Aedd Caerme

      Тлеющие угли в очаге Каэр Морхена отбрасывали слабый свет на Еву и Ламберта, сидящих в тишине. Пламя почти угасло, оставив лишь жар, что медленно растворялся в холодном воздухе крепости.       Ева сидела, прислонившись к Ламберту, её голова всё ещё покоилась на его плече, а кружка эля в руках давно остыла. Ламберт обнимал её за талию, его рука лежала тёплой тяжестью, а взгляд был устремлён в огонь, но мысли явно блуждали где-то ещё.       Тишина между ними была густой, почти осязаемой, но не тяжёлой — скорее мягкой, как одеяло, укрывшее их после долгого дня. Ева чувствовала его тепло, его дыхание, и это было странно успокаивающим, несмотря на всё, что между ними было. Ламберт молчал дольше обычного, его привычная язвительность куда-то ушла, оставив лишь эту редкую, тихую близость.       Наконец он нарушил тишину, его голос был хриплым, но мягким, без привычной резкости:       — Всё в порядке? — спросил он, слегка повернув голову к ней, его взгляд скользнул по её лицу.       Ева кивнула, её глаза медленно поднялись к нему.       — Да, — тихо ответила она, её голос был слабым, почти шёпотом. — Просто… безумно устала.       Ламберт хмыкнул, его губы дрогнули в слабой ухмылке, но в ней не было насмешки — только тень его обычного характера.       — В таком случае лучше пойти спать, — сказал он, его тон был деловым, но с лёгким теплом. Он помедлил, а потом добавил с ухмылкой, чуть шире: — Можешь пожить в моей комнате. Постель тёплая, места хватит.       Ева лишь спокойно пожала плечами, её взгляд был рассеянным, а голос — ровным:       — Как угодно, — сказала она, даже не пытаясь спорить.       Ламберт замер, его брови поднялись в удивлении. Он смотрел на неё, словно не веря своим ушам, а потом хмыкнул, его ухмылка стала шире, но в ней мелькнула тень недоумения.       — Даже не будешь спорить? — спросил он, его голос стал чуть громче, с лёгкой насмешкой. — Не назовёшь меня грубияном, идиотом, алкашом? Не пошлёшь нахер? Что с тобой, принцесса?       Ева фыркнула, её губы дрогнули в слабой улыбке, но глаза остались уставшими.       — У меня сейчас нет сил на препирательства, — буркнула она, её тон был мягким, почти беззлобным. — Отстань.       Ламберт хмыкнул снова, его взгляд стал теплее, хоть он и пытался это скрыть. Он поставил свою кружку на стол с тихим стуком, потом наклонился и взял кружку из её рук, игнорируя её слабый протестующий взгляд. Он поставил её рядом со своей, а затем резко встал, его движения были быстрыми, почти инстинктивными. Прежде чем Ева успела что-то сказать, он подхватил её на руки — одной рукой под колени, другой за спину, — подняв её легко, как пёрышко.       Её глаза расширились, шокированный взгляд метнулся к его лицу, а дыхание сбилось.       — Ламберт, ты что… — начала она, её голос был хриплым от удивления, но он уже пошёл к лестнице, не слушая.       Его шаги гулко отдавались по каменному полу, а ухмылка на его губах стала чуть шире, хоть и не такой наглой, как обычно. Он молчал, не отвечая на её взгляд, и направился к своей комнате, неся её через тёмные коридоры крепости. Ева замерла в его руках, её тело всё ещё дрожало от усталости, а сердце заколотилось быстрее, но она не сопротивлялась — слишком вымотанная, чтобы спорить или вырываться.       Они поднялись по скрипучей лестнице, и Ламберт толкнул дверь своей комнаты ногой. Внутри было темно, только слабый свет луны пробивался сквозь узкое окно, освещая простую кровать с грубым одеялом и потёртый стол у стены. Он опустил Еву на кровать, её рубашка чуть задралась, но она не стала её поправлять, только посмотрела на него снизу вверх, её взгляд был усталым, но с лёгкой тенью удивления. Ламберт стоял над ней, его руки упёрлись в бёдра, а ухмылка всё ещё играла на губах, но в глазах мелькнуло что-то мягкое, почти заботливое.       Ева легла на кровать сразу, как только Ламберт опустил её. Одеяло было грубым, но тёплым, а матрас скрипнул под её весом, принимая её усталое тело. Она свернулась на боку, подтянув ноги. Холод Каэр Морхена пробирался сквозь щели в каменных стенах, и она невольно поёжилась, чувствуя, как дрожь пробегает по коже.       Ламберт не спешил ложиться. Он отступил на шаг, его взгляд скользнул по ней, и он уже повернулся, чтобы сесть на старый деревянный стул у стены — его скрипучая спинка выглядела так, будто вот-вот развалится. Но Ева подняла бровь, её усталые глаза поймали его движение, и она тихо спросила, её голос был хриплым, но с лёгкой насмешкой:       — Что, не будешь ложиться рядом?       Ламберт фыркнул, его губы дрогнули в привычной ухмылке, но он замер, глядя на неё.       — Думал дать тебе поспать спокойно, принцесса, — буркнул он, его тон был грубоватым, но в нём мелькнула тень неуверенности.       Ева хмыкнула, её взгляд стал чуть острее, несмотря на усталость. Она протянула руку, схватила его за рукав футболки и рывком притянула к кровати. Её пальцы сжали ткань, а голос, хоть и слабый, был твёрдым:       — Хватит выёбываться, ложись рядом, — сказала она, её тон был почти командным, но с лёгкой теплотой. — Тут холодно.       Ламберт фыркнул снова, его ухмылка стала шире, но он не стал спорить. Он стянул футболку через голову, бросив её на стул, и его шрамы блеснули в слабом лунном свете, что пробивался сквозь узкое окно. Потом он расстегнул ремень, сбросил штаны и остался в нижнем белье, не утруждая себя лишней скромностью. Кровать скрипнула громче, когда он лёг рядом, повернувшись на бок. Его рука тут же обхватила её за талию, крепко притянув к себе — так, что её спина прижалась к его груди, а тепло его тела мгновенно прогнало холод.       Ева невольно вздохнула, её тело расслабилось в его объятиях, а дрожь отступила. Ламберт уткнулся носом в её волосы, его дыхание было горячим у её шеи, и он насмешливо пробормотал, его голос был хриплым, но с лёгкой мягкостью:       — Скучаю по старой Еве, знаешь. По этому грозному взгляду и вечным посыланиям нахер. Где моя злая принцесса?       Ева хмыкнула, её губы дрогнули в слабой улыбке, но она не ответила сразу. Вместо этого она крепче прижалась к нему, её спина уткнулась в его грудь, а рука легла поверх его, что обнимала её талию. Её пальцы слегка сжали его запястье, и она тихо выдохнула:       — Устала быть злой, — сказала она, её голос был почти шёпотом, пропитанным меланхолией.       Ламберт хмыкнул снова, его рука сжала её чуть сильнее, но он не стал поддевать дальше. Его дыхание стало ровнее, а тепло его тела окутало её, как одеяло. Тишина вернулась в комнату, нарушаемая только слабым скрипом кровати и далёким воем ветра за стенами. Ева закрыла глаза, её усталость наконец взяла верх, и она начала засыпать, чувствуя его руку на своей талии и его дыхание у своей шеи. Ламберт лежал молча, его взгляд скользнул по её лицу в темноте, но он ничего не сказал, просто притянул её ещё ближе, словно боялся, что она исчезнет.

***

      Утро в Каэр Морхене наступило с холодным светом, что пробивался сквозь узкое окно комнаты Ламберта. Сквозь щели в каменных стенах тянулся лёгкий сквозняк, а слабый запах углей от догоревшего очага всё ещё витал в воздухе. Ева проснулась медленно, её тело ныло от усталости, а голова казалась тяжёлой, как камень. Она лежала на боку, одеяло сползло до талии. Её глаза моргнули, привыкая к тусклому свету, и она почувствовала тепло рядом — Ламберт всё ещё лежал, его тело было близко, а дыхание ровным.       Она повернула голову и поймала его взгляд. Ламберт не спал — он лежал на спине, одна рука закинута за голову, а другая покоилась на одеяле. Его глаза скользили по ней, изучая её лицо, волосы, линию шеи, и брови были нахмурены, словно он о чём-то глубоко задумался. В его взгляде мелькнула тень чего-то серьёзного — не насмешки, не раздражения, а чего-то, что он обычно прятал. Но стоило ей встретиться с ним глазами, как он тут же набросил на себя привычную нахальную маску. Его губы дрогнули в ухмылке, и он хрипло сказал:       — С добрым утром, принцесса.       Ева кивнула, её голос был слабым, почти сонным:       — Утро, — буркнула она, потирая глаза рукой.       Ламберт протянул руку, его пальцы — грубые, но тёплые — скользнули по её щеке, слегка погладив кожу. Это было неожиданно мягко, почти нежно, и Ева подняла брови, её взгляд стал чуть острее, но она не отстранилась. Его прикосновение задержалось на миг, а потом он хмыкнул, словно поймал себя на чём-то, и убрал руку, приподнимаясь на локте. Его ухмылка стала шире, но в ней мелькнула тень неловкости.       — Пора спускаться вниз, — сказал он, его голос был хриплым, но деловым. — Позавтракать бы не помешало. А то Весемир начнёт ворчать, что мы тут прохлаждаемся.       Он поднялся с кровати, его движения были резкими, но не грубыми. Подойдя к старому сундуку у стены, он открыл его скрипучую крышку и достал свою привычную ведьмачью одежду — потёртую кожаную куртку, штаны с усиленными вставками и тёмную рубашку. Он бросил взгляд на тряпки, что носил в мире Евы — джинсы и футболку, лежавшие смятой кучей на стуле, — и фыркнул, натягивая куртку.       — Наконец-то нормальная одежда, а не эти ваши тряпки, — буркнул он, его голос был полон облегчения. — Чувствовал себя как чучело в том мире.       Ева фыркнула, её губы дрогнули в слабой улыбке, но она не ответила, только потянулась и встала с кровати. Её рубашка свисала с плеч, а ноги дрожали от усталости, но она подошла к своему рюкзаку, что лежал у стены. Вытащив чёрные брюки, красную рубашку и кожаный корсет, она сбросила старую одежду, не обращая внимания на взгляд Ламберта, который мельком скользнул по ней.       Она быстро переоделась — брюки обтянули ноги, рубашка легла свободно, а корсет затянула с привычной ловкостью, подчёркивая её фигуру. Её волосы остались растрёпанными, но она не стала их поправлять, просто провела рукой по шее, разминая затёкшие мышцы.       — Идём, — тихо сказала она, её голос был хриплым, но твёрдым, и она направилась к двери.       Ламберт кивнул, бросив на неё последний взгляд — не насмешливый, а скорее задумчивый, — но он ничего не сказал, только натянул сапоги и шагнул следом. Его шаги были громче её, но всё ещё лёгкими, как у ведьмака, привыкшего к бесшумным передвижениям. Они спустились вниз, оставив за собой скрипучую кровать и холодный воздух комнаты, а запах эля и утренней еды уже тянулся из кухни, обещая новый день в Каэр Морхене.       Ламберт шёл чуть впереди, его ведьмачья куртка сидела как влитая, а сапоги глухо стучали по каменным ступеням. Он бросил на неё быстрый взгляд через плечо, но ничего не сказал, только хмыкнул, словно сдерживая очередную шуточку.       Они спустились в главный зал Каэр Морхена, где уже витал запах жареного мяса и свежесваренной каши. Огонь в очаге снова горел, потрескивая и бросая тёплые отблески на стол, за которым Весемир раскладывал миски. Его седые волосы были собраны в короткий хвост, а лицо было сосредоточенным, но тёплым. Геральт стоял у стола, держа кружку с чем-то горячим — вероятно, травяным отваром, — и тихо переговаривался с Эскелем, который точил нож, сидя на скамье. Золтан возился у очага, подбрасывая дрова, а Лютик, всё ещё сонный, напевал что-то невнятное, баюкая Каэлира на руках.       Ева и Ламберт вошли вместе, их шаги привлекли внимание Весемира. Он поднял взгляд от каши, его брови дрогнули, когда он заметил, что они спускаются из одной комнаты. Его глаза сузились, цепко скользнув по Еве, потом по Ламберту, и он повернулся к Геральту, что стоял рядом с миской в руках. Вполголоса, чтобы не слышали остальные, Весемир пробормотал:       — Вот уж никогда не думал, что доживу до того момента, когда Ламберт приведёт сюда женщину.       Геральт отхлебнул из кружки, его взгляд мельком скользнул к Еве и Ламберту, что усаживались за стол, и он пожал плечами, его голос был низким и спокойным:       — Чёрт их знает, что между ними, — сказал он, чуть ухмыльнувшись. — Мне кажется, они сами до конца этого не понимают.       Весемир хмыкнул, его брови поднялись выше, а взгляд стал ещё внимательнее.       Ева села за стол, её движения были медленными, а лицо всё ещё бледным от усталости. Ламберт плюхнулся рядом, подтянув к себе миску с кашей, и бросил на неё лёгкий взгляд, его губы дрогнули, но он сдержал шуточку, заметив её вымотанный вид. Весемир раздал еду — кашу с кусками жареного мяса, что шипело на сковороде у очага, — и все принялись за завтрак. Золтан жевал с довольным ворчанием, Лютик кормил Каэлира маленькими кусочками, напевая ему что-то про “утро героев”, а Эскель ел молча, бросая на Ламберта и Еву любопытные взгляды.       Ева взяла ложку, её пальцы чуть дрожали, но она заставила себя поесть, чувствуя, как тепло еды растекается по телу. Её взгляд скользнул по столу, заметив шёпот Весемира и Геральта, но она не уловила слов, только их лёгкие ухмылки. Она фыркнула себе под нос, слишком усталая, чтобы думать об этом, и продолжила есть, ощущая, как тьма внутри медленно восстанавливается, словно слабый пульс. Ламберт сидел рядом, его плечо почти касалось её, и он молчал, жуя кашу, но его взгляд то и дело цеплялся за неё, словно он всё ещё обдумывал их ночь.       Завтрак в Каэр Морхене закончился, миски с остатками каши и мяса были убраны, а запах эля и жареного всё ещё витал в воздухе. Огонь в очаге потрескивал, бросая тёплые отблески на каменные стены, а утренний свет пробивался сквозь узкие окна, освещая потёртый стол. Все начали расходиться, каждый по своим делам, но усталость после перехода через миры всё ещё висела в воздухе, приглушая движения и голоса.       Ламберт, Геральт и Эскель собрались пойти размяться и потренироваться на мечах. Ламберт встал из-за стола, потянулся, хрустнув шеей, и бросил взгляд на Еву, но ничего не сказал, только хмыкнул, подхватывая свой меч. Геральт кивнул ему, его лицо было спокойным, но в глазах мелькнула тень предвкушения — тренировка была для него как возвращение к привычной жизни. Эскель ухмыльнулся, хлопнув Ламберта по плечу, и пробормотал:       — Ну что, проверим, не разучился ли ты махать железкой в том мире?       Ламберт фыркнул, его ухмылка стала шире.       — Это ты у нас разучился, пока точил ножи вместо мечей, — буркнул он, и они втроём направились к выходу, их шаги гулко отдавались по каменному полу.       Ева осталась за столом, её кружка с остывшим чаем стояла рядом. Она перехватила Каэлира у Лютика, который всё ещё напевал малышу что-то про “утро героев”. Лютик улыбнулся, передавая ей сына, его глаза сияли от энтузиазма.       — О, он был настоящим героем! — воскликнул он, театрально взмахнув рукой. — Спал как король, пока я охранял его сны!       Ева слабо улыбнулась, её голос был тихим, но тёплым:       — Спасибо, Лютик, что приглядел за ним, пока я… отдыхала.       Лютик кивнул, его улыбка стала ещё шире, и он ушёл в сторону своей комнаты, бормоча что-то про “новую строфу”. Ева усадила Каэлира себе на колени, её пальцы мягко погладили его острые эльфийские уши, а он засмеялся, хлопая ладошками по её рукам.       Трисс не было видно — вероятно, она ушла в свою комнату, чтобы отдохнуть или проверить свои расчёты, её шаги затихли ещё во время завтрака.       Весемир остался в зале, сидя у стола с тряпкой и маслом в руках, чистя свои мечи. Его движения были медленными, методичными, а взгляд то и дело скользил к Еве и Каэлиру. Он наблюдал за ней — не навязчиво, но с цепким любопытством старого ведьмака, привыкшего замечать детали. Ева чувствовала его внимание, но не поднимала глаз, занятая игрой с сыном.       Когда Ламберт, Геральт и Эскель ушли, а Золтан отправился к очагу, Весемир наконец поднялся. Он подошёл к Еве, его шаги были тяжёлыми, но тихими, и остановился рядом, глядя на неё сверху вниз. Он наклонился чуть ниже, его седые волосы упали на лоб, и он улыбнулся Каэлиру, протянув руку, чтобы тот схватил его палец. Малыш засмеялся, цепляясь за него, а Весемир тихо хмыкнул, его голос был глубоким и тёплым:       — Привет, малыш.       Потом он выпрямился и кивнул Еве, его взгляд стал мягче, но всё ещё внимательным.       — Рад с тобой тоже познакомиться, — сказал он, его тон был искренним. Он помедлил, а потом добавил с лёгкой насмешкой: — Может, теперь Ламберт хоть будет менее ворчливым.       Ева подняла брови, её взгляд метнулся к нему, а потом она хмыкнула, её губы дрогнули в слабой улыбке.       — Сомневаюсь, — буркнула она, её голос был хриплым, но с лёгкой теплотой. — Он слишком любит ворчать.       Весемир хмыкнул в ответ, его глаза сузились, а улыбка стала шире. Он кивнул, словно соглашаясь, и вернулся к своему месту, продолжая чистить мечи. Ева посмотрела ему вслед, её пальцы всё ещё гладили Каэлира, а внутри мелькнула тень умиротворения.       Она была в этом странном, суровом месте, окружённая ведьмаками, но впервые за долгое время не чувствовала себя чужой.