Aedd Caerme

Новиград

      Ламберт сидел у двери, опираясь спиной о стену, и играл кинжалом, лениво перебрасывая его между пальцами. Он не был идиотом — сразу понял, что что-то не так. Ева пропала слишком давно, а эти чародейские штучки с Идой и Трисс пахли дерьмом с самого начала       Ламберт убрал кинжал в ножны и встал. Приставил ухо к двери.       Тишина.       Ему не нужно было слышать слова — ему хватило этой слишком густой, мёртвой тишины.       — Чёрт побери, — пробормотал он, щёлкнув шеей, и сжал кулаки.       Он подождал ещё пятнадцать минут. Потом ещё пятнадцать.       Ламберт расхаживал перед дверью, как волк в клетке. Его сапоги выбивали глухой ритм по деревянному полу, а терпение трещало по швам. Он остановился, фыркнул и наконец не выдержал. Подняв кулак, он постучал в дверь — резко, громко, с явным раздражением.       Из-за двери раздался голос Трисс, спокойный, но с лёгкой ноткой напряжения:       — Подожди, Ламберт. Ида проводит ритуал, он долгий и сложный.       Ламберт скривился, его губы растянулись в язвительной ухмылке.       — О, конечно, ритуал, — бросил он, его голос сочился сарказмом. — А я думал, вы там чаи гоняете. Сколько ещё ждать, Меригольд? До следующей зимы?       Ответа не последовало, только тишина, и это только сильнее разозлило его. Прошёл ещё час, потом ещё один. Ламберт чувствовал, как внутри всё кипит — смесь гнева, тревоги и какого-то смутного предчувствия, которое он ненавидел больше всего. Он не выдерживал.       Его терпение лопнуло.       — Ладно, раз по-хорошему не выходит…       Он шагнул назад, выставил ладонь вперёд.       Синяя вспышка разорвала воздух, и мощный порыв Аарда с грохотом снёс дверь с петель.       Ламберт шагнул внутрь, его глаза сузились, а голос стал резким:       — Какого чёрта вы тут творите?       Трисс стояла у окна, её рыжие волосы блестели в свете луны, пробивавшейся сквозь стекло. Она резко обернулась, её лицо вспыхнуло возмущением, а руки сжались в кулаки.       — Ламберт! — воскликнула она, её голос дрогнул от гнева. — Какого чёрта ты делаешь? Я же сказала ждать!       — А ты как думаешь, Меригольд? — его голос был пропитан ядом. — Я же сказал, я не комнатная собачка, чтобы сидеть у двери и ждать, пока ты соизволишь сказать мне правду.       Он сделал ещё один шаг вперёд.       — Где Ева?       Трисс выпрямилась, её зелёные глаза сверкнули, но она постаралась сохранить спокойствие.       — Ида открыла портал, — сказала она, её голос стал ровнее, но в нём чувствовалась натянутость. — Она ушла с Евой в Дол Блатанну. Для лучшего изучения её тьмы.       — Вот оно как? — Его голос стал низким, почти мурлыкающим, как у зверя перед прыжком.       Он шагнул ещё ближе, теперь стоял прямо за её спиной.       — Ты врёшь. Ты думаешь, я поверю в эту чушь? Ида, порталы, Дол Блатанна — звучит как сказка для дураков. Где она на самом деле?       Трисс резко повернулась, её глаза вспыхнули возмущением.       — Что?!       Ламберт не отвёл взгляда.       — Ты врёшь.       Он заметил едва уловимый жест — она сцепила пальцы на талии, как будто защищаясь.       Она знала, что он не отступит.       Её голос стал тише, но твёрдым.       — Ламберт, послушай…       — О, теперь ты хочешь, чтобы я слушал? — Его губы скривились в усмешке. — Когда тебе это стало удобно? До или после того, как вы решили меня обвести вокруг пальца?       Трисс сжала губы, её щёки слегка покраснели от раздражения.       — Это не ложь, — бросила она, её голос стал резче. — Они должны скоро вернуться. Ритуал требует времени, и Ида знает, что делает.       Ламберт прищурился, его пальцы сжались в кулаки, но он не двинулся с места.       — Скоро, значит? — протянул он, его тон стал ещё язвительнее. — А я должен сидеть тут и ждать, пока вы, чародейки, играете в свои игры? Если Ева не вернётся через час, я сам найду эту эльфийку и вытрясу из неё правду.       Трисс отвернулась к окну, её руки скрестились на груди, а в её глазах мелькнула тревога, которую она не смогла скрыть. Она знала, что Ламберт не отстанет — он был упрямым, как осёл, и слишком привязанным к Еве, чтобы просто уйти.       Её пальцы нервно сжали ткань платья, а взгляд застыл на тёмном горизонте. Она надеялась, что Ида действительно вернётся скоро — иначе этот ведьмак разнесёт всё вокруг, и она не была уверена, сможет ли его остановить.

***

      Ламберт сидел у окна, его сапоги грубо упирались в подоконник, оставляя грязные следы на потёртом дереве. В руках он сжимал бутыль крепкого эля, горького и жгучего, как его мысли. Вторая стояла рядом, наполовину пустая, её содержимое уже туманило голову, но не заглушало гул в груди.       Комната была тёмной, только слабый свет луны пробивался сквозь мутное стекло, а за окном стучал дождь, барабаня по крыше, как назойливый ритм его собственного раздражения.       Он думал о ней. О Еве. Её саркастическая ухмылка, её острый язык, её взгляд, который мог пробить доспехи. Что-то случилось — он чуял это нутром, как зверь чует бурю. Меригольд и эта эльфийка Ида используют её в своих целях, в своих чародейских играх, и Трисс явно врёт.       Трисс нервничала. Она никогда не умела врать, не ему. Она не смотрела в глаза, избегала лишних слов.       Ида? Ха. Он не верил этой суке. Ламберт фыркнул, поднёс бутыль к губам и сделал глоток, вытерев рот тыльной стороной ладони.       А может, дело вообще не в магии? — мысль резанула, как нож. Может, она просто ушла? Он знал, что это возможно. Он не был слепым.       Он видел, как она тогда в Новиграде смотрела на Исенгрима.       И он понимал её.       Он – грубый ведьмак, вечно тоскующий по бутылке.       А этот эльф — чистокровный воин, с его высокими идеалами, с этими сказками про борьбу за народ, с этой романтической хернёй про скоя’таэлей.       Конечно, она выбрала его.       — Ну и хрен с ней, — пробормотал он, его голос был хриплым, грубым. — Чего ещё можно было ожидать?       Он снова приложился к бутылке, но не успел сделать глоток — холодок пробежал по спине, заставив его замереть. Воздух в комнате сгустился, стал плотнее, как перед грозой, а в углу раздался звук шагов — медленных, уверенных.       — Ох, ведьмаки, ведьмаки… — протянул странно знакомый голос, полный насмешки, мягкий, как шёлк, но острый, как бритва.       Ламберт замер. Его рука медленно опустила бутыль на подоконник, пальцы другой скользнули к поясу и вытащили нож — короткий, но острый. Он обернулся, его глаза сузились, вглядываясь в темноту.       Возле камина стоял мужчина. Его силуэт был почти размытым, словно он сливался с тенями, но Ламберт видел его ясно. На губах играла самодовольная ухмылка, а в руках он вертел деревянную ложку, крутя её пальцами, как будто это был кинжал.       — Кто ты, блять, такой? — голос Ламберта был низким, хриплым, с явной угрозой.       Незнакомец медленно, даже лениво подошёл к столу, сел в кресло напротив и откинулся, словно был тут хозяином. и ухмыльнулся шире, обнажая острые зубы.       — Ты же понимаешь, что я люблю появляться вовремя, не так ли? — сказал он, его тон был почти дружелюбным, но глаза — золотистые, с вертикальными зрачками — блестели холодным расчётом.       Он небрежно зачерпнул ложкой пустоту, словно размешивал воздух, и посмотрел на Ламберта с притворным интересом.       — Я сказал, кто ты? — рявкнул Ламберт, сжимая нож сильнее, его терпение трещало по швам.       Гюнтер хмыкнул, его ухмылка стала мягче, но не менее зловещей.       — Кто я? — переспросил он, растягивая слова. — Скажем так… я тот, кто видит больше, чем ты, ведьмак. Тот, кто знает, где нити судьбы завязываются в узлы. — Он склонил голову набок, его взгляд стал острым. — Оставленная женщина, раздавленный ведьмак… такая грусть. Ну, скажи мне, Ламберт… ты ведь злишься, правда?       Ламберт стиснул зубы, его кулак с ножом дрогнул.       — Да иди ты нахер, — бросил он, его голос был полон ярости, но Гюнтер лишь тихо рассмеялся, его смех был низким, бархатным.       — Ты груб, — сказал он, его голос стал мягче, почти шёлковым. — Но не глуп. И уж точно не слеп. — Он наклонился ближе, и Ламберт уловил лёгкий запах яблок, странный и неуместный. — Ты ведь чувствуешь, что она ускользает, да? Этот эльф… Исенгрим, кажется? Он забрал её, а ты сидишь тут с бутылкой, как побитый пёс.       Гнев вспыхнул мгновенно. Ламберт ударил ножом по столу, лезвие вонзилось в дерево в миллиметре от пальцев Гюнтера, но тот даже не дёрнулся, его ухмылка осталась неподвижной.       — Заткнись, сука, пока я тебе глотку не перерезал, — прорычал Ламберт, его глаза полыхнули, но Гюнтер лишь прищурился, его золотистые глаза блестнули в темноте.       — О, мне нравится твой стиль, ведьмак, — протянул он, его тон был почти восхищённым. — Столько огня, столько злости… Но знаешь что? Ты зря на меня злишься. — Он медленно вытащил ложку из воздуха и провёл по её краю пальцем, будто проверяя остроту. — Ты должен злиться на неё.       — Что ты хочешь? — бросил он холодно.       Гюнтер наклонил голову.       — Я? О, ничего особенного.       Он медленно, почти лениво провёл пальцем по краю ложки.       — Просто я смотрю на тебя и вижу человека, которому… несправедливо досталось.       Ламберт фыркнул.       — Несправедливость – это моя жизнь. Привык.       Гюнтер улыбнулся.       — Ну да. Ты ведьмак. Ты знаешь, что мир несправедлив.       Он наклонился ближе, его глаза сверкнули.       — А я — тот, кто умеет делать мир справедливым.       Ламберт застыл.       Слова проникли глубже, чем он хотел.       Гюнтер видел это.       — Скажи мне, — его голос стал ниже, почти интимным. — Разве это честно? Разве ты заслужил это?       Ламберт сжал челюсти.       — О чём ты?       — О том, что ты был удобным вариантом.       Гюнтер наклонился ещё ближе.       — Ты ведь чувствуешь это, правда?       — Что именно?       — Что ты был просто промежуточным вариантом.       Он улыбнулся, словно вонзил нож.       — Она использовала тебя, чтобы заполнить пустоту. Сомнение. Оно било в виски. Часть его знала, что это правда. А другая часть хотела врезать ублюдку напротив.       — Ты пиздишь, — выдохнул он, его пальцы сжались в кулаки.       — Ах, если бы.       Гюнтер откинулся в кресле, сцепив пальцы.       — Но ты ведьмак.       Его голос стал глубже, как эхо, раздающееся в пустой комнате.       — Ты всегда чувствуешь, когда тебе врут.       Ламберт не ответил.       Гюнтер встал и аккуратно пригладил манжеты, как будто был просто вежливым купцом, зашедшим на чай. И направился к двери.       Ламберт не отводил от него взгляда. На пороге Гюнтер остановился. И обернулся через плечо.       — И да, Ламберт. Когда придёт время…       Он ухмыльнулся.       — Просто скажи “да”.       И исчез.       Воздух в комнате снова стал лёгким, дождь за окном застучал громче, а Ламберт остался сидеть. Его рука дрожала, а в голове крутились слова Гюнтера, сея хаос и сомнения.