Aedd Caerme

      Ламберт спускался по лестнице, его сапоги гулко стучали по старым ступеням, отдаваясь эхом в узком коридоре. Гнев кипел в нём, как смола в котле — горячий, липкий, готовый выплеснуться на всё вокруг.       Чародейки. Эти проклятые ведьмы с их вечными интригами, с их паутиной лжи, в которую они заматывают всех, кто попадётся под руку. “Это ради её же блага”, — так они всегда говорят, пряча свои истинные замыслы за красивыми словами и фальшивыми улыбками.       Он сжал кулаки так, что костяшки побелели, а в голове крутился голос Гюнтера, его насмешливый шёпот: “Она ускользает… ты был просто промежуточным вариантом”.       Ламберт стиснул зубы, его челюсть задрожала от ярости. Он ворвался в комнату Трисс, как буря, дверь с треском ударилась о стену. Чародейка стояла у стола, склонившись над каким-то свитком, её рыжие волосы падали на плечи, а в руках дрожал пергамент. Она резко подняла голову, её зелёные глаза расширились от неожиданности, но тут же сузились в гневе.       — Ламберт, какого… — начала она, но он не дал ей закончить.       — Открывай портал в Дол Блатанну, — прорычал он, его голос был низким, хриплым, полным угрозы. Он шагнул к ней, его тень легла на стол, а кулаки сжались ещё сильнее. — Ты сказала, что Ева там. Немедленно, Меригольд. Я не собираюсь больше ждать твоих грёбаных игр.       Трисс выпрямилась, её губы сжались в тонкую линию, а пальцы нервно сцепились перед собой. Она открыла рот, пытаясь что-то сказать, её голос дрогнул:       — Ламберт, послушай, это не так просто…       — Молчи, Меригольд! — рявкнул он, перебив её. Его глаза полыхнули, как угли в костре. — Мне не нужны твои сраные оправдания. Открывай портал, блять, немедленно!       Трисс поморщилась, её щёки вспыхнули от гнева, но она не отступила. Её голос стал резче, хотя в нём мелькнула тень неуверенности:       — Ты хоть понимаешь, что это не игрушки? Я не могу просто щёлкнуть пальцами и…       — Я сказал, немедленно! — Ламберт шагнул ещё ближе, теперь между ними оставалось меньше шага. Его дыхание было тяжёлым, грудь вздымалась, а в голосе звенела ярость. — Или ты думаешь, я поверю в твою чушь про Дол Блатанну?       Трисс замялась, её взгляд метнулся в сторону, и это было всё, что ему нужно. Он уловил её нерешительность, её ложь, и его лицо исказилось в гримасе презрения. Но затем она выдохнула, её плечи опустились, и она тихо сказала:       — Нет её там. Она недалеко отсюда. В лагере скоя’таэлей.       Ламберт замер. Его глаза сузились, а в груди что-то болезненно сжалось. Он всмотрелся в её лицо, пытаясь поймать хоть намёк на обман, но её взгляд был твёрдым, хоть и усталым.       — И что она там делает? — спросил он, его голос стал тише, но в нём звенела угроза, как натянутая тетива.       Трисс вздохнула, её пальцы нервно сжали край стола.       — Это была просьба Иды, — начала она, её голос был ровным, но натянутым. — Она проведёт ритуал, чтобы лучше разобраться в тьме Евы. А взамен… Ева поможет скоя’таэлям в битве.       Слово “битве” ударило его, как молот по наковальне. Ламберт всмотрелся в её лицо, его брови сдвинулись, а губы скривились в яростной гримасе.       — Вы кинули её в бой? — прорычал он, его голос сорвался на хрип.       Трисс не ответила. Её глаза опустились, а губы сжались ещё сильнее. Это молчание было громче любых слов. Ламберт шагнул назад, его кулак с грохотом врезался в стену, оставив вмятину в старом дереве.       — Девчонка до конца не умеет управлять своей силой, а вы, грёбаные идиотки, отправили её на войну?! — Он врезался взглядом в Трисс, его глаза горели, как у зверя перед прыжком. — У вас либо нет мозгов, что неудивительно для чародеек, либо ты снова пиздишь!       Трисс подняла взгляд, её щёки покраснели от гнева, но она сдержалась.       — Нет, это правда, — сказала она, её голос стал твёрже. — Нападение уже должно было давно пройти. Она… она должна быть жива.       — Должна быть?! — Ламберт рыкнул, его голос сорвался на крик. — Открывай портал, немедленно!       Трисс колебалась, её пальцы сжались в кулаки, а в глазах мелькнула тревога. Она знала, что он не отступит. Знала, что если она откажет, он разнесёт всё вокруг — или пойдёт пешком, что ещё хуже. Наконец, она выдохнула, её плечи опустились, и она тихо сказала: — Хорошо. Но если там хаос… ты сам разберёшься.       Она отступила к центру комнаты, подняла руки, и её пальцы задрожали, чертя в воздухе светящиеся линии. Воздух загудел, запахло озоном, и через миг перед Ламбертом вспыхнул портал — мерцающий круг, за которым виднелись тёмные деревья и дым костров. Ламберт не сказал ни слова. Он бросил на Трисс последний яростный взгляд, поправил меч за спиной и шагнул в портал, его фигура растворилась в свете.       Трисс осталась одна. Её руки упали, а лицо исказилось смесью гнева и страха. Она знала, что только что выпустила зверя в лагерь скоя’таэлей — и могла только надеяться, что Ева жива, чтобы Ламберт не разнёс там всё к чертям.

***

      Лагерь скоя’таэлей был окутан ночной тишиной, нарушаемой лишь треском костров и редкими шорохами эльфов, патрулирующих периметр. Ева сидела в палатке Йорвета и ждала его, пытаясь привести мысли в порядок, когда полог резко откинулся. В проёме возник Йорвет — высокий, с неизменной повязкой на глазу и язвительной ухмылкой, которая уже начала действовать ей на нервы. Его зелёный глаз блеснул в свете факела, а голос, как всегда, резанул сарказмом:       — Ну что, демоница, отдохнула после своих подвигов? Или всё ещё ждёшь, что я тебе поклонюсь за то, что ты чуть не свернула мне шею?       Ева подняла взгляд, её губы сжались в тонкую линию, а в груди снова шевельнулась тьма, но она подавила её.       — Ты сам напросился, Йорвет, — бросила она, её голос был хриплым от усталости, но острым. — Может, в следующий раз подумаешь, прежде чем лезть ко мне со своими шуточками.       Он фыркнул, шагнув внутрь, его плащ колыхнулся, а руки скрестились на груди.       — О, какие мы обидчивые, — протянул он, его тон стал ещё язвительнее. — Но давай без соплей, Dh’oine. Ты мне кое-что должна, и я не про извинения.       Ева прищурилась, её пальцы сжались в кулаки.       — Должна? — переспросила она, её голос дрогнул от возмущения. — Без меня вас бы на том тракте перерезали, как свиней, люди Радовида. Это ты мне обязан, эльф, а не наоборот.       Йорвет наклонил голову, его ухмылка стала холоднее, но в его взгляде мелькнула тень задумчивости. Он подошёл ближе, опёрся рукой о деревянный столб палатки и посмотрел на неё сверху вниз.       — Может, и так, — сказал он, его голос стал тише, но не утратил яда. — Но ты всё равно сорвалась, как бешеная собака. И теперь мне нужно, чтобы ты искупила свою вину. У нас проблемы поважнее твоих истерик.       Ева выпрямилась, её глаза сверкнули гневом.       — Искупила? — рявкнула она. — Ты серьёзно? Что тебе надо, Йорвет?       Он выпрямился, его лицо стало серьёзнее, а язвительность уступила место холодной решимости.       — Скоя’таэлям нужна сила, — сказал он, его голос стал твёрже. — Большая сила. И ты, со своей тьмой, как раз подходишь. Атака на караван оказалась ловушкой — реданцы знали, что мы придём. Знали, что ты будешь с нами. Кто-то нас продал, и я хочу знать кто.       Ева замерла, её гнев сменился настороженностью. Она вспомнила бой на тракте — крики, кровь, запах железа и смерти. Её тьма тогда вырвалась, спасая их, но теперь слова Йорвета заставили её задуматься.       — Ты думаешь, это связано с Идой? — спросила она, её голос стал тише, но в нём звенело напряжение. — Или с Францеской Финдабаир?       Йорвет прищурился, его зелёный глаз блеснул холодным расчётом.       — Возможно, — ответил он, его тон стал резче. — Ида привела тебя сюда, а Францеска… она слишком много знает. Кто-то хотел твоей смерти, демоница. Или чего-то большего. И я выясню, кто это был, с твоей помощью или без.       Ева стиснула зубы, её мысли закружились. Ида. Её ритуалы, её обещания разобраться с тьмой. Неужели это была часть плана? Она посмотрела на Йорвета, её взгляд стал острым.       — И что ты предлагаешь? — спросила она, её голос был холодным, но в нём мелькнула усталость. — Чтобы я стала твоим оружием?       — Именно, — бросил он, его ухмылка вернулась, но теперь в ней было меньше насмешки и больше расчёта. — Ты помогаешь нам, а я не вышвыриваю тебя из лагеря за то, что ты чуть не прикончила меня. По-моему, честная сделка.       Ева фыркнула, её пальцы сжались сильнее, но она не ответила сразу. Ей не нравился Йорвет, не нравилась его манера говорить, но его слова задели что-то внутри. Если кто-то действительно желал её смерти, если Ида или Францеска играли с ней… она должна знать правду. И, чёрт возьми, она устала бегать от своей тьмы. Может, это шанс использовать её с пользой.       — Ладно, — наконец сказала она, её голос был твёрдым, но усталым. — Я останусь. Но не думай, что я твоя ручная собачка, Йорвет. Если я узнаю, что ты мне врёшь, я закончу то, что начала у ручья.       Он усмехнулся, его глаз сверкнул, но он кивнул.       — Договорились, демоница, — сказал он, его тон стал почти дружелюбным, но с острым краем. — Только держи свою тьму на поводке. Мне не нужны ещё сюрпризы.       Йорвет развернулся и вышел, полог палатки колыхнулся за его спиной. Ева осталась одна, её грудь вздымалась от рваного дыхания. Разговор вымотал её — не столько споры, сколько груз вопросов, которые он оставил. Кто предал их? Чего хотел Гюнтер? И какую роль во всём этом играла Ида? Она провела рукой по лицу, её пальцы дрожали, а тьма внутри шевельнулась, как зверь, почуявший добычу.       Она поднялась и направилась к своей палатке, её шаги были тяжёлыми, но твёрдыми. Кровь на рубашке давно засохла, а в голове крутился хаос мыслей. Ей нужно было отдохнуть, собраться с силами — завтра Йорвет наверняка начнёт свои планы, и она должна быть готова. Полог её палатки закрылся за ней, отрезая шум лагеря, но тишина внутри не принесла покоя.

***

      Ева лежала на узкой походной кровати, её тело наконец начало расслабляться, а веки тяжелели от усталости. Тьма внутри затихла, оставив лишь слабый гул в груди, и она уже проваливалась в сон, когда шаги нарушили тишину.       Полог палатки колыхнулся, и в проёме появился Исенгрим — высокий, с тёмными волосами, падающими на плечи, и холодным взглядом, который тут же встретился с её. Ева нахмурилась, её сонливость сменилась раздражением.       — Чего тебе нужно? — бросила она, её голос был хриплым от усталости, но резким. — И, знаешь, было бы неплохо хоть раз спросить разрешения, прежде чем вламываться ко мне.       — Ты слишком много командуешь, — его голос был холодным, но с оттенком насмешки. — Это твоя палатка, но не твой лагерь.       Он шагнул ближе, и в тусклом свете лампы его лицо показалось Еве ещё более жёстким.       Исенгрим фыркнул, его губы скривились в лёгкой усмешке, но глаза остались холодными. Он шагнул внутрь, его плащ тихо шуршал, а руки скрестились на груди.       — Я один из командиров, — ответил он, его голос был ровным, но с острым краем. — Мне не нужно спрашивать разрешения, тем более у тебя. Да и что я такого увижу? Тебе есть что скрывать? Или ты боишься, что я войду в неподходящий момент? — Его взгляд скользнул по ней, и он добавил, понизив голос: — Не волнуйся, голой я тебя уже видел. Ничего нового мне не откроется.       Ева приподнялась на кровати, её глаза вспыхнули возмущением. Она резко села, отбросив тонкое одеяло, и уставилась на него, её губы сжались в тонкую линию.       — Если ты пришёл не по делу, то пошёл вон, Исенгрим, — бросила она, её голос стал громче, а в нём звенел гнев. Она встала, её босые ноги коснулись холодного пола, и она шагнула к нему, скрестив руки. — Я устала от твоих игр. Говори, что надо, или проваливай.       Исенгрим прищурился, его усмешка исчезла, сменившись холодной маской. Он сделал шаг навстречу, сокращая расстояние между ними, и его голос стал тише, но резче:       — Игры? Это ты тут играешь, Ева. Приходишь в крови, чуть не убиваешь Йорвета, а потом строишь из себя обиженную. Что ты творишь? Хочешь, чтобы нас всех прикончили из-за твоей тьмы? Я слышал что говорил Йорвет. Ты в том числе была целью нападения на тракте. И из за тебя нас чуть не переубивали.       Ева фыркнула, её взгляд стал острым, как лезвие.       — О, конечно, во всём виновата я, — парировала она, её тон сочился сарказмом. — А ты, великий командир, просто невинная жертва, да?       Исенгрим нахмурился, его челюсти сжались.       — Ты невыносим, — процедила она, её взгляд метнулся к Исенгриму, что стоял, сложив руки на груди. — Вечно лезешь в мою жизнь, будто имеешь на это право.       — А я его имею, — хмыкнул он, не двигаясь с места. — Ты жива благодаря мне. Или уже забыла, кому обязана тем, что не сдохла тогда в лесу?       — О, так ты теперь мой спаситель? — фыркнула она, вскидывая руки. — Может, ещё и укажешь, как мне дышать, господин командир?       — Не язви. Мне плевать на твои эмоции, — его голос стал тише, но в нём появилось что-то опасное. — Но если ты не можешь контролировать свою силу, ты не просто угроза для нас. Ты угроза для себя.       Исенгрим стиснул челюсти, его шрам на брови дёрнулся, а пальцы сжались в кулаки.       — Ты хоть понимаешь, что натворила сегодня? Йорвет теперь смотрит на тебя, как на бешеного зверя, и я его не виню.       Ева шагнула ближе, теперь их разделяло меньше шага. Её глаза сузились, а голос задрожал от гнева:       — А ты что, его верный пёс? Бежишь оправдываться перед ним? Может, тебе стоит перестать прятаться за своим долгом командира и сказать, чего ты сам хочешь, Исенгрим? Или ты слишком боишься?       Он наклонился к ней, его тёмные глаза вспыхнули, а дыхание стало тяжелее.       — Боюсь? — переспросил он, его голос стал низким, почти звериным. — Ты думаешь, я боюсь тебя или твоей тьмы? Я видел вещи похуже, чем ты, девчонка. Но ты… ты даже не пытаешься держать себя в руках.       Ева усмехнулась, её губы скривились в презрительной гримасе.       — О, какие громкие слова, — бросила она, её тон стал ядовитым. — А сам-то ты что? Стоишь тут, читаешь мне лекции, но когда доходит до дела, ты просто трус. Боишься признать, что я тебе не безразлична, боишься посмотреть правде в глаза. Всё, что ты умеешь, — это прятаться за своими эльфийскими принципами.       Рычание сорвалось с его губ, он резко шагнул вперёд, сокращая расстояние между ними до опасной близости.       — Заткнись.       — Нет, не заткнусь, — прошипела она, запрокидывая голову, чтобы не отводить взгляда. — Потому что я права, и ты это знаешь.       Исенгрим резко поднял руку, и Ева на мгновение напряглась, готовясь к удару, но его кулак со свистом ударил в стену рядом с её головой. Глухой звук прокатился по палатке, полотно задрожало, но он даже не моргнул.       Исенгрим стоял вплотную, его кулак всё ещё упирался в стену, а тёмные глаза впились в неё. Его голос, хриплый и полный сдерживаемой ярости, прорезал тишину:       — Назови меня трусом ещё раз, Ева, и посмотрим, кто из нас останется стоять. Ты понятия не имеешь, что говоришь, — прорычал он, его лицо оказалось совсем близко.       — Зато ты понятия не имеешь, чего хочешь, — бросила она в ответ.       Его кулак соскользнул со стены, оставив вмятину, но он остался стоять, его высокая фигура возвышалась над Евой. Они застыли так на несколько долгих секунд, их дыхание было тяжёлым, смешивалось в напряжённом воздухе палатки.       Ева чувствовала, как внутри всё пульсирует — от гнева, от усталости, от этого огня, который вспыхивал между ними всякий раз, когда они сталкивались. Его тёмные глаза впились в неё, горячие и яростные, а шрам на брови подрагивал от сдерживаемой эмоции.       — Ненавижу тебя, — тихо сказал он, его голос был почти срывающимся, хриплым, полным чего-то, что он не хотел называть.       — Взаимно, — выдохнула она, но её губы дрогнули, выдавая, что за этими словами скрывалось слишком многое — злость, боль, и что-то ещё, чему она не могла дать имени.       Ева не отвела взгляд, её грудь вздымалась от рваного дыхания, а тьма внутри шевельнулась, откликаясь на бурю в её душе. Она сжала кулаки, сдерживая её, но чувствовала, как контроль ускользает.       Исенгрим замер, его дыхание было горячим, а взгляд метался по её лицу — от глаз к губам и обратно. На миг показалось, что он сейчас что-то сделает — ударит, схватит её или… что-то ещё.       Сердце Евы гулко билось в груди, её злость медленно трансформировалась во что-то другое — в жар, который поднимался из глубины и путал мысли. Она не отступила, её губы были слегка приоткрыты, и она сама не заметила, как затаила дыхание.       Исенгрим скользнул взглядом по её губам, его лицо оказалось так близко, что она ощутила тепло его кожи. Он наклонялся всё ближе, его тёмные волосы упали вперёд, почти касаясь её лица, а воздух между ними стал густым, почти осязаемым.       Ева чувствовала, как её тело напряглось, как тьма внутри загудела, но не от гнева, а от чего-то более опасного. Их дыхание смешалось, и на долю секунды показалось, что граница между ненавистью и чем-то иным вот-вот рухнет.       Но их резко прервали. Трисс ворвалась в палатку, её грудь вздымалась от быстрого шага, а в глазах мелькала тревога. Ева уставилась на неё, её раздражение сменилось настороженностью.       — Что такое, Трисс? — спросила она, её голос был хриплым, но твёрдым. — В чём дело?       Трисс замялась, её взгляд метнулся к Исенгриму, стоящему в шаге от Евы, и она сглотнула, пытаясь собраться с мыслями.       — Эм… Ламберт будет здесь скоро, — сказала она, её тон был натянутым. — Я открыла портал специально чуть подальше, чтобы успеть прийти первой и предупредить тебя.       Ева резко выпрямилась.       — Что?!       Исенгрим нахмурился, его тёмные глаза сузились, а шрам на брови дрогнул. Он скрестил руки, бросив на Трисс холодный взгляд.       — Что за Ламберт? — спросил он, его голос был резким, с ноткой подозрения. Он явно не знал этого ведьмака и уж точно не имел понятия о его связи с Евой. Его поза напряглась, словно он ждал подвоха.       Ева не ответила ему, её внимание было приковано к Трисс. Она шагнула ближе к чародейке, её лицо исказилось смесью усталости и тревоги.       — Как так получилось? — спросила она, её голос стал тише, но в нём звенело напряжение.       Трисс вздохнула, её пальцы нервно сжали край рукава.       — У меня не получилось его сдержать, — призналась она, её тон стал виноватым. — Ты сама знаешь, каким он может быть. Он… вынудил меня открыть портал. Сказал, что либо я это сделаю, либо он сам найдёт тебя, разнеся всё по пути. Через полчаса он будет здесь.       Ева провела ладонью по лицу, её пальцы задержались у виска, словно пытаясь унять нарастающую головную боль.       — Вот дерьмо, — пробормотала она, закрыв глаза на секунду, чтобы собраться с мыслями. Она выдохнула, её плечи опустились, а голос стал тяжелее: — Похоже, спокойной ночи у меня не будет.       Трисс кивнула, её взгляд стал серьёзнее.       — И да, — добавила она, понизив голос, — он очень зол. Я предупредила Йорвета, если что. Чтобы он был готов.       Ева открыла глаза, её губы сжались в тонкую линию. Она чувствовала, как тьма внутри шевельнулась, откликаясь на её смятение, но подавила её усилием воли. Исенгрим всё ещё стоял рядом, его взгляд метался между ней и Трисс, и в нём проступило что-то похожее на раздражение.       — Кто этот Ламберт? — повторил он, его голос стал громче, с явной резкостью. — И почему он идёт сюда? Что ты опять натворила, Ева?       Ева бросила на него быстрый взгляд, её глаза сверкнули раздражением.       — Не твоё дело, Исенгрим, — отрезала она, её тон был острым, как лезвие. — У тебя своих проблем хватает, не лезь в мои.       Он прищурился, его челюсть напряглась, но он промолчал, только скрестил руки ещё сильнее, словно сдерживая себя. Трисс кашлянула, пытаясь разрядить напряжение, но её голос дрогнул:       — Ева, я… я останусь, если хочешь. Чтобы объяснить ему всё. Он не в настроении слушать, но я попробую.       Ева фыркнула, её губы скривились в горькой усмешке.       — Объяснить Ламберту? — переспросила она, её голос был полон сарказма. — Удачи с этим, Трисс. Он скорее разнесёт лагерь, чем выслушает твои чародейские байки.       Она отвернулась, её взгляд упал на стену с вмятиной от кулака Исенгрима, и в груди что-то болезненно сжалось. Ламберт. Злой, упрямый, готовый ворваться сюда, как буря. И Исенгрим, который всё ещё стоял слишком близко, его присутствие жгло её, как раскалённый уголь. Ева знала, что через полчаса всё станет только хуже.