Aedd Caerme

      Ева упала на колени у ручья, её руки обхватили голову, пальцы впились в волосы, словно пытаясь удержать разум, который рушился под тяжестью слов Гюнтера.       Его голос всё ещё эхом звенел в её ушах — “моё творение”, “сосуд для моей воли”, “подмена”. Она сжалась, её дыхание стало рваным, а мысли метались, как пойманные звери. Её жизнь — всё, что она знала о себе, — оказалось ложью? Её родители, их тёплые улыбки, их грубые руки, обнимающие её в детстве, — не её?       Воспоминания вспыхивали в голове, яркие и болезненные. Мать, напевающая колыбельную у очага, её голос мягкий, как шёлк. Их дом в деревне, запах хлеба и трав, их лица, полные любви. Ева сглотнула, горло сжалось, и слёзы, горячие и солёные, закапали по её щекам, оставляя тёмные пятна на земле.       Это не может быть правдой. Вся её жизнь — обман, подстроенный для каких-то целей, которых она даже не понимала?       Но вместе со слезами в её душе проснулась тьма — липкая, злая, как смола, что заливает всё вокруг. Она шевельнулась, растеклась по венам, горячая и неуправляемая, откликаясь на её боль и гнев. Ева стиснула зубы, её зрачки сузились в вертикальные щёлки, но она не пыталась её сдержать. Пусть приходит. Пусть сожжёт всё, если хочет.       Своим чутьём она уловила шаги — быстрые, уверенные, с лёгким шорохом плащей. Кто-то приближался, но Ева не двинулась, её тело осталось неподвижным, как камень. Она знала, кто это, ещё до того, как услышала его голос. Йорвет.       Его высокий силуэт вырисовывался в полумраке, за ним шли двое скоя’таэлей — худощавый лучник с косой и жилистый воин с татуировкой на шее. Он остановился в двадцати шагах от неё, скрестив руки, его зелёный глаз сверкнул холодной насмешкой в свете луны.       — Что за истерика, демоница? — бросил он, его голос резанул ядом, как всегда. — Никто не пляшет под твою дудку, и ты решила утопить лес в слезах?       Ева молчала, её взгляд был прикован к земле, слёзы всё ещё текли, но она даже не подняла головы. Ей было плевать. Его слова отскакивали от неё, как камни от стены. Йорвет фыркнул, шагнув чуть ближе, его плащ колыхнулся, а тон стал ещё язвительнее:       — О, какая картина! Aélluriél, рождённая тьмой, сидит и хнычет, как побитая девка. Может, тебе подать платок? Или лучше сразу вышвырнуть тебя к людям Радовида, чтоб не портила нам воздух своими соплями?       Двое эльфов за его спиной переглянулись, но промолчали, их лица оставались суровыми. Ева не шевельнулась, её пальцы всё ещё сжимали волосы, а тьма внутри бурлила, липкая и горячая, готовая вырваться. Но ей было всё равно — на Йорвета, на его колкости, на проблемы скоя’таэлей. Даже выбор между Ламбертом и Исенгримом, который ещё недавно разрывал её сердце, ушёл на второй план. Всё, что она знала о себе, оказалось фальшивкой, и эта мысль заглушала всё остальное.       Йорвет прищурился, его губы скривились в презрительной усмешке. Он пнул ногой мелкий камень, тот улетел в ручей с тихим плеском, и добавил:       — Молчишь? Ну и сиди тут, Dh’oine. Только не жди, что мы будем нянчиться с твоими демонами. У нас своих дел хватает.       Ева не ответила. Её слёзы капали на землю, смешиваясь с грязью, а тьма внутри шевелилась, как зверь, почуявший кровь. Она не знала, что делать — кричать, бежать, сражаться? Всё, что осталось, — это пустота и злость, которые медленно пожирали её изнутри.       Он скрестил руки, его губы скривились в презрительной усмешке, и бросил, голос пропитанный ядом:       — Лучше бы помогла найти предателя, демоница, а не сидела тут, как бесполезная куча дерьма. Или твоя тьма только и годится, что сопли размазывать?       Йорвет открыл рот, чтобы добавить ещё что-то язвительное, но в этот момент Ева медленно подняла голову. Её движение было резким, почти неестественным, как у куклы, которую дёрнули за нитки. Она посмотрела на него, и Йорвет замер. Её глаза не просто сузились в вертикальные зрачки, как бывало раньше во время вспышек, — они стали полностью чёрными, бездонными, как самая страшная ночь. Тьма плескалась в них, живая и голодная, а вены на её шее и руках почернели, проступив под кожей, как корни мёртвого дерева. Дыхание вырывалось из её груди с тихим рыком, низким и звериным, от которого волосы вставали дыбом.       — Иди обратно в лагерь, Йорвет, — прорычала она, ёё голос был не её — слишком низкий, слишком хриплый, слишком нечеловеческий. — пока я тебе глотку не перегрызла.       Йорвет и двое эльфов за его спиной изменились в лице. Лучник с косой отступил на шаг, его рука дрогнула, сжимая лук, а воин с татуировкой побледнел, его пальцы легли на рукоять меча. Даже Йорвет, с его непробиваемой уверенностью, на миг замер, его зелёный глаз расширился, а губы сжались в тонкую линию. Тьма вокруг Евы шевельнулась, как дым, закручиваясь у её ног, и воздух стал тяжёлым, пропитанным чем-то зловещим.       Но затем Йорвет пришёл в себя. Его лицо снова исказила знакомая ухмылка, хоть и чуть менее уверенная, чем раньше. Он выпрямился, скрестил руки и фыркнул, стараясь вернуть свой язвительный тон:       — О, какие мы грозные, Dh’oine! — протянул он, его голос дрогнул лишь на мгновение, но он быстро взял себя в руки. — Глотку перегрызёт она мне, видите ли! Может, сначала зубы отрастишь, демоница, а то пока только слюной брызжешь, как бешеная собака?       Ева не ответила. Её чёрные глаза впились в него, тьма вокруг закружилась быстрее, а рык в её дыхании стал громче. Она медленно поднялась с земли, её движения были плавными, но угрожающими, как у хищника, готового к прыжку. Йорвет прищурился, его рука невольно легла на рукоять кинжала, но он не отступил, продолжая держать маску насмешки.       Ева стояла перед Йорветом, её чёрные глаза горели тьмой, а вены под кожей пульсировали, как чёрные реки. Она из последних сил цеплялась за остатки разума, пытаясь удержать контроль, но тьма внутри рвалась наружу, как зверь, сорвавшийся с цепи. Её дыхание было хриплым, рычащим, а пальцы дрожали от напряжения. Рассудок отступал, растворяясь под натиском этой звериной, липкой тьмы, и наконец она проиграла.       Всё произошло молниеносно. Ева бросилась на Йорвета, её тело двигалось с нечеловеческой скоростью, и даже он, опытный эльф-воин, не успел среагировать. Она сбила его с ног, прижав к земле, её колени вдавили его в грязь, а руки сомкнулись на его шее. Хватка была железной, неестественно сильной для её хрупкого тела. Её пальцы сжимали его горло, тьма в её глазах плескалась, требуя крови, требуя хруста его шеи, уничтожения всего, что раздражало её.       Йорвет хрипел, его лицо покраснело, а зелёный глаз полыхнул яростью. Он ругался, его голос вырывался сдавленными проклятиями:       — Dh’oine… проклятая… ведьма… отпусти! — Но слова тонули в его собственном дыхании, которое становилось всё слабее. Он дёргался под ней, пытаясь вырваться, его руки цеплялись за её запястья, но разжать их не получалось. Она была меньше, хрупче, но сила, что двигала её, была не её собственной — это была тьма, и она не поддавалась.       Двое эльфов за его спиной застыли в панике. Лучник с косой схватил стрелу, дрожащими руками натягивая лук, его голубые глаза расширились от ужаса.       — Надо её остановить! — крикнул он, голос сорвался.       Но второй эльф, жилистый воин с татуировкой на шее, толкнул его в плечо, сбивая прицел.       — Ты спятил? Убьёшь её — и что дальше? Она нас разорвёт! — Его рука сжала меч, но он не решался вытащить его, глаза метались между Евой и Йорветом. Они спорили, их голоса сливались в хаотичный гул, но ни один не знал, что делать.       Йорвет чувствовал, как жизнь ускользает из него, его грудь горела от нехватки воздуха. В отчаянной попытке он нашарил рукой кинжал на поясе, пальцы сомкнулись на рукояти. С последним рывком он выхватил его и вонзил лезвие прямо в бок Еве. Клинок вошёл глубоко, кровь хлынула на его руку, тёплая и липкая.       Ева взревела — нечеловеческий, звериный звук вырвался из её горла. Её хватка ослабла, она отшатнулась назад, её чёрные глаза мигнули, и тьма в них дрогнула. Она рухнула на колени, одной рукой схватившись за бок, где воткнулся кинжал, а другой упёршись в землю. Кровь текла между её пальцами, капая на траву, но тьма всё ещё бурлила вокруг неё, хоть и слабее.       Йорвет откатился в сторону, кашляя и хватая ртом воздух. Его лицо было багровым, шея покрыта красными следами от её пальцев. Он поднялся на одно колено, сжимая кинжал в окровавленной руке, и прохрипел, его голос был слабым, но полным яда:       — С-сука… чуть не прикончила меня…       Двое эльфов бросились к нему. Они смотрели на неё с ужасом.Она тяжело дышала, кровь стекала между её пальцев. Йорвет медленно поднял взгляд. Теперь в его зелёном глазу больше не было насмешки.       Только вопрос.       — Что ты такое?       Её глаза всё ещё были чёрными, но тьма начала отступать, оставляя за собой пустоту и боль.       Ева сидела на земле, её дыхание вырывалось хрипло, с присвистом, а боль в боку пульсировала, как раскалённый уголь. Кровь текла между пальцами, липкая и тёплая, но постепенно утихала. Она стиснула зубы, закрыла глаза и напрягла тьму внутри себя. Мысленно направила её поток к ране — чёрные нити закружились, как дым, проникая в разрезанную плоть.       Ева чувствовала, как боль отступает, как кожа стягивается, затягивая рану с неестественной скоростью. Тьма гудела в её венах, но вместе с этим рассудок медленно возвращался, вытесняя звериную ярость, что только что владела ею.       Она открыла глаза, её зрачки всё ещё были вертикальными, но чёрная бездна в них начала таять, уступая место обычному серому цвету. Йорвет стоял в нескольких шагах, потирая шею, где краснели следы её пальцев. Завтра там точно будут синяки, тёмные и болезненные. Он молчал, его грудь поднималась чуть быстрее обычного, но зелёный глаз уже сверкал знакомой холодной насмешкой.       Двое эльфов — лучник с косой и воин с татуировкой — стояли чуть поодаль, их взгляды метались между Евой и Йорветом. Они выглядели растерянными, не зная, как реагировать. Лучник всё ещё сжимал лук, но стрела лежала у его ног, а воин держал руку на мече, но не решался его вытащить. Напряжение висело в воздухе, густое и липкое, как туман.       Йорвет наконец успокоил дыхание и шагнул к Еве. Без всяких церемоний он наклонился и бесцеремонно задрал ей рубашку, обнажая бок. Рана уже затягивалась — края кожи срослись, оставив лишь тонкий розовый шрам, который бледнел на глазах. Он фыркнул, его губы скривились в презрительной усмешке.       — Ну надо же, — протянул он, выпрямляясь. — Как на собаке заживает, только быстрее.       Ева подняла на него взгляд, её лицо исказилось от боли и раздражения.— Какого чёрта ты меня ударил? — бросила она, её голос был хриплым, но в нём уже звучала злость, а не звериный рык.       Йорвет приподнял бровь, его ухмылка стала шире, но в ней мелькнула тень настороженности.       — А что, мне нужно было позволить тебе убить меня, сумасшедшая девка? — парировал он, скрестив руки. — Да и какая разница? Ты всё равно как таракан — проткнёшь, а он ползёт дальше. Может, тебе ещё и спасибо сказать, что не перегрызла мне глотку своими тупыми зубами?       Ева поморщилась, её рука всё ещё сжимала бок, хотя боль почти ушла. Она оттолкнула его руки, которые всё ещё держали край её рубашки, резким движением, и медленно поднялась на ноги. Её ноги дрожали, но тьма дала ей силы устоять. Йорвет смотрел на неё сверху вниз, его взгляд был острым, но язвительность в его голосе звучала чуть тише, чем обычно — он явно сдерживался, боясь новой вспышки.       — Держи себя в руках, девка, — бросил он, его тон стал жёстче, но с ноткой предупреждения. — Иначе, уж поверь мне, я найду способ тебя успокоить.       Он сделал шаг ближе.       И в этот момент Ева поняла — он её боится.       Он держался прямо, его плечи были расправлены, но в движениях было напряжение, которого раньше не было.       Йорвет чуть склонил голову, его зелёный глаз блеснул холодным любопытством.       — Вряд ли ты выживешь, если я проткну тебе сердце или отрежу твою дурную голову. Или стоит поэкспериментировать, как думаешь?       Ева злобно посмотрела на него, её губы сжались в тонкую линию, а в груди снова шевельнулась тьма, но она подавила её. Её глаза сузились, но она не ответила.       Вместо этого она развернулась и пошла в сторону лагеря, её шаги были тяжёлыми, но твёрдыми. Кровь запеклась на её одежде, а в голове всё ещё гудели слова Гюнтера, боль от раны и ярость на Йорвета.       Йорвет смотрел ей вслед, его ухмылка медленно угасла, сменившись хмурым выражением. Он сплюнул в сторону и пробормотал что-то на Старшей речи, слишком тихо, чтобы она разобрала. Двое эльфов переглянулись, но не двинулись с места, ожидая его приказа.