув голову, Кан разглядел парня примерно его возраста, в дрова пьяного. «Началось» — обречённо пронеслось в его голове. — Хэй, и для чего такой принцессе понадобилось в Итэвон? — пьяно протянул этот самый парень, чуть склонившись в сторону Ёсана. Его чёрная кожаная куртка тоже была влажной, а тёмные волосы растрепались, из-за чего лезли в глаза. Взгляд затуманен, а движения не скоординированны. Тяжёлый случай. — Посчастливилось иметь там квартиру, а вы зачем туда путь держите? — Кан решил поддержать вежливый разговор, ведь он понимал, что этот пьяный юноша с сомнительным психологическим портретом не даст покоя до конца поездки. — Если Сеул — столица Кореи, то Итэвон — столица ночной жизни! — воодушевленно воскликнул парень, а взгляд его чуть прояснился. — И не только корейской. Баров и клубов полно и в Каннаме, а вот красивеньких русских и американских девушек можно найти не везде. — Усмехнулся парень, глядя на собеседника. — Хотя, тебе ли не знать, раз тут живёшь. «Уж мне-то лучше всех это известно». — подумал Кан, недовольно отвернув голову к окну машины. Ночная жизнь в родном районе была ему прекрасно известна, и лишний раз вспоминать об этом не хотелось. Он старался вообще не выходить на улицу по вечерам, ведь это грозило приключениями различного характера, но точно не желаемого. Иногда сам парень удивлялся тому факту, что, живя в этой части Сеула, не стал хулиганом или наркоманом. Хотя предпосылки были — бывшие друзья не раз предлагали ему покурить травки в школьном туалете. Но мальчик был хорошо воспитан, поэтому всякую бяку в рот не совал, хоть соблазн и щекотал сознание. — Да, я осведомлён о репутации итэвонских улиц… — Хватит уже строить из себя джентльмена и смотреть на меня, как на мусор, — Ёсан вновь повернулся к собеседнику и удивился такой резкой перемене настроения — теперь темноволосый задумчиво смотрел вдаль, а на губах играла усмешка. — Алкогольное опьянение — не грех, Иисус сам винишко из воды мутил и, думаю, пользовался этой прекрасной функцией своих божеских способностей. — О, так вы желаете поговорить о Боге? — усмехнулся в ответ Кан. Какой-то глупый разговор получался, даже абсурдный. Благо, от Каннама до Итэвона короткая дорога. — Твоё имя меня интересует больше. Или продолжить называть тебя принцессой? — Не думаю, что в этом есть нужда, — такой интерес незнакомца уже начинал беспокоить. Оглянувшись на окно, Ёсан понял, что его улица уже близко. — Притормозите здесь, пожалуйста, — Кан обратился к водителю и потянулся к карману джинс, чтобы достать деньги. — Позволь сделать рыцарский поступок, принцесса, — в поле зрения Кана показалась чужая рука, протягивающая несколько купюр водителю. — Мне тоже нужно на эту улицу. Ёсан тяжело вздохнул. Хотел просто съездить в соседний район за покупками, а в итоге охомутал пьяницу, хоть и красивого. И как теперь от него отвязаться? Покинув машину, Кан уже хотел ретироваться, однако голос сзади заставил притормозить. — И это твоя благодарность, принцесса? Хотя бы имя своё скажи. Обернувшись, Ёсан заметил парня, что тоже теперь мок под дождём, который так и не закончился и, скорее всего, будет лить всю ночь напролёт. Он был во всем чёрном, и только белое лицо выделялось. Кан улыбнулся — так настойчиво ещё никто не интересовался им. — Скажу только если судьба сведёт нас вновь. До встречи! — помахав рукой, Ёсан скрылся за углом дома. А судьба — коварное существо и сводила их снова и снова. Говорят, что один раз — совпадение, два раза — закономерность, а три раза — правило. Мать снова отправила Ёсана за продуктами, ссылаясь на усталость (на самом деле она просто хотела наконец оторвать того от книг проветрить загруженный школьной программой мозг). Кан, полный нежелания видеть свет и людей, нехотя собрался и, надев наушники, пошёл в магазинчик неподалёку. Любимая песня играла на полную громкость и отрезала парня от всех внешних звуков, погружая его в свой абстрагированный мирок. Вечерние огни приветливо встречали его, потихоньку улицы наполнялись людьми, что хотели провести этот вечер как можно красочнее. Ёсан же хмурился из-за непривычного света и старался как можно скорее добраться до нужного места. Но, подходя к круглосуточному магазину, он почувствовал чужую ладонь на плече. Внутри всё похолодело от испуга. Мысленно Кан уже построил защитную тираду и вспомнил несколько оборонительных приемов на всякий случай. Осторожно обернувшись, он узнал лицо ловеласа из такси. На лице красовалась победная ухмылка. — Ну привет, принцесса. Исполнишь свое обещание? Ёсан задумался на пару мгновений: радоваться или разочаровываться такому исходу событий. «Ну, по крайней мере, это не маньяк и не педофил» — подумал он. «Вроде» — добавило подсознание. — Кан Ёсан, — парень сделал поклон. — Изволите назвать своё имя? — Зовите меня Пак Сонхва, сэр, — он быстро принял правила игры и вошёл в образ. Поклонился в ответ, в словах сквозила неприкрытая ирония. — Позволите сопроводить Вас, милейший? Кан вздохнул, вынул наушники и убрал их в карман. А что ему, собственно говоря, терять? Присмотревшись, он понял, что этот Сонхва был трезв, а значит, теоретически представлял меньшую угрозу. — А вы всех незнакомцев сопровождаете в продуктовый или сегодня день особый? — спросил Ёсан, возобновляя путь и глядя на вывеску магазина, которая появилась в поле зрения. — Ваше грустное лицо ясно давало понять, что вам нужен компаньон в этой нелёгкой дороге. Могу скрасить этот поход занимательной беседой. — С удовольствием послушаю. — Хм… — Пак задумался на пару мгновений. — Иудейская мифология гласит, что рождение человека, как и его смерть, приводят лишь к перемещению его духа, который уходит из одного места в другое. Это называется трансмиграцией душ. А что ты думаешь о человеческой смерти? — Сонхва повернулся в сторону Кана и, посмотрев на его задумавшееся лицо, победно ухмыльнулся. Тема заведена, живой ум пришел в действие. В таком задумчивом молчании они вошли в магазин. Ёсан взял корзину, достал список продуктов из кармана толстовки и пошёл между стеллажей, наполненных всякой канцерогеновой дрянью. — Думаю… Смерть — это последнее, чего должен бояться человек, — медленно проговаривал он и брал нужные товары с полок. — Почему же? — Пак заинтересованно шел за ним. — Потому что нам всё равно не известно, что будет с нами за той чертой. И хоть страх неизвестности — вполне естественная реакция, в данном случае она бессмысленна. А если дальше ничего не будет, значит нужно сполна воспользоваться возможностью существовать здесь и сейчас. — По тебе не скажешь, что ты живёшь здесь и сейчас, — Сонхва усмехнулся, глядя на собеседника: под глазами пролегали еле заметные круги, а в самих глазах лишь безысходная усталость. — К сожалению, мои мысли и действия различаются, но я надеюсь это исправить в будущем, — Ёсан тихо усмехнулся. Достойное замечание однако. — Могу помочь с этим и в настоящем. Кан обернулся и посмотрел в глаза Сонхва. В этот раз он не шутил, видимо это действительно было намерение, которое он хотел исполнить. В разговоре повисла тишина и стало ясно слышно какую-то весёлую музыку, играющую в зале магазина. Кроме двоих парней больше не было посетителей. Полки практически полностью забиты товарами, пахнет странной смесью искусственного света и чистого плиточного пола. — Почему я должен тебе доверять? — Я могу заставить тебя жить. Странно, но этого аргумента было достаточно.

★-★-★

Сонхва без преувеличений спас его. Жить в сером одиночестве до смерти надоело — книги и скейтборд были слишком молчаливой компанией. А падкий на философские размышления парень оказался интересной личностью, разгадка которой была сложнее чем кажется. Правда, этим размышлениям обычно предшествовало что-нибудь спиртное, но Кан быстро привык. В трезвом состоянии Пак был более обаятелен и остроумен, отчего вызывал ещё больший интерес. Что же скрывалось за образом очаровательного обольстителя? Общение с Сонхва всегда было похоже на решение какого-нибудь ребуса. Прямо или косвенно, под словами или же прямо на них всегда был неведомый шифр, который нужно разгадать для того, чтобы узнать его ближе. Но Ёсан всегда находил ключ к разгадке, всегда высматривал нужные лазейки, чем приятно удивлял Пака. Оказалось, что Сонхва старше, чем Ёсан, но Пак разрешил не называть его хёном: «Не хочу чувствовать себя стариком». Из-за этого при разговорах никогда не было барьера, Пак обращался к Кану, как к себе равному, а их встречи были всё свободнее и свободнее. На очередной их прогулке по улицам вечернего Сеула Ёсан шагал по бордюру, расставив руки в стороны, и болтал с Сонхва о всякой чепухе. — Сонхва, вот если бы я был трансформером, то каким? — Кан смотрел себе под ноги, балансируя и озвучивая вопрос. Со стороны послышался весёлый смех. Чуть прибавив шаг, Пак с улыбкой тоже запрыгнул на бордюр перед Ёсаном и, развернувшись, начал идти задом наперёд. — Думаю, это был бы Бамблби. Такой же милашка с доброй душой. — У трансформеров нет души, у них Искра, бумер, — покраснев, тихо произнёс Кан. Приятные слова всё ещё были сильным оружием против него. Чёрные кроссовки спереди остановились и Ёсан еле успел тоже затормозить, чтобы не натолкнуться на Пака. — Осторожнее! Мы так упасть могли, дурак, — восстановив равновесие, Кан рассерженно поднял голову и встретился с самодовольной ухмылкой старшего. — У тебя-то вся одежда чёрная, а вот я не хочу пачкать свой белый свитер в пыли. И что это за порывы вообще? — Обычная пыль не испортит одежду. Простую грязь легко стряхнуть, а вот замараться чем-то, что не отстирывается, гораздо обиднее, — последний вопрос остался проигнорированным, а Ёсан снова слышит подтекст в его речи. Сонхва любит говорить загадками, метафорами, ссылаться на исторических личностей и цитировать писателей. Именно поэтому Кан любит его слушать. Заслушиваться его диалогами и восхищаться тем, как искусно он жонглирует словами. Кан задрал голову и взглянул на небо. Сейчас они были в парке, отдалённом от небоскрёбов, поэтому небольшую россыпь звёзд разглядеть можно было. — Смотри, Кассиопею видно, — тихо произнёс Ёсан, показывая Сонхва местоположение пяти ярких звёзд, которые складывались в букву W. Пак прищурился, пытаясь разглядеть созвездие. А увидев, приподнял брови, удивлённо посмотрев на Кана. — Увлекаешься астрономией? — Люблю звёзды, есть в них что-то очаровательное, — младший смущённо улыбался, всё ещё глядя на небо. Прохладный вечерний ветер коснулся кожи, поэтому он натянул рукава кофты на ладони. — В тебе тоже, — Пак откровенно любовался тем, как кожа парня напротив приобретает розоватый оттенок и как он тут же устремляет взгляд на свои светлые кеды. — Уже поздно и к тому же холодно, давай по домам? — Ёсан развернулся в сторону выхода из парка. Щёки, в противоположность погоде, горели огнём. Чёртов Пак Сонхва. Провожая Кана до дома, Пак внезапно произнёс: — Ты свободен завтра? Может ещё погуляем? — Сонхва вопросительно посмотрел на замявшегося Ёсана. — У меня уроки завтра. Можно после школы, когда с домашкой закончу. — Ох, я совсем забыл о том, что ты ещё школьник, — рассмеялся Пак, легко потрепав волосы младшего. — Выпускной класс вообще-то. И убери свои лапы, старик, — проворчал Кан и сбросил руку Сонхва с головы. — А ты, кстати, где учишься? — Я бросил университет на втором курсе. Надоел весь этот фарс окружающих. Вроде поступал на музыканта, а вокруг одни актёры были, — фыркнул старший и поправил волосы, которые так и норовили попасть в глаза. — Родители тогда очень разочаровались — верили, что их горе-вундеркинд будет первым в семье, кто получит полноценное высшее образование. — И кем же ты сейчас работаешь, раз бросил университет? — Ёсан удивлённо посмотрел на Пака. Одет неплохо, алкоголь всегда покупал подороже: для такой жизни работа должна быть не второсортной. — Барменом в одном клубе, иногда тексты песен продаю. А судя по твоей любви к допросам, ты поступишь на детектива? — Сонхва с насмешкой наблюдал за очередным возмущением Кана. Нравилось ему выводить младшего, что поделать. — Сейчас дошутишься и никуда я с тобой не пойду, — Ёсан демонстративно сложил руки на груди и отвернулся, шагая теперь чуть в стороне от старшего. Вообще-то он не умел обижаться на других, особенно на Пака, но скрывать смущение от этих безобидных фраз он научился только так. Часто общение Сонхва граничило с фамильярностью, но он никогда не пересекал эту черту, ловко балансируя прямо на ней. Кану оставалось лишь мысленно аплодировать такому умению. — Ладно, ладно, — Пак примирительно поднял руки, сдаваясь в этой короткой перепалке. Потом схватил младшего за рукав белого свитера и осторожно притянул к себе. — Людям ходить мешаешь. Для ускорения процесса я могу прийти к тебе и помочь с заданиями, если не возражаешь. — Моя мама будет работать, так что дома никого не будет. Думаю, твоя помощь мне не помешает. — Договорились. Вот мы и прибыли к точке назначения, — Сонхва с улыбкой посмотрел на дом, в котором жил Ёсан. — Напиши завтра, когда мне приходить. — Хорошо. До встречи! — Кан помахал рукой старшему и с улыбкой пошел к дому. Пак очарованно смотрел вслед, а опомнившись, развернулся и с помрачневшим видом отправился к выходу со двора. Ёсан тем же вечером, лёжа на кровати, написал Сонхва время и, убедившись, что старший будет тогда свободен, отбросил телефон в сторону и уставился в потолок. На губах снова появилась улыбка при мыслях о Паке, а затем подоспело и уже привычное смущение. Будто кто-то мог подслушать его мысли и, тыкая пальцем, начать насмехаться. Уж слишком эти мысли были непривычны, слишком позитивны, слишком прекрасны. Спохватившись, он подскочил и осмотрел свою комнату. Обычная комната среднестатистического корейского зубрилки с небольшим количеством беспорядка по углам, но Кан всё равно потратил час на уборку. «Для достоверности» — думает он. С самого утра следующего дня черноволосый парень не выходил из головы у Ёсана, сколько он ни пытался прогнать его образ из головы. За завтраком, в автобусе, по дороге в школу. И даже сидя за партой, мысли были сосредоточены не на речи учителя, а на воспоминаниях о прогулках с Паком. «Надо собраться, а то так и успеваемость упадёт» — думает Кан, хмуря брови. И лишь в конце учебного дня Ёсан, полностью выжатый и уставший, уже почти забыл о встрече со старшим. Но, убирая учебники в рюкзак, он вспомнил о ней. Написал сообщение, чтобы удостовериться, всё ли ещё в силе, и побрёл к выходу из ненавистной школы. Вообще-то, Кан любил учиться и даже очень, но ощущение безысходной усталости после этого просто уничтожали его. — Иногда у меня появляется ощущение, что учёба — это твой особый способ селфхарма. Сбавь хоть немного обороты. Сказать-то легко, Сонхва. А вот полагаться только на собственные силы, а не на родительский кошелёк, выходит посложнее. Жестокая школьная конкуренция всегда давила на тонкую душевную организацию Кана, поэтому он не раз был близок к краю, не раз хотел сорваться. И лишь мечта Жить удерживала его якорем. Избавиться от этих учебников и дотянуться до звёзд, чувствовать дуновение морского ветра, бежать до боли в груди, а затем смеяться до головокружения. Коснуться свободы и плюнуть под ноги детерминистам. Всё это звучит до жути романтично, однако добиться такой жизни казалось Ёсану фантастикой. Но ведь не зря же он мечтатель? Квартира встретила парня мраком и отдаленным шумом из открытой форточки. Разувшись, он подошёл к окну и раздражённо захлопнул его. На город уже давно опустился мрак вечера, означавший начало пиршества других жителей улицы и досаду Кана. Потому что даже плотно закрытые пластиковые окна не могли удержать дух разгульной жизни Итэвона. Переодевшись в более комфортную одежду, парень пошёл на кухню и поставил чайник. Из коридора послышался стук а дверь. Ёсан отправился её открывать, мельком глянув на часы. «Какой пунктуальный» — подумал, усмехнувшись, Кан. — Привет, проходи, тебе чай или..... — Чем быстрее разберёмся с твоими книжками, тем быстрее отправимся гулять и, возможно, выпьем что-нибудь вкуснее пакетированного чая или растворимого кофе, — тут же прервал речь хозяина квартиры Сонхва, практически на ходу снимая чёрные ботинки. Стоит отметить, что выглядело это весьма грациозно. — У меня есть кофемашина и нормальный чай, — флегматично парировал Ёсан, разворачиваясь обратно на кухню. — Но раз так, я выключаю чайник. — Не трать на меня электроэнергию. Так с какими предметами тебе нужна помощь? — Пак последовал за младшим, попутно осматриваясь. — Уютно живёшь. — Там не так много, справимся за час, а то и меньше, — Ёсан всеми силами пытался сдержать зевок, но от зоркого глаза Сонхва это всё равно не скрылось. — Снова тебя в школе валят? — Просто спал плохо. — Говорю тебе, ты так себя угробишь и даже до колледжа не доживёшь, — в глазах Пака проскальзывает беспокойство, а большие ладони опускаются на тонкие плечи младшего. — Всё в полном порядке, не беспокойся, — для большего доверия Ёсан заглянул в глаза парня, коснувшись одной его руки и чуть сжав. — Если что, ты знаешь мой номер телефона, понятно? — Да, мам, — язвит Кан и, выпутавшись из рук старшего, идёт в коридор за брошенным рюкзаком.

★-★-★

— Фух, ну и мерзость эти твои уроки, — протянул Сонхва, откидываясь на спинку стула и блаженно потягиваясь. — Мне кажется, у меня всё тело затекло. — Не ной, я так каждый день сижу и ещё не умер, как видишь. — Доблестный воин, надеюсь, в конце жизни тебя будет ждать Вальхалла, — саркастично произнёс старший, закрыв глаза и всё ещё разминая мышцы. — Ай! Ёсан схватил первый попавшийся под руки учебник (как оказалось, не повезло математике) и стукнул по черноволосой макушке. Не сильно, но вполне ощутимо. — Ну ты напросился, мелкий. За Асгард! Слетев со стула, Пак быстро, словно хищник, на бегу взял декоративную подушку с кровати Кана и прикрылся ею, как щитом. — Нападай, трус! — театрально воскликнул Ёсан, крепче перехватывая бедный учебник. — Так понимаю, сейчас я могу наблюдать последствия злоупотребления учёбой. — Какой ты скучный, — поняв, что продолжения не будет, Кан разочарованно опустил книгу и развернулся обратно к столу. — Подожди немного, я уберу всё в рюкзак и мы пой-..... — младшего прервал глухой удар подушки по собственной голове. — Ну и кто тут из нас ребёнок? Да ещё и со спины, как не стыдно. — Я играю грязно, — даже спиной парень чувствовал ухмылку Сонхва. — Ладно, ладно. Я сдаюсь. Убирай свои учебники, я подожду в коридоре, — Пак бросил подушку на место и, взяв свой телефон со стола, пошёл к двери. — Чёртов Пак Сонхва, — под нос сказал себе младший. — Я всё слышу, принцесса, — раздалось уже из глубины квартиры.

★-★-★

Выйдя из дома Кана, оба парня практически синхронно вдохнули свежий воздух. Улица повстречала их неоновыми вывесками и снующими по тротуару людьми. От обилия красок и звуков у не привыкшего человека уже закружилась бы голова, так их было много. Из всевозможных баров и клубов даже отсюда слышалась танцевальная музыка, а в самом воздухе плыл запах алкоголя и веселья. На лице Сонхва появилась тень улыбки, которая тут же пропала. Затем он почувствовал движение на рукаве своей кожанки. — А пойдем сегодня к реке? Наверняка там очень красиво вечером. Пожа-а-алуйста! — Ёсан построил милое личико, всё ещё цепляясь за рукав старшего. — Ну как такой мордашке откажешь, — Пак легонько ткнул младшего в нос. — Вот и прекрасно, — лицо Кана тут же повеселело, и парни зашагали в сторону набережной. Ёсан все ещё держался за рукав куртки, это уже стало своеобразной привычкой. У Сонхва были широкие и быстрые шаги, поэтому Кан, который ниже его, поначалу еле поспевал за Паком и хватал за одежду, призывая тем самым его идти медленнее. А вскоре совсем перестал выпускать рукава старшего, чтобы быть рядом и ни на шаг не отставать. Сам Сонхва находил эту маленькую привычку очаровательной, хоть и не высказывал этого вслух. Весь его холодный и опасный образ портился маленькими ладошками, на которых были натянуты светлые рукава кофт на несколько размеров больше. Но Сонхва совсем не жалел об этом. Ёсан не соврал, набережная в вечернее время выглядела завораживающе. Огни витых фонарей отражались в темноте реки, прятались в густой листве деревьев. По плиточным дорожкам ходило небольшое количество людей — преимущественно парочками. Над водой стояла успокаивающая тишина, которую так любил Кан. Чуть обогнав Пака, он взошёл на небольшой мостик и, опираясь руками на перила, посмотрел вниз и разглядел в чёрной воде собственное отражение. Рядом с его отражением появилась ещё одна фигура. — Как ты думаешь, Ёсан, чем отличается причина от повода? — Интересный вопрос, Шерлок, — Кан задумался, свесив руки за ограждение. В сумраке ему казалось, будто его рука находится прямо над водной гладью. Потянись ещё — и пальцы почувствуют холод. А ещё казалось, что если опустить руку чуть ниже, и достать обратно будет невозможно. Её поглотит та темнота на дне, а потом и сожрёт полностью всего Ёсана, окутает ледяным одеялом и обратит само сердце в лёд. — Думаю, что повод — это скорее внешний толчок, развивающий события, а причина — это что-то внутри человека, заставляющее его действовать. — Интересно. Значит, у меня есть и причина, и повод поцеловать тебя сейчас. Сначала Кану показалось, что он ослышался. Слишком разыгравшаяся фантазия придумала новый сюжет. Но, подняв голову вверх, он почувствовал прикосновение на подбородке и тёплые губы, что поцеловали Кана в самый уголок рта, будто бы спрашивая разрешения. В голове младшего включилась система сигнализации. Все мысли смело в кучу и вынесло в один миг. Осталась лишь оглушающая сирена и единственная фраза, светящаяся неоном: «Я НЕ УМЕЮ ЦЕЛОВАТЬСЯ». Отдаваясь воле случая, Ёсан думает, что терять уже нечего, поэтому робко поворачивает голову и касается губ Сонхва своими. Позволяет взять вверх, разрешает вести, а сам совсем не против быть ведомым. Отключает волнение, отпускает мысли и подчиняется Паку — персональному демону Кана, что уже успел забраться младшему под кожу, успел заменить кислород в крови. Поцелуй нежный и сладкий, слаще любой конфеты мира, с привкусом смущения и кофейной жвачки Сонхва. Они целуются не торопясь, словно время вокруг них остановилось, будто остались только они одни в этом мире — счастливые и влюбленные в этот момент. Ёсан находит закрытыми глазами руку старшего и осторожно переплетает свои пальцы с чужими. Мелочь, но такая необходимая. Отстранившись, Кан смущённо утыкается лицом в шею Пака, обхватывая его второй рукой. Слышит смешок сверху и чувствует холодные пальцы в своим волосах. — Давай обойдёмся сейчас без твоего остроумия, Пак. Не порть своим длинным языком такой момент. — О, своим длинным языком я могу его только украсить, — Сонхва чувствует грудью участившееся сердцебиение младшего и закрывает глаза, кладя щеку на его голову. И правда, не стоит нарушать атмосферу.