Холодно. Тепло. Горячо.

Леди Бессердечная… Кейтилин впервые подумала о себе так, именно этим словом, как о бессердечной, еще по дороге в Орлиное гнездо, к сестре, куда она везла на суд плененного карлика-Ланнистера. Когда еще были в живых любимый муж и сын, зверски приконченный прямо на ее глазах, и все дети так же были тогда пока живыми. Теперь ее сердце мертво так же, как вся ее несчастная, вырезанная под корень, семья. Хоть зачем-то и колотится в груди снова. Леди Кейтилин не было известно, кто ее так прозвал, вторя ее собственным, однажды не для кого не слышимо прозвучавшим в голове мыслям. Кто-нибудь из Фреев, вероятней всего, которым она сторицей платила за пролитую на Красной свадьбе кровь, но прозвище прижилось повсеместно, произносимое большинством северян с глубоким почтением, чтобы не сказать благоговением. Кейтилин помнила, как река несла вниз по течению ее мертвое, оскверненное тело. Помнила, как если бы была не постепенно разлагающимся в студеной воде трупом, а если бы смотрела на себя с кручи берега невдалеке. Но помнила она и то, как к ней прибежала легконогая младшая доченька Арья, как когда та была совсем крохой и прибегала к маме поиграть, нетвердо держась на по-младенчески пухленьких ножках. Леди Кейтилин совершенно отчетливо почувствовала, как Арья тоскливо ткнулась в ее обезображенную щеку, с лоскутьями висящей кожей, зовя за собой бегать, играть, жить дальше. Уткнулась остренькой мордочкой совсем молодой лютоволчицы… Ничего сперва не поняв, отказываясь признавать, а затем заплакала, завыла. Ничто из этого не могло быть воспоминанием, что бы все это ни означало, будучи таковым по внутреннему ощущению, от которого было никуда не деться. Помнила Кейтилин Старк и птиц, которых не было в действительности в пиршественной зале, повсюду липко залитой красным, да только не сладким вином. Великое множество птиц, набросившихся ей на голову, больно клюющих мозг, застивших глаза, с того невообразимо страшного мгновения, как добитый сын рухнул на пол. Потом стало черным-черно, а затем… Она увидела Неда. Или услышала? Или почувствовала? Все разом или что-то совсем другое, иного рода восприятием? Муж звал ее, он ее ждал, встречал, раскрывая уже объятия, улыбаясь ласково и говоря ей о чем-то… Чего Кейтилин не успела понять, расслышать, не успев до него добежать, только она не бежала, скорей уж плыла, будто несомая пенным гребнем волны, а, может, неслась воздушно-легким пером по ветру. Пока не споткнулась вдруг, ослепленная жгуче-красной вспышкой пламени, и не упала вниз с такой высоты, которую человеческий глаз не способен представить, не то, что увидеть. В тот миг она и открыла закрывшиеся навечно глаза. На вырвавших ее из ледяных когтистых лап смерти, теплых человеческих руках. Боги, зачем?! Она же могла уже быть с Недом! С детьми, со всеми своими дорогими детьми - пора перестать травить себе душу надеждой, что уцелел хотя бы один, доверяя неверным слухам о том, что где-то якобы видели то одного, то другую. Арья точно мертва. Как иначе объяснить их краткую, странную, ничем рациональным необъяснимую встречу, когда была убита она сама? Арья… Арья так любила Джона. Чуть ли не больше своих по-настоящему родных братьев. Арья бы хотела, чтобы она сделала то, что, при жизни леди Старк, совершила в память о ней, когда до нее дошли надежные вести о том, что делается на самых подступах к Стене и миру живых, как не трудно, даже ей, было в такое поверить. Страшно идти прямо туда, в самое пекло, лично ей не было нисколько. Что ей сделается, она и так мертвая. Мертва таким прежде горячо любящим сердцем. Леди Бессердечная, вот кто она стала теперь… Леди, что надеялась в ускользнувшей от нее тенью ранее смерти, вернуться к возлюбленному супругу, обретя покой у Стены.